ivanbekdzhan

Путешествуя по городам России, я обязательно посещаю местные кладбища. Иногда там встречаются интересные и редкие фамилии. Как вам?

Из рубрики "Обязательно к посещению".

Есть в далёком северном городе Печоре привокзальное кафе с аппетитным названием "Пельмешка". Там гостям предлагают изысканнейшее блюдо под ником "Суп из перепёлки". Гости радуются и ждут. Ждут минут сорок, пока в пикающих микроволновках заскучавшие высококлассные шеф-повара, специально приглашённые в Печору из Кожвы и Сыни, разогревают им сей деликатес. Ждут голодные и уставшие путники желанного обеда.
И приносит им толстая баба мутную похлёбку с мёртвым голубем, обильно опорожнившимся майонезом перед смертью. И видно по всему, что умерла несчастная птица своей естественной смертью, от старости.
Бульон пахнет Галиной и Бланкой. Картошка на дне тарелки не варёная и не жареная. Аккуратно искромсанная чьими-то ногтями зелень плавает в похлёбке, покачиваясь на волнах.
Из колонок громко визжит дурная музыка.

И вот, когда уже, домучив противную жижу и поплевавшись костлявым голубем, гость думает: "Ну, хоть пельменями насытиться смогу!", вдруг оказывается, что жирная накрашенная официантка с кривыми фиолетовыми пальцами забыла записать заказ. Гостю предлагают подождать ещё сорок минут. Но он, не допив чаю, выбегает на улицу и навсегда извергает из своих внутренностей Галину, Бланку, мёртвого голубя и опорожнённый мёртвым голубем майонез.

И хочется гостю вернуться на 116 лет назад, выбежать на берег великой реки и крикнуть изо всех сил: "Русанов! Греби отсюда к чёртовой матери!"

Так говорят про Эльфриду Павловну Новицкую, художницу-авангардистку, поэтессу, "бабушку ростовской богемы".

Новицкая устраивала в своей квартире знаменитые на весь Ростов–на–Дону «четверги», на которых собирался цвет ростовской творческой интеллигенции и андеграунда. Главная женщина Советского Союза, как её величали, неоднократно снималась у Кирилла Серебренникова, а на жизнь зарабатывала тем, что рисовала портреты у вокзала. Ходят слухи, что все люди, которых рисовала Эльфрида, скоропостижно умирали.

Пенсию Королева эльфов до копейки передавала в экологические организации, а питалась и одевалась на помойках, которые называла плантациями.

Соседи не любили ЭльПалну за то, что она держала собак и кошек (много кошек) и захламляла двор мусором со свалки.

Умерла Эльфрида в 2012 году в возрасте 80 лет. На кладбище хутора Недвиговка с трудом можно найти неприметный бугорок Богини плантаций.

Многим из знавших Э.П. навсегда врезались в память её строки:

Кто не писал стихов,

Не пел, не рисовал, не плакал,

Тот и не жил, а ел и какал.

...Мы таких называли "уплотненная девочка" - она невысокого роста, и скорее плотная, чем толстая. Густейшие темно-русые волосы, которые она либо свободно, либо заплетенными в косу высоко укладывает на голове при неизменной челочке! Круглые серые глаза под роговыми очками в старой темной оправе. В какое бы экзотическое старье она не была одета - ногти всегда накрашены ярким лаком. Беломор. Однажды, будучи в тот момент учительницей (дети смотрят!) она решила бросить курить. У нее начался сердечный приступ. В "скорой" ее спросили -Курите?...-Как долго?...-Папиросы с собой?... И повернули назад... Курить она научилась в геодезических экспедициях и с тех пор курит не переставая. Говорит очень быстро, красивым контральто с короткими смешками. У нее удивительная способность удерживать нить разговора, которых она может "заплести" зараз штук десять в процессе беседы, но в любой момент помнит, о чем разговор...

