Прошу критики 3
За дверью оказалась лестница, уходящая вниз почти вертикально. Света не было, и мужчины двигались медленно и исключительно на ощупь. Первый спускался уверенно и быстро, второй же отстал. Через минуту Цикламен ступил на пол. Яркий свет резко ослепил его, и он увидел, что находится в большом подвале. В подвале, за столом, сидели трое мужчин, бармен стоял у стены с выключателем. Все они направили на Цикламена пистолеты.
- Так, сказал бедняк, - отозвался один из сидящих за столом хомбре, - и кого же нам привел Делиранте.
- Это, комрады, выдающейся спиртоглот какого я видел за всю свою жизнь, - отозвался бармен-старик. Залил в себя бутыль в полгаллона моей гондурасовки, и заметьте, самостоятельно передвигается, - добавил он.
- Ты кто такой, - четко и сурово проговорил почти по слогам самый свирепый из всех в ковбойской шляпе хомбре.
- Зильберштейн, Цикламен Экзальтович, - весело проговорил Цикламен. Ты, что вонючка Алисадор, не узнаешь меня, - обратился он к ковбою.
- Тегусигальпа, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год! – заорал ковбой Алисадор, и бросился обниматься. Я сразу догадался, что это ты, просто решил прикольнуться! Только вы – люди из союза можете так заливать, и оставаться на ногах! Компаньерос, это же сам Цикламен «хрен до колен», - радостно крича, обратился Алисадор к своим.
- Ну, ты загнул, - зарделся Цикламен, - у меня обычный хрен. А союза больше нет… И тут он, минуя все положенные стадии опьянения, сразу перешел к предпоследней – зарыдал. И рыдал он так, что до всех присутствующих дошло горе хоть они и плохо знали язык.
- Как нет?! – опешил ковбой, - что, все-таки торкнуло?
- Вы совсем не выходите из подвала, или что? Его уже много лет нет, - всхлипнув последний раз, Цикламен резко стал таким суровым с виду, что анус стоящего рядом бармена стал узким как игольное ушко, а лица ковбоя и его друзей побледнели, как первый снег в далекой тайге. Всякие сопли залезли обратно в ноздри, а мужчины стали мужчинами. Воцарилась такая тишина, что было слышно биение сердец.
- Не, ну мы слышали конечно, но мы думали, что это деза…
- Это правда. Лучше бы я не вспоминал этого... Сразу захотелось выпить! – воскликнул Цикламен.
- Выпить? - бармен, было расслабившейся со всеми, просто присел от просьбы, - ты же выдул полгаллона моей фирменной гондурасовки!? Там пятьдесят четыре градуса веселого рома!
- Да, ладно тебе, Делиранте, - игриво подмигнув Цикламену, сказал Алисадор, - тащи харчи и выпивку, мы должны посидеть со старым другом!
- Меня преследуют, - нахмурившись начал было Цикламен, - мне бы уйти за границу, и лучше в штаты. Могут перекрыть мне доступ во всех точках пропуска, а мне так неохота снова шагать по вашим джунглям, они такие сырые и душные.
- Не заморачивайся, у нас на границе есть вертушка, отсюда есть ход прям к ней, так что ты с нами посидишь и баста!!!
...в подвале оказалось не так темно, как могло показаться после дневного света. В нем даже имелось небольшое вентиляционное отверстие в дальнем углу под потолком; стены были уставлены разными шкафами и полками, набитыми оружием советского и американского производства; помещение было добротным и ухоженным – с дорогой кедровой обивкой по стенам. На стене возле входа была размещена дорогостоящая климат-система.
- Как видишь, друг, у нас здесь всего достаточно, чтобы не чувствовать себя обделенными.
- Делиранте, - окликнул бармена Алисадор, - только гондурасовку не надо, у меня здесь водка припрятана…
«Помнит чертяка» - подумал Цикламен, и прослезился.
Не успел Алисадор разлить водку по стопкам, а старик бармен уже спускался к ним с закуской.
