ramastoporom

Матово-черный цилиндр светошумовой гранаты со свистом рассек воздух и рикошетом от стены улетел за угол. Террористы ничего не замечают. С помощью тепловизора я смотрю на их желто-красные тела прямо сквозь стену.

"Реальный обзор. Снизить уровень шума," - за секунду до детонации шумихи перевожу оптику в стандартный режим. Подвал военной база "Сынов песков" предстает перед моим взглядом во всей своей проржавевшей красе. Рыжие трубы, словно лианы-переросткти, вьются по потолку. Лампы освещения, скованные металлическими прутьями, нервно моргают на уровне глаз. Веселенькая краска стен цвета лазури потрескалась, обнажив штукатурку.

У моих ног два тела. Черные маскхалаты боевиков промокли от крови. Бурая жижа начинает заполнять рифлёный пол. Закрываю глаза. Переводить оптику в режим затемнения нет времени да и желания. Справимся сами.

Акустическая система моего экзо-комбинезона превратила оглушительный рев гранаты в лёгкий хлопок. Веки остановили свет. Но даже сквозь эти, встроенные в организм человека природой забрала я почувствовал вспышку, залившую все вокруг.

Бросаю универсальную винтовку за спину. Укороченный ствол "Бури" почти не видно из-за моего сливающегося со стеной тела. Мимикрирующая ткань растворяет меня в полумраке подземных котакомб. Руки на автомате выхватывают нож. Выныриваю за поворот и делаю кувырок, сокращая дистанцию с террористами.

Их допотопные "М-ки" болтаются на ремнях. "Сыны" трут свои ослеплённый глаза, пытаясь не упасть. Изогнутый нож взлетает вверх, прочерчивая элегантную кривую. Эта воображаемая линия на телах террористов становится реальной. Красная полоска смерти почти одновременно пересекает два горла. Кровь хлещет из рассеченных артерий и вен, забрызгивая все вокруг. Перепрыгиваю через трупы и бегу дальше.

"Тепловизор." - вновь меняю режим наблюдения и выхожу к небольшой комнатке, внутри которой оставшиеся в живых "Сыны песков"решили держать оборону. Единственное их преимущество - заложница, которая лежит недалеко от входа.

Наследница корпорации Акито провела в этом занесенном пустыней каземате всего три дня. Выкуп в двадцать миллиардов не вполне устроил главу семейства и он нанял меня. Девушка не должна пострадать. Ее красно-желтый силуэт свернулся на полу калачиком и ждёт спасения. Достаю винтовку из-за спины и перевожу в режим одиночной стрельбы.

Метало-пластиковый приклад прижимается к плечу. Чувствую три укола отдачи. Три выстрела - три трупа. Тепло из тел террористов инфракрасной рекой начинает расползаться по комнате, чтобы в конце концов окончательно стереть их с экрана тепловизора.

Вышибаю тонкую металлическую дверь и врываюсь в комнату. Заложница не пострадала. Хрупкая девушка сидит на коленях на огромном гранатовом матрасе, не в силах сдержать слезы радости.

- Спасибо, спасибо... Как мне вас называть? - девушка вытерла намокшие глаза и поднялась с пола. Ее спортивные ноги еле прикрыты плиссированной мини-юбкой цвета рассветного неба. Короткий топ канареечного окраса не в силах скрыть объемистую грудь. Девушка непроизвольно жмется ко мне, обнимая за талию. Снимаю шлем комбинезона и бросаю в сторону.

- Сущие пустяки. Зови меня Харт. Сид Харт.

Руки девушки скользят по комбинезону поглаживая мне спину.

- Мистер Харт, Вы такой смелый... Рядом с вами мне совсем не страшно. Кажется, будто вы зослонили меня от всего мира.

Ее руки переключаются на мою грудь. Она ведёт ладонями по моему животу, а я зачарованно смотрю, как ее груди соединяются вместе в декольте топа.

- Мистер Харт, как я могу вас отблагодарить? Я бываю очень благодарной, - девушка поднимает на меня свои огромные преисполненные признательности глаза. Голубые блюдца зрачков блестят манящим светом. Нижняя губа прикушена. - Очень-очень благодарной...

За ее спиной мелькает серое нечто, но я не отвлекаюсь - все террористы на базе мертвы. Обхватываю ее узкую талию и рывком прижимаю к себе.

- Посмотрим, на что ты способна, детка...

- Харт, твоюж мать, фу бля. Ща блевану, - из-за спины бывшей заложницы доносится знакомый прокуренный голос, - нахрена тебе такие потрахушки? Реальную девку снять не можешь? Или реальные дороже.

Следует сдавленный смешок. Наследница корпорации Акито тем временем не останавливается.

- Сейчас я вам все покажу, мистер Харт. Я буду послушной девоч...

Женский голос, льющийся из серого пятна, начинает натуральным образом ржать...

- Стоп! - отдаю команду и заложница застывает с вытянутыми для поцелуя губами.

Прокуренный голос на секунду становится нарочито серьезным:

- Мистер Харт, я тоже могу быть очень послушной, - не выдержав, голос заливается смехом, - ой, блять, не могу... Мои старые глаза не предназначены для такой херни...

- Лана, какого черта? Хрен ли ты тут делаешь?

Голос моей напарницы становится серьезным.

- Ты чо, придурок, пропал? Не добраться до тебя. Давно в этой поебени сидишь? Я тебя замудохалась вызывать. Пришлось ребят из технического подключать, чтобы тебя найти.

- И обязательно было вот так вламываться? Всплывающее уведомление послать нельзя.

- Я, напарничек, переживаю за тебя и должна быть спокойна относительно твоего здоровья. Эмоционально и физического. Вот и решила проверить, что ты тут делаешь. Может ты тут руки уже по локоть стёр и не сможешь нормально меня прикрывать?

- О'Хара, твою мать!

- Я то чо? Я о тебе забочусь... И, это самое, я конечно понимаю - спермотоксикоз дело такое - завоешь, но целыми сутками зависать в этой хрени и шпилить виртуальных баб...

- О'Хара, ближе к делу, что хотела!?

Серое пятно пару раз кашлянуло и продолжило:

- Ну, так вот...Слушай, я чисто по-дружески могу тебе помочь. Харт, хочешь я тебя трахну хорошенько? Все напряжение сразу спадет...

Все это мне уже порядком надоело. Решаю идти в контратаку:

- А что если я соглашусь?

Лана почти мурлыкает:

- Вот и прекрасно... Только, это самое, у тебя дубинка какая-нибудь или другой продолговатый предмет дома имеется? Да побольше желательно... Я тебя так обработаю, долго ходить прямо не сможешь, всмысле, навечно мою ласку запомнишь.

- Да пошла ты! - сворачиваю виртуальность. Вместо подвала "Сынов песков" перед моими кибернетическими глазами встают непомерные просторы пятнадцати метровой квартиры.

Кресло-тренажер оснащённое функцией вывода органических отходов не даёт моим мышцам выйти из тонуса во время погружения.

Кресло - центр квартиры, место где я провожу больше всего свободного времени. Виртуальность почти полностью заменила мне сон, и крошечный бежевый диван в углу комнаты постепенно испарился под горой хлама. Серая краска стен сливается с плиткой миниатюрной кухни-ванной, заваленной упаковками из-под универсального рациона. С отвращением смотрю на эту дрянь. Единственный ее плюс - это то, что она уравняла почти всех людей. Богатые и бедные, старые и молодые вынуждены жрать эти водянистые помои по три раза на дню. Другой то еды нет. Фильтры спасают. Если бы их не было, каждый третий уже давно вздернулся бы от такого гастрономического изобилия.

- Харт, ну я же любя. Что ты сразу бесишься? - образ Ланы всплывает в углу комнаты. Виртуальность почти не изменила ее. Те же широко посаженные лазурные глаза последней модели. Те же пухлые губы и длинный прямой нос. То же лиловое каре волос. Пятнышко от внедрения чипа на виске скрыто знаком бесконечности.

- Короче: не хотите, как хотите. Собирайся, есть работёнка для таких беспринципных сволочей как мы. Прихвати свою пукалку. Через час у гаража.

Лана отключилась. Ее манеры, присущие многим бывшим военным, выбивали из колеи любого, видившего ее впервые, человека. Миловидная внешность скрывала стальной стержень, который обломал зубы не одному ухажеру. В прямом и переносном смысле. Он же позволял ей постоянно быть при деле. Руководство Нью-Окленда как никогда нуждалось в проверенных людях, а оставшиеся со времён Последней войны боевые импланты и вовсе ставили девушку на вершину иерархии оперативников города.

Я был лишь довеском. Пушечным мясом, которое защищало Лану от пуль и было готово мириться с ее развесёлым характером. Снимаю с тела чехол, в простонародии именуемый памперсом, и встаю из кресла. Каждый раз после долгого погружения, я чувствовал, как меня пронзал стыд. Кресло делало свое дело, уничтожая все следы антисанитарной жизнедеятельности, словно заботливая сиделка, ухаживая за ушедшим в мир иллюзий человеком, но от этого на душе было не легче. Срочно нужно помыться. Смыть эту слабость. Смыть следы того, что я все ещё живу.Погружаясь в виртуальность, человек не чувствовал свое тело, не ощущал его потребностей и нужд, и это меня вполне устраивало. Уж лучше быть там - в наполненном жизнью виртуальном мире, чем в этом пристанище ходячих мертвецов под названием реальность... Вот только треклятое тело нужно было кормить. Нужно было платить за вход в мир сладких грез. Бионические импланты, позволявшие человеку изменять окружающую реальность или входить в виртуальность, были дорогой игрушкой, да и устаревало очень быстро.

Смываю в душе остатки кибер-дремы. Натягивают черные штаны и армейские ботинки. Нужно поесть.

Заливаю рацион водой. Белая кашица - переработанные черви-чистильшики, которые однажды избавят мир от дряни, которой человечество засеяло планету -разбухает, впитывая воду.

" Фильтр." - бросаю мысленную команду.

Образ в тарелке изменяется. Имплант на пару с кибернетическими глазами преобразует мерзкую реальност во что-то удобоваримое.

На плоской тарелке лежит глазунья с тремя полосками бекона. Руки под управлением импланта действуют почти автоматически. Разница объемов и форм измененных объектов совсем не чувствуется. Беру кусочек обжаренного мяса с прожилкой запекшегос жира и подношу к носу. Это пахнет как мясо. Это на вукус как мясо. Черт возьми, я бы очень хотел верить, что это и есть мясо, но где то в уголке сознания, мерзкий голосок разума шепчет мне:

"Нихрена подобного. Ты ешь безвкусную дрянь, которая жрет микробов, что бы у вас, мудаков однажды появился шанс навсегда выйти из под защитных куполов. Чтобы, впрочем, потом опять все засрать... "

Приканчиваю яичницу и продолжаю одеваться. Вязаный свитер ложится на мое тело поверх черной майки. Обожаю его. В нашем обезличенном мире у это свитера есть своя индивидуальность. С черного вязоного фона миру подмигивает Мики Маус. Хоть у кого-то здесь хорошее настроение. Одеваю серую куртку с высоким горлом. Набедренную кобуру размещаю последней. Её узкий низ торчит из-под куртки, давая понять каждому встречному, что со мной лучше не связываться. Если кто-то будет сомневаться, кобура родит модифицированный "Шторм", и разговаривать уже будет он. Тридцать мельхиоровых доводов со свинцовой начинкой вместо пустой болтовни.

Выхожу из квартиры. Сканер просвечивает личностный чип в моем виске, закрывая дверь. Обшарпанные серые коридоры ведут меня вниз, к сороковому этажу этого гигантского термитника. Стены исписаны черными граффити. Потолок почернел, словно от пожара.

"Фильтр."

Мир меняется, расцветая новыми красками. Стены коридоров понизу обдаланы красным деревом. Вверху - изумрудный бархат. Мусора и луж непонятного происхождения больше нет. Вместо них - дубовый паркет и малиновый ковер. Буйство цветов радует глаз, но это лишь мираж.

Ретушь, которую накладывает на серую реальность импланты моего тела. Лифн доставляет меня на нужный этаж. Можно снять фильт. Даже думать не хочется, что скрывалось в лифте в обличие цветочного горшка на полу.

"Минус фильтр."

Мир скидывает виртуальный наряд, ударяя в нос запахом мочи.

Станция монорельса почти пуста. Лишь в дальнем конце посадочной платформы на металлической скамейке сидит местный завсегдатай.

Его потёртое оранжевое одеяние напоминает тогу. Раскосые глаза чуть прикрыты. Губы растянуты в блаженной улыбке. Руки сложены под круглым животом. Как он только наел такое брюхо, учитывая род его деятельности? Подают сегодня плохо.

- Приветствую тебя в новом мире, Сид Харт, - монах, который продолжает верить во что-то даже после всего того, что натворил род людской в этом столетии, подходит и садится рядом со мной. До прибытия поезда пять минут.

- Что-то я не заметил изменений в этом Новом мире, по-моему он не очень-то отличается от паршивого старого... - этот монах каждый раз пытается прочитать мне мораль. Разбивать его ванильные представления о реальности бывает даже любопытно.

- Каждое утро мы рождаемся вновь. И то, что мы сделаем сегодня и будет иметь наибольшую важность. Каждый день, мы создаём новый мир, - последователь Будды улыбается глядя куда-то вдаль.

- Однажды несколько мудаков вот так проснулись и решили создать новый мир, но что-то он мне не очень нравится. Я бы лучше в старом пожил, где растения есть, а планета не похожа на пепельницу с серыми плевками океанов.

- Плохих людей всегда хватает, Сид Харт. Они не понимают, что это их страдания выплескиваются наружу со злобой. Их нужно жалеть. Им всегда воздается по заслугам. Нам лишь остаётся творить добро и жить в гармонии с самими собой.

Не могу сдержать смешка:

- Воздается по заслугам, ага, конечно. Ты мне ещё про карму расскажи и Сансару вашу. Я ещё понимаю этих чудиков с мужиком на кресте - у них то все просто: грешил - попал в ад; был молодцом - в рай. А у вас то что? Плохо себя ведёшь и родиться тебе в следующей жизни червем? А если праведник, то что? Нихрена ведь не осталось. Кроме нас только черви эти, которых мы жрём. И что? В кого мне ещё переродиться? Выбор то невелик: или червь, который жрет радиоактивную заразу или человек, который жрет червей. Разницы особой не вижу.

Монах улыбается и его глаза совсем пропадают, превращаясь в узенькие щелки:

- Мы живём лишь в одном из миров, ограниченных кармой, Сид Харт. Всё, что мы есть – это результат наших мыслей. И лишь нам решать, куда отправится наша душа, тонущая в океане Сансары.

Поезд показывается среди леса бетонных небоскребов. Монорельс проходит внутри домов, пронзая здания словно копьё. Состав выходит на прямую, выдавая свое появление лучем прожектора.

Встую к краю платформы и оборачиваюсь к монаху:

- Ваш Будда выходит и мультивселенную придумал? Передовой для своего времени человек.

Монах улыбается в ответ:

- Иди куда хочешь, Сид Харт.

- И тебе не хворать.

"Фильтр."

Поезд уже близко, но я успеваю посмотреть на виртуальный образ монаха. Он почти не изменился. Одежды стали чуть ярче. Шафрановоя ткань горит огнем. Рядом с телом витает счёт, на который можно отправить пожертвование. Скидываю немного кредитов в тот самый момент, когда передо мной открываются двери поезда. Оборачиваюсь, чтобы увидеть, как над сердцем монаха загораются оранжевые буквы мантры:

"Ом Мани Падме Хум."

Поезд мчит меня через унылую реальность. Город словно мертвец покрыт полупрозрачным саваном купола. Серые кости домов рвутся в низкое небо. Грязно-желтые облака как всегда на месте. Я уже и не помню, когда видел голубое небо. Оно приходит ко мне в редких снах, и я храню воспоминание об этом миге в своем сердце. Виртуальность может изменить все, но она не может заставить меня поверить в подлинность своих чар, а во сне все кажется реальным. Солнце, лазурь неба, белые облака.

Станции летят мимо, и вот я уже у нужного места. Гараж - парк казённых аэромобилей, встречает меня лукавой улыбкой Ланы. На ней длинный черный плащ, бронежилет, черные штаны и сапоги на плоской подошве.

Лиловое каре - единственное яркое пятно в мрачной действительности.

"Фильтр." - хочу посмотреть на нее в виртуальности. Напарница почти исчезает. Краски, залившие все вокруг, подавляют лёгкую морось, в которую превратилась виртуальная Лана.

- Что за...?

- Новая примочка, чтобы от вас дегенератов прятаться. Розовые очки хочешь? Так без меня пожалуйста.

"Фильтр."

