- Кто приезжает, я не понял? – командир дивизии посмотрел на помощника дежурного, принёсшего ему телефонограмму.
И весь остальной штаб дивизии (заседание которого проходило прямо сейчас) тоже посмотрел на старшего лейтенанта Гену, но не строго, как командир дивизии, а с любопытством: они-то ещё телефонограмму не читали, может там их и не касается, чего зря брови-то морщить?
Старший лейтенант Гена, поправил пистолет на бедре, подумал, что вот какой мудак этот дежурный по дивизии – сам пойти зассал и послал его, аки агнца невинного на заклание этим волчищам:
- Комиссия из управления по физической культуре и спорту Министерства обороны.
- А у нас, что есть и такое управление? – командир дивизии обвёл взглядом подчинённых.
- Ну а как же, - ответил начальник штаба, - морпехи там всякие. Десантники. Они же это. Ну. Спортсмены.
- А мы тут при чём?
- Ну мы же тоже.
- Что тоже?
- К министерству обороны относимся. У нас же тоже эта, физкультура присутствует. И спорт.
- Да?
- Да. Вон у нас даже флагманский мускул в наличии имеется. Капитан Егоров.
- Да? Это флагманский специалист у нас? Надо же, а я всё время думал, что кто-то из офицеров штаба дитёнка своего на работу водит.
Ну конечно командир дивизии шутил – капитан Егоров даже и не обиделся вовсе, так только, льдинка кольнула в сердце: служишь тут шесть лет, все обязанности главного спортсмена в дивизии атомных подводных лодок (бегаешь за водкой, варишь кофе, топишь сауну и достаёшь сигареты) исполняешь с оценкой не ниже хорошо и отлично, а тебя, типа, и не замечают. Ну так-то шутка нормальная, да, все остальные дружно засмеялись вон. Ладно, проедет и по моей улице грузовик с сахаром, подумал капитан Егоров и тоже вслух засмеялся.
- Ладно, я понял, ступайте, - разрешил командир дивизии помощнику дежурного.
- А, постойте, - остановил он его уже в дверях, -может с нами хотите поприсутствовать? На совещании?
- Никак нет!
- А чего?Да ничего, блядь! Нечего мне делать, вместо своего дневного сна, сидеть тут с вами и хуйню вашу слушать, тоже мне, цирк дю солей проездом оттуда сюда случайно черезЗаозёрск, спешите видеть наших клоунов на арене вашего цирка, а то когда ещё придётся.
- Не дорос ещё, товарищ контр-адмирал! - Гена встал во фронт, подобрал подбородок и гордо посмотрел в предполагаемую даль.
- Праааавильно. Молодец. Свободен.
- Ну, товарищи офицеры, зачитываю, - командир дивизии поправил очки, - для проверки качества… угу…а также физической подготовки… так… оценки… ага… состояния… ну, ну… понятно… угум … обеспечить… а то как же, да, … 16 мая. Короче. Вот только физкультурники ещё не трогали наших упругих тел и вот 16 мая приезжают исправить это досадное упущение. Мускул, докладывай.
- А я не в курсе пока, не сообщали ещё.
- Ну в теории. Предположи, чего нам ожидать-то и как к этому подготовиться? Вас же учили в этих ваших…ну где вас там учат.
- Ну они ездят эти комиссии, весной и осенью, обычно, в войска, сейчас вот, видно устали дышать пылью с ковров в своих министерских коридорах и решили к нам, проветриться. Так-то они, из Москвы, обычно куда южнее или сильно восточнее, а чего к нам решили…ну может вспомнил кто, что и подводники тоже есть и возмутился как это – подводники есть, а есть ли у них физкультура и спорт никто не проверяет. Это мои предположения.
- А они у нас есть?
- Кто?
- Ну эти, вот про которые ты…физкультура и спорт?
- А то как же! Присутствуют! Вы же мне каждый период обучения тонны отчётов подписываете как мы провели, углубили, расширили и закрепили.
- Так. И что они, обычно, проверяют?
