После шестого урока в восьмом «В» было классное собрание, где говорилось, что скоро экзамены и пора браться за ум. Антон играл в «морской бой» и голосовал, не вникая, за что голосует.
Февральский вечер наваливался на город. Он был темен и холоден. Думалось о неблизком еще лете, о том, что у мамы скоро день рождения и надо где-то достать цветы, а денег — только три рубля, накопленные с завтраков, еще о чем-то думалось.
Потом собрание кончилось, и Антон, выбравшись из веселой и шумной толпы одноклассников, побежал к автобусной остановке. Там уже стоял друг Вовка — они жили рядом и добирались домой всегда вместе.
Старенький холодный автобус уныло тащился по улицам, вздыхая, чихая и охая на выбоинах.
— Жуть! — говорил Вовка. — Как вспомню про эти экзамены — жить не хочется!
Антон молчал. Он продышал в замерзшем окне глазок и теперь смотрел на проползающие за окном окраинные домики, на их крыши в шапках снега, на трубы, из которых в холодное, темное небо тянулись серые прямые дымы.
Автобус заскрипел, застонал тормозами и остановился.
— Нагорная! — хрипло объявил водитель.
Двери в морозной бахроме с грохотом открылись, ворвался новый холод, а за ним вошли люди: женщина, подталкивая впереди себя толстого от шубы мальчишку, за ней, превозмогая непослушное тело, пьяница с веселыми глазами, последней вошла девочка в ярко-красной шапке и села напротив Антона.
Дверь лязгнула, и автобус снова покатил среди сугробов.
Вовка уставился на девочку в красной шапке и умолк. Так проехали еще одну остановку.
— Красивая! — зашептал Вовка, толкая Антона коленкой. — Посмотри!
— Отстань…
— Нет, честное слово, ты посмотри! Только осторожно! Даже красивей Ленки.
Антон опустил голову и из-под ресниц взглянул на девочку. Так получилось, что глаза их встретились. Антон растерялся, мотнул головой и не сумел превратить свой взгляд в случайный. Так и смотрели глаза в глаза, пока Вовка не захихикал и не сказал:
— Здравствуйте! А вам далеко ехать? — И восторженно лягнул Антона ногой.
Девочка не ответила.
Антон нахмурился и снова отвернулся к окну. Глазок уже затянуло морозной пеленой — ничего не разглядеть за окном.
— Ничего, да? — зашептал Вовка.
— Отвяжись, — буркнул Антон. Он снова украдкой взглянул на девочку. Она смотрела в окно, а Антон смотрел на нее. Долго.
— Пошли! — Вовка поднялся. — Сейчас наша будет…
— Мне дальше, — почему-то сказал Антон.
Вовка хлопнул его по плечу и выпрыгнул на стылую улицу.
Снова ехали, молчали, смотрели украдкой друг на друга.
Потом девочка вышла. Антон — тоже и, как привязанный, пошел за ней, прячась в ночной морозной тени. И шел, пока она не свернула к домику, укутанному снегом.
Она вошла туда, и окна домика засветились, а Антон остался стоять у калитки.
«Солнечная, 31», — прочитал он.
Нужно было идти домой. И было непонятно, зачем он шел по незнакомой улице за незнакомой девчонкой…
Антон крутнулся на месте, шмыгнул замерзшим носом и зашагал назад, к остановке. Но чем дальше он отходил от Солнечной, 31, тем медленней и нерешительней становились шаги.
Навстречу ему какая-то сердитая женщина тащила за руку упрямого мальчишку. Тот упирался и канючил, что не хочет домой.
— Простите… — Антон обратился к женщине и смутился. — Простите, вы не скажете… Вот в этом доме — Солнечная, 31. Там живет девочка… Вы не знаете, как ее зовут?.. — И окончательно растерялся, узнав в женщине директора своей школы.
— Смирнов? — удивилась та. — Что ты здесь делаешь? И так поздно?
— Гуляю… — смущенно сообщил Антон.
— Это вместо того, чтобы готовиться к экзаменам?!
Мальчишка воспользовался разговором, вырвал ладошку из руки матери, отбежал к забору и спросил оттуда:
— В котором доме?
— Александр! — строго и деловито произнесла директриса. — Немедленно домой! И ты, Смирнов, тоже! В твоем возрасте не за девочками надо бегать, а уроки учить!