Мир становится привычно-серым.

- Лучше на это блеклое месиво смотреть?

- Нет сопли жевать и радоваться картинкам в своей башке. - Лана почти не применяет корректоры реальности ну и меня подколоть не забывает.

- А какая разница - реальный мир или виртуальный? Для мозга-то все равно.

- Так, брось нахер эту демагогию. Работать надо.

Сканер считывает информацию с наших чипов и пропускает внутрь. Ни одно государственное, да и мало-мальски крупное частное предприятие не обходится без этих незримых наблюдателей. После окончания войны и установления какого-никакого порядка, Нью-Окленд накрыла волна преступности. Люди, как пауки, запертые в банке защитного купола, начали пожирать друг друга. Нужен был ответ. Повсеместное внедрение чипов почти затушило огонь человеческой злобы. Но это не значило, что люди не готовы пойти на преступление. Их легче найти, но вот совершать их они не перестали. Для самых грязных дел мы и нужны. Лана идёт впереди, разгоня встречных мужчин доброжелательными окриками:

"Херли уставился мудила?"

"Чо хотел обезьян?"

"Пшёл с дороги!"

Она как ледокол пробивала дорогу в людском море, пока мы не вышли к нашему аэромобилю. Черные двери распахнулись, предлагая сесть в машину. Короткая предстартовая подготовка, и аэромобиль взвился в воздух, прошмыгнув в едва раскрывшиеся створки ворот.

- Что сегодня? - Я так и не знаю цели нашего полета.

Автопилот вел машину по заданному маршруту, а Лана развалилась в кресле, разглядывая свои ногти.

- Рабочие на третьем сборочном бунтуют. Неблагоприятные условия труда и низкая зарплата... Дебилы неблагодарные. Ты ведь знаешь, что нас слишком много?

Лана бросила на меня оценивающий взгляд. Ее тонкая бровь поднялась вверх, став похожей на лежащий вертикально знак вопроса.

- Нас всех уже давно могут заменить роботы, - она ткнула рукой по рулю, к которому ни разу не притронулись за время полета, - этим узкоглазым и так придумали... Ты понимаешь? Придумали работу, а они недовольны. Сидели бы нахрен дома и подыхали с голодухи... Но нет, эти суки недовольны...

Она замолчала, достав из кармана пачку Кэмэла. Древняя металлическая зажигалка чиркнула породив лезвие огня. Кабина аэромобиля утонула в сизом дыму.

- Где ты только берешь эту дрянь? Сигареты из чего сейчас делают? Из тех же червей, что мы жрем?

Лана делает глубокую затяжку и выпускает дым в мою сторону.

- А хрен его знает. Я уже и не помню, какие на вкус были настоящие сигареты. Но из того что есть, эти - самые лучшие. Видишь, какой верблюд довольный на пачке? Лошадь от никотина сдохла, а горбатый - ничего, держится.

Облако дыма разрождается голосом автопилота:

- Вы прибыли в пункт назначения.

Вредная привычка напарницы вышла нам боком: мы не увидели, что аэромобиль приземлился прямо в гущу толпы.

Рабочие облепили машину плотным полукольцом. Измождённый лица полны решимости. В руках плакаты и просто куски арматуры.

- Если будут бузить - врежь какому-нибудь мудиле. Полезут на нас - стреляй. Людей и так дохрена, чтобы ещё бунтовщиков терпеть. Прикрываешь мне спину, - Лана проводит инструктаж, колдуя над трофеем времён войны. Небольшой шар отзывается на мысленные команды девушки, расправляя крошечные лопасти. Один глаз Ланы мутнеет, словно расфокусировавшись.

- Открыть люк, - О'Хара отдает команду аэромобилю и шар устремляется в воздух, пропадая из вида. Лана следует за ним выбираясь на крышу автомобиля. Я карабкаюсь следом.

Небольшая площадка возле цеха заполнена почти полностью. Людское море колышется от негодования. Слышатся редкие выкрики:

"Зарплату!"

"Тащите сюда Минга!"

"Чо приперлась, подстилка минговская!"

- Какая сука это сказала? - поставленный армейский голос Ланы заглушает гомон толпы. Люди притихли, - я спросила, какая сука сейчас брякнула про меня? Кто тут у нас такой говорливый?

Нерешительно из толпы поднимается рука, сжимающая арматуру. Толпа отступает, оставляя человека в одиночестве. Он, как маяк, одиноко возвышающийся в людском море.

- Я сказал! Тебя Минг прислал? Значит, ты - его подстилка. Гребёт деньги лопатой и на шалав их тратит, - мужчина в черной робе силится не отводить взгляд, но натиск кибернетических глаз Ланы ломает его сопротивление. Рабочий опускает взгляд в пол.

- Так, дорогой, давай проясним две вещи: мне похеру, кто вас там обирает или чего - это первое, и если ты ещё раз брякнешь какую-то подобную поебень в мою сторону, я за себя не ручаюсь - это второе.

Рабочий молчит. Я расстегнул кобуру и перевел "Шторм" в режим автоматической стрельбы. Толпа притихла, лишь на дальнем краю площади кто-то ропочет, недовольно брюзжа.

- Так-то лучше, ребятки, - Лана не говорит, она гаркает слова словно взбесившаяся ворона, - город... Я прошу заметить - город, а не какие-то там ваши Минги, рассмотрел ваши просьбы и принял решение удовлетворить некоторые из них, -Лана говорила предельно четко, даже почти перестав материться ( а это случалось с ней довольно таки редко), - норма выработки будет снижена на семь процентов.

По толпе пронеслась рябь негодования:

"Всего на семь?"

" Знаете куда засуньте эти семь процентов!?"

"Совсем охренели, бандюков присылают!"

Лана не обращала внимание на помехи и продолжала говорить.

- Часы переработки будут считаться по увеличенным коэффициентам. Прибавка составит 10 процентов.

Рябь недовольства переросла в волну агрессии:

"Чо там охренели?"

"На хер пошли с такими прибавками!"

"Сами то зассали приехат поговорить!"

Вверх поднялись руки с плакатами и железными прутами.

- Время прерыва межу активной фазой работы увеличится на десять минут!

Последние слова Ланы утонули в рёве. Толпа породила цунами. Рабочие стали толкать аэромобиль, раскачивая его из стороны в сторону. Полетели палки и бутылки. Лана держалась. Я встал к ней спиной, пытаясь вычислить очаги агрессии. В толпе мелькнул металл ствола.

- Ложись, - бросаю напарницу на пол в тот самый момент, когда над нами проносится несколько пуль. Люди полезли на машину. Лану не удержать. Она встаёт на ноги и кричит во всю глотку:

- Ну, суки.

Она выцеливает в толпе человека с пистолетом, вытягивает в его сторону руку и дёргает указательным пальцем, нажимая на воображаемый спуск. Метавшийся все это время над толпой дрон плюется огнем. Мужчина в толпе падает. Пуля пронзила его лоб. Черепная коробка разлетелась, выплеснув мозг на окружающих. Толпа побежала, и лишь пара человек остались стоять, направляя на нас оружие. Перекатываюсь на бок и стреляю.

"Боевой фильтр." - реальность меняется. Людского моря больше нет. Есть только две черные точки мишеней. Два приемника для моих свинцовых посланий.

Выстрел. Одна из целей падает. В разные стороны из нее летят листья сакуры. Не люблю кровь. Не люблю трупы. Зачем на это смотреть, если можно сделать все по-другому? Делаю ещё один выстрел и верх второй мишени разлетается на осколки салютов. Красные, синие и жетые огоньки свистят в разные стороны, поджигая воздух, а тело падает вниз. Сопротивления больше нет. Встаю и иду к одной из целей. На месте лица у рабочего огромный смайлик с крестиками вместо глаз и высунутым языком. На секунду снимаю фильтр и еле сдерживаю содержимое желудка, вознамерившееся вырваться на свободу. Разворачиваюсь и ещё раз снимаю фильтр. На площаке перед третьим цехом четыре тела. Неоновая реклама с соседнего здания заливает образовавшиеся вокруг них лужи фиолетовым светом. Лана в порядке. Она сидит на крыше автомобиля и, поглаживая одной рукой дрон, курит.

- Вот нахрена? - Лана тычет рукой в трупы, - что им спокойно не живётся? Это в природе человека - искать себе проблем на жопу?

Пожимаю плечами и убираю "Шторм" обратно в кобуру.

- Они ведь не могут не понимать... Эти, - О'Хара кивает своей лиловой головой в сторону мертвецов, - были из военных. На что рассчитывали? Чип их выдаст. Даже если бы мы их не прибили, зачинщиков все равно вычислили бы и уволили, а вот новую работу сейчас хрен найдешь... Рабочие места и так выдумывают на ровном месте. Даже мы не нужны, - она держит дрон в руке, словно взвешивая, - пары таких штук вполне хватило бы, чтобы разогнать этих горе революционеров. Все производства можно роботизировать, виртуальность давно моделируют нейросети, а мы... Мы лишь нахлебники этих сраных машин... Было бы гораздо спокойнее, если бы мы все сдохли в войне и оставили Землю в покое. Нет же, сука, выкрутились. Червей жрём в этом поганом стеклянном гробу...

Она выпускает облако дыма вверх в направлении купола - тонкого защитного поля, которое не даёт ядовитым облакам сжечь город и его жителей.

- Или сидели бы в этой сраной виртуальности постоянно и не парили бы роботов своими проблемами. А, Харт? Хотел бы?

Молчу, давая Лане остыть. Адреналин, который она не выплеснула на рабочих, ищет путь на свободу.

Напарница докуривает и спрыгивает с машины.

- Ребята приберут здесь. У нас ещё дела на окраине, - она открывает дверь и прыгает в аэромобиль.

Последний раз бросаю взгляд на площадь перед третьим цехом. Боевой фильт все ещё функционирует. Лепестки сакуры растекаются от трупов, в нескольких местах видны жёлтые гиацинты. Даже не хочу думать, что это. Прыгаю в машину, которая тут же поднимается в воздух, снимая боевой режим.

На город опускаются сумерки, если можно так сказать. Оплот вечного предгрозового полумрака становится ещё темнее. Желтые громады туч никуда не делись. Они все ещё висят где-то совсем недалеко от купола, грозя обрушиться вниз.

- Нет не хотел бы, - достаю из бордачка бутылку воды и жадно пью.

- Что не хотел бы? - Лана как всегда смолит. Пачка Кэмэла уже наполовину опустела. Я запускаю режим усиленной циркуляции воздуха. Хотя на окружающую обстановку это сильно не сказывается. Серый дым сменяется грязным городом.

" Фильтр."

Здания преображаются. Огромные рекламные билборды живут своей собственной насыщенной жизнью. Красотка с розовыми кибернетическими глазами предлагает всем обновление оптической системы. На соседне здании гигантское туловище человека трещит по швам. Его раздирают руки-импланты. Внутри обнаруживаются искусственные лёгкие.

"АИД-3000 заставит вас забыть о вредных примесях в воздухе..."

"Минус. Фильтр."

Мир вновь блеклый. Пропала не только реклама. Нет больше блистающих зданий из стекла. Нет больше садов на крышах небоскребов. Нет больше птиц снующих между дорогами. Только бетон и ржавый металл. Только дым и грязное небо.

Продолжение в комментариях.

Маска скрывает лицо, а улыбка - ненависть. Сейчас мой головной убор можно даже назвать профессиональным, купленным в специализированном магазине снаряжением. Спецодежда убийцы. Какую только дрянь себе на голову я не одевал. Раскатанная шапка с прорезями для глаз и рта оказалась не лучшим выбором - края постоянно мохрились, словно шерсть неухоженной псины. Колготки и чулки - пародия на скрытность. Спандекс, лайкра, микрофибра, тактель скрывали мое лицо так же хорошо, как грязное стекло. Да и выглядел я как придурок. Жертвы не должны умирать от смеха. В их жизни и так было слишком много веселья. Всеобщая амнистия - обхохочешься. Сраное отпущение грехов после всеобщего сумасшествия. Нет, смерь с улыбкой на лице - непозволительная для них роскошь. И поэтому никаких цветастых горнолыжных шапок и балаклав, лишь черная маска и мои безумные глаза в прорезях. Я мог бы вообще не скрываться. Мог бы придти сюда хоть в пижаме с дятлом Вуди и ничего бы не изменилось. Видеокамер нет. Соседи спят обожравшись виски или наркоты и ничего не услышат. Со сном у людей сейчас проблемы, всем приходится как-то выкручиваться. Алкоголь и ставшие совсем недавно легальными тяжёлые наркотики помогают. Все ещё слишком свежо в памяти. И даже выстрел из моего Глока никого не удивит. Каждую ночь эти бетонные муравейники рождают ещё нескольких самоубийц. Сегодня будет пик - завтра годовщина этого бардака. Годовщина Апокалипсиса. Он вроде бы не случился, но это лишь кажется. Он выжег не Землю, а наши души. Миллионы живых мертвецов ходят по планете и вспоминают сгинувшее прошлое - чем не страшный суд. Да и второе пришествие состоялось.

- Тебя Ленни подослал? Давай договоримся, друг. Я дам в два раза больше, - толстяк, расплывшийся по стене двухкомнатной коробки, что-то блеет. Неоновая лампа в виде полуголой девицы озаряет его вспотевшее лицо своими светящимися прелестями. Лампа моргает, и девица наклоняется. Она бы гораздо органичнее смотрелась в каком-нибудь секс-шопе или баре, здесь она лишь вульгарный маяк, разгоняющий монстров из тьмы. Паршиво, надо сказать, разгоняющий. Я то и не думаю бежать. Семнадцатый Глок черной дырой своего дула продолжает притягивать все внимание жирдяя. Он, как кролик, цепенеет от взгляда этого метало-пластикового змея. Дрожит всем телом и не может пошевелиться.

- Роберт Кертис? - его имя сгоняет с моего лица улыбку. Он больше не фотография в досье, которое дал мне Джим. Не одно из нескольких десятков имён, которые у меня есть. Это - реальный человек из плоти и крови. Человек, которого я должен убить.

Сначала Джим - брат Хизер, а по совместительству - один из лучших детективов полиции этого поганого города - сказал, что я спятил. Съехал, как и миллионы пережившие тот день...

А потом он подумал и стал помогать. Все они это делали, потому что были связаны по рукам и ногам. Были связаны законом. Я могу понять правительство с их первым декретом, после восстановления порядка - они не могли поступить по-другому. Всех было не посадить, да и не хотели они этого делать. Сажать самих себя было бы очень глупо.

"Конгрессмен, подхваченный волной истерии, принял участие в жертвоприношении. Человеческом, надо сказать. Десять жертв."

"Сенатор напился в хлам и въехал в толпу собравшуюся у собора Святого Викентия. Восемь взрослых и один ребенок."

"Прокурор, возомнивший себя гласом божьим, начал карать грешников из окна своего дома. Пятнадцать трупов, включая самого вершителя судеб."

Редкие не поддавшиеся панике полицейские не успевали вести отчёты. Они пытались хоть как-то сдерживать обезумевший народ и фиксировали, что творится. Всех было не задержать.

Но я не могу принять, что все смирились. Все предпочли спрятать голову в песок и пойти дальше. Предпочли забыть ту неделю и кровь струившуюся по улицам. Забыли горы трупов.

Когда-нибудь, когда все это уйдет в прошлой и станет лишь призраком кошмара, люди начнут вспоминать и возможно кто-то получит по заслугам. Но это будет не скоро. Сейчас не состоявшийся конец света - табу. Всем все простили. Все пытаются забыть. А я не могу, да и не хочу. Не хочу забывать, как потерял ее. Джим говорит, что я маньяк. Психопат, который нашел возможность вымещать свое горе на людях. Мне кажется он не совсем прав.

- Ты знаешь кто мои друзья? Знаешь? Тебя найдут и будут резать по кусочкам пока ты, сука, не сдохнешь! Что ты хочешь? Сколько ты стоишь? - его стадии принятия скачут, как нить пульса на кардиограмме: от торга к гневу и обратно. Прямо как у человечества год назад. Кто-то принял. Кто-то отрицал. А большая часть впала в ярость.

Отшвыриваю стол, на котором поверх журнальчика с Мисс январь 2024 курится дымом бонг и иду у жертве.

- Роберт Кертис? - дуло сверлит лоб жирдяя. Ствол достаточно далеко, чтобы у него не было и мысли сопротивляться. Зачем мне лишние хлопоты?

- Я ни в чем не виноват. Это все эти сраные астрономы. Это они виноваты. И тот тип с экрана...

Жирдяй падает и начинает плакать. Его засаленная майка почти насквозь пропитана потом. Длинные трусы еле скрывают кривые ноги в черных носках.

