ПРО ДЖОКЕРА, АГАШУ И БУСИНКУ (Из воспоминаний собаковода-любителя). Часть 94, Часть 95
Удивительно, но собаки приняли переезд совершенно спокойно, как будто так и надо, вот она чудесная психика амстаффтерьеров. Даже малыш – Джокер, который, если помните, очень тяжело привыкал к новым местам, как-то быстренько успокоился, и храпел целыми днями в желтом лежбище, отвлекаясь только на еду и прогулки.
Еще по осени, как когда-то Маринка в Самаре, теперь уже я начал практиковаться в авто вождении в Москве. Рано утром в выходные дни я брал с собой Агашу, и выезжал несмело из загроможденного автопромом двора на незнакомые улицы. Агавита с любопытством таращилась в окошко, а я крутился по району, и постепенно расширял географию маршрутов, охватывая все больше улиц, привыкая к новому для себя стилю вождения, и не привычным поначалу для провинциального водителя развязкам и эстакадам. Моя терпеливая собака стойко переносила эти учебные поездки, не ныла, не пищала, не просилась погулять. Мой прекрасный и надежный ушастенький компаньон.
Жаль, в части – погулять с собаковыми, тогда еще осваивать Москву мы не успевали, долгие, душевные променады в прекрасных московских парках начнутся у нас только следующим летом, поэтому топтались мы по большей части в своем райончике, довольно плотно заселенном людьми и собаками, но даже там умудрялись находить себе развлечения, так мы с Маринкой облюбовали иногда пустовавшую по вечерам хоккейную калду и, наконец, могли отпускать там собак побегать свободно. Так в собачью жизнь вернулись развеселые догонялки с тем самым желтым мячиком – ветераном, который мы теряли и опять нашли в Утесе. Знаете, это такое радостное чувство, когда ты стоишь посреди площадки, а вокруг собачья кутерьма: Агаша несется от Бусины с мячом в зубах, хитрит и петляет, сбивая незадачливого Кота с толку, а Джокер семенит вокруг, изображая, что он тоже играет, срезая углы и не выкладываясь особо, но при том полностью вовлекаясь в происходящее, а тебе в этот момент хорошо и уютно, тихонько падает в свете ярких московских улиц белый-белый и очень пушистый снег, и ты понимаешь, что все налаживается, жизнь плавно возвращается на спокойную свою обыкновенную стадию и тревоги-волнения уверенно уступают место спокойствию и душевному комфорту.
Такие редкие моменты были очень важны, потому что наши нервные системы уже были на крайнем своем пределе: истощенные увольнениями, сложными решениями, переездом, новыми работами, нехваткой денежных средств, мы для расслабления могли позволить себе лишь прогулки по городу, которые той снежной и довольно холодной зимой стали совсем затруднительны, да недорогой алкоголь, который в то время мы употребляли в больших количествах, явно больших, чем того следовало нормальному человеку. Собаки давали нам своего рода отдушину, занимая очень скромное место в наших буднях, почти целыми днями пребывая в сонно-домашнем состоянии и не особо отсвечивая усталыми будничными вечерами, они всегда готовы были поддержать любовью и вниманием, как только в них возникала нужда. Вот такие они собаки, ну да вы и сами это знаете.
Как-то совсем незаметно подобрался и новый две тысячи тринадцатый год. Не сказать, чтобы мы встречали его, ощущая большое счастье и долгожданное удовлетворение. Маринке работа не слишком нравилась, мне тоже, финансового благополучия пока на горизонте тоже особо не маячило. Но праздник есть праздник, и мы купили какие-то еловые ветки, пару игрушек, и отмечали своей небольшой семейкой наш первый московский Новый Год. Улицы были завалены сугробами, по телевизору показывали Собянина в каске, а Джокер, Агаша и Бусина весело скакали по снежным кучам во дворах, распугивая голубей и ворон. Помню, я тогда купил лопату, и раскидал снег на парковке, поразив этим до глубины души обитателей Вороньей слободки, избалованных стараниями среднеазиатских дворников.
В один из новогодних праздничных дней, мы, уставшие от салатов и алкоголя, собрались, загрузили в багажник собак и поехали в зоомагазин покупать собакам матрасик. Как раз к тому моменту Буся с Агашей слегка привели лежак в негодность, недовольные вечной занятостью и отсутствием дома своих человеко-родителей, так что матрасик нам бы очень не помешал.
