svalkazvukov2

Даже из того, что сказано в Евангелии, видно, что дьявол был простоват. Он повел Христа на высокую гору, он обещал ему во владение весь мир, если тот ему покорится. Это было нелепое предложение. Во-первых, Христос, поскольку он был сыном Бога, уже владел всем миром. Во-вторых, то, что дьявол мог показать ему с горы, был не весь мир, а несколько акров каменистой земли в Палестине. С тем же успехом можно пытаться соблазнить Рокфеллера, владельца "Standard Oil", галлоном керосина.

Марк Твен

Есть информация подтверждающая, что коммунисты ставили памятники Иуде Искариоту, есть информация опровергающая это, как там было, на самом деле, хрен его знает.

В 1917—1923 гг об установке памятников Иуде в Советской России писали некоторые белогвардейские и эмигрантские газеты, советские же издания того времени, это никак не отрицали (а вот позже, уже начали).

Об установке памятника Иуде в Свияжске писали в своих воспоминаниях датский дипломат Хеннинг Келер и писатель-эмигрант А. Вараксин, которые, согласно их текстам, были свидетелями установки памятника Иуде в Свияжске в августе 1918 г. Выдержки из книги Х. Келера (о памятнике Иуде в Свияжске) были опубликованы в 1920-х годах в английских и французских газетах - и ни Лев Троцкий, ни Всеволод Вишневский, ни Демьян Бедный (бывшие в августе 1918 г. в Свияжске) эти публикации не опровергали. Более того, Демьян Бедный позже написал (а газета «Правда» опубликовала) антирелигиозную поэму «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна», написанную в глумливо-издевательской манере, где как раз и возвеличил Иуду Искариота (Совпадение? Конечно же, да).

Иван Бунин (которого так не любят коммунисты и когда слышат про книгу "Окаянные дни", начинают трястись от злости, будто алкаши с похмелья) заметил в 1924 году:

Планетарный же злодей, осененный знаменем с издевательским призывом к свободе, братству и равенству, высоко сидел на шее русского дикаря и весь мир призывал в грязь топтать совесть, стыд, любовь, милосердие, в прах дробить скрижали Моисея и Христа, ставить памятники Иуде и Каину, учить «Семь заповедей Ленина»

Писатель Галлинг Келлер поведал следующее:

Местный совдеп долго обсуждал, кому поставить статую. Люцифер был признан не вполне разделяющим идеи коммунизма, Каин - слишком легендарной личностью, поэтому и остановились на Иуде Искариотском как вполне исторической личности, представив его во весь рост с поднятым кулаком к небу». Памятник Иуде простоял в Свияжске недолго. Потом его незаметно убрали, а на тот же постамент водрузили бюст Ленина.

Существуют публикации рассказывающие также о памятниках Иуде в Козлове (ныне - Мичуринск) и в Тамбове - как "борцу с христианством" и "лжерелигией". Памятник в Козлове якобы был установлен в 1918 году, и был разбит спустя несколько дней при невыясненных обстоятельствах местными жителями. В 1919 (или в 1921) году памятник Иуде якобы был установлен в Тамбове.

Что касается самого Иуды, то в канонической версии с ним случилось следующее:

«…бросив сребреники в храме, он вышел, пошёл и удавился»;

«…и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его».

А вот раннехристианский святой Папий Иерапольский, лично знавший Иоанна Богослова и записывавший рассказы "старцев", очевидцев земной жизни Иисуса Христа, утверждал, что Иуда купил землю и дожил до старости, но умер от загадочной болезни (раздулся до чудовищных размеров).

А вот Марк и Иоанн промолчали о смерти Иуды.

По неизвестным причинам в XVI веке в Германии существовало поверье, по которому можно было обрести здоровье, танцуя перед статуей святого Вита в день его именин, это действительно странно, ведь Вит был сварен в котле с маслом, за то, что отказался молиться римским богам, к танцам всё это не имеет никакого отношения, разве, что исполнители приговора, возможно плясали от радости во время казни, но это никем не доказано. Для некоторых эти танцы стали настоящей манией, и впоследствии обычные пляски стали путать с хореей - синдром, характеризующимся беспорядочными, отрывистыми, нерегулярными движениями, часто напоминающие танец, которое иначе прозвали «пляской Святого Вита».

В Европе во время эпидемии чумы народ в разных городах подвергся «хореомании», люди просто начинали плясать и никак не могли остановиться.

Толпы будто, обезумевших людей скакали и прыгали, извиваясь в разнообразных движениях и продолжалось это пока человек не падал на землю от усталости, упав он сразу засыпал, проснувшись, обнаруживалось, что симптомы хореи исчезли, а вот дети практически все умирали, видимо не выдерживал организм.

Такие пляшущие толпы иногда бегали от одного города к другому, всем ведь знакомо выражение: «скачет/пляшет как чумной».

В 1771 году Москву охватила эпидемия. Весь город заволокло дымом костров, которыми окуривали дома. В небе гудел сплошной звон колоколов: он должен был очищать воздух от смрада. Ежедневно умирало по тысяче человек. Вообще, в Москве умерла от чумы половина населения. Власти направили в город колодников. Каторжники в чумных дегтярных балахонах с дырами для глаз и рта крючьями вытаскивали трупы, грузили их в огромные фуры, вывозили за околицу и погребали без обряда на спешно основанных чумных кладбищах: Ваганьковском, Даниловском, Дорогомиловском, Калитниковском, Преображенском, Пятницком и Семеновском.