- Физподготовку. Нормативы у случайно выбранного подразделения.
- Так что нам, лыжи где-то надо искать на подразделение?
- Да не, май же, кросс, скорее всего пришлют в плане проверки ну и … гири какие-нибудь.
- Май? – командир дивизии выглянул в окно.
Вслед за командиром дивизии в окно выглянул и весь штаб, а из окна им радостно заулыбался снег, да здесь, мол, я, ребята, здесь, всё нормально, укутываю сопки ровным слоем в пару метров, никаких природных аномалий!
- Ну, в принципе, да. Откуда они знают в своей Москве, что у нас тут в мае ещё зима. Так, товарищи офицеры, давайте думать, что будем предпринимать по данному поводу?
- Тащ контр-адмирал? – начальник штаба вопросительно поднял сигарету.
- Да- да, курите, конечно.
Штаб дружно закурил, обдумывая план подготовки к сдаче зачётов по физической подготовке. Ну не сам штаб, конечно, а его члены потому, как сам штаб, это структура же просто и как она может курить, если не имеет физической сущности? Да?
- Ну надо дождаться плана проверки, думаю…, - сказал кто-то.
- И заранее определить экипаж, который они случайно выберут…
- А вот это вот правильно, да…кто там у нас поукомплектованьнее и не сильно занят.
- Двести восьмая?
- В отпуске же они…
- Точно, тогда с остальных соберём калек и скажем, что это двести восьмая?
- А на кораблях кого оставим?
- Ой, да что там кросс – час времени, так постоят…
- Двадцать минут, - поправил мускул.
- Что двадцать минут?
- Если трёшечка, то в двадцать минут надо уложиться, чтоб на удовлетворительно.
- Три километра за двадцать минут? Это ж куда надо подводнику опаздывать, чтоб так нерационально расходовать энергию?
- И не говорите! Не дай бог так хотеть!
- А слыхали как он три километра назвал?- Ага, трёшечка, ты посмотри…
- Ласково так…
- Как маму родную…
- Одно слово – маньяк.
- Вообще ненормальный…
- Поосторожнее надо бы с ним, товарищи…
- Так тогда что там, с нашими баранами, двадцатую, определим, как обычно?
- Ну да, чего традиции-то нарушать, есть же двадцатая
- Так и решим?
- Думаю, да.-
Решение штаба утверждаю! Ждём план, экипаж двадцатой оповещаем – пусть готовятся! Химик, откройте уже окно, топор же вешать можно, как вы следите за газовым составом атмосферы, я не понимаю!
- Вот, товарищ командир, разрешите вам представить! Флагманский мускул нашей дивизии!
- Да я знаю, товарищ контр-адмирал, он же нам всё время за водкой в посёлок бегает.
- Ну это шутка такая. Пошутил я, подсластить пилюлю тебе хотел, не знаю, офицеры штаба смеялись над ней.
- Так я же не офицер штаба, нам тут, в окопах со вшами, знаете, не до вашего штабного юмора.
- Тоже верно. Как дела –то у вас?
- С тех пор, как час назад мы с вами говорили? Всё в порядке, а что за пилюля-то?
- Какая пилюля? Заболел ты, что ли?
- Которую вы юмором мне сластили.
- А, эта пилюля. Слушай, комиссия к нам едет из самой Москвы! Не абы что, а прямо из Министерства обороны! Вот, думаем вас под неё, так сказать…
- Да, нам-то, что. Что водка, что пулемёт, лишь бы с ног валила! На какую тему готовиться отгребать?
- На тему физической подготовки!
- …?
- Вот, товарищ мускул сейчас всё и доложит, как раз план проверки получил. Докладывайте, товарищ мускул!
- Комиссия управления по физической культуре и спорту Министерства обороны. Так она называется. Приедут к нам проверять уровень физической подготовки и вообще смотреть, как у нас тут работа поставлена в плане, если позволите, поддержания здорового тела, для содержания в нём здорового, так сказать, духа, бестелесной, то есть сущности нашей с вами, если вы в это верите, а, если, как я, нет, то примите просто за метафору.- Надо же…да, товарищ контр-адмирал?
