Серия «Эссе Бермант-Поляковой»

С первым она познакомилась в поезде, в плацкартном вагоне. Мобильных телефонов тогда не было, они обменялись адресами, и он написал ей письмо. Она ответила. Он был студентом, подрабатывал и копил деньги, чтобы приехать к ней на каникулах. Их города разделяли сотни километров.

Почему-то она думала, что в первый же день каникул он появится на пороге её комнаты в общежитии. Он не появился. Полдня она решала, что ему сказать и какими словами, весь вечер обдумывала план, через кого оставить ему записку с объяснением, почему такая любовь, со страданиями и напрасными ожиданиями, ей не нужна.

Утром она написала ему в три слова: "У нас нет будущего", села в холодную электричку и уехала в область, к маме. Он появился на пороге через шесть часов после её отъезда, запыхавшийся, с вокзала, счастливый, с зимним букетом нежных роз в руках.

Что было с ним дальше, она не знает. Букет он раздал девчонкам на этаже.

Со вторым она познакомилась в командировке, оба приехали по работе в Москву. Понравились друг другу сразу, потом стали болтать в чате по ICQ, популярному в те годы мессенджеру. Разговоры становились всё откровеннее, и она ждала его у себя в городе.

Он приехал, и всё было хорошо. Почему-то она думала, что на День рождения он подарит ей особенный подарок. Складывала в голове фразы, которыми поблагодарит его за проявленное внимание. Хотела, чтобы на работе все заахали и стали спрашивать, кто ей такое подарил.

Он был в поездке, и приехал с подарком на следующий день после даты. Подарок был интересный, но было уже поздно – она заблокировала его везде, где можно и навсегда забыла номер истерзавшего её душу ICQ.

Потом она ненадолго выходила замуж, за сослуживца со своей работы, и благополучно с ним развелась, - обманщиков она на дух не переносила, а муж любил уклончиво отвечать и многое не договаривать.

С третьим она познакомилась в отпуске за границей, в ресторане на набережной. Её спросили, можно ли посадить кого-то за её столик, и она устало пожала плечом, мол, пожалуйста, сколько угодно.

Он заглянул в её грустные глаза и пропал навеки. Она услышала тембр его голоса и забыла всё, что было до него. Потом он взял её номер телефона, написал ей в WhatsApp и тем же вечером пригласил на свидание. До самого отлёта всё было хорошо.

Почему-то она думала, что он возьмёт на себя решительный разговор о том, что будет с ними дальше. Ждала конкретики: сверки планов, даты, места. О том, что чувства взаимны и они влюблены друг в друга, они уже говорили.

Ничего такого он не сказал. Она просидела у иллюминатора много часов подряд как в воду опущенная, уже полумёртвая добралась на такси домой, и, в скорбной тишине своей тяжким трудом заработанной квартиры, принялась удалять их любовную переписку в WhatsApp'e.

Она ненавидела его за то, что он заставляет её так мучиться. Ярость помогала ей вернуться к жизни. Проще было жить без него и без его невыполненных обещаний.

Она не успела заблокировать его номер — мессенджер доставил ей сообщения от него: слова любви и заботы, как долетела?

Первый раз в жизни она задумалась о том, что она делает в отношениях с мужчинами.

С чего она взяла, что желанная конкретика должна появиться именно так и тогда, как она себе намечтала?

Вспомнила, как зашкаливали сильные чувства раньше, и как оба раза она не дождалась, — получалось, 6 часов.

А вдруг и сейчас будет так же?

Сколько ещё терять настоящие чувства, и где её потом искать, свою любовь?

Источник: https://zen.yandex.ru/media/mdn2018/ne-dojdalas-5b85a33d6be5...

То, что язык у неё - как бритва, она догадалась в пятом классе. Какие шрамы оставляют её слова на сердце, она тогда не задумывалась. В неё влюблялись часто, сильно, надолго. Своим умением отстегать словами любого она даже гордилась.

Оглядываясь назад много позже, она видела на своём пути к людям груды словесного мусора, битое стекло язвительных сравнений и застывшие черные волны гневных выплесков.

