Ответ на пост «В Екатеринбурге толпа подростков напала на пенсионера за просьбу не материться»
Только мне кажется странным, что из исправительных учреждений в основной массе выходят не люди, вставшие на путь исправления, а звери?
Это риторический вопрос который висит в воздухе после каждого громкого преступления рецидивиста. Он приходит в голову родственникам жертв и простым обывателям, которые слышат за очередной новостной сводкой: «Подозреваемый ранее неоднократно судим».
Странным это кажется лишь на первый взгляд. А если всмотреться, подумать, в этом есть ужасающая, отлаженная годами логика.
Представьте себе завод. Его официальное название , «Исправительное Учреждение». По конвейеру движется сырье, сломленные судьбы, исковерканные биографии, люди с грузом ошибок и преступлений.
Казалось бы, на выходе мы должны получить исправленную, отполированную версию человека, готовую к новой жизни. Но конвейер этот сконструирован так, что он не исправляет, а калечит. Он не шлифует, а наносит новые, более глубокие царапины.
С чем сталкивается попавший туда:
Курс молодого бойца, но по криминальным понятиям. Вместо лекций по психологии, уроки выживания. Чтобы не быть сломленным, нужно принять правила джунглей: доверять нельзя никому, слабость, смерть, сила, в жестокости. Здесь не учат брать ответственность, здесь учат прятать эмоции и видеть во всяком человеке угрозу или ресурс.
Социальный вакуум. Оторванность от мира лишь усиливается. Исчезают навыки простого человеческого общения: как строить семью, как искать работу, как решать конфликты без кулаков. Мир за колючкой замирает, а мир стремительно меняется. Вернуться в него, все равно что высадиться на другой планете.
Клеймо. Государство ставит на человеке штамп «опасен». И общество с этим соглашается. «Судимость» в анамнезе , это чаще всего пожизненный приговор к маргинальности. Двери закрываются одна за другой: нет работы, нет денег, нет жилья, нет будущего. Остается только одна, знакомая дверь, обратно, в криминал.
И что же мы, общество, делаем, видя плоды работы этого конвейера? Мы требуем не починить конвейер. Мы требуем закрутить гайки еще сильнее.
Это инстинктивная, понятная, но губительная реакция. Увидев, что из больницы выходят не выздоровевшие, а еще более больные люди, мы требуем не улучшить лечение, а сделать палаты холоднее, а кормить пациентов хуже. Мол, пусть им там будет так невыносимо, что они «задумаются».
Но они не «задумываются». Они озлобляются. Они закаляются. Они проходят очередной курс обучения в академии ненависти под названием Зона. И выходят оттуда не с мыслью «больше никогда», а с установкой «в следующий раз буду умнее».
Мы боремся с тенями, а не с источником света, который их отбрасывает. Требуя сажать больше и дольше, мы лишь увеличиваем очередь на этот конвейер, на входе которого еще человек, а на выходе тот, кого мы с таким ужасом и непониманием называем «зверем».
Есть ли иной путь?
Полагаю он труден, непривычен и требует колоссальных усилий всего общества. Это путь смены парадигмы, с карательной на исправительную по-настоящему.
А именно:
Реабилитация вместо изоляции. Сделать ставку на психологов, а не на охранников. На образование, а не на бессмысленный труд. На восстановление морального облика, а не на его окончательное разрушение.
Интеграция вместо отторжения. Создать систему, которая поможет вернуться: программы трудоустройства, социальное сопровождение, снятие пожизненного клейма за неопасные преступления.
Профилактика вместо возмездия. Инвестировать не в новые колонии, а в социальные лифты, борьбу с бедностью, лечение наркомании и поддержку семьи. Чтобы человек не доезжал до того поворотного пункта, откуда дорога ведет только в одном направлении, за колючую проволоку.
Пока мы не решимся посмотреть правде в глаза и спросить себя не «как сильнее наказать?», а «почему мы не исправляем?» этот порочный круг будет закручиваться все туже. И мы будем с удивлением и ужасом вглядываться в лица выходящих из ворот тюрьмы людей, не понимая, что мы сами, своим равнодушием и неверными запросами, и есть соавторы этой страшной метаморфозы.