Участь чумных больных была страшной. Их заколачивали в домах, чтобы не могли выбраться. Пищу им приносили за огромные деньги, а плату от заключенных принимали только монетами: их бросали в миску с уксусом. Продукты узникам подавали в крохотное окошко на длинных шестах-рогачах. Рассказывали, что, если больной касался шеста, от чумной руки по шесту быстро ползла чернота - чума.

Генерал-губернатор Салтыков сбежал из Москвы в свое имение Марфино. В Москве шутили: генерала не будет, а будет генеральша - чума. Эта шутка породила миф о том, что чума приехала в Москву в карете, поселилась во дворце губернатора и ходит как барыня. Кто говорит, что одевается она в ярославский сарафан и носит на голове кичку, а кто говорил, что ходит голая. Москва осталась без власти. Началось мародерство, беспорядки.

Над Варваровскими воротами Китай-города Москвы издавна в киоте стояла икона Боголюбской Богоматери „трогательного“ письма. Иконе было больше шести веков: ее написали в 1157 году по указанию князя Андрея Боголюбского, которому явилась сама Богородица. На иконе „припадающими“ к Богородице были изображены пять святителей, два апостола, Алексий, божий человек, и преподобные Параскева с Евдокией: целый сонм заступников. Толпы горожан шли на поклонение этому образу, молились под ним и оставляли дары.

Толпа и ящик для даров были разносчиками чумы. Московский архиепископ Амвросий понимал пагубность поклонения. Он приказал унести икону в одну из церквей и запечатать ящик для даров. Этого для толпы оказалось достаточно: дары украли, икону укрыли - бунт!

в 1771 году восставшие москвичи в поисках образа Боголюбской Богородицы ворвались в Чудов монастырь в Кремле, где находилась духовная консистория, но ничего там не нашли. Разгромив обитель и богатые дома Кремля, толпа вывалилась на Красную площадь. Здесь бунтовщиков встретил небольшой отряд генерал-поручика Еронкина - 130 солдат и офицеров. Отряд ударил по толпе из пушек картечью. Погибли сотни смутьянов. С Красной площади окровавленная толпа побежала к Данилову монастырю, потом к Донскому. Здесь мятежники нашли на хорах архиепископа Амвросия и растерзали его.

Наводить порядок в Москве Екатерина послала своего бывшего фаворита Григория Орлова. Он поднадоел государыне, и Екатерина надеялась, что Гришу заберет чума: в Петербурге по нему уже даже подготовили заупокойную службу. Но судьба его уберегла.

Орлов привел в чумную Москву четыре гвардейских полка. Сам он поселился у Еронкина на Остоженке и командовал очень разумно: установил карантины, ужесточил контроль, открыл новые больницы и разделил Москву на 27 участков. Дома, где все хозяева умерли, он велел заколотить, а мародеров приказал стрелять на месте. И главное: Григорий Орлов щедро платил деньги москвичам за борьбу с чумой - за сданную зараженную одежду, за погребение, за выдачу больных.

В результате эпидемия вскоре пошла на спад. В память о подвиге Орлова Екатерина велела выбить медаль с надписями: „За избавление Москвы от язвы в 1771 году“ и „Россия таковых сынов в себе имеет“. Орлова прозвали „чумной герой.

Но не менее значима для борьбы с чумой была деятельность военного доктора Данилы Самойловича. Ему тогда было 27 лет. Он подхватил заразу в русской армии на Дунае, но вылечился и теперь следовал для дальнейшего прохождения службы в Оренбург. По пути он узнал, что в Москву пришла чума, и остался там, где был нужен.

Самойлович стал врачом при Симоновом, Даниловой и Девичьем монастырях, которые были превращены в госпитали. Во время чумного бунта бунтовщики избили Самойловича в Даниловом монастыре. Самойлович был не только врачом, но и ученым. Он понял, что чума распространяется не через воздух, не через миазмы, а крохотным „язвенным зверьком“. Он придумал дезинфекцию и не сжигал вещи бедняков, а просто обеззараживал их, за что московская голытьба была ему страшно благодарна. В доказательство своей правоты Самойлович снимал с чумных больных одежду, дезинфицировал ее и надевал на себя. До конца своих дней Самойлович страдал от ожогов, полученных от противочумного окуривания. Более всего Москву потряс чудовищный опыт Самойловича: „испитие чумного бубона“. Самойлович втер себе в губы гной из нарыва больного чумой - и не заболел. Вообще-то он должен был заболеть, но уцелел лишь благодаря феноменальной устойчивости своего организма к заразе. „Испитие бубона“ лишило чуму звания „царицы грозной“ и ореола ужаса перед неотвратимой гибелью, но для изучения болезни пользы не принесло.

Пользу принесло изобретение врачебного эпидемиологического костюма, пропитанного уксусом. С этим костюмом врачи перестали умирать от чумы, подхватив её от больных. И еще Самойлович первым начал разделять больных на умирающих и выздоравливающих: это в разы увеличило количество спасенных.

Материал взят из романа Алексея Иванова "Комьюнити".