4 октября 1992 года в международном аэропорту Амстердама Схипхол совершил промежуточную посадку грузовой Boeing 747 израильской авиакомпании El Al. Через четыре часа после заправки и дозагрузки он вылетел в Тель-Авив, а еще шесть минут спустя у него оторвались оба правых двигателя. Отчаянная борьба пилотов за жизнь закончилась падением гигантского лайнера на жилой район столицы Нидерландов. Как подобное могло произойти? Что за груз был на борту самолета и почему спустя годы после катастрофы уцелевшие жители разрушенной многоэтажки стали жаловаться на серьезные проблемы со здоровьем? Сегодня в теме будет рассказано о теплом воскресном вечере, ставшем последним в жизни 43 человек.
Чаще всего крупные авиакатастрофы с большим количеством жертв становятся результатом неблагоприятных погодных условий, так называемого «человеческого фактора» или совокупности этих факторов. 4 октября 1992 года ничто беды не предвещало. Стояла удивительно хорошая для осеннего Амстердама погода, а экипаж израильского грузового Boeing 747 был очень опытным: например, командир воздушного судна 59-летний Ицхак Фухс летал с конца 1950-х, причем последние 11 лет уже в качестве первого пилота именно на самых больших «Боингах».
Борт с регистрационным номером 4X-AXG новым назвать было нельзя (его выпустили в 1979-м), однако с самого начала его эксплуатировала одна и та же компания — национальный перевозчик Израиля El Al. За 44 года своей истории у нее практически не было авиапроисшествий: к началу 1990-х годов El Al потеряла лишь 2 самолета в далекие 1950-е, причем один из них был сбит истребителями болгарских ВВС. Это была одна из самых безопасных авиакомпаний в мире.
На фото ниже разбившийся самолет за несколько месяцев до трагедии
Приземлившийся в амстердамском аэропорту Схипхол в 14:20 по местному времени Boeing 747 выполнял рейс №1862. Вылетел он из Нью-Йорка и направлялся в Тель-Авив, а в голландской столице у него была промежуточная остановка, во время которой его заправили топливом и догрузили. Общий вес груза на борту составил 115 тонн, а вот к его содержанию позже, уже после катастрофы, возникли вопросы.
После четырех часов обслуживания в Схипхоле лайнер наконец был готов продолжить свой рейс. В 18:21 он взлетел, повернул вправо и начал набор высоты над Амстердамом. Спустя всего шесть минут, когда «Боинг» уже находился на отметке в 1950 метров над столичными пригородами, пилоты услышали громкий хлопок, напоминающий взрыв. Приборы показали отказ сразу обоих правых двигателей — ситуация сама по себе редчайшая. Хуже всего, однако, было то, что всей серьезности ситуации экипаж представить не мог. Фактически у них не было возможности визуально контролировать состояние моторов: из кабины пилотов внутренние двигатели этого типа «Боингов» совсем недоступны обзору. С большим трудом экипаж мог увидеть краешек лишь внешнего двигателя, однако, учитывая развитие аварийной ситуации, и такого шанса у него не было.
В это же самое время на озере Гоймер десятки рыбаков и просто отдыхающих на собственных яхтах амстердамцев наблюдали удивительную картину. От очередного взлетающего самолета отделились два предмета. Кто-то принял их за парашютистов, кто-то вообще не успел разобраться в собственных эмоциях, когда два огромных турбореактивных двигателя фирмы Pratt & Whitney рухнули в воду. Вверху же экипаж израильского «Боинга» продолжал бороться за его спасение.
Сразу же после потери двигателей второй пилот, а именно он осуществлял взлет, передал на землю сигнал бедствия и начал разворот, запросив аварийную посадку все в том же Схипхоле. Экипаж начал снижение по спирали, одновременно сбрасывая скорость, и некоторое время ему удавалось поддерживать лайнер в воздухе. Однако на втором витке случилось неизбежное в данной ситуации. С потерей скорости снизилась и подъемная сила поврежденного правого крыла, что привело к стремительному увеличению крена «Боинга» на правый борт. В 18:35:25 второй пилот успел передать на землю «Падаем, рейс 1862, мы падаем, падаем, падаем». Спустя 17 секунд пикирующий самолет с креном в 90 градусов вправо врезался в 11-этажный жилой дом амстердамского района Бэйлмер. С момента начала развития катастрофической ситуации прошло восемь минут.
Бэйлмер задумывался как идеальный жилой район современного города 1960-х. Как и в Советском Союзе, в странах Западной Европы в эти годы стала популярной идея Ле Корбюзье о строгом разделении т. н. «селитебных территорий», т. е. жилья, и «мест приложения труда», т. е. работы. Более того, голландские архитекторы задумали возвести на юго-западной окраине Амстердама район, где разделены были бы пешеходы и автомобили.
Согласно этой концепции на большом участке свободно расставлялись прихотливо изломанные протяженные жилые дома, напоминающие своей конфигурацией пчелиные соты. Между зданиями создавались хорошо озелененные рекреационные зоны с большими водными пространствами, а все автомобильное движение осуществлялось по поднятым на второй уровень эстакадам. Выбранный многоэтажный формат домов, возводимых индустриальным способом (фактически те же самые привычные и нам «панельки»), позволял существенно снизить издержки на строительство и, следовательно, арендную плату за квартиры.
Как это обычно и случается, благими намерениями оказался вымощен путь в гетто. К началу 1990-х годов район-сад превратился в полукриминальное убежище для мигрантов-нелегалов, наркоторговцев и деклассированных элементов. Что и не удивительно, какой нормальный человек будет жить в аналоге убогой совковой панельки. И хотя вокруг по-прежнему присутствовали остатки былого благоустройства, репутация у Бэйлмера была, мягко говоря, не лучшая. Именно в один из его домов-сот и врезался потерпевший крушение израильский самолет.