В далёком детстве кусочки чёрного гудрона жевали вместо жевательной резинки. Капли смолы дети брали в любом дворе, - разогретым на костре гудроном тогда заливали крыши домов и гаражей. Горячий гнев запечатывал её душу точно также, делая непроницаемой для других.

Ей понадобилось десять лет, чтобы начать слышать слово "Хватит!" и останавливаться.

Ярость внутри всё равно клокотала, и второй её брак разрушил не гнев, а прозрачный яд, который она хладнокровно, по капле, цедила из себя, с благим намерением довести до сведения мужа по пунктам, что и когда он сделал не так.

После второго развода обиды стали горше. Она научилась клокотать в дневнике. Изливала желчь на страницы, а не на близких. Стала ходить в спортзал.

Психология среди людей к тому времени перестала быть приблудившимся тощим котёнком и заняла своё место в доме. Сначала психологи просто попадались ей на глаза, потом она стала их читать. Книги, статьи, посты психологов в интернете, всё подряд. Потом решилась на терапию.

Отчего она так безжалостна к людям, она и сама не знала. Про то, что у неё всегда есть свобода выбора: причинить другому человеку боль словами, или нет, ей сказал психотерапевт.

На чужую боль она никогда не откликалась. Прикасаться к своей боли была не готова.

Своей боли в ней было так много, что проще было умереть на время, чтобы ничего не чувствовать. Ярость возвращала к жизни. И та же ярость превращала её язык в стилет.

Короче, с терапии она просто сбежала.

Круг времени незаметно для неё совершил поворот, и вся жизнь повернулась иначе.

Она укротила собственную ярость. Ей стало жалко себя и расхотелось ранить других. Захотелось быть нежной и доверчивой. Несколько лет отношения за отношениями она связывалась с подлецами, которые врали ей и использовали её.

И тогда она решилась поставить на себе крест.

Просто, чтобы не мучиться.

По законам литературного жанра, здесь нужно было бы написать что-то про её вторую терапию, открывшую ей дорогу к женскому счастью.

Но помогла ей не терапия, помогли ей свои же слова.

Я сама

свободно и легко

выбираю направление

своего движения вперёд, в будущее.

Это моё право.

Мир полон ресурсов и поддерживает меня.

Когда сильные чувства утягивали её в омут гнева, презрения, отвращения к людям и умирания, она твердила их сама себе, как заклинание.

И слова её спасали.

На неё стали обращать внимание совсем другие мужчины. Она по-прежнему могла расхлестаться с кем угодно о чём угодно, но у неё пропало желание язвить и жалить.

И однажды встретила такого, кто умел почувствовать, что она чем-то раздосадована, раньше неё, прямо спросить: "Да что с тобой?!", и ласково успокоить.

Он был первым, с кем её пронзила мысль, как другой отреагирует на её слова.

Впервые она испугалась полоснуть словами по сердцу. И ничего не сказала — любя.

Жизнь её снова сделала поворот. Она шла к нему тридцать лет и три года.

100 признательных эссе

Источник https://zen.yandex.ru/media/mdn2018/ostryi-iazyk-5b87d41d040...

Начало

- Давай знакомиться, - дружелюбно обращаюсь я к Коле. – Кто твои друзья в школе? Какую музыку ты любишь? В какую компьютерную игру тебе нравится играть? Что любишь смотреть в интернете, ютьюб, фильмы, инстаграм или просто общаться в социальных сетях?

- Мне нельзя телефон, - отвечает Коля. – У меня его отобрали за поведение.

- Давно?

- Два месяца назад, - поясняет мама.

- А сколько часов в день ты проводишь за компьютером?

- Нисколько, - поясняет мама. – Мы прячем от него ноутбук и шнур к нему.

- Компьютер мне тоже нельзя, - соглашается Коля. – За плохие оценки.

- Давно?

Коля переглядывается с мамой.

- Где-то года два, да? – неуверенно спрашивает мама.