- Да, я сам в шоке! Думал он только ногами может, а он, вишь как - и головой!
- Да я не про него, я про то, что нет, ну вы подумайте, управление целое в министерстве есть…физкультурников, да?
- Ну выходит, что есть, да.
- И они вот к нам…к нам приедут проверять уровень физподготовки, а у нас и казарм-то нормальных нет, где у нас этот…стадион ближайший или спортгородок какой находится? В Мурманске?
- На «Спутнике», наверняка, есть же.
- Наверняка… и на тридцать километров ближе, чем Мурманск. Так и что они тут…ну…мышцы будут щупать или как это у них выглядит?
- Прошу разрешения продолжить доклад. В плане кросс три километра и силовые упражнения на зачёт.
- Кросс…в смысле? А где я столько лыж наберу? А куда мы на них бежать будем такой толпой? Здесь и места-то столько нет свободного или нас спецрейсом в Медео вывезут?
- Нет, не лыжный кросс. Простой.
- Простой?
- Ну да, ногами.
- Между отсеками, что ли?
- Да нет, там, - флагманский мускул махнул в сторону рубочного люка, - на свободе.
- Так там, на свободе этой вашей, минус шесть и снега по яйца!
- Ну…они, видимо, этого не учли. Но, вы же понимаете, Москва, что мы им скажем?
- Да вы ебанулись там все, наглухо, что ли? Например.
- Ну …да. Так мы, примерно и ответил: есть, так точно, разрешите выполнять.
- Не, ну ладно, что. Надо так надо. Для родной дивизии, тащ контр-адмирал, вы же знаете…мы всегда.
- За то вас и любим, товарищ командир! Что вы – всегда! Послезавтра они приезжают, доведите до личного состава план мероприятий и …ну…ну пусть подготовятся как-то, я не знаю. Мускул, можно за три дня к кроссу подготовиться?
- Абсолютно невозможно.
- Не ссы, мускул, подготовимся! Абсолютно невозможно на флоте только говорить, что что-то абсолютно невозможно! Эх, к нам бы тебя, на годик-другой, сделали бы из мыши полевой нормального офицера! Разрешите, товарищ контр-адмирал, приступить к подготовке немедленно?
- Так сейчас же адмиральский час…
- Ну не настолько прямо немедленно, а вот прямо по его окончанию!
- Приступайте!
- Есть, приступать! Чайку?
- Повкуснее бы чего…нет у тебя?
- Я взял, - флагманский мускул показал на свой дипломат, - пять звёзд.
- Вот это спортсмен, вот это я понимаю забота о начальнике! Ну пошли, командир, и чайку тоже!
- В рубашках побежим! – хлопнул командир по столу третьим стаканам чая.
- Как-то я не знаю…в рубашках-то.
- А потому что! И маршевой колонной, или как она там у пехоты называется? Нет, лучше парадным строем! Я – впереди, сзади старпомы с замполитом, знамённая группа, дадите знамя нам на кросс? Нет? Жаль. Тогда отставить знамённую группу – все в колонне по шесть, по ранжиру и в ногу!
- Да вы на параде в ногу даже ходить не можете, как вы бежать-то в ногу будете?
- А вот увидите! Ибо нехуй! Пусть знают и передадут там в Москве своей! В Министерстве этом своей этой обороны! Ишь ты – физкультуру они проверять приедут, а? Ну вы видали? Гуси. В рубашках и строем – вот увидите!
Капитан Егоров выехал ночью встречать комиссию в аэропорт города Мурманска на служебном уазике командира дивизии. И хоть командир дивизии командовал ста двадцатью баллистическими ракетами мощностью по две тысячи килотонн каждая, в его служебном уазике работали, в принципе, только колёса и руль и то влево выворот был в половину от правого. Салон обогревался от самодельного прикуривателя, а дворники работали, когда водитель дёргал за верёвочку сначала в одну сторону, а потом в другую.