— Светка ее зовут! — крикнул Александр. — Она…
— Александр! — перебила его директриса. — Иди сюда!
— Да-а! — капризно сказал Александр. — Все еще гуляют!
— Александр! Ты слышал, что я тебе сказала? Сию же минуту домой!
«Бедный Александр!» — подумал Антон, повернулся и зашагал к остановке.
- - - -
«(а+b)2=…» пишет на доске Ленка — самая красивая девочка в классе.
«(a+b)2=…» — пишет в тетради Антон и думает: «Что они нашли в ней?.. Разве у Ленки такие же хорошие и почему-то грустные глаза? Нет, у Ленки глаза зеленые, со смешинками… Дурацкие глаза!»
— Смирнов! Почему не записываешь?
«(a+b)2…» — снова начинает писать Антон…
«Чему равно?» — думает Антон.
«… = a2+2ab+b2», — пишет на доске Ленка.
«Ерунда какая, — думает Антон. — Интересно, что она сейчас делает?»
— Скоро у вас экзамены, — с укором говорит учительница, а вы и ухом не ведете!
— Мы ведем ухом!
— Иванов, не остри! — одергивает учительница. — Острить будешь на экзамене! Если получится…
Иванов вздыхает.
— А завтра, Иванов, если не подстрижешься, в школу можешь не приходить!
— Спасибо, Марь Пална! — говорит Иванов. — А послезавтра?
— Иванов! — В голосе учительницы грозовые раскаты.
— Да постригусь я! — обещает Иванов. — В монахи.
Все смеются.
«…=a2+2ab+b2… — пишет Антон. — Здравствуй, Света! Ты, наверное, меня не помнишь, вчера мы ехали вместе в автобусе, а потом я шел за тобой до дома. Меня зовут Антон…»
— Смирнов, к доске!
Антон не слышит — он пишет письмо в тетради по алгебре.
— Тошка! — пихает его Вовка. — Тебя вызывают.
— Смирнову не до алгебры! — печально констатирует учительница. — Что ему квадратные двучлены? Что ему экзамены?.. Ты чем там занимаешься, Смирнов?
Антон молчит.
— Ну-ну… Пиши уравнение!
Антон выходит к доске. «Когда я увидел тебя… — думает он, — мне захотелось…»
— Напиши нам формулу квадрата разности двух чисел, — говорит учительница.
«… мне захотелось все смотреть и смотреть на тебя…»
— А минус бэ в квадрате… — подсказывает Вовка.
«(а — b)2, — пишет Антон. — … У тебя глаза такие грустные…»
— У кого глаза грустные? — потрясенно спрашивает учительница. — Ты что, издеваешься?
Восьмой «В» рыдает от хохота.
— У меня глаза грустные, — говорит Антон. — В предчувствии экзамена… — И краснеет.
Но никто ничего не понял. Все свято верят, что да, Антон издевается, вернее, шутит… Все в восторге! Антон сегодня — герой восьмого «В».
— Сядь, Смирнов! Два!
— А кто это — Света? — спрашивает Вовка и кивает на тетрадь.
— Не твое собачье дело, — огрызается Антон и до конца урока смотрит в окно, а на перемене дописывает решительно: «Я буду ждать тебя на мосту через канал… — Он считает дни: завтра — пятница, письмо может не успеть, послезавтра у мамы день рождения. — В воскресенье, в 12 часов дня, я буду ждать, приходи, надо поговорить… Антон».
Он мерз на мосту через канал два часа, радуясь и пугаясь каждой красной шапки. Но это были другие люди, а Света не пришла. Антон до вечера бродил по городу, замерз, устал и, вернувшись домой, нагрубил маме.
Мама заплакала.
Антон хотел снова уйти, громко хлопнув дверью, но потом притих, попросил прощения и бормотал:
— Ну, мамочка! Я больше так не буду! — И по-щенячьи тыкался носом маме в плечо.
- - - -
— Ну, давайте по душам! — предложила директриса. — Вот сорвали вы сегодня урок…
— Мы не срывали!
— Одиннадцать человек не готовы к уроку — это не срыв?
— Так это же случайно!
— У вас такие «случайно» каждый день! Ну а дальше-то как жить будете?
— Молча! — сказал Иванов.
— Замолчи! — приказала директриса. — Не выводи меня из себя! Ну что вам от жизни надо? Вот тебе, например, Балуев?
Вовка пожал плечами.