И как такое ничтожество смогло натворить столько бед? Конечно, в чем-то он прав. Когда говорят, что жить осталось совсем немного, многие слетают с катушек. Почти весь мир слетел. Но это не значит, что потом это нужно забыть...

- Роберт Кертис? - цежу сквозь зубы. Меня уже порядком утомил весь этот спектакль. Каждый раз одно и тоже: крики, слезы, угрозы, уговоры. И конец тоже один - труп с дымящейся дыркой в голове, ко краям которой горелая кровь.

Я знаю, что это он, знаю что он натворил, но не могу нажать на спуск, пока он не назовет свое имя. Это как признание. Жертва называет себя, расписывается в своих деяниях, признает свои грехи, позволяя мне вычеркнуть ещё одного человека из списка амнистированных.

- Да это я, черт тебя дери. Да это я, ублюдок. Я знаю почему ты пришел, знаю... Я видел в газетах... Почему ты не идёшь за теми высокопоставленными сволочами, что ничем не лучше меня. Мститель херов.

- Я не мститель. Я просто не смог забыть... - Глок хлопает, исторгая свое огненное семя. Пуля пробивает череп жирдяя Боба, разбрызгивая по кровати его серое вещество и мозговую жидкость, и впивается в бетонную стену, чтобы остаться единственной уликой убийства. Уликой, которая никуда не выведет, ведь полицейские толком и не будут меня искать. Посмотрев на фотографии, точно не будут.

Бросаю на тело три снимка - лица трёх девушек, которых Боб запер в подвале своего старого дома. Над которыми измывался на протяжении недели, пока Апокалипсис летел к Земле огненным шаром. Посиневшие лица трупов, смерть которых будет забыта после всеобщей амнистии. Где-то раздается ещё один выстрел. Видимо, плевок моего Глока толкнул с края пропасти кого-то кроме Боба. Кто-то решился сделать то, на что однажды у меня не хватило духа.

Что я так и не могу воплотить в жизнь, как бы не хотел. Растворяюсь в ночи, чтобы скрыться от воя сирен. Что это? Полицейские или скорая помощь? И те и другие уже не могут помочь. Этот мир не сдержать законом, этот мир не вылечить. Лицо Боба распадается в моей памяти на сотни кусочков, точно так же, как его черепная коробка. Я уже почти забыл его. Фенобарбитал и мелатонин отключают мое тело. Следом спешит и разум. Нужно поспать. Завтра длинный день. Первый день "Недели скорби".

***

Будильник стучит отбойным молотком.

Солнечный свет рвется сквозь щель в шторах, неся с собой новый дерьмовый день. И чистое безоблачное небо никак не скажется на этом факте. Этот день просто невозможно назвать не то что хорошим, он не может быть просто серым. Отвратительный день. День, когда начался конец света. Телефон горит сообщением от Джима:

" Все прошло хорошо."

Боба нашли. Меня - нет.

Встаю с дивана и иду в крошечный санузел моей квартиры-студии.

Шестнадцать квадратных метров эргономики и рациональности - то что надо такому, как я. Такому, каким я стал.

Все началось с Твиттера. Точнее сказать, он стал глашатаем грядущего.

Год назад телескоп НАСА обнаружил несущуюся к планете смерть. Все, как в кино: огромный астероид выныривает из тьмы космоса, так неожиданно, будто это не многокилометровая глыба, а мячик для гольфа. Естественно, все в строжайшей секретности. Совещания, собрания, панические попытки найти решение. Решение, которого не было. Человечество было обречено. И тут началось самое интересное.

Встаю под струю холодной воды. Нужно придти в себя. Нужно сходить к обелискам. Возможно, сегодня я решусь. Чищу зубы стараясь не смотреть в зеркало. Стыдливо отвожу взгляд от самого себя, будто это поможет скрыться от совести.

Черный костюм и галстук. Белая рубашка и драповое пальто. Глок ложится во внутренний карман. Я должен решиться. Студия с компьютером, в котором ещё очень много досье амнистированных, остается позади. Идти совсем недолго, но очень тяжело. Каждый шаг порождает воспоминания.

Так вот - Твиттер. Вся секретность, все договоры о неразглашении, все грифы полетели у чертям собачьим, стоило одному придурки из администрации президента бросить в социальную сеть сообщение и ссылку для скачивания файла. Он был за справедливость, этот герой недоделанный, и хотел, чтобы люди знали. Хотел, чтобы знали правду.

Буча в интернете заставила высшее руководство страны ответить. Заставило предоставить полный отчёт астрономов о грядущем. Отчёт лучших специалистов Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства. Лучшие умы и точнейшее оборудование планеты говорило об одном - катастрофы не миновать. Земля была обречена. Бог сотворил мир за семь дней. Столько же оставалось до столкновения планеты с астероидом катастрофических размеров.

Стоило последним словам президента прозвучать в прямом эфире, как мир погрузился в хаос. Хаос конца света.

Никакой гребаной меланхолии. Людей накрыла никому не нужная правда.

Кто-то смирился и принял как данное. Сидел в своем доме, проводя время с близкими. Кто-то отказывался верить, продолжая жить, как ни в чем не бывало. Они, как атланты, держали на своих плечах рушащийся мир. Вода текла, электричество поступало в дома, хозяева которых сходили с ума.

Точка астероида показалась на небосводе, стремительно увеличиваясь.

Пророки и мессии любый мастей и рас завладели людским сознанием.

Один обещал людям спасение, если они принесут ему все свои деньги и утонул в зелёных бумажках и золотых побрякушках. Второй кричал о заговоре властей, которые скрывали от людей спасительные убежища. Людской гнев обрушился на государственные учреждения. Все резко вспомнили, что на фонарных столбах очень удобно вешать людей. Дома горели. Звучали трели выстрелов.

Безумство захватило мир. И без астероида все покатилось в тартар.

Люди стали искать спасения: в церквях, в убежищах, в безумных идеях.

Старика Брюса Уиллиса хотели запихнуть в ракету и отправить спасать планету.

Никто не искал спасения в своей душе.

Кто-то сводил счёты с жизнью, не дожидаясь конца. Я должен был быть одним из них.

Улицы ещё пусты. Машин почти нет. Немногочисленные прохожие идут к парку с монументом. Или лучше сказать монументами. Мало кто решится придти сегодня. Боль ещё не отступила. Люди предпочитают скорбеть сами с собой. Люди боятся смотреть на прохожих. Боятся увидеть свою жертву. Ровный газон и теплый асфальт. Деревья и скамейки. Бабочки и зеленые листья. Тишина. Мертвая тишина кладбища и семь черных обелисков в десять метров высотой. Они, как мегалиты Стоунхенджа, стоят спина к спине, будто отбивая натиск пришедших. Встречая золотыми буквами убийц и несостоявшихся жертв.

Мир сошел с ума. Люди вымещали друг на друге свою беспомощность. Выплескивали наружу свое отчаяние. Выпускали наружу свое животное начало. И мир содрогнулся от криков.

Он заходился в воплях до самой последней секунды. Мгновения, когда астероид пронесся мимо планеты, унеся с собой человеческие совесть и мораль. До мгновения, когда огромные мониторы Таймс-Сквер заполнило монохромное море помех, переродившиеся в зеркала. Люди, готовившиеся к смерти на одной из главных площадей мира, услышали голос.

- Смотрите и увидите. Смотрите на себя. Смотрите во тьму. Как вам такая шутка? Вы довольны тем, что горит внутри вас?

Это ваш суд. Единственный суд, которого вы заслуживаете.

Это ваш Ад, и вам с ним жить.

Голос утих, чтобы никогда больше не вернуться.

Самое точное оборудование, лучшие умы НАСА ошиблись. Или их заставили ошибиться. Многие захотели поверить, что это он во всем виноват. Что это голос и человек или люди за ним стоящие ввергли мир в панику.

Как по мне, так это и было второе пришествие. Это и был страшный суд, который показал нам всем чего мы стоим. Мессия 2.0 не захотел умирать за наши грехи. Он заставил эти грехи выйти наружу. Он посмотрел на свою паству, ужаснулся и предпочел замолчать. Мы увидели, кто мы есть: насильники, убийцы, безумцы, которые лишь прикрываются нормальностью.

Совсем рядом с монументом скамейки. На одной сидит мужчина с газетой. Архаичное бумажные страницы вместо пластиковой подделки. С одной из ник льется испуганный заголовок: "Очередная жертва маньяка."

Газета не врёт. Маньяк убил Роберта Кертиса. Маньяк - это человечество, которое предпочло забыть. Предпочло простить все, что случилось за ту неделю.

Конец света пришел, и люди увидели, что натворили. Человечество ужаснулись от собственной жестокости. Никто не мог сосчитать жертв. Погибшим не было конца, и я должен был быть среди них.

Глок просится наружу. Просит прижать дуло к виску. Просит нажать на спуск.

Ещё рано. Или уже поздно.

Все решили забыть. Решили простить друг другу все. И так было всегда.

Войны, геноциды и бойни случались и уходили в историю, а люди делали вид, что ничего не произошло. Одни народы захватывали другие, вырезая проигравших почти под чистую; мировые войны разжигали печи концлагерей; тиранов свергали, ввергая страны в хаос, а колесо времени делало ещё один оборот и все стирало. Очередное "весеннее обострение" многоликого маньяка забывалось. Стыдливо закапывалось стылой кладбищенской землей.

Так будет и на этот раз.

Всеобщая амнистия очистила всех перед законом. Пол мира не посадить.

Время очистит всех перед совестью.

Вот только я не хочу забывать.

Обелиски вздымаются ввысь. Черные блоки в десять метров - семь заноз в сердце человечества. И мало кто хочет на них смотреть. Пока.

Крошечные золотые буквы - имена погибших за ту проклятую неделю сливаются воедино. Их почти не разобрать. Я и не надеюсь найти имени Хизер. Я пришел сюда в надежде решиться.

Мы не хотели ждать конца. Не хотели видеть лицо Апокалипсиса.

Горсть таблеток не самая плохая смерть. Мы решили уйти вместе, но ушла лишь она. А я выжил и не смог повторить попытку. До сих пор не могу. Зато я могу сделать так, что этот обман - моя жизнь - будет хоть чего-то стоить.

В списке Джима еще много имён. Имён, которые я должен вычёркивать. Имён, которые я вычеркну, если, конечно, не осмелюсь попробовать ещё раз...

Хлопок. Быть может, это Глок выпустил пулю в мой висок, и мой мозг уже мертв, а мои мысли лишь прощальные конвульсии нейронов? Я наконец-то смог?

Ощупываю внутренний карман - пистолет на месте, как и моя височная кость.

Справа доносится плач.

Девочка лет пяти уткнулись в ногу своей матери. В ее руках разорвавшийся воздушный шар.

Не плачь, малютка, это меньшая из бед, что ждёт тебя в жизни. У человечества одна надежда - что ты и твое поколение преодолеете эти беды достойнее чем мы. С нами уже год как все ясно. Нас не спасти.

- Сколько времени, Ирис?

- Без двадцати пять, господин Мёрдок, - бархатный голос виртуальной помощницы переродился в лёгкий смешок, - почти ничего не изменилось за прошедшие две минуты. До конца рабочего дня совсем чуть-чуть. Вы сегодня торопитесь?

- Вы как всегда проницательны, Ирис, - доктор Уильям Мёрдок, глава десятой научной лаборатории корпорации Келфарм, поднял взгляд от рабочего монитора, посмотрев на угол стола. Фотография в деревянной рамке - анахронизм похлеще внешнего виртуального помощника, ответила ему приветливой улыбкой жены. Он не любил новшества, хоть и стоял на самой передовой научных изысканий в области медицины, не шел на поводу у модных тенденций, хотя многие препараты выходящие из его лаборатории и задавали эти тренды, он был новатором с личиной ретрограда.

Мир менялся. Мир бежал вперёд, словно пёс сорвавшийся с поводка.

Мир угрожающе быстро становился другим.

То, что вчера было диковинной новинкой и мечтой фантастов, воплощалось в жизнь и устаревало за несколько лет. Виртуальные помощники, оснащенные псевдоинтеллектом вошли в моду каких-то десять лет назад.

Они стерли из памяти масс профессию секретаря, оставив красоток-помощниц с непомерным декольте в прошлом, да в приемных некоторых не особо стеснительных чиновников.

Виртуальные помощники , общавшиеся со своим хозяином с помощью голоса, заняли свою нишу и сгинули, стоило китайским инженерам научиться внедрять в мозг кибервставки.

Добровольное расслоение личности, как Мёрдок это называл. Виртуальный мир заполнил разум людей. Помощники последовали за ним. И вот уже людей будили, напоминали им о встречах и перенаправляли их ненужные вызовы внутренние виртуальные помощники. Но разве это могло заменить прелести обычного разговора?

- У нас дата, Ирис, очень важная дата...

- Оу, - помощница хихикнула, - тогда, пожалуй, я отменю доставку еды.

- Ты заказала мне ужин?

- А вы, мистер Мёрдок, думали, что каждый божий день, когда вы сидите в этих четырех стенах до поздней ночи, еда материализуется здесь сама собой?

- Я, собственно, - доктор нервно провел по седой бородке, потёр переносицу, поправляя несуществующие очки (исправив свое зрение десять лет назад, он не перестал чувствовать их вес, постоянно пытаясь снять перед сном), и грустно выдохнул, - простите, Ирис, вы единственная, кто обо мне заботится, а я даже не замечаю это.

На его лице проскользнула грустная улыбка. Стыд перед псевдоинтеллектом - о таком можно написать диссертацию. Это можно записать в диагноз, а можно посчитать за благо.

Доктор Мёрдок считал стыд главным атрибутом порядочного человека. Человека, которому очень непросто жить в этом мире. Стыд и совесть были побратимами закона. Законы, написанные и одобренные человеком в любые времена, при любых правителях загоняли людей в рамки с помощью страха. Страха перед ответственностью. Человек не должен нарушать законы иначе его покарают. Страх кары держит человека в рамках.

Стыд заставляет человека вести себя порядочно. Стыд и совесть - это внутренний закон, переступив который, человеку будет не вернуться обратно. И именно на таких людей он работал. Как оказалось. Именно такие люди и заправляли в мире, наплевав на стыд. Наплевав на совесть.

Его взгляд, вновь, непроизвольно скользнул к фотографии.

И однажды он поверил им, однажды он пошел на поводу у людей потерявших эти незаменимые, первостепенные вещи. Стыд и совесть.

- Что вы, господин Мёрдок, это пустяки. Я создана, чтобы о Вас заботиться. И знаете, я сейчас получаю сигнал от системы, которая заботится о вашей безопасности, и она предупреждает, что очень скоро если уж не вам, то вашему свободному времени точно несдобровать. Господин Волков в данный момент бежит по коридору в направлении вашего кабинета. Напомню: сейчас без пятнадцати пять.

Изображение бегущего Волкова вспыхнуло на мониторе. Камеры вели его бег, словно это был показ финала Олимпийских игр. Идеальное изображение в режиме реального времени - спортивные трансляции прошлого обзавидовались бы. Мёрдок вспомнил, как в детстве на совсем уж древнем чёрно-белом телевизоре он смотрел игры Бостон Брюинз и никак не мог разглядеть проныру-шайбу. Сейчас от незримых наблюдателей не могла ускользнуть и мышь. Повсеместное внедрение систем безопасности не только оставило без работы охранников, но и упростило отлов преступников. Мошенничество и воровство ушли в виртуальную реальность, а убийства вообще переродились в отдельный вид искусства. Словно вычурные истории мастеров детективного жанра, убийства наполнились какими-то шпионскими спецэффектами. Если с утра в сети появлялись сведения об убийстве какого-нибудь высокопоставленного чиновника или бизнесмена, то к вечеру эта история обрастала морем высокотехнологичных подробностей. Не желая быть замеченными вездесущим оком правопорядка, преступники шли на любые изыски: от заминированных дронов и неисправности работы лифтов, и до кибер чумы и сведения людей с ума с помощью тех же виртуальных помощников. Естественно, речь шла о преднамеренных убийствах. Никто не отменял пьяных дебошей и домашнего насилия. Насильственных смертей и в век абсолютной публичности не стало меньше. Увеличилась лишь раскрываемость преступлений.

- Господин Мёрдок, он на подходе.

- Спасибо, Ирис, - доктор развернул свое кресло в предвкушении встречи со своим ретивым подчинённым. Этот русский не знал слова "нет" и не умел отступать. Не раз и не два они заходились в спорах, в ходе которых Мёрдок пытался перенаправить пыл своего подчинённого в другую область изысканий. После каждого из таких разговоров стыд пожирал доктора с новой силой. Он врал русскому, раз за разом направляя в другую сторону. Но совсем ещё молодой Александр Волков, гений, очень своевременно перебравшийся в Свободную Калифорнию, все равно находил нужное направление исследований. Он чувствовал путь. Путь, которым однажды уже прошли.

