Краткая предыстория. Я студентка, мне 19 лет, учусь в Санкт-Петербурге на режиссера.
В субботу-воскресенье были съемки, и я сразу почувствовала себя плохо. А именно - из-за пыли и котиков – обитателей локации - я начала задыхаться, хоть астма и не давала знать о себе уже очень долгое время.
В ночь на понедельник от приступов перестало что-либо помогать. Вызвали скорую. Приехала она через 40 минут, приступа не констатировала - за время ожидания я выпила горсть Эуффилина, потому что дышать как-то надо было - и уехала. Да, они просто дали мне мой же Анальгин от температуры и сказали, что если мне снова станет плохо, надо вызвать врача на дом из поликлиники по месту жительства.
На следующее утро это самое мне и пришлось сделать. Узнав номер в интернете, я дозвонилась до травмпункта, где мне сказали, что звонить надо по другому номеру. Через два (!) часа я дозвонилась до справочной, где был назван третий номер - специально для пациентов на домашнем лечении. Так, вызвать врача у меня получилось лишь в 14 часов, хотя телефон из рук я не выпускала с 11-ти.
Врач пришла через полчаса. Она не смотрела на меня, потому что моя персона вызывала у нее презрение, о чем она через несколько минут мне прямо и сказала. Я - богема, я - люблю поспать и вызывать врачей слишком поздно, я - не работаю так, как работает она. Я хотела объяснить ей, что диагностированная еще в 12-летнем возрасте астма неожиданно для меня разыгралась на съемках, с которых уйти я не могла. Но в ответ услышала лишь то, что она мои истории слушать не намерена - я же, богема, все равно чего-то ей не договариваю.
Пульс у меня был уже 140, в лёгких хрипело, поэтому она вызвала мне неотложку прямиком из Введенской больницы. Сказала - собирай вещички, за тобой скоро будут.
Через полчаса я ехала в неотложке с двумя тяжелыми пакетами. В больнице меня осмотрела врач приемного покоя, у меня забрали верхнюю одежду и отправили в отделение. В коридоре отделения - стол, за ним две медсестры и медбрат, три койки с больными прямо на проходе, стул у двери. Стул был для меня, меня на него посадили и велели ждать.
Одна из коек была за ширмой. Из-за ширмы доносилось "помогите, помогите", но никто не подходил. Рядом было окно, которое закрывали-открывали все, кому не лень. Из тёплого у меня был только шарф, я им укрылась и ждала.
Минут через 40 пришла врач. Записала мои данные, сказала, что о лекарствах мы поговорим завтра и ушла. Через 20 минут после прихода врача меня послали на ренген, что на этаж выше. Медбрат помог мне донести до нужного места один из пакетов и ушел. Там я тоже сидела и ждала, пока тётушки в кабинете сетовали на оборудование - мол один аппарат списан, а второй не работает. Не знаю, на каком именно сделали ренген мне, но, когда я наконец вышла, то не знала, куда идти. Спросила - сказали, мол сиди в коридоре. Пока сидела, на меня решила наорать старенькая пациентка платного отделения - за то, что я не сообщила, что после меня на ренген может заходить следующий. С одышкой и пакетами я решила отправиться обратно, к своему стулу.
Там ко мне неспешно подошла молодая медсестра с капельницей и небулайзером (аппарат для ингаляций). Я была удивлена, что снимать приступ мне собрались прямо здесь, в коридоре. Надо сказать, что сил сидеть (и, тем более, таскать пакеты) у меня уже не было – четвертый день я находилась в тяжелом состоянии. На все мои вопросы касательно палат мне отвечали что-то вроде "мест нет, мы положим тебя в изолятор, это внизу". Я пыталась возразить, просила, чтобы меня сначала положили. На что медсестра сказала: «Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому», чем развеселила вторую медсестру. Собственно, мне поставили в одну руку капельницу, в другую дали ингалятор. И начались приемные часы.
Туда-сюда, через дверь, рядом с которой я сидела, начали сновать родственники пациентов. Естественно, дверь за собой закрыть не считал нужным никто. Я задубела сразу же, но встать и ликвидировать сквозняк не могла - с иглой в вене и маской на лице это сделать невозможно.
Через полчаса приступ наконец-то был снят, но положить меня после этого хотя бы в лежачее положение никому в голову не пришло.
За время, пока сидела на своем стуле, закончился обед и начался ужин. Мне же никто не предложил даже стакана воды, хотя астматикам во время обострения рекомендуется обильное питье.
На кушетке рядом со мной сидела престарелая женщина. К ней пришел престарелый мужчина. Из их разговора я услышала следующее: "Я в коридоре лежу, но, оказывается, тут и похуже моего бывает. Девочка вон который час на стуле сидит, кашляет. Никто за ей еще не пришёл".
Медсестры куда-то делись, я решила, что ловить здесь нечего. Взяла пакеты и пошла вниз, в приемный покой. Тётенька за стеклом, которая оформляла меня, спросила: "Тебе постельное белье дали?". Какое постельное, говорю, выписывайте меня отсюда. "Мы тебя сейчас в изолятор положим, ты чего разоралась".
Выходит врач приемного покоя, та самая, что меня принимала. Пока я писала расписку о том, что ухожу на своих двоих, она орала на меня: "Ты мне тут романов не пиши, помощь мы тебе оказали, ты только сочинять не вздумай!" Видя, что я настроена решительно, она побежала в свой кабинет и выбежала оттуда...с результатами моего ренгена: "У тебя воспаление лёгких, пневмония, не глупи! Тебе нужно лежать, лечиться!"
Результаты ренгена были у нее на руках давно, ведь сидела я после этой процедуры еще часа два. На стуле, у двери, на сквозняке. Как выяснилось, с воспалением лёгких.
Мне не дали ни снимка ренгена, ни выписки. В другой больнице, куда я отправилась сразу же после, мой диагноз не подтвердился.
Зачем нужен был весь это цирк? Для того, чтобы положить меня в платную палату? Рано или поздно я бы устала ждать, это верно. Да и с диагнозом таким явно задержаться в больнице стоит.
Подводя итоги, я хочу поблагодарить Введенскую больницу города Санкт-Петербурга за помощь, оказанную после экстренной (!) госпитализации. Спасибо за то, что спустя всего два часа после поступления к вам мне сняли приступ астмы. Спасибо за то, что окружили заботой и теплом.
И скорую помощь хочется поблагодарить – за скорость. И врача из поликлиники – за непредвзятость и уважительное отношение к больным.
И, надо сказать, что не было бы у меня никакой астмы, если бы не было диатеза. А диатеза не было бы, если бы в день моего рождения меня не заразили в роддоме стафилококком.