— Во-первых, встань, когда с тобой старшие разговаривают!
— … по душам! — добавил Иванов.
Вовка встал.
— Ну, Балуев! Не знаешь?
— Нам бы отдать по способностям, а получить по потребностям! — выкрикнул Иванов.
— Иванов! Выйди из класса!
— Вот и поговорили о смысле жизни! — сказал Иванов, выходя. — Очень было интересно…
— Ребята! Ну подумайте! — потребовала директриса. — Учение — наше главное дело, наша обязанность перед обществом! — И, уже глядя на Антона: — А не девочек по вечерам провожать, как кажется некоторым, фамилии которых я называть не буду…
— Можете назвать! — сказал Антон.
— Молодец! — сказала директриса.
— Что?
— Молодец, что сознался.
— Сознаются, когда виноваты, — зло ответил Антон. — А я ни в чем не виноват. Во всяком случае, перед вами…
— Что за тон? — возмутилась директриса. — Ты с кем разговариваешь — с подружкой своей? Встань!
Антон встал.
— Будьте добры не затрагивать больше эту тему, — сказал он.
— Да уж позволь мне самой решить, какие темы затрагивать, а какие — нет! — Директриса покраснела и улыбнулась натянуто.
— Вам никогда не приходило в голову, — Антон сжал кулаки, — что вы ведете себя, как купцы?
— Кому это вам?
— Вам, взрослым. Мы лоботрясы и лентяи, а ваше дело — наставлять нас на путь истинный… Да? А хотим мы или не хотим, чтоб нас наставляли, — это не важно, да? Вы все знаете — что хорошо, что плохо. У вас права, у нас обязанности? — И, срываясь на крик: — Но ведь это же несправедливо! А мы тоже, если хотите знать, думаем о вас не очень радостно!
— Это что-то новое! — сказала директриса. — И что — все так думают?
В классе была тишина — не та, скучная и замкнутая, когда не хотят говорить, а упрямая и напряженная, когда думают, собираясь сказать.
— Я так думаю! — хрупким басом признался Вовка.
— Ну, разумеется, Балуев, разве можешь ты думать самостоятельно! Когда тебя спрашивали, ты почему-то молчал.
— При чем здесь это! — вмешалась Ленка. — Антон правду сказал. Просто вам ведь не интересно, что мы думаем про вас! Вот вы и считаете, что мы дети и ничего не замечаем.
— Ну-ка прекратите этот базар! — потребовала директриса.
— Вы же сами хотели по душам! — ответили ей.
— Не доросли еще до такого разговора! — сердито крикнула она. — Смирнов! Чтоб сегодня же мать в школе была! — И она ушла, хлопнув дверью.
— Подумаешь! — бубнил Вовка, запрыгивая в автобус. — Мне здесь перезимовать четыре месяца — и ту-ту! В мореходку! Пусть других воспитывают!
Антон был зол и мрачен.
— Нет, ты молодчина! — смеялся Вовка. — Я бы побоялся! Дома попадет?
— Ерунда! — сказал Антон, запахивая поплотнее куртку.
Автобус скрипел и ехал.
«А вдруг? — думал Антон, совсем забывая школьную историю. — Она же тогда на этой остановке вошла…»
— Нагорная! — объявил водитель, и дверь открылась с привычным грохотом.
Кто-то вышел. Кто-то вошел.
Он сразу увидел ее! Она была не одна — с ней была какая-то женщина с усталым лицом.
«Наверно, мама…» — догадался Антон.
— Смотри! Смотри! — толкнул его Вовка. — Опять она!
— Вижу, — сказал Антон.
— Жалко, не одна! А то бы поговорили — ведь почти знакомые! Слушай, это, наверно, мамаша ее. Похожи как!
«Совсем не похожи!» — подумал Антон, вглядываясь: у женщины были тонкие губы и морщинки вокруг глаз. А глаза… Глаза похожие. Печальные, серьезные…
Антон осторожно взглянул на девочку, пытался позвать ее взглядом. Но Света смотрела в белую плоскость окна, смотрела упрямо, не отводя глаз, будто боялась увидеть что-то или кого-то. «Это она потому, что мама рядом, — радостно догадался Антон. — Может, она и не пришла, потому что мама не пустила?»
Потом появился какой-то мужчина — знакомый Светиной мамы. Они тихо говорили о чем-то, и, выходя вместе с Антоном и Вовкой, мужчина крикнул:
— Тогда я позвоню вам завтра!