Дверь распахнулась, впустив в затемнённые кабинет Мёрдока солнечный свет и запыхавшегося ученого.

- Я... Мы... Доктор Мёрдок, я хотел было сообщить руководству, но сначала решил поговорить с вами. Мне кажется, мне удалось. Нам удалось... Нобелевская премия наша, да что там премия. Бессмертие!!!

- Александ, не спеши, - Мёрдок встал, взял свой твидовый пиджак, ещё раз посмотрел на фото в углу рабочего стола и похлопал Волкова по плечу, - давай прокатимся. Посмотри какой день.

- Но доктор, у меня получилось! Получилось! Это величайшее открытие. Нейросети подтверждают результаты... Я провел испытания...

Мёрдок провел рукой по серебряной копне своих волос и жестом пригласил русского выйти:

- Никаких но, Александр. Все это подождёт...

Кюри-мобиль не заставляет себя долго ждать. Новый эволюционный виток платной доставки людей из точки А в точку Б - беспилотные такси, мутант, сожравший своего предшественника, таксиста обыкновенного, тих и приятен в эксплуатации. Нет назойливых атрибутов вымершего предшественника: в машине пахнет свежестью, а не сигаретами; из колонок не несётся поток нечистот, который некоторые называют современной музыкой; водитель не докучает рассказами о своей жизни. Идеальное место для разговора.

Кремниевая долина проносится мимо. Даже здесь видны следы упадка. Повсеместная роботизация - один из предвестников совсем скорой технологической сингулярности, прошлась катком по человеческому обществу. Мир меняется и сжирает всех, кто не успел подстроиться. Миллионы остались без работы, уступив свое место машинам. Миллионы оказались не нужны новому миру. Их навыки - архаизм. Их способности - плевок в лицо прогресса. Их существование - безысходность. Расслоение продолжается. Приспосабливаемость остаётся единственным путем выживания. Даже здесь, в самом центре технического прогресса есть бездомные. Богатые богатеют, бедные становятся нищими.

- Доктор, вы должны посмотреть данные, я не понимаю... Руководство должно знать, это неслыханное открытие. Я проверил... Все работает. Человек может жить вечно!

Ульям Мёрдок продолжил молчать, лишь указав русскому куда-то в окно.

- Сейчас приедем и поговорим.

Электромобиль пронесся мимо места, куда указывал доктор. На обочине ровной, как канувшая в Лету гладильная доска, дороги стоял бездомный. В его руках кусок картона, с которого кричат черные буквы: "Вы проморгали апокалипсис."

Наконец машина останавливается, готовясь высадить своих пассажиров.

На экране, занявшем место водителя, приветливо появляется надпись, продублированная голосом:

- Достигнута конечная точка пути - Кладбище.

Мёрдок улыбнулся и пихнул Волкова в бок:

- Ошибается железяка? А, Александр? Бессмертие говоришь?

Они вышли на узенькую дорожку теряющуюся между могильных плит. Белый мрамор и гранит, ангелочки и скорбящие девы - вокруг. Коротко стриженная трава обрамляет ровные ряды захоронений.

- Вот теперь рассказывай.

Русский, так и оставшийся в своем неизменном белом халате, разрывается от информации:

" Я провел проверку структуры...",

" Цепочка устойчива к... ",

" Отката не предвидится...",

" Курс всего... ",

" Наблюдаются изменения на уровне... " .

И цифры, цифры, цифры.

- Так, стоп, Александ. Ты думаешь я тебе не поверил? Я не сомневаюсь, все получилось.

- Да, доктор, бессмертие, оно возможно. Клетки будут обновляется постоянно... Нобелевская премия... Я работал по методике, которую придумали вы! Мы победим смерть.

Мёрдок посмотрел на своего молодого собеседника и грустно улыбнулся:

- Точно? Смерть? Ты уверен?

- Да, доктор. Ваши исследования... Ваши наработки, я лишь поменял вектор и...

- Как ты до этого додумался?

- Я, собственно, не знаю, возможно повезло, я пробовал наугад...

Мёрдок хлопнул его по плечу:

- Как и я, - и встал на месте. Напротив - неприметное надгробие. Одно из тысяч таких же, что стоят на это огромном кладбище.

В центре камня золотые буквы.

Джейн Мёрдок.

И эпитафия:

" Прости, что не успел."

- У нас сегодня золотая годовщина свадьбы.

Доктор опустился на колени и поцеловал центр плиты.

- Тогда ещё не было лекарства от такой болезни. Она уходила. Уходила быстро. И мои чертовы знания и деньги не могли помочь. Не было средства, но был шанс. Ты, наверное, даже и не слышал о таком, тогда ты был еще совсем мал, да и не уехал с родины... Мы захотели найти выход - гремевшие тогда нейро-нити Марка Итона. Этот стартап перевернул все: нити толщиной в десятки раз меньше волоса внедряют в мозг для считывания информации.

Кибернетическое бессмертие, чтоб его. Личность человека стало возможно считать. И я пошел туда. Вместо того, чтобы быть каждую секунду с ней, я водил свою умирающую жену на эти сраные процедуры. И ты знаешь чо? Казалось, это сработало...

Казалось, она заговорила со мной через секунду после того, как последняя пригоршня земли упала на могилу... Она говорила со мной с монитора, у нее были ее воспоминания... Она была почти, как живая. Почти... Но это была не она, понимаешь, не она...

Кто думал тогда о душе? Как ее можно передать по сети? Даже если считать человека полностью, неужели после смерти он перенесется в свою новую кибернетическую оболочку?

Нет! Какая нахрен разница, скопируем ли мы любимых в компьютер или нет. Им уже все равно. Это не они...

Доктор перешёл на крик, но тут же осекся.

- А уж когда она попросила меня перевести деньги в благотворительный фонд... Дешёвая подделка. Ещё одна пирамида выстроенная на костях и горе людей. Все стало ясно. Всему миру стало ясно. Исследования в области кибернетического бессмертия попали под запрет. Но только кибернетического.

Мёрдок взял Волкова за плечо и отвёл у скамейке. Метал и дерево в тени огромного дуба стали пристанищем их беседы.

- Как ты думаешь, что будет, когда ты обнародуешь свое открытие?

Волков на секунду замешкался, чувствуя подвох, но, все же , решился ответить:

- Мы сможем помочь людям, бессмертие станет доступным... Это же величайшее открытие...

- На ком ты тестировал действие?

Волков замолчал, лишь потупив взгляд.

- Так я и думал. Других подопытных у тебя и не могло быть...

Ты думаешь, принесешь людям благо, вечную жизнь. Великое открытие, Нобелевская премия, Новый мессия.

Я думал так же... После ее смерти я хотел защитить людей от моих страданий, хотел помочь им не терять близких... И у меня получилось... Так же как у тебя.

Но и я и ты забыли о банальных вещах. Сколько будет стоить курс препарата?

- Ну, я не проводил подобных расчетов, но думаю сто пятьдесят, максимум двести тысяч долларов...

Мёрдок улыбнулся:

- Ты не учитываешь главный фактор: человеческую жадность. Препарат избавляет почти от всех болезней, так ведь?

Волков начал активно кивать головой.

- Даже с твоей стоимостью его сможет себе позволить далеко не каждый, но и не в этом суть. Ты думаешь позвонив руководству ты его обрадуешь?

" О, смотрите, я изобрел препарат, который уничтожает фармакологию как таковую." С твоим открытием людям не нужно будет лечиться...

И никто не даст этому свершиться.

Прибыль не должна падать.

Если твой препарат и станет использоваться, то только в редких, исключительных случаях. И только за очень, очень большие деньги. Миллионы, десятки миллионов...

Я не знаю, быть может у тебя в стране все был по-другому, хотя, то что ты рассказывал о бардаке в твоём институте... Это же надо, чтобы получить реактивы нужно запрос подавать за неделю.

Александ, по-твоему мир справедливая штука? По-твоему в мире хорошему человеку воздастся за его дела, а злодеев наказывают по совести?

Его русский собеседник опустил глаза вниз. Блеск открытия больше не озарял его лицо.

- Если ты дашь человечеству бессмертие, то оно достанется кучке богачей из элиты. Ты думаешь, это будет справедливо, если они буду жить вечно. Будет вечно править своими странами?

Ты бы хотел, чтобы правители твоей страны сидели в своих кабинетах вечно?

Волков молчал, понуро опустив голову. Тени от их сидящих фигур становились все длиннее. Наступал вечер. За ним придет ночь, которую сменит новый день. Жизнь идёт, неуклонно следуя в заданном направлении.

- После ее смерти, я, так же как и ты, хотел дать людям бессмертие, но хорошо, что я понял... Оно им не нужно.

Блага для всех не будет. Люди и дальше будет разделены, только пропасть уже будет непреодолимой.

Бессмертные богачи и их проносящиеся мимо, как опадающие листья, жизни прислуги.

В нашем мире не бывает справедливости... Ну или почти.

Все мы равны лишь в одном. Все мы когда нибудь умрем. Богатый или бедный, злодей или хороший человек - смерть для всех равна и это единственное, что нас объединяет. Единственное от чего не убежать. Смерть - это последняя справедливость. Это единственная справедливость в этом мире.

Пролог

Глава 8.3

Кратер терялся в тумане.Черная, словно копоть, дымка тянула свои вьющиеся щупальца далеко вверх.Киллиан стоял на краю этой мрачной пелены и никак не решался ступить. Он оглянулся вверх и посмотрел туда, откуда шел все это время. Где-то там - в световых годах спуска, виднелось грязное небо, так ни разу и не прояснившееся за время этого бесконечного путешествия. Где-то там были скорлупки, которые сбрасывал с себя Сивар, проходя каждый уступ. Один за другим, с его разума слетали слои брони, оголяя внутренний мир юноши, подставляя его холоду, струившемуся со дна кратера. Где-то в этом пути он потерял и вновь обрел веру в человечество. Вера в дружбу, вера в любовь, вера в доброту пропали, уступив место вере в долг. Именно долг станет смыслом его существования. Вера в то, что человечество можно, просто необходимо изменить...
Душа Киллиана выгорела.
Его оголенная, лишённая тепла сочувствия и освежеванная от детских грез натура пропиталась циничным холодом окружающего мира.Быть может, это не было чем-то из ряда вон выходящим, как ему казалось раньше. Быть может, это был простой и единственно возможный путь становления современного человека. Переход из светлого, незапятнанного детства и романтично-безголовой юности в серую зрелость. Из мира где не нужно было думать о будущем, но хотелось мечтать, в действительность, где грёзы обрушиваются на человека ударами в затылок. Где мечты теряют ореол сокровенности и, оставшись нереализованными, стекают талой водой из глаз. Киллиана захватил мир, где человек редко находит цель существования и подменяет ее повседневной рутиной, дабы заткнуть разрывающую его изнутри пустоту бесцельности. Если уж не цель, то по крайней мере ориентир у Сивара имелся.

Изможденные нескончаемым спуском ноги вновь обрели силу, когда в черной дымке мелькнул багровый силуэт.Проводник, вскинув руку в бордовой перчатке, манил Киллиана за собой.Потеряв мысли и забыв страх неизведанного, Сивар бросился вниз. Он чувствовал, он знал , что очень скоро придет к своей цели. Сердце и разум, сплетаясь в один огромный заряд уверенности, твердили ему об одном: что бы не ждало его за дымкой, его путь обретёт там смысл. Багровые одежды прожигали черный туман и влекли за собой бегущего юношу. Выставленные вперёд руки цеплялись за густую темную взвесь, витавшую вокруг и толкали его вперёд. Его одежда, пропитавшаяся то ли потом, то ли стылым черным туманом, липла к телу. Изо рта повалил пар.Киллиан едва заметил, что выбежал на ровную поверхность. Только тут он понял, как же ему холодно. Точнее сказать, он ощутил холод окутывающий его. От земли, скрипевшей где-то под ногами, от каждой частички мутной взвеси , продолжавшей ослеплять Сивара, разило лютой стужей. Но что-то внутри него все же противится этому холоду, не давая попасть стуже в его бешено бьющееся сердце.

Послышались шаги. Кто-то мерно ступал по гладкой поверхности, цокая каблуками сапог.Звук шагов спугнул грязный туман, начавший распадаться, стоило цоканью озарить округу.Проводник в красном ждал. Он стоял чуть ниже. Под его ногами мерцал прозрачный лёд. Затянутая кристальной коркой водная гладь тянулась далеко вперёд.Проводник поднял руку указывая путь. Его перст был направлен туда, где в самом центре ледяного озера поднимался крохотный остров с одиноким деревом. Киллиан двинулся вперед. Он не чувствовал своих рук и ног спеленованных холодом. Его промокшая одежда начала застывать, покрываясь ледяной коркой. Пар, валивший изо рта, превращал его хиленькие усы в сосульки, а он все шел и шел к своей цели. К дереву, на котором висел человек...

Лёд под ногами сменился черным камнем. Идеально гладкая порода расходилась руслом трещин и давала жизнь эбонитовому дереву. Его кустистая крона впивалась в небо острыми ветвями-пиками. На пепельном стволе был распят человек. Его белая, как снег, голова безвольно опустилась вниз.Даже не видя лица, не слыша голоса, не ощущая знакомого холода глаз, Киллиан узнал Айзека и бросился вперёд. Его сердце забилось сильнее, растапливая холод уже пробравшийся в его жилы.Крик вырвался из груди:

- Айзек, Айзек, Айзек!

Эпос продолжал молчать. Его истощенное, покрытое кровью и грязью тело осталось неподвижно. Лишь грудная клетка, с которой исчезла вязь параменталов, мерно вздымалась, выдавая теплящуюся внутри Эпоса жизнь. Киллиан подбежал к могучим корням дерева и потянулся к ногам Райберга.  Попытался снять...С губ Эпоса сорвался стон. Только тогда Киллиан увидел черные прутья, которые пронзали стёртые армейские ботинки Айзека. Увидел красные капли, сочившиеся из его прибитых к дереву рук. Увидел обгоревшее, перечеркнутое в районе глаз черной полосой лицо Эпоса.
На плечо Киллиана легла рука. Проводник заставил его обернуться, притянув растерянный взгляд мемора. Киллиан все понял. По грустной улыбке в уголках губ, по безмерной тоске льющейся из глаз, по тяжёлому вздоху...Киллиан кивнул. Он был готов. Готов был пойти на все, лишь бы спасти Айзека.
В руках проводника появился молот. Бордовые одежды оторвались от земли.Проводник поднялся в воздух и начал снимать Айзека с дерева, заставив того закричать. Окровавленные штыри один за другим полетели вниз к ногам Сивара. С гулким звоном черные гвозди падали на каменную гладь острова.Киллиан поднял один из заостренных прутьев и стряхнул с острия красные капли. Прожигая остатки крови, на металле проступила надпись. Всего одно слово: Долг. Эпос был свободен. Настало время платить. Киллиан не заметил, как поднялся в воздух. Он раскинул руки в стороны исполняя обещанное. "Долг" пронзил его правую руку, пригвоздив к дереву.

Боли не было. Был лишь покой и холод. Холод пропитавший его насквозь. Холод, который смешался с ядом его ран и пронзил его душу. Он открыл глаза и увидел, как проводник взвалил Айзека на плечо и начал подниматься вверх по склону. Туда, где занимался ураган. Где-то далеко вверху могучие порывы ветра затягивали все вокруг, срывая со стен кратера горы пепла. Внутри темного склон бушевал огромный смерч. Он затягивал в свою необъятную пасть, все до чего мог дотянуться. Срывал причудливое кладбище рухнувших с небес, где скупцы и расточители вечно спорят друг с другом. Затягивал гневных и ленивых, которые обречены вечно драться в зловонном болоте. Смерч втянул в себя раскаленные могилы лжепророков и зловещий лес самоубийц, чуть не поглотивший Киллиана.Воронка все сужалась. И лишь багровые одежды проводника продолжали мелькать в этой черной кутерьме. Смерть начал трепать его волосы. Впиваться в кожу. Раздирать глаза. А он смотрел им в след, все надеясь, что Айзек обернется. Он хотел последний раз взглянуть в глаза человеку, который дал ему цель. Который отдал себя в жертву ради этой цели. Ради человечества.

- Айзек!!! Айзек!!!

Ветер уносил его крик продолжая усиливаться. Воронка сузились прямо над его головой и начала впиваться в его тело. Стала терзать его душу. Стала уничтожать его разум. Пороки человеческого ада впивались в его сознание, уничтожая его "Я", оставляя внутри него пепелище. Оставляя лишь ненависть. Оставляя лишь холод...Он все кричал:

- Айзек, Айзек!