Коля подтверждает.

- Значит, ты у нас телевизионный мальчик, - не теряю надежды я.

- Телевизор отвлекает Колю от занятий с репетиторами, он всё время бегает смотреть, что там показывают.

- Его просто не оторвать было от телевизора, - поддерживает папа. – Поэтому телевизор есть только у нас в спальне. С начала учебного года.

- Хорошо, я поняла. А когда тебе можно было телевизор, что ты любил смотреть по нему, Коля?

- Фильмы ужасов.

- А что тебе в них нравится? Пугаться, или что-то другое?

- Как зло приходит и все умирают, - с уже знакомой блуждающей улыбкой на губах отвечает он.

- А если бы все, кто запрещает тебе что-то делать, умерли, что бы ты стал делать?

- Не знаю. Пошёл бы в тюрьму. Они сами не могут умереть, их пришлось бы убить.

Родители, похоже, не готовы углубляться в тему агрессии. Ладно, убавим обороты.

- Я правильно понимаю, из-за неприятностей в школе ребёнок не гуляет, не смотрит телевизор и не выходит в интернет и на связь с друзьями, то есть фактически – под домашним арестом?

- Ну, можно сказать и так, - нехотя соглашается папа.

- Так ты у нас запил с горя, получается? От безысходности? – иронизирую я. – Где ты водку эту достал при таком раскладе, её же несовершеннолетним не продают.

- С уроков сбежал, - делится Коля ноу-хау. – Купил у одного, который продаёт кому надо. Потом в рюкзаке домой принёс.

- А ты сам-то хочешь с психологом заниматься? Я так понимаю, это по-любому внесёт разнообразие в твою жизнь.

Коля смотрит на папу. Мама смотрит на папу. Папа всё уже решил.

- Он будет заниматься, доктор.

- Да, я хочу, - подтверждает мальчик с улыбкой на губах, в которой ясно читается "ничего вы мне не сделаете".

- Перестань улыбаться, как дурак, - не выдерживает мама.

- До следующей недели! – провожаю их я.

100 признательных эссе 32/100

История с канала Яндекс Дзен  психолога Ольги Бермант-Поляковой

Продолжение следует.

Колин папа – бандюк. Поглазеть на Брабус его папы на парковку высыпала половина офисного здания. Мама подкатила на своём кроссовере Ягуар. Фамилию Коли поисковик связывает только с ОПГ, организованной преступной группировкой. Обратиться ко мне родителям посоветовала школа.

Школа хочет, чтобы я сделала Коле чудо преображения. В детали технологии они не вникают. Взмахнула волшебной палочкой, перебрала заново, как двигатель или станцевала с шаманским бубном, - специалисту, по мнению школы, виднее. Главное, что в класс Коля должен войти другим человеком. Желательно уже завтра.

Папа представляется директором ряда предприятий и сетует на то, что очень занят. На губах рослого не по годам Коли блуждает загадочная улыбка, он как будто здесь и не здесь одновременно. Вымуштрованная мама имеет великолепное западное образование, но не работает, а сидит дома с детьми и помалкивает.

- Дальше пусть она скажет, - разрешает папа, - и только тогда (!) мама вступает в беседу.

Мама признаёт, что замечания школы справедливы. Дома с Колей тоже трудно. Он не слушается. С ним невозможно договориться. По учёбе его приходится заставлять делать домашнее задание как следует. В классе он срывает урок за уроком. Родителей вызывают в школу раз в две недели, как на работу.

Я предлагаю обследование: детский невролог, детский психиатр, психологическое тестирование. Рассказываю о том, что если медицинских причин для школьных проблем нет, то подключусь как психотерапевт и буду искать глубинные, психодинамические.

- Подключитесь, пожалуйста, побыстрее, - неожиданно просит папа. – Я летом нашёл у него в комнате спрятанную в шкафу бутылку водки. Пустую.

- Что ты сделал с водкой? – спрашиваю я Колю.

- Я пробовал её пить. На ночь, чтобы никто не заметил меня пьяным.