«Значит, у нее телефон есть! — понял Антон и заволновался. — Телефон есть…»
… — Мам, тебя к директору вызывают! — сообщил он с порога. — Где у нас телефонная книга?
— Ты опять натворил что-то! — рассердилась мама.
— Нет, просто говорил по душам… — И начал искать пухлый телефонный том.
— Мог бы и промолчать, — вздохнула мама. — Никому еще разговоры по душам пользы не приносили…
— Что ж, тогда молчать всю жизнь? — спросил Антон.
— Горе мне с тобой! — сказала мама. — Ничего ты еще не понимаешь! Иди ешь…
— Я все понимаю, — возразил Антон, перелистывая справочник. — А есть я не хочу.
— Сильно нагрубил?
— Да не грубил я! Ты иди — она ждет!
Мама ушла в школу, Антон залез с ногами на диван и уткнулся в книгу, а сердце стукало где-то в горле.
Столбики фамилий — из страницы в страницу, а рядом — адреса. И надо найти единственный — Солнечная, З1. А книга толстенная. Антон спешил, скользил глазами по строчкам. Но и времени прошло немало. Он перелистал уже больше половины, когда внезапно, уже пролетев по странице, почему-то решил вернуться. Ну да — вот он. Солнечная, 31… Иливицкий Г.С. Какой Иливицкий? Почему Г.С.? Да ведь это отец! Значит, она Иливицкая… Иливицкая Света… Красиво. 31-07-27… Ну…
Антон встал и на негнущихся ногах пошел к телефону.
«А что сказать? — думал он. — «Здравствуй» — вот что!..»
А потом? Потом — суп с котом!
Потом: «Я ждал тебя в воскресенье… Ты получила мое письмо?» И еще… Нет, это потом… Совсем потом…
Ну, три-четыре… Антон набрал номер.
Длинные гудки, и сердце колотится… Только бы мама не вернулась!
— Алло?
— Здравствуйте, — говорит Антон.
— Здравствуйте, — отвечает ему женский голос.
Антон решает положить трубку, но говорит почему-то:
— Будьте добры, позовите Свету… Пожалуйста…
В трубке молчат.
— Алло! — говорит Антон. — Алло!
— Вы Антон? — спрашивают в трубке.
— Да, — говорит Антон, пугаясь.
— Это вы написали Свете письмо?
— Да, — говорит Антон чужим голосом.
— А зачем вам Света?
— Поговорить.
— Антон…
— Слушаю, — говорит Антон.
— Я очень вас прошу… Света тогда весь день плакала… Не звоните больше, Антон… И не пишите.
— Почему? — спрашивает Антон.
— Вы хороший мальчик… Не надо… Ни звонить, ни писать…
— Вы не имеете права! — кричит Антон. — Почему?
— Антон…
— Да… — говорит Антон.
— Света — немая…
— Как, немая? — шепчет Антон, и у него начинают дрожать колени. — Почему?
В трубке молчат, и по еле уловимому шороху Антон понимает, что там плачут. И еще он понимает, что ответа не будет — трубку сейчас положат.
— Алло! — орет Антон, всхлипывая. — Подождите! Алло!
— Да…
— Алло! Я знаю! Я это знаю! Ну и что? — орет Антон, стараясь не плакать. — Алло! Можно я приду? Слышите? — И ждет.
В трубке долго молчат. Потом говорят:
— Приходите.
Гудки…
Антон сдирает куртку с вешалки.
На столе, в вазе, стоят цветы — они были к маминому дню рождения. Антон вытряхивает их из вазы.
— Что? Ты куда? — хватает его за руку мама — они сталкиваются в подъезде.
— Надо! — говорит Антон. — Потом!
У мамы заплаканные глаза.
— Антон, тебе поставят «неудовлетворительно» за поведение! — сообщает мама. — Ты добился…
— Потом, мамочка! — говорит Антон.
— Тебе дадут плохую характеристику! Ты понимаешь это?
— Мама, я спешу, мне некогда!..
— Антон! — сердится мама. — Можешь ты меня выслушать? Ты же такой глупый, ты не понимаешь, чем это грозит!
— Мама, меня ждут!
Антон выбегает на улицу.
— Господи! — говорит мама ему вслед. — Какие дети пошли несерьезные…
Сергей Языков, из сборника рассказов "Несерьезные дети"