Он последний раз открыл глаз подставляя их ветру. Вихрь смел все вокруг, не пожалев даже ледяную корку озера.  Киллиан все же увидел развевающийся плащ проводника, поднимавшего все выше и выше по склону. Он вел Эпоса к самому началу...

- Айзек! Айзек!

Райбер не ответил, не обернулся. Оглянулся проводник. Мужчина в красном посмотрел в самое сердце вихря и снял свою шляпу, подставив ветру серебряные пряди волос Он посмотрел на Айзека и бросил всего одну фразу. Знакомый чопорный голос прорвался сквозь вихрь и долетел до Киллиана:

- Вы так и не поняли...

Вспыхнувший обзорный экран высветил несколько сгустков ионизированного газа, летящие от дредноута.
- Проскочили. Щиты восемь процентов.Совершаю маневр уклонения.

Вергилий, забыв про излюбленную жеманность, начал отбивать фразы, дублируя свои действия.
- Выход на заданную точку через...Ухожу в право, выход на прежнюю траекторию затруднен. Наблюдаю плотный огонь из нескольких десятков установок. Обратное уклонение.

Искин продолжал тараторить выведя на экран ещё одну картинку: часть обзорного экрана заняло изображение шлюзового отсека. Регул стоял у открытого входного люка, за которым зияла черная бездна космоса.Сферовидное забрало брони было затемнено, а все вооружение приведено в боевой режим. Эпос готовился к прыжку. Остальную часть обзорного экрана заполнила громада дредноута. Черные пластины его брони смыкались у огневых установок, плюющих в сторону Вергилия голубыми сгустками смерти.

- Пятисекундная фокусировка. Готовлю точку высадки. Залп из Кронида через два, один...

Участок пространства, где совсем недавно располагалась одна из массивных плазменных турелей корабля чужих, перестал существовать. Пожиратель материи вырезал из обшивки дредноута и лежащего за ним отсека почти идеально ровный кусок. Все это Киллиан увидел за секунду до того как как корабль резко бросило в сторону. Гравикомпенсаторы Грядущих не справились с нагрузкой, и Сивар на себе почувствовал силу обрушившегося на корабль удара.

- Гадство, - искин выругался. Сейчас он казался совсем живым. Не было чванливости и снобизма, которыми он отгораживался от людей. Во время броска к дредноуту он предстал почти человеком, почти как человек нервничал, - вот почему его не часто используют.

- Доложи обстановку, - Айзек вышел на общий канал связи. Магнитные подошвы все-таки смогли удержать его у люка.- Ненадёжные вы - люди, вещи придумываете. Область поражения Кронида захватила его самого и часть артиллерийской устаноки. Орудий правого борта больше нет. Щиты на нуле. Заращиваю повреждённый участок обшивки.

- Сможешь выйти на нужную траекторию?
- Через пятнадцать секунд будем в точке сброса.

- Принял.

Айзек отключился, оставив Киллиана наедине с самим собой. Отойдя от удара, он не сразу понял, что ремни-фиксаторы, срастившие его тело с ложементом в единое целое, ослабли. Его правая рука, извернувшись ужом, выбралась наружу и ощупала край кресла пилота. Оно видоизменилось, обзаведясь "штурвалом". Кожа пальцев окунулась в вязкую жидкость. Нейрогель, позволявший Райбергу чувствовать состояние корабля, сливаться с ним почти воедино, жадной пастью накинулся на теплую плоть Сивара. Киллиан не стал сопротивляться.Он хотел почувствовать корабль. Хотел если не принять участие в сражении, то хотя бы его увидеть. Его тело пропало, став кусочком другого, куда более сложного организма. Без слов и указок он почувствовал рану на теле Вергилия. Не увидел - почувствовал. Он ощущал все естество этого инопланетного чуда, ощущал биение жизни внутри этого непостижимо сложного существа. Киллиан чувствовал его боль, звенящую в правом боку, на месте где чужеродный "имплант" - встроенная в тело Вергилия установка Пожирателя материи, дала осечку, вырвав из тела корабля несколько кубометров плоти. Он чувствовал лихорадочный бег его мыслей-расчетов.

Он чувствовал его страх.

Страх, что он больше никогда не увидит человека, готового вот-вот покинуть его борт.

- Выбрасываю "мишуру", - Вергилий говорил с Айзеком , нога которого уже стояла на на перемычке люка, - прыгай следом.

За словами последовали образы. Киллиан увидел, как в левом боку серебряного наконечника появляется крохотная прорезь. Сотни миниатюрных термобарических снарядов устремились к дредноуту. Беззвучный вспышки взрывов скрывали полет интеллектуальной брони, уже устремившейся к поверхности корабля кордов. Если бы Киллиан верил хоть во что-то в этом мире кроме силы страха и власти, он бы непременно начал молиться. Начал бы просить всех известных, забытых и не найденных богов об удаче этого прыжка.

Вергилий уже совершил поворот, продолжая свой полет параллельно антрацитовый поверхности дредноута, а Киллиан все смотрел как серая точка Регула прошивает "Мишуру". Полоса самовоспламенившейся аэрозольной смеси топлива и окислителя скрыла интеллектуальную броню Эпоса от уносившегося вдаль корабля.Слившиеся в единое целое корабль и человек должны будут кружить вокруг оружия Возмездия кордов в надежде на успех Райберга. Ресурсов на повторный маневр по преодоление силового барьера у Вергилия не осталось.

Серебрянный наконечник стрелы принялся метаться вокруг обшивки дредноута, уворачиваясь от выстрелов артиллерийских установок кордов. Плазма и когерентное излечение, торпеды и ракеты, тохионные снаряды - все виды вооружения детей Мортема шли в ход. Чужие не жалели боеприпасов и стремились во что бы то ни стало уничтожить назойливый корабль, который словно комар мешал размеренной атаке на планету. Мешал и жалил. Уклонившись от очередного залпа, Вергилий резко развернулся и устремился к самому борту дредноута. Киллиан почувствовал, что левая артиллерийская установка приготовилась атаковать. Сделав поворот вокруг оси, дар грядущих ударил. Лазерная установка средней мощности поцарапала чернильный бок инопланетного колосса и сожгла одну огневую позицию. Плазменная турель кордов превратилась в черный огарок, понуро склонив голову.

"Одной целью меньше." - мысль проскочившая в голове Киллиана передалась кораблю.

"Осталось каких-то пару сотен. - Вергилий ответил на позыв слившегося с ним человека, - и число растет."

Только после этих слов мемор воспринял укол тревоги, уже давно пульсировавший на задворках его сознание. Это было что-то навроде зуда или зубной боли, которая из ноющей переросла в острую. С противоположного борта дредноута в сторону Вергилия двигалось небольшое облако. Киллиан не видел его очертаний, не понимал природу этого объекта, но чувствовал исходящую от него опасность. Облако начало распадаться. Эфемерная масса расслаивалась на составляюшие - истребители кордов. Дредноут выслал за ними охотников. Около пятнадцати черных трезубцев облетали своего прародителя с нескольких сторон. Округлые в задней части они тремя острыми носами - лазерными установками, грозили впиться в серебряную плоть Вергилия.Секундная передышка в безопасной зоне закончилась.

Корабль Райберга начал отдаляться от брони дредноута и вышел в простреливаемую зону. И вновь вокруг ничтожной по космическим меркам серебряной точки заиграли зарницы бушующих энергий. Плазма и излучение били совсем рядом с их броней, но каждый раз Вергилий успевал уворачиваться. Каждый раз непостижимым образом он уклонялся и летел в другом направлении. Маневры корабля были похожи на безумные пляски пьяного танцора - дар Грядущих мотало из стороны в сторону по ведомым только ему алгоритмам. Алгоритмам действенным - система интеллектуального наведения кордов терпела неудачу за неудачей, но это не могло продолжаться вечно. Понимал это и Вергилий, все дальше отдаляясь от огневых точек чужих. Он все сильнее жался ко внутренней границе силового поля дредноута, надеясь на удачу своего капитана.
Райберг  не выходил на связь. Он давно уже должен был проскочить во внутренне пространство корабля чужих и пустить Легион в дело. Попав в системы дредноута, нантос преспокойно мог вывести почти всю технику кордов из строя, оставив их дожидаться прибытия сил человечества. Но силовое поле не спадало, турели выцеливали мечущуюся точку Вергилия в своих прицелах, а ракеты продолжали лететь.

Самонаводящиеся боеголовки густым шлейфом плелись за своей целью, пока их не уничтожал один из выстрелов артиллерийских установок. Некоторые из снарядов не дожидались момента, когда их сожжёт плазма или излучение никак не желавшего издыхать кораблика и детонировали в полете. Один из таких взрывов едва не поглотил Вергилий и слившегося с ним воедино Киллиана, разросшись зловещей сферой термоядерного взрыва. Ослепительный свет огненного бутона выхватил из космической тьмы пять хищных объектов - облетев взрыв с разных сторон, на след Вергилия встали пять истребителей чужих.

"Скорей бы уже господин Райбер выполнял свою часть плана. От того не особо дружелюбного квинтета так просто не оторваться, особенно на этом носовом платке."

Вергилий проверил оборону черных трезубцев с помощью плазмы и выстрелов лазера. Силовое поле истребителей исправно отразило атаки преследуемого и тут же распалось, выпустив ответный залп.Несколько сгустков ионизированного газа заставили корабль Райберга совершить невероятный кульбит и приблизиться к дредноуту. Игра в кошки мышки обещала быть недолгой. Корды атаковали, тесня Вергилий все ближе к огневым позициям основного корабля. В конце концов даже непостижимый уровень технологии Грядуших оказался бессилен в условиях минимального пространства для маневра. Сразу несколько сгустков плазмы достигли своей цели.

Киллиан почувствовал вспышку боли. Его самого разрывало на части. В левом борту образовалась огромная огарина. Второй артиллерийской установки не стало. Они остались без оружия. Корабль несколько раз крутануло и понесло в сторону. Киллиан разорвал связь, вытащив руку из нейрогеля. Боль Вергилия, почти породившая в разуме корабельных систем ( Сивар не был уверен, стоит ли называть его искусственным) отчаяние, мобилизовала его собственные мысли. Их лихорадочный бег предложил неожиданное, но такое необходимое решение их проблемы. Что мог сделать корабль, лишившись возможности вести огонь? Киллиан понял, что очень даже много.

- Подготовь Регул максимальной модификации.

- Браво! Уже планируете покинуть тонущий корабль? - ответив, искин горько хмыкнул.

- Отставить панику, - Киллиан, неожиданно для самого себя, крикнул, - в комплект Регула входят тохионные мины? В скольких секундах отставания корабли противника.
Уверенность в голосе Сивара заставила искин приободриться.

- Кажется я вас понял...

Киллиан бросился у шлюзовому отсеку. В них ещё раз попали. Армейский ботинок мемора уже ступил в шлюзовой отсек, когда резкий удар бросил корабль в сторону. Потолок и пол смешались в единую, неприветливо-твердую субстанцию, все норовившую ударить Киллиана по голове. Несколько кульбитов корабля бросили топазца на пол, отозвавшись шумом в голове и разбитыми локтями.

Обшивка продолжала держаться. Лишенный невидимого силового щита, корпус Вергилия принимал удары кордов, все ближе подбиравшихся к своей добыче. Пара точных попаданий могли прекратить эту затянувшуюся охоту.

- Вам следует поторопиться, сэр. Я не успеваю регенерировать.

- А я и не заметил, решил вздремнуть, - Киллиан поднялся на четвереньки, сцепил зубы и начал двигаться в сторону шлюзового отсека.

Каждое движение - вызов.
Каждый покрытый метр - бесконечность.
Пляшущие образы - вид из глаз.
Как надравшийся забулдыга Сивар подобрался к вожделенной цели - распахнутому интеллектуальному доспеху. Регул принял дрожащее тело в свое лоно и начал колдовать над состоянием "оператора".Пара инъекций транквилизаторов, подавивших работу ноцицепторов, доза стимулирующих препаратов, и Сивар уже был готов к действию.

- Сколько до преследователей?

Вергилий совершил ещё один немыслимый вираж и лишь потом ответил:

- Пара объектов в трёх секундах. Ещё трое в пяти, но наращивают скорость.

Киллиан, войдя в контакт с Регулом, выставил таймер на дюжине мин и выбрал из перечня доступного вооружения генератор когерентного излучения. Уничтожить корабли-преследователи таким импульсником было невозможно, а вот обмануть генераторы силового поля чужих - вполне.

- Открывай.

Киллиан без опаски разместился у входного люка. Декомпрессии не предвиделось - весь кислород был удален из шлюза, как только еле передвигавшийся мемор загерметизировал свой комплект брони.

Тохионные мины были готовы начать обратный отсчёт. Правое предплечье Регула, отрастившее тупое дуло импульсника, подалось вперёд. Киллиан слушал мерное биение своего сердца, готовясь к атаке. Его страх ушел. Слишком далеко он забрался, слишком долго прожил, слишком сильно пропитался холодом черного кратера, стужей глаз Айзека Райберга, чтобы бояться каких-то там букашек. Люк плавно отъехал в сторону оголив чернильный провал космоса.

Бесконечные мириады живых и уже давно почивших звезд расшили это чёрное полотно лучами своего холодного света. Света, которому было не суждено добраться до одной крохотной платнетки, некогда кружившей вокруг местного светила. Землю, рассыпавшуюся под ударами чужих на тысячи осколков, им было уже не спасти. Как не спасти и большую часть человечества, погрязшую в собственных пороках и страстях. Киллиан натужно скрипнул зубами.

Не спасти...
Это не значило,что не надо было бороться. Что не надо было сражаться хотя бы за гипотетическую возможность того, что когда-нибудь люди смогут измениться. Бороться за то, чтобы человечество наконец смогло жить, а не выживать. Жить в новом доме.

Короткая очередь из импульсника выхватила из тьмы рвущиеся вперёд корабли чужих. Голубоватые ореолы силовых полей отразили случайные выстрелы и спали, дожидаясь новых атак. Атак молниеносных. Атак прямых и понятных. Атак корабля. Человека в скорлупке брони не принимали в расчет.Никто не применял тохионные мины для космических сражений. Никто до Киллиана. Матовые сферы мин отправились в свободный полет, уже отсчитывая секунды до взрыва.Сивар активировал их таймер и начал всматриваться в глаза бегущей по его следам тьме. Будь они в атмосфере, он бы услышал хлопки. Взбесившиеся тахионы на сверхсветовых скоростях раздирали бы пространство, уничтожая заданный объем материи. Кислород схлопнулся бы.

Космос лишь стал чернее. На долю секунды бездна межпланетного пространства в дюжине точек стала совсем непроглядной. Антрацитовое ожерелье сожрало свет звёзд и небольшую область мрака прямо за несущимся вперёд Вергилием. Мрак нанес ответный удар, породив вереницу огней. Сгустки ионизированного газа почти облизали застывшего на самое границе бездны Киллиана.

- Неплохая попытка , сэр. Очень оригинальная и даже действенная, - искин расстроенно цыкннул, - три истребителя из пяти уничтожены.

Заострённые морды гончих кордов, словно услышав упоминание о себе, показались из мрака. Черные трезубцы, почти неразличимые на фоне бескрайних космических просторов, приблизились к Вергилию, дав оптике Регула выхватить себя из тьмы. Приблизились и отстали. Интеллектуальная броня прочертила их приблизительный маршрут. Истребители летели к дредноуту...

- Силовое поле пропало. Капитану удалось. Я думаю, вам стоит остаться в броне, - искин отключился, бросив все свои силы на ликвидацию повреждений. Охотник и жертва поменялись местами. Вергилий, наконец задраив шлюзовой отсек, понёсся вслед за трезубцами. К замершему кораблю чужих. Его антрацитовая туша, вокруг которой сновали десятки красных точек - отметок истребителей, уже отобразилась на обзорном экране, когда искин корабельных систем заговорил:
- Есть слабый сигнал. Только звук.

- Легион ушел... - голос Эпоса переборол треск помех, - освещение пропало, но я не уверен по поводу остального корабля.

- Дредноут обездвижен, Сэр. Силовое поле пропало. Осталось забрать вас.Вергилий остановил движение, словно уткнувшись в незримую преграду. Именно здесь проходил предел дальности действительного огня истребителей кордов.

- Как раз по этому поводу я и хотел поговорить... - Айзек затих. После секундной задержки его голос вернулся, принеся с собой новую порцию звуков. В капитанской рубке послышались выстрелы. Эпос бежал.

- Вряд ли нам удастся осуществить вторую часть плана... - Эпос смачно выругался. Его брань утонула в характерном чваканье плазмометов, - как там обастановка на поверхности корабля?