- Угощайтесь, - приговаривал он, расставляя снедь на столе, - вот это тушенка с госрезерва, мне ее близкий друг прислал с самого русского Дальнего Востока. Бобы в собственном соку и конечно же маца, куда без нее.
- Спасибо, Делиранте, - поблагодарил Алисадор, - посиди с нами.
- Ты шутишь? И оставить мою внучку одну в баре с этими антабусами? Нет уж бухайте сами с волосами, может как-нибудь потом, когда все мы будем отдыхать в оздоровительных лагерях Воркуты и Магадана, и наш друг Цикламен придет нас навестить вот тогда и бухнем, - задорно проговорил бармен.
- Твою шуточки такие же древние, как и ты, - в ответ сострил Алисадор, - ладно, если надумаешь – ты знаешь, где нас искать.
- Найду, не сомневайся.
- Ну, что дружище, рассказывай, кто тебя преследует? – обратился ковбой к Цикламену.
- Да этот… - начал было Цикламен, и икнул, - Хуай Ло. Я думаю, его на меня навел «стукочурка».
- Морозов Иуда Мазепович, старый подлый предатель…
- Да, именно, я думал, что этот старый пес весь издох, но сейчас подозреваю, что он засел в Пиндостане. Всегда удивлялся, как таких земля носит.
Приятели сидели так долго, что двое друзей Алисадора идеально выучили русский язык. Один из них оказался партизаном латинских революций, другом всех пролетариев и врагом всех капиталистов Эрнесто Рафаэль Петрович Гевара де ла Серна. Второй, не такой словоохотливый как первый, но не уступающий в серьезности Фидель Алехандро Иванович Кастро Рус. Оба коменданте оказались компанейскими ребятами, много шутили и сразу же расположили к себе нашего героя. По их словам, выходило, что попасть в Америку, было парой пустяков. Вертолёт, который стоял где-то недалеко в джунглях мог летать чуть ли не на пиве, а управлять им смог бы даже ребенок. Но только вот никто особо желание не высказывал лететь вместе с ним.
- Так что же вы не хотите лететь, - спрашивал окосевший Цикламен революционеров, - там же ваши враги, которых надо уконтропупить! А вы тут, понимаешь, сидите в лесу, как партизаны.
- Так мы и есть партизаны, - восторженно орали ему в ответ, - самые, что ни не есть крутые в округе. Ты не переживай, мы посадим тебя на вертушку, и полетишь куда хочешь. А еще дадим тебе наган и патронов…
…двигатель шумел, машина с натугой набирала высоту, штурвал плавно перекатывался между ловкими пальцами Цикламена. Кузов был покрыт какой-то невообразимой краской оттенка старых портянок. Стекол не было, поэтому после каждого порыва ветра глаза заслоняла слезная завеса. Птицы, испуганные ревом двигателя, срывались спросонья ввысь, но наткнувшись на такое чудовище, юркали обратно в чащу, громко ругаясь на своем каркающем наречии.
Сзади, сначала черной точкой, потом, все больше набухая, нарисовался преследователь. Это был Хуай Ло. Изо всех сил налегая своими жилистыми ногами на педали, он крутил педавертолет. Зильберштейн обернулся, увидев его в зеркалах заднего вида: «Эй, Ло, зачем же ты ко мне привязался? Я тебе ничего не должен!» - кричал он через плечо. Но Ло, его не слышал, шелест лопастей его педавертолета глушил остальные звуки. «Что же надо этому приставаке?» - вопрошал себя наш герой. Яркий солнечный зайчик ослепил левый глаз Цикламена. На приборной панели ярко обозначилась зеленая кнопка. Крупная и вселяющая чувство, что её непременно нужно нажать. Жесткий пролетарский палец даже не думал сомневаться – жать! И тут же из сопел чудо-агрегата рванул сноп черного едкого дыма. Дым, как тягучая едкая смола поглотил атмосферу сзади вертолета. Птицы, Хуай-Ло, и даже микробы попадали вниз, как мешки.
- Эй, - кричал Цикламен, - Хуай, как склеишь кости, ищи меня в кабаке «3D торч», буду ждать привета, как космонавта ракета, - вспомнив Ваську Куролесова, сострил он.
