В подъезд зашёл снулый голубь с наглухо переломанным крылом, притулился к стенке и задремал. Консьержка высказалась в том смысле, что нужно его прикончить, чтобы не мучился. Я с большим интересом уставилась на неё. Люблю, когда люди предлагают жёсткие решения.

Особенно тот этап, когда они начинают подыскивать исполнителей.

– От голубей заразы много, – сказала консьержка, с надеждой глядя на меня.

Я охотно согласилась. Однако желания свернуть птичке шею голыми руками отчего-то не выразила.

– Не могу я его здесь оставить! – занервничала консьержка.

Я сочувственно покивала.

– А вот пёсик ваш их гоняет! – припомнила консьержка.

Малютка пудель скучающе зевнул и сел на попу. "Сами топите урановые ломы в ртути" (ц).

Стало очевидно, что палачей в нашем лице бедная женщина не найдёт. "Сволочи бездушные", – отразилось на её лице.

Но тут голубь разрешил все проблемы окружающих, милостиво издохнув. А через секунду в подъезд вошел папа, вернувшийся из магазина, и обнаружил нас, стоящих над сизым трупом.

– Ну и чем он тебе помешал? – укоризненно спросил меня любящий отец.

Консьержка обомлела и поспешила заверить, что я здесь ни при чём.

Горькая улыбка скользнула по папиным губам.

– Посмотрим, что вы скажете, когда завтра найдёте здесь второго такого же, – уронил он и пошёл прочь, скорбно сутулясь, как человек, которому открыто слишком много.

Если прежде у меня теплилась слабая надежда, что рано или поздно близкие забудут историю с ежом, то теперь огонёк даже не тлеет.