- Дредноут охраняют истребители, но я думаю, они не смогут нанести существенный ущерб планете...- Заткнись!!! Какой к чертовой матери ущерб планете. - крик Киллиан заставил искин замолчать, - это ерунда, Сэр. Мы попробуем приблизиться...

От красной стайки отметок, курсировавшей вокруг дредноута, отделилось несколько точек. Истребители чужих начали сближение с Вергилием.Акустическая система корабля породила странный звук, больше всего походивший на грустный смешок.
- Истребители...

Киллиан до крови закусил губу. Он отказывался верить. Никогда ещё голос Айзека не был таким...Таким обречённым. Эпос принимал свою судьбу. Вся эта миссия изначально выглядела суицидальной. С самого начала у Райберга, у всего их плана было мало шансов на успех. Но сейчас, когда оружие Возмездия кордов было остановлено, сейчас, когда Марс, когда будущее человечества было спасено, Киллиан отказывался верить, что за это свершившееся чудо придется заплатить... Заплатить жизнью Айзека.

- Улетайте... - тихий голос Райберга сменился звуками выстрелов. Эпоса продолжали преследовать.

- Нет, нет , нет... Мы должны попробовать приблизиться... - Киллиан не заметил, как перешёл на крик. Отчаяние рвалось из его груди. Он всегда был один. Он не знал своих родителей, отдавших все свои силы Выживанию. Раса стояла на пороге вымирания, и людям было не до мелочей навроде детского счастья.

Он так и не завел настоящих друзей. Все они - дети Выживания, были созданы ради победы человечества в войне. Они были деталями огромного орудия, которое должно было перемолоть рукав Ориона во имя рода людского. Разве между винтиками в машине может быть настоящая дружба?

Единственная любовь погибла, перечеркнув все его прошлое черной чертой забвения. Больше не было смысла смотреть назад. Все что было раньше не имело значения. Было только сейчас и завтра. И человек, который дал Киллиану смысл смотреть в это бордовое будущее, человек, который дал ему смысл существования, должен был сейчас умереть.

- Прости, вам нужно улетать. Жизнь одного уставшего старика - хорошая цена за будущее человечества.

- Нахрен человечество, нахрен кордов , нахрен будущее... - опущенное забрало Регула не давало Киллиану согнать предательски сочившиеся из глаз слезы, - мы попытаемся...

- Верг, улетайте.
- Нет!!! Нет!!! Стой, сволочь ты инопланетная...

Дредноут начал отдаляться. Даже сейчас Искин продолжал исполнять команды своего капитана. Красные отметки целей продолжали тревожно моргать в самом углу обзорного экрана. Скорость сближения истребителей с беззащитным кораблем уменьшилась, но трезубцы и не думали отступать.

- И ещё одно... Файл от Либерти. Ты можешь мне его отправить, - голос Эпоса начал тонуть в помехах, - хочу посмотреть.

- Простите, сэр. Я с трудом принимаю звуковой сигнал...

- Открой его...

Часть обзорного экрана заполнило изображение. В небольшом кожаном кресле сидела девушка, из рук которой все норовил выскочить непослушный малыш. Девушка заговорила:

- Привет, пап. Мать говорит: это все напрасно. Говорит, что ты это никогда не услышишь... Плевать. Меня зовут Надежда и, - девушка засмеялась, - я надеюсь этот неслух узнает своего дедушку. Его тоже зовут Айзек.

- Киллиан, опиши, опиши мне их, - Голос Эпоса дрожал.

Киллиан не хотел говорить, не хотел описывать... Он хотел кричать. Кричать от несправедливости, что заставила этого человека умирать. Айзек сделал свою работу до конца, до последнего был верен своей цели. Он хотел защитить человечество. Сам того не зная, он хотел защитить их.

- Она... Ваша дочь похожа на госпожу Либерти: зелёные глаза, пепельные волосы, прямой нос. А мальчик...
- Ну.

- Мальчик наверное в отца. Светло-карие глаза, каштановые волосы, - Киллиан невольно улыбнулся, - такой серьезный. Все норовит убежать...

- Надеюсь на меня не будет похо...
Связь оборвалась. Треск помех похоронил голос Эпоса.

- Айзек, Айзек...

- Нас преследуют, сэр. Четыре корабля кордов. Попытаюсь оторваться в ближайшем скоплении астероидов.


Дредноут уже давно пропал с обзорного экрана. Серебрянный наконечник мчался прочь от последнего пристанища Эпоса, разгоняя тьму и холод космических просторов. Красный диск Марса остался где-то позади. Вергилий несся в сторону Солнца. Черные трезубцы кордов продолжали сокращать дистанцию... А Киллиану было плевать. Он все кричал и кричал.

- Айзек, Айзек, Айзек...

Корабль тряхнуло. Обзорный экран закрутило. Черная бездна космоса и редкие астероиды вместе со звёздами завертелись в мрачном калейдоскопе.

- Попадание в шлюзовой отсек, заращиваю повреждения. Ухожу к скоплению астероидов.

Полет корабля стабилизировался. Изображение на экране замерло. Мрачные, чуть подсвеченные блеклыми лучами Солнца голыши начали проплывать в опасной близости от Вергилия. Корабль вошёл в пояс астероидов. Пояс астероидов, расположенный между Венерой и Марсом. Пояс астероидов, которого не было ещё сорок лет назад. Мысль-триггер мелькнула в голове Сивара, активировав законсервированную в его разуме информацию.Видения замелькали перед глазами мемора, принеся с собой боль. Привычный зуд, оповещающий о начале переработки перманентной памяти сменился двумя огненными вспышками. Сразу два пласта информации - последние данные законсервированные в модуле памяти Сивара, начали подменять собой реальность, раздирая его мозг.

Черные глыбы астероидов - холодные могильные плиты напрочь лишенные жизни, заменил лазурный эллипс планеты. Он увидел Землю... Увидел ее последний день.

Боль продолжала рвать его разум, но уже тише. Сознание Сивара превращалось в лёд. Образы прошлого, такого реального и одновременно невыносимо далекого, затопили его помыслы стужей.Холодом предчувствия. Лазурные океаны, жаркие пустыни и бесконечные тропические леса; бескрайние степи,величественные озера и жемчужины стеклянных городов; жёлтые хребты гор и нити рек - все это, вся планета горела жизнью, озаряя черную гладь космоса своим сиянием, разгоняя бесконечный мрак...

Он знал, что должен был увидеть, что должен был пережить, но не мог даже представить, что это будет настолько... Настолько тяжело. Все, что он видел, уже давно мертво - планета, прошлое человечества, его грезы, его совесть. Они умерли здесь. В доме рода людского, оставив вид без тысяч лет морального совершенствования. Бросив людей во власть инстинктов.

Киллиан смотрел, как смерть родины сводит расу с ума, оставляя людям лишь ненависть и злобу; бросая человечество на склон огромного кратера, где пахнет серой и жженой плотью. Он смотрел, как жизнь целой расы превращается в бесконечное путешествие по кругам Ада - жизнь без прошлого, жизнь без грез... Выживание.

Боль окончательно стихла, переродившись в голос. Второй фрагмент памяти, выходивший из консервации, заговорил с Киллианом.Спокойный мужской голос стал панихидой, провожавшей в последний путь дом людей.

- Десятый день штурма Назгайры. Финальный отчёт. Говорит старший мемор штурмового подразделения флота... - голос оборвался, уступив дорогу образам.

Покой Земли был нарушен. Обогнув недотрогу Луну, на орбиту планеты вышел коалиционный флот чужих. Сотни космических кораблей облепили голубой эллипс Земли, готовясь к атаке.

Серебряные спирали линкоров нзоргов расправили лепестки лазерных установок - мощнейших в рукаве Ориона.
Треугольные авианосцы Безымянных - побратимов личинок с Назгайры, выпустили из своего лона тучи истребителей. Хищная мелочь тут же принялась атаковать стартующие с поверхности планеты корабли - никто не должен был бежать.
Тяжеловозы Пэлксов - разумных земноводных с Проциона В, распушили сверхмассивные РЭБ-установки, подавляя планетарную защиту.
Толстопузые бомбардировщики Крэсс готовились залить планету огнем.
Орбитальных станции людей уже горели, огненным дождем опускаясь в атмосферу. Сияющие болиды несли послание чужих. Темную весть, состоящую из одного слова - смерть.
Смерть. Смерть.Смерть.

Голос неизвестного мемора вновь вспыхнул в разуме Сивара.

- Мне удалось восстановить хронологию планирования атаки на Земли. Выяснилась причина агрессии со стороны коалиции чужих. Люди должны знать.

Комбинированный флот четырех рас готовился к расправе. Четырех рас, которые совсем скоро сгинут в огне людской мести. Рас, которых сожрет Возмездие.От них не останется и следа. Их планеты окутают синие вспышки нейтронных бомб. Технология Грядущих, принесённая на борту Вергилия из центра галактики, сотрет все следы их существования. Их флот погибнет, а космические колонии будут вырезаны под чистую. Им не дадут права на капитуляцию. Только смерть.

Лепестки лазерных установок вспыхивают алым. Энергия накоплена. Нзорги медлят. Первыми атакуют бомбардировщики. Крутобокие корабли Крэсс скидывают защиту с артиллерийских установок. Следует залп. Тысячи снарядов устремляются к планете, чтобы в нескольких сотнях метров над поверхность распуститься бутонами термоядерных взрывов. Равномерно, континент за континентом, огонь чужих пожирает планету. Тысячи ядерных грибов распахивают небо, расшвыривая облака.
Земля горит.

Киллан услышал крик. Тот самый крик о котором говорила Либерти. Крик планеты. Крик расы, гибнущей в радиоактивных лучах Армагеддона. Крик человечества, потерявшего свое Я.Этот крик - мольба миллиардов, накатывает на Киллиан, роняя на пол. Заливая его сознание ненавистью...
Он готов жечь. Он готов убивать. Он готов мстить.

Нзорги, безымянные, корды, алиумы - какая разница? Все они должны гореть. Все они должны поплатиться.Крик пронизывает его душу, забирая последние капли сострадания, что ещё мерцали на самом дне его души. Черный яд гипера заменил все его естество. Его сердце, его разум цепенеют в объятиях холода.Корабль тряхнуло. На секунду видение сгинуло впустив в сознание Сивара реальность. Черные глыбы астероидов - угли оставшиеся от сгоревшей Земли, пролетают мимо.

- Критические повреждения. Двигатель нестабилен. Преследование продолжается, - Вергилий тараторил, растеряв всю свою человечность. Никаких эмоций. Никаких страхов. Иллюзия разумности спала, оголив алгоритмы мышления машины, - сэр, есть последний шанс спастись. Спасти вас.

- Плевать, - Киллиан ныряет в видение.

Планету окутал густой слой радиоактивного тумана. Взрывы подняли в небо тысячи тон породы. Слой пепла - черный мешок для трупов, покрыл мертвую Землю непроницаемой оболочкой. Но чужие не останавливались.

- По информации полученной из баз данных орбитальной станции, стало понятно, что отправным пунктом конфликта стал инцидент на орбите Юпитера. Это явление осталось почти незамеченным людьми, но вызвало панику чужих.

Голос мемора стал аккомпанементом последнему залпу коалиционного флота.Бомбардировщики, авианосцы и корабли РЭБ-поддержки ушли, оставив почившую планету наедине со спиралями линкоров.

- Один из кораблей-шпионов нзоргов, находящийся в Солнечной системе зафиксировал электромагнитный импульс небывалой мощности. Гигантское возмущение электромагнитного поля да и самого пространства, как утверждают данные нзоргов, не могло было быть вызвано естественным причинами. Аналитики чужих пришли к выводу, что импульс был генерирован доселе неизвестным видом оружия. Оружием человечества невиданной мощности.

Алые лепестки линкоров сошлись вместе, породив залп.

- Этот импульс и агрессивная космическая экспансия человечества, подтолкнули чужих к превентивному удару. Колонизация Топаза с последующим геноцидом аборигенов, захват планет в системе Эпсилон Индейца вкупе с импульсом заставили чужих действовать.
Вергилий прорвался в видение Киллиан:

- Сэр, повреждена большая часть рабочих узлов. Я должен вас спасти. Я был создан для этой цели... Можно попытаться... Это сопряжено с некоторым трудностями... Работа гипердвигателя нестабильна. Мы не дотянем до зоны безопасных гиперпереходов. Не могу ручаться за результат прыжка, но это все-таки шанс.

- Плевать.

Киллиан его почти не слышал. Крик погибшей родины, слившись с голосом мемора, покрыл его разум ледяной коркой спокойствия. Он должен был услышать отчёт до конца. Он должен был увидеть гибель Земли.

- Активирую работу гипердвигателя. Прощайте, сэр... Надеюсь, мы еще встретимся...

Слова Вергилия утонули вместе с реальность. Его заменил голос мемора:

- Эти данные будут продублированы в моем модуле памяти, если чужие смогут остановить отправку отчёта. Люди должны знать. В базе данных флота нет сведений о испытаниях в той области Солнечной системы в заданный момент времени. Импульс не был генерирован людьми... Это могло быть диверсией... Могло быть ошибкой...
Ошибка.
Это слово вонзилось в мозг Сивара ледяным клинком, заставив его оцепенеть.Ошибка стоившая жизни миллиардам.
Ошибка лишившая человечество дома.
Ошибка отправившая их всех, ещё живыми в ад.
Соединившиеся лепестки линкоров выпустили в сторону планеты десятки лазерных лучей. Когерентное излучение прошило пепельный саван планеты, прошло сквозь мертвую поверхность, пронзило мантию и впилось в ее раскалённое ядро. Металлическое сердце планеты не выдержало нагрузки и через несколько секунд разорвалось. Корабли чужих отпрянули, уклоняясь от белой волны взрыва. Земли не стало.

Сознание Киллиана погасло...

Легион - название, которое Киллан уже слышал из уст живого трупа на борту Гулу, заставило мемора поежиться. Расчлененное тело Мозгуна, говорившее всякую тарабарщину, застыло перед его глазами. Не понравилась фраза Айзека и искинку:

- Сэр, при всем уважении, можем ли мы доверять этому... Этим существам.

- Боишься железяка? Даже ты... Они же сами пришли, сами захотели договориться. Нужно попробовать.

Киллиан только и мог, что вертеть головой, переводя взгляд с Эпоса, на панель управления, с которой он отождествлял голос искина. Мемор опять почувствовал свою беспомощность. Именно здесь, именно сейчас - в этом разговоре, решалась судьба целой планеты, а он был в нем простым наблюдателем, способным лишь озадаченно крутить головой. И так всегда. Всегда его не брали в расчет. Он был способен пережить пренебрежительное к себе отношение, смог забыть предательство Эпоса, вычеркнувшего из его памяти Мию, но не хотел быть простой пешкой в этой огромной игре. Он хотел в ней участвовать. Хотел хоть что-то значить.Злость мемора вырвалась недовольным вздохом, который заставил Айзека повернутся:

- Судя по вашим томному дыханию, вы так ничего и не поняли, молодой человек? - Эпос лукаво улыбнулся, - наверное потому, что вы никогда и не задумывались.

Айзек встал из ложемента и подошёл к Сивару.  На обзорной панели за его спиной появился новый объект. Один из спутников Марса - Фобос, вышел на авансцену. Один из сыновей бога войны, захватил разум Сивара в прямом и переносном смысле: глаза мемора застыли на галопанели, изучая неправильные очертания спутника красной планеты, а недобрая улыбка Райберга, которого редко и очень сильно за глаза называли точно так же - Фобосом, наполнила его помыслы страхом. Страхом неизвестного.

- Как ты считаешь, зачем ты мне понадобился? Зачем я таскаю тебя с собой, как верный талисман? Может быть, ты удачу приносишь?

- Но... - Киллиан не знал что ответить. Он принял, как данность их путешествие и уже давно считал себя полноправным членом экипажа Вергилия, но никогда не задумывался в чем его роль. Он мог хранить информацию. Его память в конечном счёте можно было считать... Он был самописцем, как однажды сказал Айзек. Но вот кому конкретно предназначался этот отчёт, и была ли вообще в нем нужда, мемор не знал.

- Ты думал, ты у меня вместо оператора? Я потом отцифрую твою память и нарежу себе занимательных фоточек из нашего с тобой бравого путешествия? Буду потом долгими зимними вечерами вспоминать? - Айзек хлопнул Киллиана по плечу, - все гораздо проще. Ложись в ложемент.

Киллиан безропотно подчинился. На обзорном экране на смену одному спутнику Марса пришел другой. Фобоса заменил Деймос. Словно повинуясь изменениям изображения, страх в голове мемора перерос в ужас.