- И всю её сам выпил?

- Ну да.

Коле 12 лет.

Чаша терпения школы переполнилась зимой, после того, как он принёс водку в школу и попытался тайком в раздевалке её распивать, вместе с другими ребятами.

100 признательных эссе 27/100

Истории с канала психолога, психотерапевта Ольги Бермант-Поляковой

Продолжение следует.

Начало

"Лобные" дети. 50 оттенков упёртости

Ничто так не отъединяет от людей, как хранимая тайна. План побега разъединил Лизу и со сверстниками, и с родными. Ей приходилось скрывать и подработку, и непристойные предложения в интернете, и свою усталость. Тайна отделяла её от тех, кто мог посочувствовать, поддержать, вместе с ней пройти через первый опыт работы по найму.

Признание психотерапевту означало, что тайны больше нет – правду о ней знают больше одного человека, знаем мы двое. Ей стало легче. Мне стало труднее, ведь теперь её тайну должна была скрывать я.

Незаметно для самой Лизы гадкие картинки на стене в социальной сети пошли на убыль. Я понимала их как бессознательную потребность отпугнуть от себя других людей, чтобы не приближались – и тем самым не искушали признаться, как ей на самом деле тяжело.

Мнения учителей и одноклассников в школе разделились – одни пошли навстречу необычной просьбе и называли её Сэм, другие не собирались потакать "дурдому". Для семьи происходящее стало полным фиаско. Думаю, они на меня сильно злились за то, что я "это допустила". Родители одноклассников, не стесняясь, советовали им лечить больную. Её и так-то не особо звали в компании и на дни рождения, а после "Сэма" стали сторониться по-особенному.

Забегая вперёд, скажу, что через полгода она потребовала называть её другим именем, пусть будет "Маша", и дети восприняли это как очередное Лизино чудачество, в свою очередь "подыгрывая" ей или настаивая на "оригинальной версии".

Учёба давалась Лизе тяжело, но знаменитое "лобное" упрямство работало на неё. Она заставляла себя по пять часов подряд зубрить материал и писала контрольные работы на твёрдые четвёрки. Идея бросить подработку даже не приходила ей в голову, - она продолжала упираться и откладывать суммы, которых ей хватило бы в лучшем случае на месяц обучения за границей, а не на два года.

Мои руки были связаны обещанием сохранять секрет, и семья понятия не имела о теме, которую я больше всего на свете хотела обсудить – возможность оплатить ей желанное обучение совместными усилиями обеспеченных родителей.

100 признательных эссе

"Лобные" дети. Сэм и Дэн

Полной неожиданностью для всех нас, - а может, и закономерным результатом нового опыта взаимности в отношениях и моей искренней заинтересованности в девочке и её переживаниях, - стал Дэн.

Она влюбилась и более полутора лет провела в стабильных романтических отношениях. Мальчик был тепло принят у всех Лизиных родных, и именно в это время она потребовала называть себя "Маша", а не Сэм.

Я легла костьми, чтобы она прожила эти отношения явно, а не тайно, и чтобы Дэн стал вхож в её дом. Внутри клана действовал принцип "ни слова в простоте". Родственники в большой семье Лизы подозревали друг друга в двойной и тройной игре практически каждую минуту.

Любопытно, что одной из версий, которой семья объясняла влюблённость 15-летней дочери и внучки в 17-летнего интересного парня, была идея, что я капаю ей в питьё какое-то сильное лекарство, которое подействовало так, что Лиза снова "стала нормальной". По правде говоря, в такие минуты я понимала девочку, почему она не хочет родным ничего о себе говорить.

Дэн в прошлой жизни был Денисом и учился в частной школе в Лизиной стране, а родители его остались за границей. Это не было вынужденным решением по типу "мы с папой разводимся, поэтому ты будешь доучиваться в лучшем пансионе при католическом монастыре". Об этой частной военизированной школе он мечтал сам, давно.