Один из местных жителей, которому повезло жить в подъезде, не пострадавшем от катастрофы, позже рассказывал: «Я услышал оглушительный взрыв и выбежал на улицу. Люди в панике выпрыгивали с верхних этажей. Кого-то у меня получилось спасти, но гораздо больше оказалось заблокировано в своих квартирах».
Полностью заправленный 150 тоннами топлива самолет-гигант врезался в шестой этаж 11-этажного жилого комплекса, разрушив несколько секций совокупной шириной 120 метров. Погибли все четыре человека, находившиеся на борту, и как минимум 39 жителей Бэйлмера. «Как минимум», потому что точно жертвы подсчитать было крайне сложно. В доме, кроме официально зарегистрированных жильцов, находилось не установленное до конца количество нелегалов. От многих из них не осталось ничего, кроме воспоминаний их родственников, – слишком велика была температура в эпицентре взрыва. Жертв при этом могло быть гораздо больше, но благодаря хорошей погоде и выходному дню многие из обитателей дома находились на улице.
Последующее расследование смогло достоверно установить причину произошедшего. На поднятых из озера двигателях не было обнаружено следов взрывчатки, что позволило исключить версию теракта, казалось бы, самую естественную для этой израильской авиакомпании. Погодные условия и ошибка экипажа также были ни при чем — на этот раз подвела техника.
Конструкторы данного типа самолета в общем-то предусмотрели возможность потери одного из двигателей. Болты их крепления сделаны так, чтобы в случае, например, чрезвычайных перегрузок двигатель отрывался бы от находящегося между ним и крылом пилона, не задевая при этом ни соседние моторы, ни крыло с топливными баками внутри. В данном случае все пошло не так, как предполагали специалисты: никаких экстраординарных перегрузок во время взлета не произошло, случилась банальная усталость металла.
ад среди ночи...
Болты крепления внутреннего правого двигателя лопнули не по штатной схеме. Вместо того чтобы просто упасть вниз, он задел своего внешнего соседа, оторвав и его, и кусок кромки крыла длиной девять метров. Это привело не только к полной потере тяги сразу двух двигателей на одном борту, но и к разрушению одной из гидравлических систем лайнера, и к повреждению закрылков. При уже набранной большой скорости (около 520 км/ч) подъемная сила правого крыла была еще достаточна для продолжения полета, но при заходе на посадку и снижении скорости «Боинга» она упала до критических значений. При таких повреждениях спасение самолета было попросту невозможно.
Проведенные после окончания данного расследования проверки 747-х «Боингов» установили, что в сотнях случаев болты крепления нуждались в оперативной замене. Более того, катастрофа рейса №1862 стала лишь одним из нескольких тяжелых происшествий такого рода. В конце 1991 года при похожих обстоятельствах разбился аналогичный грузовой самолет China Airlines: у него также сначала отделился внутренний правый двигатель (правда, уже вместе с пилоном), который затем оторвал внешний двигатель, после чего полет закончился крушением и гибелью экипажа. В марте 1993-го потерял один из двигателей Boeing 747 авиакомпании Japan Airlines.
Установить причины гибели самолета El Al помогло не только исследование двигателей, поднятых из озера Гоймер, но и изучение данных аварийного параметрического самописца. К сожалению, реконструировать переговоры экипажа в кабине не получилось: речевой самописец так и не обнаружили. Это вместе с рядом других факторов стало поводом к возникновению вокруг рейса №1862 теории заговора.
Примерно через год после трагедии некоторые из обитателей района Бэйлмер, проживавшие в пострадавшем доме, начали жаловаться на общее ухудшение самочувствия. Их стали одолевать хронические респираторные заболевания, бессонница, усталость, импотенция, проблемы с желудком. Свои беды они связывали с грузом разбившегося «Боинга». Кто-то вспомнил, что видел в день катастрофы среди спасателей группу людей в белоснежных защитных костюмах. Естественно, не забыли и про потерянный «черный ящик», исчезновение которого стало приписываться чьим-то злым намерениям.
Согласно официальным данным, на борту израильского грузового самолета находились потребительские товары и компоненты компьютеров. В 1998 году после начала парламентского расследования голландские власти и администрация El Al признали, что кроме этого «Боинг» перевозил и 190 литров диметил метилфосфоната, прекурсора, использующегося при производстве зарина — боевого отравляющего вещества, в 1994 году использованного сектой «Аум Синрикё» во время террористической атаки в токийском метро. Диметил метилфосфонат предназначался Израильскому институту биологических исследований для «испытания фильтров, защищающих от химического оружия».
Приглашенные парламентской комиссией Нидерландов эксперты заявили, что имевшегося на борту разбившегося самолета объема диметил метилфосфоната не хватит для производства зарина в количестве, подходящем для боевого использования. Скептиков это объяснение, естественно, не устроило, а вывод комиссии однозначным назвать сложно. Голландские депутаты заявили, что имеющихся данных недостаточно для утверждения, что разбившийся «Боинг» перевозил некий секретный груз военного назначения, а «люди в белых костюмах», по всей видимости, были обычными участниками спасательной операции.
процесс демонтажа зданий...того что осталось..
И спустя почти четверть века после трагедии устраивающих абсолютно всех ответов на закономерные вопросы дано не было. Каждый год 4 октября в амстердамском районе Бэйлмер собираются родственники жертв катастрофы, чтобы около созданного мемориала под сенью уцелевшего при взрыве «Дерева, которое видело всё» вспомнить своих близких, для которых время остановилось теплым октябрьским вечером в 18 часов 35 минут.