Членов комиссии было трое и капитан Егоров нашёл их, охуевших от холода в своих курточках, туфельках и фуражечках, у входа в аэропорт.
- А чего вы в зале ожидания не подождали? - спросил капитан, жалея их красные уши и синие носы.
- А нас выгнали, - простучала зубами комиссия, - уборка там.
- Ну ничего, сейчас в дивизию приедем и сразу в баньку! А то как я вас потом, больных, обратно в столицу нашей родины отправлю?
Комиссия отказалось, было, от баньки потому, как, вроде, и не положено, они же со всей строгостью и их предупредили заранее, что моряки любят вот это вот всё своё гостеприимство показывать, а какая потом строгость, но проехав на уазике сто километров, согласилась бы уже на всё, а не то, что на баньку.
Утром они кутались в выданные им ватники, сыто рыгали крабами с водкой и сомневались, глядя на дорогу от штаба дивизии до пирсов, что тут возможно бежать кросс.
- В смысле невозможно? Да мы тут регулярно кроссы бегаем, не смейте даже сомневаться! – успокаивал их командир дивизии, - Что такого-то? Снег и колеи? Нам за это северные надбавки платят, всё нормально! Давайте, определяйте уже кто побежит и через пятнадцать минут сами увидите! А то нам ещё на рыбалку же, надо оперативненько всё это, пока катер не сломался.
- Так быстро не успеем, надо же номера всем выдать! – сомневалась комиссия.
- У нас у всех экипажей номера выданы на постоянной основе, ну что мы в детском саду, чтоли, мы же на зачёт, каждые пол года, скажи Егоров? Видите, коллега ваш, спортсмен, подтверждает!
- Ну, не знаем, давайте вот ту, первая к нам которая стоит, например.
- Первая к нам? Это двести вторая, там сокращённый экипаж, тридцать человек, не тот масштаб, что вы из Москвы прилетели и не ощутите всей нашей мощи?
- Нууу… вторую тогда.
- Это семнадцатая. Приём-передача на ней проходит, согласно руководящих документов, запрещено задействовать в посторонних мероприятиях, разве что вы настаиваете и под свою ответственность…
- Хорошо, третья.
- Это тринадцатая, она…
- Ну хорошо, хорошо, давайте, какую можно?- А вот, последняя отсюда стоит. Двадцатка. Краса и гордость, так сказать, на зависть супостатам. Очень рекомендую!
- Давайте её.
- Дежурный! Дежурный, позвоните на двадцатую, поздравьте их с тем, что именно на их долю выпала высокая честь не уронить спортивное знамя дивизии! Через пятнадцать минут построение у СРБ на кросс!
А капитан Егоров-то нам уже и номера вчера выдал и посоветовал, чтоб выспались и не волновались, подумаешь – кросс, да дурак ты, капитан, изумился командир, только от кросса мы ещё и не волновались, ну, нашёл тут кого успокаивать, иди уже, не ссы, всё нормально будет, вот увидишь – дяденьки подводники меньших братьев своих в беде не бросют.
И когда дежурный по дивизии позвонил, ошарашить нас радостным известием, то мы уже все в ботинках и кремовых рубашках по пароходу ходили, номера носили в карманах пока, а про рубашки, когда командир объявил такое своё решение никто даже и не удивился, оспаде, да хоть в трусах, если папа так решил. Спорили только долго надевать ли галстуки потому, что галстук же - это красиво, но нет, решил командир, подумают, что издеваемся, погон для красоты им достаточно будет выше крыши.
- Сто восемьдесят пятый, Овечкин.
- А сто восемьдесят четвёртый где?
- Уволился же в позапрошлом году, Борисыч, ну ты как первый раз замужем!
- Ты где ходишь, морда киповская? Зайди-ка в каютку к дяде трюмному, быстренько!
- Слушай, тебе точно комиссоваться пора, Борисыч!
- Чего это?
- Ну если ты звонишь на «Молибден», я беру трубку, а ты спрашиваешь меня где я хожу, то это же уже деменция, нет?
- Так, накажу, бегом ко мне – ждём тебя с Андрюхой!