Я воспринимала его как Alter Ego, второе Я Лизы, которое воплотилось наяву. Не женского пола! Уехал за границу! Учится сам! Живёт далеко от семьи! Относилась она к нему матерински-психотерапевтически, то есть кормила, опекала, заботилась о нём и много говорила о психологии. Было легко увидеть, как модель отношений "из теплицы кабинета" она пересаживает на открытую всем ветрам жизненную почву.

Познакомились они в интернете.

Дэн подкинул Лизе идею поговорить с родителями, чтобы они помогли ей с оплатой обучения. Она обратилась ко мне за помощью, и я провела за неё этот разговор.

- Вы, наверное, получаете свой процент от этой школы за то, что поставляете им учащихся? – поинтересовалась "знающая жизнь" Лизина мама.

Это была образцовая семья параноиков, которая не собиралась сдаваться и признавать: у них "лобный" ребёнок с характером лидера, который хочет быть таким же выдающимся в карьере и достатке, как все взрослые в семье, и у него не получается быть главным ни дома, ни в школе. Упрямый и безутешный.

По-своему они её любили, конечно. Родители открыли ей депозит на сто тысяч долларов и подписали согласие на учёбу на программе.

100 признательных эссе

"Лобные" дети. Грустный момент

Истории, рассказанные в этой книге, обработаны так, чтобы место действия и реальных действующих лиц невозможно было "вычислить". Кому-то я меняла страну, кому-то хобби, кому-то – описание внешности, всем героям - имя. Как говорится, все персонажи являются вымышленными и все совпадения с реальными биографиями совершенно случайны.

Только психологическая правда отношений показана без редактуры и фотошопа.

Поскольку это художественное творчество, а не изложение клинического случая, разрешения на публикацию от каждого пациента поимённо мне не требуется. Одно-единственное исключение в работе над текстом было сделано для Лизиного плана побега. Мне разрешили выдать тайну, но без указания того, где именно она трудилась.

Девочка давно уехала и учится в другой стране, и Изабелла только по паспорту, для очередного этапа в жизни у неё есть, как легко догадаться, новое имя.

Когда я обсуждала с врачом-психиатром Лизин случай (а врач её наблюдал, без этого я не согласилась бы брать на себя такую ответственность), мы много говорили о семейной атмосфере, которая "конденсирует" психопатологию ребёнка и о том, что терапия без инсайтов для всей семьи тоже имеет право на существование.

Главным в работе с Лизой для меня был суицидальный риск, вернее – его профилактика. Все её переживания были загнаны внутрь под огромным давлением, как пар в скороварке. Отталкивающие картинки, "Сэм", "Маша", изнурение себя тайной работой, - всё это было, с моей точки зрения, способами "выпустить пар". Поэтому я поддерживала все эти начинания.

Самым грустным для меня был момент, когда Лизина мама сказала, что не поедет посмотреть, как дочь устроилась в другой стране, на новом месте. Потому что её закидоны ей уже надоели.

100 признательных эссе

Истории с канала Яндекс Дзен, Ольги Бермант-Поляковой

"Лобные" дети. Лиза

В свидетельстве о рождении она – Изабелла. В большом семейном клане у каждого из старших для неё есть своё имя. Для папы она Белка, для второго папы – Бебе.

Мама развелась с папой, когда Лизе было пять лет, а потом вышла замуж второй раз. Брата от второго папы все зовут одинаково – Сашкой. Для родного дедушки с папиной стороны она – Изя, для бабушки – Лиза, дедушка с маминой стороны называет её Белла, бабушка с маминой - Беллочка, а для мамы она – Изабель.

На консультацию её привёл родной папа.

- Рановато начался у нас подростковый возраст, - сокрушается он.

Яблоко раздора выглядит как несколько букв. Девочка потребовала, чтобы все называли её одним и тем же именем. Проблема в том, что имя это – мужское. Для данной истории пусть будет "Сэм".

- Первую встречу мы с вами побеседуем, конечно, но для продолжения работы мне нужна мама. Как минимум, письменное разрешение от неё на проведение занятий.

- А без письменного согласия мамы нельзя? – надеется папа.