В Самаре на тот момент был только один зоомагазин, куда пускали с собаками, в районе улицы Вилоновской, а в Москве питомцев были рады видеть практически везде, где продают зоотовары, ну а мы, конечно, по уже устоявшейся привычке, отправились именно в тот магазин, который хорошо знали, аж на метро Аэропорт. Специально сейчас посмотрел в Яндексе, около двадцати пяти километров было от нас до того магазина, по самарским меркам чудовищное расстояние, но для жителей регионов, не имеющих практики автовождения в Москве и Петербурге, поясню, что отсутствие светофоров на каждом углу, плюс наличие удобных развязок и эстакад делают этот путь значительно более быстрым по времени.
Так вот, значит, поехали мы в магазин, приятные пустые праздничные дороги, красивый пушистый снег, праздничная Москва, все такое какое-то весьма позитивное. Здорово! Купили мы матрас, с чехлом, который можно стирать в машинке, симпатичный. Игрушку какую-то балбесам мохнатым, тоже обязательно взяли, ну а как же? А на обратной дороге я поймал, как говорится, своеобразный «дзен», мы проезжали через Большой Москворецкий мост, тогда еще не бывший печально известным, а знали про него только то, что он ведет от Васильевского спуска, у собора Василия Блаженного на улицу Большая Ордынка, да что в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году на нем приземлился немецкий летчик Матиас Руст, так вот по этому мосту частенько идут туристы с Красной площади в сторону Замоскворечья в Третьякову, например, ну или типа того, вот и тем январским праздничным днем едем мы неспешно по мосту, в машине тепло, музыка приятная играет, собаки сопят, Маринка рядом, а за окном красота Кремля сменяется Москвой рекой, Балчугом и Водоотводным каналом, и всю красоту эту старательно фотографируют многочисленные туристы, и радуются, и восхищенно друг другу показывают что-то вдали, делятся типа впечатлениями от Московских красот, а мы вот просто едем мимо, просто из зоомагазина, просто с собаками, и теперь это просто наш город, наш дом.
Меня иногда упрекают, что я пишу много о себе, и мало о собаках. Это совершенно справедливо, но дело в том, что мне очень сложно разграничить где заканчивается история про нас и начинается про собак, также и наоборот. Тем более, что в ментальности своей я мало чем отличаюсь от большинства собачников, и собак воспринимаю, как рядовых членов семьи, которые всегда занимают свое положенное место, выходя на первый план, когда их там ждут, и скромно удаляясь за кулисы, когда в общем сценическом действии наступает соответствующий момент.
Что при этом думают обо всем этом сами собаки, мы не знаем, и никогда не узнаем, хоть и думаем, что знаем, но это, как водится, нам всего лишь кажется. Наверное, было бы любопытно узнать, что же такое происходит в собачьей голове, но, боюсь, люди были бы слишком разочарованы, как, впрочем, наверняка и собаки, узнай они, что мы там мыслим себе на самом деле.
Так или иначе, собаки думали о чем-то своем, провожая нас темными зимними московскими утрами на работу и встречая нас такими же темными и холодными вечерами. Эти вечера мы поводили за столом в гостиной у ноутбука, куда таскали из кухни еду, а фоном бубнил отживающий свой век в нашем быту телевизор. Бусина обыкновенно забиралась под стол и там свернувшись калачиком дрыхла, уткнувшись в чьи-нибудь тапки, Агапий ошивался рядом, контроль за употреблением продуктов сам себя не осуществит, а Джокер храпел беззаветно где-то в прихожей, или пробирался потихонечку на диван и там поступал аналогичным образом.
Получив некоторую передышку, мы по-прежнему ощущали неустроенность и зыбкость своего московского бытия, поэтому лично я продолжал мониторить сайты с предложениями работодателей и даже без особой перспективы сходил на одно из собеседований в контору, чья деятельность отличалась от имевшегося у меня опыта настолько радикально, что в перспективы своего трудоустройства там совершенно не поверил вообще, хотя ребята оказались приятные, и приняли меня хорошо.
В моей организации началась пора проведения Важного Ежегодного Мероприятия, ознаменовавшаяся нервотрепкой, классической суетологией и взаимными обидами, расстроенными на массовом психозе сотрудников, от чего я затосковал совсем, и в какой-то момент стал приходить к мысли, что такая работа – это вот не мое от слова «совсем»
Если вы когда-нибудь сталкивались с подобным, то вам не будет сложно представить себе, что испытывает человек в такой ситуации: правильно, дикий стресс. Докрученная неустроенностью, переездом, предыдущими неудачами психика лично у меня начинала давать конкретные сбои. Возвращаясь домой вечерами, я просто ложился на диван, и, казалось бы, самые простые, заурядные проблемы и мелкие рабочие стычки приводили к тому, что пока лежал на этом диване, из глаз просто начинали сами собой тихо лить слезы. А я, на минуточку, здоровый мужик, в полном расцвете сил, переживший падения и взлеты, конфликты и масштабные противостояния, увольнения, реорганизации и прочее, прочее… Но, что поделать, пишу как было, а оно было именно так.