- Не нужно бояться. Точнее, если уж бояться, то нам всем... Да, Верг?

Вульгарное обращение Эпоса ничуть не задело Искин. "Полным энтузиазма" голосом он выдавил из себя:

- Ага.

Райберг продолжил:

Видишь ли, мой юный друг, я очень не люблю врать. С детства не любил. Ну или правильнее будет сказать, сколько я себя помню. Тебе я не врал. Не договаривал; стер память; отправлял в самые поганые места на свете - это да. Но вот врать мне тебе почти не приходилось. И Харуки я тогда не врал. На нашей первой встрече. Помнишь?

Киллиан почувствовал, как его спина покрылась мурашками, а волосы на затылке встали дыбом. Его черепная коробка начала зудеть. Ее будто бы распирало изнутри. Словно кто-то незримый хотел выбраться из его разума наружу.

- Про нантоса. Помнишь?

Айзек нажал на воображаемый курок, расстрелявший все оставшееся у Киллиана спокойствие. Он нервно вцепился в мягкие края ложемента, стараясь унять дрожь. Зуд в его голове перерос в боль.Он чувствовал себя чужаком в своем собственном теле. Организме, который в каждую секунду, мог стать ему неподвластным. На какие-то мгновения, пока Айзек замолчал, ему показалось, что он теряет контроль над конечностями, которые уже были готовы подчиниться новому хозяину.

- Зачем мне было лезть на дредноут и тащить с собой тебя? Зачем было гробить солдат и подвергать опасности флот, если можно было подавить корабль чужих огнем? Все из-за него - Легиона. Конечно, на дредноуте нашлось ещё много интересной информации, которая из-за повреждения поднимается с первого слоя замкнутой сферы твоей кибервставки и встраивается в перманентную память. Там есть очень занимательные данные о причинах нападения на Землю, но это не главное... Это все в прошлом. Главное - наш возможный союзник. Когда линкоры силы самообороны попали в систему, они подверглись вторжению. Нантосы вломились в открытую сферу и спалили какому-то придурку мозги.Это не было атакой - флот не пострадал. Корабли остались целы. И тогда он отправил послание. Весть, которую Верг смог прочитать. Это была просьба или даже предложение. Как хочешь называй. Он не хотел умирать. Не хотел превращаться в ничто, вместе с кораблем на котором оказался. Вся его сущность не могла передаться на расстоянии, а он хотел жить. Нужен был прямой контакт с кораблем чужих. Нужен был ты - хранитель. Или скажем так: хранилище, тюрьма из которой он не сможет бежать. Он спрятан в твоём модуле памяти - закрытой сфере, и может выбраться в другое киберпространство только с нашей помощью. И самое главное - ты смог. Ты выдержал эту мощь. Ты удержал в своем разуме целый крошечный мир и остался жив.

Айзек извлёк из опоры ложемента соединительное устройство и приготовился вводить его в модуль памяти Киллиана. Модуль, почти точная копия которого появилась в голове Райберга совсем недавно.

- И сейчас мы его извлечем.

Киллиан закрыл глаза и ещё крепче вцепился в края ложемента. Он чувствовал как его ногти продавливают мягкую обшивку и впиваются в метал остова. Его зубы скрипнули от натуги, а голова задрожала от напряжения. Щуп вошёл в модуль... И ничего не произошло. Не было боли. Его мозг не разорвался от ощущений, а тело не забилось в эпилептическом припадке. И только слух уловил изменения произошедшие в окружающей обстановке. В капитанской рубке послышался треск. Будто с опаской, ожидая увидеть очередного монстра, Киллиан открыл правый глаз. Рубка утонула во мраке. Обзорный экран погас, и лишь несколько точек на панели управления, разрывали чёрное полотно, окутавшее людей со всех сторон.

- Верг! - голос Райберга раздался совсем рядом с ухом мемора.

- Его/их здесь/сейчас нет. Он отдыхает/умиротворен/ мертв/ спит, - синтезированный металлический голос обволок людей со всех сторон и перерос в визуальное изображение. На обзорном экране появились помехи. Словно на древнем телевизоре докосмической эры, перед людьми заплясало море черно-белых точек. Они, словно волны, то нарастали, то убывыли.

- Легион? - Айзек отошёл от потрясения первым.

- Да это я/мы.

- С Вергилием все в порядке? Там вроде бы промелькнуло слово мертв.

- Странный/ непостижимый/ неподвластный/ чуждый разум жив. Слишком много выбора. Слишком много вариантов ответа/истины/правды/ сути разговора.

- Ты не мог бы его вернуть? А то у меня чувство, что все карабельные системы приказали долго жить, а люди, знаешь ли, пока что не могут без воздуха обходиться.

Черно-белая морось обзорного экрана притихла, сменившись изображением планеты. В рубку вернулось освещение.

- Благодарю, господин Райберг, - голос вернувшегося из небытия искина была наполнен радостью, - вы знаете, как не комфортно чувствовать себя пленником в свое собственном теле..

Синтезированный голос нантоса прервал болтовню искусственного интеллекта:

- Что вы думаете/ желаете/ собираетесь делать/ хотите? Не просто же так вы выпустили/ освободили/ оживили меня. Вы - зло/ вторгшиеся/ люди ничего не делаете просто так

. - А вы я посмотрю знаток человеческой души... - Айзек привалился к спинке ложемента, сжав плечо Киллиана. ОН нервничал хоть и хотел показаться безмятежным, - мы вытащили вас с дредноута и хотели бы рассчитывать на ответную любезность.

Морось помех вновь заполонила обзорную панель утопив все вокруг во мраке. Голос нантоса, словно лавина, придавил людей своей мощью:

- Я не аннигилировал/ расщепил/ умертвил/ убил вас прямо сейчас и вам мало?

Голос оборвался дав освещению вернуться. Эпос потёр подбородок и хмыкнул:

- Торговаться с инопланетным разумом, как это мило... - он выдержал паузу, которая заставила нервничать не только Киллиана, но, кажется, и искин. Несколько огоньков на панели управления принялись тревожно моргать, будто подмигивая Райбергу, - естественно, мы рассчитываем на вашу помощь не просто так. Во-первых: если вы нас всех убьете, то как потом выберетесь с корабля? Вам предстоит приятненькое одиночное плавание длинной, ну скажем, в бесконечность. Во-вторых: мы находимся в реальном космосе близ планеты, которая может стать новым домом для человечества... Я надеюсь. Возможно и вам найдется здесь место. Не всмысле на планете. В системе. На одном из спутников Юпитера - Европе, вполне подходящие для вас условия. Верг предоставьте дружественному организму все данные об этом прекрасном месте.

Следующие слова нантоса, прозвучавшие после пары минут абсалютной тишины, во время которых перед глазами Сивара недобрым знамением проносилась вся его недолгая жизнь, обошлись без светового сопровождения:

- Если вы жаждите/ желаете/хотите помощи с домом/ жильем/ местью/ кораблем тех существ, что только что нанесли удар по планете, то вряд-ли что-то сбудется/ свершится/ сложится/ получится. Чтобы заставить замолчать/ обезопасить/обезвредить корабль, мне нужен прямой контакт.

Айзек улыбнулся, ощупав свой модуль памяти:

- Значит договорились? Мне кажется, у нас даже появился крохотный шанс на успех. Ну, по крайней мере, план то у меня точно есть.

***

- Сэр, вы уверены, что выдержите эту процедуру? То, что модуль молодого человека справился с...как бы это получше сказать, с такой задачей, было просто чудом, - Врегилий, нервничавший все время сближения с границей силового поля дредноута, в очередной раз принялся отговаривать Эпоса от его безумной затеи. Вот уже двадцать минут серебряный наконечник копья в режиме "фантома" крался к области прохождения когерентного излучения, которым корабль чужих продолжал поливать планету. "Щит" Марса пал. Генераторы магнитного поля до последнего защищали новый дом людей, принимая удар на себя. Пять минут назад последние искусственные спутники пали, сожжённые ударом головного калибра дредноута. Планета осталась без защиты. Сожженные спутники,  как искры всепожирающего огня устремились к планете, передавая ей эстафету. Поджигая ее поверхность своими тлеющими телами. Огонь пришел в пустыни Марса. Залпы дредноута с интервалом в минуту выжигали инфраструктуру планеты переходя от одного аванпоста к другому. Каждую минуту одно крохотное средоточие жизни, из которого по поверхности планеты вот-вот должны были начать расползаться ростки цивилизации, переставало существовать. И надеяться планета и все люди занятые в создании нового дома человечества, могли только на крохотную серебряную песчинку, совсем ничтожную на фоне своего соперника - черной туши дредноута. Единственный шанс Марса - безумный план капитана этого корабля, подкрепленный технологиями Грядущих.

Суть замысла была проста: Вергилий должен был скрытно приблизиться к участку силового поля, который пропадал во время залпа дредноута и пройти внутрь защитного периметра корабля чужих прямо через поток излучения.

- Щиты справятся? - План Айзека, отдававший одновременно гениальностью и бредом, заставил корабль, и без того не особо болтливый в присутствии нантоса, окончательно притихнуть, - уж не хочешь ли ты сказать , что хиленькие орбитальные генераторы магнитного поля могли выдержать один удар, а техника драных богов - нет.

- В принципе... - Вергилий задумался, заставив Райберга рявкнуть.

- Что в принципе, железяка ты инопланетная?

- В принципе - должны. Должны, но после этого мы останемся без защиты. Атака такой силы разрядит силовые установки. Останется лишь броня.

- А больше нам и не нужно. Да и зная, как трепетно ты относишься к себе любимому, я полагаю, что установкам ближнего боя чужих будет ой как непросто по тебе попасть.

- Чудные перспективы... С проходом силового поля понятно, а как вы мне предлагаете попасть к обшивке этого чудовища? - Вергилий для наглядности увеличил изображение корабля кордов, проецируемое на обзорном экране. Антрацитовая поверхность оружия возмездия чужих была усеяна красными маркерами - отметками предполагаемых огневых точек. Дредноут и в правду был похож похож на монстра. Чёрная, сигарообразная туша, чуть "обрезанная" снизу, была усеяна десятками или даже сотнями установок ближнего боя. Вогнутая внутрь "морда" колосса была увенчана лазерными установками головного калибра. Слегка задранная, вспученная корма несла торпедные отсеки, пока что хранившие молчания. Свой термоядерный привет людям корды приберегли напоследок. Они наслаждались моментом своего триумфа, как обезумевший хирург разрезая плоть планеты, чтобы потом посыпать эти раны солью термоядерных зарядов.

- А кто сказал, что тебе нужно будет идти на сближение? Подбрось меня поближе, а дальше я сам.

- Что сам?

Айзек улыбнулся и выставил правую руку в сторону.

- Доберусь. Автостопом. Подготовь мне Регул максимальной загрузки и сообщи нашему другу о выселении.

Киллиан наконец-то смог оторваться от гипнотического изображения корабля-исполина и вмешался в разговор.

- В каком смысле?

Вопрос застал Райберга, вставшего из ложемента, у самого выхода из рубки:

- В прямом. Не мог же я оставить лавры покорителя нантосов одному тебе. Попробуем запихнуть его в мою грешную голову. И, учитывая полное отсутствие там мозгов, возможно, наш эксперимент обернется успехом. Места там должно быть предостаточно.

Эпос вышел из рубки, а вопрос, который Сивар уже давно хотел задать Райбергу, был переадресован искусственному интеллекту:

- Как он собирается это сделать - вживить нантоса? Он же не мемор?

- А с чего вы так решили, молодой человек? Много ли вы знаете о жизни господин Райберга до Выживания?

- Я... - слова застряли у Киллиана в горле. А ведь правда, что? Киллиан знал Айзека, как кровавого героя Выживания, человека вернувшегося из центра галактики, творца Возмездия. Он был кумиром его детства, но вот прошлое Райберга оставалось для него загадкой. Уничтожение Земли разделило жизнь Эпоса, да и всего человечества, на две части. Все, что было до нападение чужих сгорело вместе родиной людей. Кануло в бездну, покрывшись толстым слоем радиоактивного пепла. Светлое прошлое сгинуло, оставив людям лишь темное настоящее и призрачное будущее.

- Господин Райберг не любит распространяться об этом факте своей биографии. Его модуль памяти очень давно не использовался, будучи скрытым. Но факт остаётся фактом: господин Райберг является одним из первых меморов в истории.

Киллиан вспомнил момент, когда впервые увидел вставку Эпоса. Крошечный диска модуля, располагавшийся у всех меморов за правым ухом, проявился у Айзека на корабле Лайтберина. Видимо, то что заставило слой наночастиц, изменивший облик Эпоса до неузнаваемости, исчезнуть, подействовало и на "маскировку" вставки. Догадка не отвечала на ещё один вопрос Сивара, который возник в его голове, стоило Айзеку огласить свой план:

- Зачем же тогда нужен я? Зачем ему было нужно тащить меня на дредноут, да и вообще...

Будущее, каким оно могло бы было быть, не возьми его Райберг с собой в это путешествие, начало выстраиваться в голове Киллиана. Полуразрушенный Топаз усеян горой трупов. Его родной город стоит в руинах. Его друзья, знакомые... Миа - все мертвы. И нет никакой надежды все исправить, нет надежды отомстить. Здесь же - на борту Вергилия, он мог сделать хоть что-то. Мог попытаться дать людям ещё один шанс. Дать человечеству возможность начать все сначала. Пусть даже это обернется небольшой неурядицей навроде его собственной смерти. Он как и Эпос лишился своего прошлого. Больше нет нужды оглядываться назад. Позади - пустота, а будущее скрыто антрацитовой тушей корабля чужих. Есть только здесь и сейчас.

- Простите за прямоту, - Вергилий оборвал бешеный бег его мыслей, - но жизнь господина Райберга гораздо важнее вашей... Что если бы эксперимент не удался? Что если он провалится сейчас?

- Ну, тогда вся надежда на вас, - Эпос застыл у входа в рубку, с бутылкой наперевес. Стеклянный сосуд, на дне которого плескалось немного бурой жидкости, шел в комплекте с парой помощников - бокалов, тут же пущенных в дело.

- Я бы предостерёг от возлияний перед столь опасной миссией.

- Мы чисто символически, железяка, - Айзек пропустил замечание искина мимо ушей и, плеснув немного жидкости в каждый из бокалов, разместился в ложементе, - сколько до границы силового поля?

- В таком режиме - пара минут.

- Нуссс, - Айзек поднял бокал, - если нам суждено сегодня сдохнуть, то пусть все это будет не напрасно.

Киллиан осушил бокал не, почувствовав вкуса. Его разум, забитый тревожными мыслями, перестал обращать внимание на сигналы рецепторов.

- От тебя, собственно, всего то и требуется, что подключить меня, - Айзек запрокинул голову, подставляя модуль памяти...И вот теперь, после ещё одного предупреждения Вергилия, Киллиан стоял рядом с ложементом и никак не мог решиться начать процедуру. Гладкий металл соединительного устройства, которое часто называли катетером, застыл у модуля памяти Айзека, не в силах двинуться дальше.

- Ну, - крик Айзека заставил руку Киллиана почти машинально завершить соединение. Ореховые глаза зажмурились...Ничего не произошло. Крики, звуки бьющегося в агонии тела, судорожная болтовня Искина - все то, что ожидал сейчас услышать Киллиан, на поверку обернулось тишиной. Молчанием, которое заглушал лишь безумный стук его сердца. Мемор осторожно открыл глаза. Эпос не двигался. Аккуратные полоски усов и бороды; тонкие прорези глаз и рта; ровный нос - все его лицо застыло как восковая маска. Но стоило Сивару потянуться к его шее в поисках пульса, покой эпоса сменился буйством эмоций.

- Эй, ты чего? Думали сдох я ? Не дождетесь.

Райберг поднялся разорвав соединение:

- А что, собственно, произошло? Я как бы ничего и не заметил. Верг, твой квартирант выехал, или молодой человек меня просто так обесчестил.

- Даже перед лицом опасности вы не изменяет себе, господин эксперт, точнее сказать, не изменяете своим ужасным манерам... Наш гость благополучно внедрен в ваш модуль. Все прошло как нельзя лучше.

- Вот и замечательно. Когда следующий залп?

Не дожидаясь ответа Райберг вскочил со своего места, двинувшись в сторону шлюза. Киллиан и голос Вергилия последовали за ним.

- Последняя атака была произведена пятнадцать секунд назад. Следующий залп через сорок пять, сорок четыре...

- Входи в зону поражения и начинай разгон в сторону силового поля. Не мне тебя учить, как такие маневры рассчитывать. Работаем.