- Вы официально разведены, презумпция согласия супруга здесь не действует.

- Я буду платить вам сам, без неё.

- Проконсультировать я сегодня проконсультирую, а в терапию взять ребёнка без разрешения от второго родителя не смогу.

Он делает ещё одну попытку уговорить и в бессилии опускает руки.

- Можно сказать вам несколько слов с глазу на глаз, без ребёнка?

- Лучше при девочке. Попробуйте найти подходящие слова.

- Понимаете, мама Белки – очень жёсткий человек. Сильный, целеустремлённый, помешанный на достатке в доме и быстрой карьере. Хороший врач, умеет сутками пахать как лошадь. Она любит детей, по-своему – покупает им всегда самое лучшее и дорогое.

Лиза вся обратилась в слух и впитывает каждое слово.

- Она считает, что никакой проблемы нет и споры из-за имени – это дурь, которая со временем сама собой выветрится из головы. Она никогда не согласится на психолога.

- Давайте поступим так. Я напишу краткое резюме консультативного приёма на официальном бланке, со всеми своими регалиями как специалиста, в двух экземплярах - для вас и для неё. Один экземпляр и копию квитанции об оплате вы отдадите маме. И там, и там есть мой телефон. Если она сочтёт нужным узнать подробности, то сама мне перезвонит.

Она перезвонила, задала свои вопросы, и я получила разрешение.

100 признательных эссе 26/100

"Лобные" дети. Тихушница

На занятия Лизу привозит бабушка. Та самая, которая с папиной стороны. Ей всех жалко – и папу, который непутёвый и толком не работает (читай, не работает инженером на одном и том же месте, как её муж; профессия папы связана с разъездами, он закупщик в очень известной фирме и зарабатывает он прилично), и бывшую невестку, которая днюет и ночует в больнице, и её второго мужа, на плечах которого работа, дом, быт и двое детей без праздников и выходных, и Лизу, у которой не ладится с ребятами в классе.

Лиза с детства очень скрытная. Из-за работы папы в разъездах и маминых бесконечных дежурств в отделении Лиза росла на руках у бабушек и дедушек и прекрасно ориентируется в хитросплетениях отношений внутри "клана".

Мнения родных о ней негативны: одни считают её гадкой и противной по своей натуре, другие врединой, третьи – злюкой, которая специально доводит до белого каления. Маме больше всего мешает манера Лизы обращаться со своими вещами. Они облетают с неё, как листья с берёзы осенью, - и падают там, где Лиза прошла, собираясь по углам комнаты в кучи листвы. Папа признаёт, что у дочери есть привычка "ускользать" из любого неприятного для неё разговора. Стоит бабушке потребовать что-то от неё, она бежит к дедушке; от требований папы "ускользает" в комфортный для неё мир общения с тёщей, и так по кругу.

Я понимаю, почему он выбрал именно такое слово.

Когда бабушка жалуется за Лизу "не ладится с ребятами в классе", девочка меняет позу: перестаёт держать осанку, стекает по креслу вниз и разговаривает с нами полулёжа. Она физически "выскальзывает" из позиции, где мы все в одной плоскости и говорим о неприятном для неё, как это делают, извиваясь, маленькие дети.

Вот только Лизе – 14 лет.

100 признательных эссе 31/100

"Лобные" дети. Как Изабелла стала Сэмом

Одноклассники считают Лизу странной девочкой. На свой странице в социальной сети она постит отталкивающие картинки, а в разговоры в классе обычно вступает, чтобы сообщить что-то отвратительное.

Я договорилась с семьёй попробовать индивидуальную психотерапию Лизы и попросила фору в десять встреч. Если никаких изменений в поведении и эмоциональном настрое девочки не будет – значит, я не её психолог, и нет смысла тратить деньги дальше.

На Лизу идёт сильный физиологический отклик – скука буквально валит с ног. Приходится совершать усилия, чтобы не зевать, находясь в одном пространстве с ней. Такая реакция называется "контр-переносом", и у морока обычно есть объяснение.