Сидят вдвоём в каюте – на столе луковица порезанная крупными ломтями, горстка соли и три по пол стакана.
- Механик приказал перед кроссом, хотели без тебя твою половину располовинить, но Андрюха вон слабину дал, жалко его, говорит, нам-то весело бежать будет, а ему как?
- Видал, как я об тебя забочусь? – загордился Андрюха.
- До слёз, брат, до слёз.
Хлопнули. Зажевали луком, утёрли слёзы и потянулись наверх, на построение.
Капитан Егоров с двумя секундомерами на шее и пачкой ведомостей в руках бегал вокруг стартового стола с горящими глазами – работать по предназначению, что может быть лучше!
- Подходим, по одному, записываем номера в ведомости! Строгий контроль и учёт!
- Как там Москва у вас? Стоит?– уточняли у капитана Егорова подводники.
- Да вы заебали! Я ваш флагманский специалист! Я тут с вами служу! Чего у тебя номер вверх ногами висит? Ну это не смешно, ну товарищи, прошу серьёзнее отнестись к проверке!
- Товарищ командир, ну как вы, в рубашках-то правда, я думал шутите, - шептал он командиру, пока остальные строились парадной колонной.
- Какие могут быть шутки, товарищ мускул! Мы суровые морские витязи, а не артисты эстрады! Так, отойдите, мне надо с механиком пошептаться. Слушай, а чего это от твоих пахнет…э…свежестью?
- Механизмы без заправки не работают! – механик засучивал рукава у рубашки, видно половиной стакана не обошёлся.
- Ну вы же смотрите…того!
- Товарищ командир, мы только этим и будем заниматься, слово вот вам моё, держите! Исключительно смотреть, чтобы того!
- На старт! – поднял Егоров оба своих секундомера.
- Э, а пистолет-то у тебя где? – спросил старпом.
- Какой пистолет? – удивился Егоров.
- Ну стартовый, чтоб как у взрослых всё.
- Да побежали уже, холодно стоять-то, - выручил Егорова замполит.
- На старт!
- Ты командовал же уже на старт, зачем дублировать команды?
- Товарищ капитан второго ранга!
- Всё, молчу, молчу!
- На старт!
- Третий раз, ну нет, что он творит, вы видели?
- Внимание! Марш!
В ногу бежать не получилось – снега было до хера, не в буквальном смысле этого слова, а много, но бежали красиво, высоко задирая колени и с ровными спинами: впереди командир, за ним два старпома и замполит, потом знамённая группа (без знамени), а потом, строго по ранжиру и все остальные.
Первый проверяющий (стоял на середине половины маршрута у поворота в дивизию) видно было, что растерялся: строй бежит же и вон целый капитан первого ранга во главе его и строго смотрит, что делать-то, надо приветствовать строй или как? Ну так-то надо, все при погонах же – отдал честь, из строя его в ответ похвалили.
Второй проверяющий в конце половины маршрута (у штаба дивизии) удивился тоже и непонятно чему: тому что все бегут дружным строем и в рубашках или тому, что из окна штаба высунулся его (штаба) начальник и кричит:
- Товарищ командир, раз вы всё равно здесь, заскочите ко мне на минутку, буквально!
- Так я же на кроссе, товарищ начальник штаба! Мне ещё полтора километра в обратную сторону пилить!
- Ой, да на секундочку всего, вы же на Олимпиаду не собираетесь? Нет? Ну вот и замечательно, а то боевая подготовка это вам не кроссы бегать! Она не ждёт!
- Ладно, перекур! – объявил командир строю.- Прошу разрешения выполнить приказание старшего начальника! – обратился он на ходу к проверяющему в звании целого майора.
- Огонька не найдётся? – обратился к этому же ошалевшему майору бэушный старпом.
- Нет, не курю.
- Спортсмен, что ли?
- Так точно.
- Везёт, а мы вот, видишь, слабы характерами!
Строй дружно задымил.