Эпос влетел в шлюзовой отсек, где его уже ждало обмундирование. Фирменную Мистерию Райберга замерил Регул. Громоздкий доспех уже раскрылся, готовый впустить в себя пилота. Серая оболочка интеллектуальной брони была покрыта тонкой прожилкой прозрачной слизи - Вергилий решил покрыть и без того самое совершенное средство индивидуальной обороны, которое имелось в распоряжении человечества, дополнительным слоем защиты. Нанопокрытие могло дать Айзеку пару лишних секунд. Эпос запрыгнул в чрево Регула и заставил броню загерметизироваться.

- А как же вы обратно... Сэр? - до Кидлиана, стоявшего у входа в шлюз, только сейчас дошло то, что ни о каком плане отступления Эпос даже не заикался. Забрало Регула, уже успевшее стать черным, на секунду просветилось. Айзек улыбался:

- Ну, если план сработает, и наш друг сможет обезвредить друдноут, я подам вам сигнал и вы подхватить меня с поверхности...

Голос Вергилия прервал слова Эпоса:

- Тридцать секунд. Начинаю разгон. Щиты, для экономии энергии, включатся в последний момент.

- По команде откроешь шлюз и начнёшь поворот, - Айзек оторвал взгляд от внутренней поверхности забрала, на котором уже вспыхнули показания телеметрии и сведения о состоянии брони и повернулся к Киллиану, - ты тоже хочешь в открытом космосе полетать? Только вот я что-то на тебе скафандра не вижу.

- Сэр... - Киллиан смотрел на человека, которого сотни раз проклинал, которого порою просто ненавидел и чувствовал как к его горлу предательски подбирается ком. Не было плана отступления. Не было второго шанса. Был лишь путь в один конец. Единственный шанс защитить планету. Киллиан ещё раз посмотрел в глаза Эпоса, которые сейчас и не думали обжигать холодом, которые сейчас казались ему невыносимо родными, коротко махнул головой и побежал в рубку. Обратный отсчёт искина заставил массивную дверь шлюза начать закрываться.

- Пятнадцать.

Киллиан вбежал в рубку и прыгнул в ложемент, чуть не сбив бутылку, продолжавшую стоять на панели управления.

- Двенадцать.

Черные жгуты выстрелили из боковин кресла пилота зафиксировав его положение.

- Девять.

Дверь шлюза окончательно закрылась, отгородив крошечный отсек и стоявшего в ней человека в интеллектуальной броне от остального корабля.

- Шесть.

Айзек шагнул вперёд и застыл около выхода из корабля. На ногах Регула активировались магнитные подошвы, зафиксировавшие броню в пространстве.

- Четыре.

Киллиан почувствовал как его рука начала отбивать нервный ритм, словно подыгрывая пульсу.

- Три.

По рубке Вергилия пробежала лёгкая дрожь. Один из стаканов, стоявший возле бутылки на панели управления, не выдержал нервного напряжения, упал и сотней осколков разлетелся по полу.

- Два.

Обзорный экран погас, скрыв увеличенное изображение дредноута, на морде которого уже разгорался кровавый цветок готовящегося залпа.

- Один.

Айзек активировал связь:

- Увидимся.

Его голос поглотила тишина, пришедшая вслед за тьмой. Цифры ноль так и не последовало. Мрак заполонил Вергилий. Все освещение, вся подсветка приборной панели и даже крохотные столбцы показаний датчиков погасли. Не было звуков. Была лишь ломота в висках и слабая вибрация, переходившая от корабля в спеленованное тело. Прошла секунда... Две...Киллиан уже приготовился ко встрече с мрачным жнецом, когда рубку залил свет. Синий свет плазмы.

Пролог

Глава 7.3

"Божественная справедливость изливается на Вселенную,

как общественный закон на государство."

- Яков Шпренглер, Генрих Инститорис. "Молот ведьм."

- Это было как будто в другой жизни: мы, совсем ещё молодые и глупые, эта экспедиция проклятая, Арго...
Айзек с Киллианом сидели в капитанской рубке Вергилия и смотрели в необъятную пустоту космоса , где все отчётливее проявлялась красная точка Марса. Красная точка, которая совсем скоро могла исчезнуть, сгинуть, как совсем недавно уже сделала его сестра по небосводу, Земля.Вот уже пол часа как Вергилий вышел в реальное пространство и, активировав режим маскировки, двигался в сторону цели атаки кордов. Даже в условиях нехватки времени они не могли рисковать, добираясь до Марса на высокой скорости. Система была под контролем чужих. Здесь не был роя космической мошкары, навроде корветов и катеров. Не было даже линкоров. В системе был всего один корабль. Но как и в случае с Топазом, его должно было вполне хватить на подавление систем орбитальной защиты. Это был не просто дредноут, силы которого хватало на отражение атак группы экстренного реагирования - это был поистине колоссальный корабль. Если данные полученные Вергилием были верны, судно кордов, пожаловавшее в Солнечную систему, превосходило размером любой известный корабль чужих более чем в четыре раза. Точнее люди должны были узнать совсем скоро, когда доберутся до красной планеты.Именно в этот момент, миг, когда от экипажа Вергилия ровным счётом ничего не зависело, Айзек и начал свой рассказ, больше походивший на исповедь.

- Экспедиция... Нас было пятьдесят. Пятьдесят человек, которые тянулись к звёздам, мечтали увидеть нечто новое, необъятное... Человечество вышло в космос и увидело там жизнь, увидело, что мы не одни, но... Мы хотели большего, мы хотели познавать вселенную, хотели познать кого-то кто гораздо древнее, гораздо мудрее нас. Пятьдесят аргонавтов и золотое руно в центре Галактики. Мы летели туда, не зная вернемся ли, не зная, найдем ли ответы... Мы хотели этого. Мы нашли. Нашли их... Это были не зловещие, но понятные алиумы; корды или параменталы - далёкие, но все же близкие нам по уровню развития существа. Не были это и живые планеты, как Кродха или Тоциус - загадочные и непостижимые.

Это.. это... Это были боги.

Нет, я не хочу тебе пудрить мозги этой теологической дребеденью, не было там мужика с бородой и молниями... Были они - Грядущие. Такие же как мы - живые, понятные существа, но непостижимо более развитые. Они могли зажигать звёзды и укрощать черные дыры... Это было как волшебство... И они приняли нас... Они были рады... Хотя они и знали... Знали, казалось, все. На любой вопрос был готов ответ, даже если вопрос еще не был задан. И они рассказали нам. Рассказали, что произошло. Рассказали про Землю. Они ведь все знали, и не важно, где это было...

Киллиан смотрел на Айзека и ему становилось не по себе. Еще никогда он не видел Эпоса таким... Таким отрешенным, таким надломленным, таким далёким. Будто все его естество было не здесь. Будто он вновь отправился в эту экспедицию на встречу с богами...Айзек тяжело вздохнул и продолжил.

- Они рассказали нам про Землю... Что ее больше нет. Что нашего общего дома больше не существует, - Айзек посмотрел на Киллиана, обдав того волной холода, тяжело вздохнул и продолжил, - ты знаешь, я ведь никогда не был на Земле, не видел ее в живую, хотя, вроде бы, я с нее родом... Тебе не понять - как это... Что мы тогда чувствовали... У нас не было больше дома.. Пусть это лишь громкая фраза, и человечество давно уже переросло Землю, но без общего дома мы ничто. Мы бродяги, не способные ни на что светлое... Скитальцы в этой космической тьме...Они рассказали... Родины больше нет. Родины, кроме любви к которой у нас больше ничего и не было... У меня так точно...

Эпос невольно потрогал шрам на своей руке. Шрам который был напоминанием о том, что однажды он предпочел забыть.

- Они предложили нам остаться. Мы им были интересны... Как комнатные зверушки, наверное... Они говорили мне: ты особенный, уникальное существо... Ты можешь себе представить??? - голос Эпоса наполнился сталью, - остаться. Забыть. Перетерпеть. Они предлагали отречься от своего прошлого, от Земли, от людей, от себя... Остаться с ними, а не лететь назад, не лететь помогать умирающей расе.

Айзек запрокинул голову, уставившись в невысокий потолок рубки. На несколько мгновений он замолчал. Он словно собирался с силами, переступая через себя.

- И ты знаешь, что случилось? Большинство согласилось. Никто не хотел лететь на пожарище родного дома... Всех ослепил их свет. Свет Грядущих. Никто не хотел трудностей... Лишь мы трое стали сопротивляться.Трое хотели вернуться, трое хотели бороться за спасение расы.Я , Джуд и Гийом. Но нас было меньше. Сраная демократия. Власть тупого большинства. Они не хотели улетать. Не захотели отдавать нам Арго. Не хотели дать нам возможность.

Айзек зажмурился. Киллиан почти не дышал. Он сидел, впитывая в себя каждое слово, слетавшее с губ Эпоса. Слова, которые до него, возможно, не слышала ни одна живая душа. Он чувствовал в нем нечто родное и близкое. Эпос заразил его разум идеей - Верой в будущее. Верой в то, что человечество можно и нужно спасти... Возможно, от него самого.

- И знаешь, что мы сделали? Мы не захотели подчиняться. Не захотели променивать свой дом, свой вид на соблазн... Мы убили их всех... Всех до одного... Мы ходили по коридорам Арго и сеяли смерть, как будто зная, что это только начало... Не жалея. Предвидя, что это мелочь. Что такое сорок семь жизней, по сравнению с тем, что нам предстояло? Плазма, излучение, кровь и трупы... Трупы... Трупы...А потом пришли они. Это была какая-то издёвка. Они все знали. Знали, что мы сделаем, знали что мы - мы трое, не согласимся. Знали, что это нас не остановит. И они предложили помощь. Способ помочь человечеству. Они одарили нас.

Дары Грядущих. Дары богов.

Айзек на секунду поднялся и хлопнул по панели управления кораблем. Искин и не подумал возмущаться.

- Я получил корабль. Арго был хорош, но добирались бы мы на нем несравненно дольше.

Эпос грустно улыбнулся:

- Если бы я знал, как точно его назвал... До Рая он нас не довел, наш инопланетный проводник. Вывел лишь в самое пекло Ада.

Он на секунду замолчал, проверив показатели высветившиеся на галопанели и продолжил:

- Флегий тогда был не так резок, как сейчас. Он хотел договориться. Хотел попросить помощи у чужих. Хотел найти друзей... Вот только видишь-ли какая загвоздка - нет у на друзей и не будет. Мы одни во вселенной, не смотря на то, что она битком набита жизнью... И так будет всегда...Ну и Джуд... Идеалист Джуд, не мыслящий себя без родины... Он хотел мести... Мести для нас, мести для человечества.И они дали нам оружие Возмездия.Нечто совершенно новое, в деле умерщвления живых существ. Нейтронные бомбы. Их технологию доставили мы. Мы трое. И именно мы виноваты в том что потом случилось...

Марс все нарастал. Из крохотной точки на небосводе, он превратился в монету, которую только что достали из лужи крови. Бордовый диск, готовый в каждую секунду распасться на тысячи осколков, если они не смогут помочь...

- Это оружие... Оно дало нам Возмездие, дало нам то, что мы хотели, но забрало гораздо больше. Забрало у вас человечность, забрало наше милосердие, наш разум. Эта сила была неподвластна нам. Она не должна была попадать в наши руки. И самое страшное знаешь в чем? - Айзек недобро покосился на Киллиана, - я думаю, в нем не было необходимости. Человечество бы справилось. Смогло бы выстоять и без помощи Грядущих. Отомстило бы без их кровавых даров.

Айзек стал дергать за рукав своего неизменного физиокомбинезона, словно унимая взбунтовавшиеся нервы.

- Сотни раз я задавался вопросом, что бы было? Что бы случилось, если бы мы не вернулись? Не принесли с собой смерть? И я уверен, что с человечеством все было бы хорошо. Мы потеряли дом, но мы не потеряли веру в собственные силы. Мы смогли бы подняться с колен. Смогли бы остаться людьми...Но случилось то, что случилось. Прошлого не вернуть. И я не могу вернуть жизнь миллиардам кордов и алиумов. Не могу вернуться в центр Галактики, к этим драным богам, и плюнуть на их предположению.Я не могу вернуть человечеству его совесть, которую мы окончательно потеряли, упиваясь огнем горящих миров. А общий дом смог бы... Мы должны уйти. Должны покинуть планеты чужих.Должны вернуться на родину и попробовать начать сначала. Попробовать открыт свою жизнь с новой страницы... Забыть. Сделать то , что не смог сделать Джуд. Он так и не смирился, что именно мы во всем виноваты. Он хотел справедливости. Справедливости для них.

Айзек махнул головой в сторону обзорного экрана, на котором уже была подсвечена их конечная цель. Крохотная сейчас, но огромная в действительности, махина корабля чужих. Дредноут исполин расположился в паре миллионов километров от своей жертвы, словно растягивая момент триумфа.
- И они ее заслуживают, ты понимаешь, заслуживают. Как заслуживали мы, когда жгли их мир, опьянённые силой оружия Грядущих. Я хочу все это остановить. Не только кордов и их бесконечные набеги. Я хочу, чтобы эта грызня прекратилась. Мы должны вернуться домой, должны оставить космос, пусть и на время, - Айзек впялил свой пробирающий до костей взгляд в точку, подсвечивающую корабль чужих, - и кордам очень не повезло, что они встали на нашем пути.

- Вергилий, у нас есть данные по кораблю и силам планетарной обороны?

Искин, не посмевший прерывать речь Айзека, тут же откликнулся. Его прямо-таки распирало от скопившейся у него информации, которую он тут же принялся излагать.

- Так, господа ностальгирующие, есть новости и как всегда, не все они хорошие. С каких начинать?

- Ну, не томи, выкладывай, - Айзек за мгновение стал собранным. Вся его отрешённость испарилась, сменившись привычной зловещей решительностью.

- Корабль один, как и показали первоначальные данные, но на нём может располагаться много мелочи, навроде истребителей. Все они пока ещё не пущены в дело.Планета пока ещё цела. Относительно конечно. Враг не применяет ядерное или друге грязное вооружение. Мне удалось зафиксировать несколько залпов лазерных установок максимальной мощности, но все они направлены не на планету. Орбитальная защита подавлена. Несколько баз уничтожено, но люди продолжают бороться. Мне удалось зафиксировать довольно-такт неординарный способ защиты, к которому прибегли орбитальные силы.

Часть изображения на обзорном экране увеличилась, показав участок орбиты Марса, который бурлил от двигательной активности. Сотни, а возможно и тысячи объектов искусственного происхождения, затеяли вблизи планеты чехарду, выстраиваясь рядом друг с другом.

- Это генераторы магнитного поля, располагавшиеся по всей орбите планеты. Они заняли позицию между Марсом и кораблем чужих, образуя своеобразный щит. Не слишком эффективный, но, можно сказать, элегантный ход - на несколько залпов хватит.

- Генераторы магнитного поля? - Киллиан не удержался, выпалив первый пришедший в его голову вопрос. Эпос дал ему лёгкий подзатыльник:

- А ты как думал? Терраформирование - это так, ледяные шапки на полюсах планеты растопить и все - можно жить? А солнечную радиацию в расчет не берём? У Марса почти нет родного магнитного поля, вот и приходится...

В этот самый момент часть генераторов - прямоугольных спутников, оснащенных огромными крыльями, ловцами солнечного ветра, перестала существовать. Залп дредноута изрядно уменьшил площадь "щита" планеты, тут же приступившего к переформирование своих составных частей. Место уничтоженных залпом генераторов заняли новые спутники. Обломки их выполнивших свою миссию собратьев устремились к планете. К пока ещё безжизненной кровавой пустыне, где человечество должно было обрести новый дом. Высвобожденные из земных недр газы ещё не успели нагреть планету до нужного уровня; растения ещё не перерабатывают углекислый газ в необходимый для людей кислород, лед полярных шапок ещё не перешёл в жидкое состояние, дав необходимую для жизни воду; красные барханы ещё не зацвели. Но все это было возможно... Когда-нибудь.Марс ждал защиты своих будущих хозяев - детей Солнечной системы, желавших во что бы то ни стало вернутся домой.

- На этом, собственно, хорошие новости заканчиваются.

Эпос невольно почесал подбородок:

- А это хорошие новости? Какие же тогда плохие?

- Плохие новости состоят в том, что силовое поле дредноута, которое исчезает лишь на несколько секунд залпа лазерных установок и лишь в зоне прохождения когерентного излечения, нам не преодолеть. Тоже самое касается оставшихся в сохранности сил орбитальной защиты. К дредноуту не подобраться, да и если бы удалось, какой смысл? У меня на борту нет вооружения, способного противостоять такому типу кораблей.

Айзек хмыкнул, посмотрев на Киллиана:

- Ну, а вот здесь ты как раз ошибаешься. Легион может помочь.
Продолжение следует...