Лизе всё равно, о чём мы будем говорить. У неё "есть увлечения", но "взрослые их не одобрили бы". Она мечтает стать взрослой, подстричься под мальчика, уехать в столичный город и жить там среди людей, которые не знают, выдавая себя за человека другого пола. Про женский голос и необходимость бриться она не думает.

Вообще, манипуляции с телом её не особо интересуют, и оперативная смена пола её не привлекает. Ей достаточно фантазий о переодевании и переезде. Семья смирилась с тем, что её надо называть Сэм, и теперь она хочет потребовать того же от учителей и одноклассников в школе.

- Вы всё равно не отговорите меня это делать, - смотрит она бесцветными сероватыми глазами прямо мне в глаза.

Кто я такая, чтобы отбирать её мечту стать не-Я? Не девочкой, не старшей дочерью и не старшей внучкой? Она им не нужна, она именно так сейчас чувствует, и нашла для себя такое вот решение. В не-Я Лиза хочет оказаться не из любопытства, как многие, исследующие себя, а от того, что устала быть плохой для всех и пустой внутри для самой себя. Это моё предположение, и исходя из него я отвечаю:

- Наверняка у тебя есть основания так поступать.

Спустя несколько сессий она рассказывает мне "кое-что" о своём "увлечении". Она работает, выполняет задания онлайн, чтобы накопить деньги. Получается 200-250 долларов в месяц. Лиза хочет уехать и поступить на дипломную программу, чтобы получить The International Baccalaureate (IB), - международный диплом о полном среднем образовании, который признается университетами по всему миру.

Я скептически выслушиваю о том, как устроена жизнь в школе, куда она хочет, и об условиях жизни в кампусе при ней. Программа длится два года, один год обучения стоит сорок тысяч долларов. А ведь ещё нужны деньги на жизнь.

- Я накопила 5 тысяч, - говорит дитё.

От родителей ей ничего не надо. Лиза замыслила побег в десять лет, а нашла себе подработку в сети в двенадцать. Я вдруг понимаю, как адски она устаёт, и как её тошнит от всех людей, кто воспринимает её всего лишь дочкой, внучкой и ученицей школы, не знающей, что такое гнуть спину за компьютером, выполняя подённую работу. И от меня в том числе, - не понимающей даже в контр-переносе беспросветность её жизни.

- Мне предлагали делать фотографии, где я голая, и посылать, но это что-то вроде проститутки, которых можно слюнявить и делать с ними что хочешь. Мне такое не нравится. Я хочу выучиться на дизайнера и много зарабатывать.

***

Изабелла сказала домашним, что будет откликаться только на имя Сэм в день, когда поняла, что накопить нужную сумму к моменту поступления – не успеет.

100 признательных эссе 36/100

Истории с канала Яндекс Дзен, Ольги Бермант-Поляковой

Окончание истории про Лизу в следующем посте.

Начало

В упражнении про паровозик есть вторая часть, творческая. После того, как каждый член семьи скопировал "точно по образцу", я перемешиваю детали в кучу-малу, а потом прошу собрать паровозик "как тебе нравится".

Сочиняют "какой хочу" паровозик тоже все: и мама, и папа, и киндер. Я ищу сходство с одним из родителей, "в кого" пошёл киндер, у кого унаследовал способ переработки информации. Если ни с мамой, ни с папой нет пересечений, расспрашиваю об увлечениях ребёнка и у кого ещё в трёхпоколенной семье есть такие же хобби или симпатии - то есть "в кого" из бабушек-дедушек ребёнок уродился.

По сути, это психотерапевтическое вмешательство, - я переформатирую привычное восприятие "школьных неуспехов" одного из членов семьи в "фамильную особенность нашей семьи".

Это помогает видеть особенности ребёнка в новом свете: мы разные, взрослые живут и процветают с такой особенностью, значит, и у ребёнка всё будет хорошо. А порой и сплачивает семью на стороне ребёнка - ведь нередко оба родителя солидарны с претензиями со стороны школы и выступают с ней одним фронтом, загоняя тем самым родное дитё в глухое отчаяние.