Третий проверяющий должен был стоять с капитаном Егоровым на старте, но ой, да отдайте вы ему свой секундомер, у него две руки – он с двумя секундомерами справится легко, а мы с вами в музей, пока минута свободная есть, я вам лодочку эбонитовую погладить дам, резины кусок с обшивки подарю – вся Москва завидовать будет, ни у кого там такого куска не будет, а у вас – будет, да конечно же ему можно доверять, я же вон, целый контр-адмирал и вовсю ему доверяю, кремень, а не спортсмен, я вам говорю и так и сяк его совратить пытались, а он – ни в какую, блюдёт, так сказать, высокое звание советского спорта и всё по-честному у него, вот бесит, но сам, не поверите и на перекладине и кросс вот, такой он строгий у нас, как Дзержинский, только от спорта.
Сейчас он высовывался из окна музея уже с куском резины в руках и спрашивал у второго, а что происходит. Перекур, отвечал второй, они говорят, что обратно под горку и чего там бежать, успевай только ноги поднимать, а командира их в штаб позвали на секундочку и они без него бежать отказываются, русские, говорят, своих на проверках не бросают.
Но тут уже и командир вышел, чего стоим, кого, ждём, а ну-ка, за мной, ребята, кто последний, тот гондон, но строй не нарушать и меня не обгонять, а надо было в детстве мамок слушаться и кашу есть- выросли бы тогда полноразмерными людьми, а не полуросликами! Ну что там, Егоров?
- Да пиздец! Хорошо, что я секундомеры на паузу поставить догадался!
- Так в чём пиздец тогда?
- Ну опять врать, подтасовывать результаты!
- Ой, блядь, посмотрите на него, как барышня, заплачь ещё, капитан! Хочешь ко мне минёром? Я тебя и не такому ещё научу! Нет? Ну вот и подкручивай свои секундомеры, разделение труда это называется, один – родину бережёт, а второй ему за это секундомеры подкручивает. А что там дальше у нас?
- После обеда в штабе дивизии подъём гирь!
- А, вообще мелочь, тем более после обеда, когда комиссию опохмелят уже! Точно минёром ко мне не хочешь?
На обеде послали Борисыча, как самого старшего, спросить у механика, а может ещё по пол стакана, раз второй зачёт, то и полстаканов должно быть два, ну логично же. Да, но нет, сказал механик, в штабе довольно тепло и даже нет снега, с чего это мы рассчитываем на такие поощрения с его стороны, прикрываясь дохленькой вот этой своей логикой?
Первого к гирям послали хиленького с вида мичмана из турбинистов. С виду-то он был довольно хиленький, да и ещё со смешной мягкой фамилией, но, когда на спор затягивал гайки пальцами, то открутить потом обратно их можно было либо автогеном либо его же пальцами, но за стакан шила, а стакан шила на корабле найти гораздо проще, чем автоген.
Взял он гирю на грудь и на проверяющих смотрит.
- Начинайте, - говорит один из них, а все они уже с красными щёчками и глазки блестят.
- Я думал вы сверху сядете, - нет? Так, пустую гирю поднимать? Ну ладно.
- А сколько раз вы можете? – спросил проверяющий минут через пять, когда мичман уточнил, а можно ли покурить во время выполнения упражнения, а то он по дороге не успел.
- Ну…молодой был, так раз пять за ночь легко, а сейчас-то два-три всего, а скоро, чувствую и вовсе однопалчанином стану.
- Нет, я про гирю, сколько раз её поднять можете?
- Все. А сейчас сколько?
- Да я давно уже не считаю, норматив вы выполнили.
- Так а вы считайте, я и за остальных-то, ну что тут мельтешить всем?
Потом пошли экипажные(в плане здоровья) лоси, а потом уже командир дивизии театральным шёпотом жаловался комиссии, что солярка нынче на флоте дороже армянского коньяку, а катер уже заведён, прогрет и вхолостую молотит пол часа как. Быстро их сломал, в общем.
- Ты давай это мне, - инструктировал он рулевого на катере, - поперёк волны строго! Где больше волна – туда и ты!
- Так качать же будет!