Моя семейка – вот тот надежный якорь, тот крепкий каменный замок, то пушистое, теплое и уютное одеялко, что помогали мне в те времена пережить невзгоды, спрятаться, укрыться от колючего и недружелюбного окружающего мира. Маринка и собаки, каждый день я ожидал возвращения к ним, как впрочем и сейчас, конечно, но тогда я просто реально сбегал в свою нору, и теплое окружение моих домочадцев позволяло мне немного прийти в себя, зарядиться силами, чтобы завтра снова отправиться подобно космическому исследователю в чуждую, холодную и зачастую враждебную среду «чужой планеты».
Вот тут как нельзя кстати пришлись всегдашние амстаффьи энтузиазм и уравновешенность. Объятья любимых лап, виляние драгоценных хвостов и влажный блеск родных глаз – вот наши надежные столпы и ветвистые корни простого человеческого счастья. И наши собаки своим уверенным и спокойным добродушием, мелкими смешными забавами и душевной непосредственностью, подобно грамотному остеопату, приводящему в порядок больной организм, реабилитировали мою издерганную психику, уверенно убеждая, что в моем мире на самом деле ничегошеньки не изменилось, а эти внешние декорации ничего особого и не значат, эти наружные посторонние заботы, они останутся там, и сначала притухнут и подгаснут, а потом и вовсе растворяться в окружающем мареве, словно их и не было.
Этот мой надежный и верный тыл вселял уверенность и готовность к дальнейшему рывку, и движению вперед в этих не самых простых для меня условиях. Я понимал, что нужно что-то сделать, но, во-первых нужно было собраться с силами, во-вторых было совершенно не понятно, как действовать: уходить в никуда – не самый хороший вариант в наших финансовых условиях, искать новую работу – достаточно проблемно, трудясь в офисе полный рабочий день.
Пока я терзался сомнениями, жизнь, как полагается все расставила по своим местам. Интриги и сплетни любимых коллег привели к тому, что меня принялись несправедливо обвинять в том, что не вышел на работу в выходной, о чем я не имел ни малейшего понятия, и никаких подобных приказов в глаза не видел и, конечно, не подписывал. С меня потребовали объяснительную, которую я писать наотрез отказался, поскольку нарушений трудового распорядка не совершал. Зато я написал заявление на увольнение, перевернув кверху чистой стороной, положил на стол и сидел так призадумавшись.
В тот момент мне стало уже почти все равно, к чертовой матери, думал я тогда, невозможно нон-стопом напрягать на пределах свои нервы, не получая ни отдачи, ни адекватного финансового вознаграждения, не имея при этом ни перспектив, ни даже хоть каких-нибудь надежд на будущее. Да я в край пойду хоть листовки у метро раздавать, раз все так плохо, думалось мне тогда, а рука застыла над перевернутым листом, пока я пребывал в последнем своем раздумье перед шагом в бездну неизведанности. Работа, полученная с таким трудом должна была вот так бесславно и быстро закончиться, потому что некие «тетушки» имели прескверных характер, да гадкий нрав. Грустно, а что делать. С чего опять начинать, на что дальше жить, как выкручиваться дальше – мысли роились в моей голове, пауза тянулась и тянулась.
И вот. Именно вот тут. В этот такой до смешного драматический момент. Буквально как в кино. Причем не с самым оригинальным сценарием. (Да я нарочно ставлю тут точки, это такой типа акцент). Так вот… Словно в банальной теле-драме именно в этот момент раздался звонок, я взял трубку (у меня уже был первый в моей жизни смартфон, кстати), и мне сообщили, что меня взяли на работу в ту самую контору, куда я недавно забрел на собеседование без малейших надежд и ожиданий. И что через две недели отработки на старом месте меня ждут там. Я даже не сумел как следует удивиться, выдохнул, подписал заявление, отнес его секретарю, и с легким сердцем поехал вечером туда, где меня, конечно же, ждали такие милые и преданные глаза, вечная любовь и простые милые домашние радости.
Продолжение следует...
Фото из личного архива автора, 2012 год, Москва, Варшавка