Откуда взялся этот паровозик? В Иерусалиме на улице Яффо есть магазинчик, где продают игрушки ручной работы. Шла по дороге и купила, хотелось чего-то интересного и простого одновременно. Вот он, на моём кресле у французского окна во всю стену. За окном парк:

Самый популярный вариант "творческого беспорядка" выглядит как "вагончик кверх ногами", когда крышу кладут вниз, под кубики, а слои некрашеных и цветных деталей меняют местами:

В тройке лидеров вариант "переставить крест-накрест детали в замыкающем вагончике с четырьмя штырьками", таким образом:

"Выкинуть лишние" вагончики выбирают немногие. Глубокомысленно интерпретировать переделку психологически наверняка можно, но не имеет смысла в плане терапии "лобного" ребёнка. Я ищу этим упражнением взрослого союзника, родню ребёнку на бессознательном уровне решения когнитивных задач. Мне достаточно сходства в творческом подходе.

Третий популярный вариант - тоже перестановка, но не "внутри вагончика", а "внутри паровозика", детали ставят на новые места не "в отдельном отсеке" конструкции, а везде:

Или такой вариант:

Творческая переработка лобным ребёнком выглядит как бессистемное нагромождение деталей, критерия изменения (идею) не удаётся обнаружить при всём желании, например:

Сравните с творческой переработкой, где есть алгоритм "один вагончик сделаю некрашеным, один цветным, а последний - из тех деталей, что остались":

Часто, если потом "подсказать" "лобному" ребёнку идею, по которой переделать паровозик, он её с удовольствием реализует. А сам изобрести новую концепцию пока не может. Со временем, когда дозреют соответственные мозговые структуры, он это легко сделает. Главное, чтобы у родителей хватило тепла и терпения дождаться.

Невнимательные дети и взрослые не считают число штырьков и не соотносят число отверстий в крыше (два и четыре) с подходящим вагончиком, когда собирают по образцу. Дети с затруднениями в затылочных долях головного мозга, ответственных за визуально-пространственные синтезы, затрудняются с диагональными деталями (скошенными кубиками), как их соотнести друг с другом и с вертикальной осью.

Самый необычный эффект от упражнения с паровозиком был в моей практике психотерапевта на встрече ребёнка, рождённого в Японии и насильно увезённого от родной матери отцом другой национальности. Суд вмешался в ситуацию и решал за закрытыми дверями, где будет место постоянного жительства ребёнка. Я помогала маме налаживать отношения с киндером.

"Схлопывать" эмоциональный разрыв между членами семьи - это работа, которая требует веры и мужества, в истории про канадско-израильских родителей я касалась темы "бондинга" - восстановления нарушенных связей.

Младший школьник, разлучённый с мамой приличное число лет назад назад враждебно настроенным отцом ребёнка, отказывался говорить с ней на родном японском. Мама не знала ни русский, ни иврит, а у киндера оба языка были свободными, один - благодаря школе, другой - благодаря русской няне. Зато мама хорошо знала английский (именно на нём она со мной и разговаривала).

Во время "творческого" выполнения задания с паровозиком, - у киндера не было трудностей в школе, упражнение это мы делали "для знакомства", - ребёнок-эстет неожиданно сложил пейзаж, "два дома у озера" из прямых и скошенных кубиков и бразильского агата на столе в клинике, вот так:

и прокомментировал для меня, что это похоже на дом его бабушки в городе, где он раньше жил. После чего перешёл на родную речь с просьбой, чтобы мама подтвердила, что именно так там дома и строят, с обидой рассказал о том, как ему никто из ребят не верит, и, не замечая маму, которая не вынесла душевной боли и сидела в слезах, горячечно расспрашивал психолога, перескакивая с японского на русский и иврит, про то, почему из города, где живёт папа, в город бабушки не ходит поезд...

100 признательных эссе 39/100

Источник: https://zen.yandex.ru/media/mdn2018/lobnye-deti-ee-liubimyi-...