- Молодец! Правильно соображаешь! И чем больше будет качать, тем больше ты в моих глазах будешь молодцом! Рыбы-то припас? Хвалю, спрячь пока мешок.
- Ну, товарищи члены, на ход винта! – встречали командир дивизии и капитан Егоров комиссию на палубе катерка, - не, погодите закусывать, ещё на оборот дизеля надо вслед, винт он же не сам. Ой, да Егоров заполнит все ваши ведомости, Егоров, заполнишь? Видите – заполнит: мы с рыбалочки в баньку и отдыхать, а он – ведомости заполнять, не, ну а что поделать – работа у него такая! Кто за штурвал хочет из вас? А допуск есть, аааа ну тогда пардоньте, пойдёмте в кубрик пока то да сё, заправимся!
Кубрика-то на том катере и не было, да и как на катере – чахоточную посудинку ту называли катером просто потому, что ну как её ещё называть? От маленьких размеров, старости и убогости, качало его, катер этот, прилично даже когда он стоял у берега, а уж когда в море выходил, да с поставленной задачей укачать гостей…что я вам могу сказать – не было у гостей никаких шансов.
- Вот, видите оно как, да, - убаюкивал членов комиссии адмирал через несколько часов скачек по волнам, - вы вот спортсмены, здоровья как у слонов, а весь залив мне заблевали, да? А я вот, смотрите, дедушка старенький, а солёным рукавом тулупа слюни вам вытираю и Егоров вон, видите, тоже сначала того, а теперь ничего, привык, да Егоров? А тоже сначала, как пришёл, кроссы всё бегал, турники тут гнул, а потом понял, да куда нам бегать-то? Это вы, пехота, в атаку бежите, а мы – выходим, понимаете? Вы-хо-дим. И отступать нам некуда, даже если бы и захотелось и догонять некого – у нас дистанция подлётная пол земного шара, кто от нас убежит? Нам вообще пофиг куда, такие площади кроем, что мама дорогая и сколько там кого, нам тоже насрать с плавкрана – мощей-то на два апокалипсиса и одно второе пришествие! Нам кроссы ваши, что зайцу стоп-сигнал, нам главное право с лево не перепутать, а на остальное, мы как собаки Павлова натасканы, до рефлексов. Да, Егоров? Где право? Вооот, видите? А лево где? Сука, а прав был командир-то: готовый минёр, ёпта! Пойдёшь у меня, Егоров, на двадцатку, как пить дать, нормального офицера из тебя сделаем, потом, когда в Москву тебя товарищи члены переведут, будешь там по штабу как папа ходить и пендалей всем развешивать! Хули, будешь им говорить, вы тут, крысы тыловые, да, Егоров? Что нет? Понеткай мне тут! Будто мне интересно твоё мнение про то, как мне твоей судьбой распорядиться! Неткает он, ишь ты, оперился! Эй, на руле! Давай к дому! Нам ещё комиссию перед самолётом отмыть надо и в чувство привести!
На том же уазике обратно ехать было уже не так страшно, а отступать из дивизии стратегических подводных крейсеров даже приятно – впереди Москва! Комиссия всю дорогу сомневалась, что их пустят в самолёт с этими мешками рыбы, но Егоров их успокаивал – не первую комиссию чай провожаю, видите - один мешок лишний, знаю кому занести, да конечно вы же её и словили, а кто? Не знаю, почему вы не помните, шок, наверное, у организмов – морское дело нелёгкое, это вам не кроссы же бегать.
- Ты давай, держись тут! – горячо жали руку Егорову на прощание члены комиссии.
- Да это вы там. Держитесь, а мне-то тут норм. Сначала тяжело было, думал, мать моя, как отсюда сбежать-то, а теперь так втянулся, что и хорошо даже, знал бы, сам бы сюда и просился. Приезжайте к нам ещё!
- Нет уж, - ответила комиссия, - лучше вы к нам!
Это была первая и последняя комиссия на моей памяти, которая проверяла состояние у нас физической культуры и спорта. Слабенькие оказались. Хоть и спортсмены.