Сергей Медведев вспомнил, как Эльфрида Павловна говорила ему: "Мой телефон легко запомнить: "2.62 - расстрел в Новочеркасске, а дальше еще проще - 17 (самое ужасное событие XX века - год революции) и 45 (самое великое - год Победы)".

С легкостью она говорила на самовыученном английском, сочиняла сама и декламировала наизусть невероятное количестко "чужих" стихов, пела потрясающие частушки, собранные ею самой в этноэкспедициях и была в курсе всех новейших политических и философских течений. Народу к ней ходило пол-Ростова, она помнила подробности жизни каждого и оделяла ими в порядке поступления каждого гостя, впрочем, строго храня обет конфиденциальности в отношении самого интимного. На ее четвергах запрещалось только одно - ругаться матом и пить водку. Периодически у нее жил кто-то: убежавшие из дому подростки, или страдающие от притеснения или непонимания мужей молодые женщины, или какой-нибудь бедолага, чудом увернувшийся от вытрезвителя. Очухавшись и зализав раны, постоялец обычно долго не выдерживал страшного бедлама квартиры и быстренько сваливал, но большинство время от времени возвращались...

Миша Павлов, работавший тогда в административной инспекции горисполкома (видимо, инспектором), в году 1987-1988, после жалоб Эльфриды Павловны, что ее любимая "плантация" на ул. Обороны стоит в темном месте и она режет себе руки стеклом, организовал перемещение мусорника непосредственно к ближайшему фонарю. Теперь Эльфрида Павловна могла спокойно, при хорошем освещении, исследовать его содержимое. Она была Мише очень благодарна, а кроме того, горда таким поступком своего "четверговца".

Помню в 2002-м привел к ней "на вписку" следовавших проездом через Ростов активистов-экологов. Потчевала Эльфрида Павловна их супом, который сварила из косточки, по ее словам, недоеденной ее знаменитой собакой)))). Ну и ничего - все остались довольны...

(из воспоминаний Ильи Викторовича).

Как то раз эта знаменитая ее собака откуда-то (уж не знаю :-) ) приволокла изрядный и чистенький кус колбасы и положила ее на импровизированный столик для чаепития - "на общак".

(из воспоминаний Тани Чимпоеш).

Мне было 20 лет, когда я впервые попала к ЭП. Мы знакомились несколько раз, ибо "женщины так часто меняют масть, что всех не упомнишь..". Когда ЭП заявила, что она - самая интересная женщина в Ростове, я хмыкнула саркастически. На что она спросила: "Девушка, у Вас - есть милый?" - "Ну, допустим..." - ответила я нерешительно.."Приведите его сюда - посмотрим, с кем он останется!". А когда на неё таращились дамы мужчин, которым ЭП предлагала написать их портрет (ну, денег заработать чтобы), она небрежно поправляла копну своих волос и вздыхала: "Ах, эти женщины! Всю жизнь они ревнуют ко мне своих мужей!.."

(из воспоминаний Ларисы Добровольской)

Еще совсем зеленой меня притащили к этой ”классной бабке”. Она так и не поняла, чей это ребенок: показалось, что дочь кого-то из старых.

- Куришь?

- Курю. - невзатяг, с бравадой шестнадцати лет и позерством.

- Ну и дура. Либо кури нормально, либо не кури вообще.

- Смотри, нравится? - чашка чайная, аляповатые какие-то цветочки сине-розовые.

- А должна?

- Должна! Тебе сейчас все должно нравиться, а то как ты жить будешь?

- Я живу.

- Нет, не живешь. На! - засохший сникерс (именно сникерс) в пыли и каком-то налете мне в руки. Я отказалась - половинку сунули в рот дворняге, половинку положили обратно: для других гостей, видимо.

Дома у нее была свалка. Оно и ясно - старая (70 лет или около того), одинокая женщина с проблемами то ли маразма, то ли характера. Рассказали потом - она таскала вещи с помойки. Мне же казалось - так и должно быть. Это ее хлам, без которого ей никак.

Говорила, говорила, говорила... Спрашивала, спрашивала, спрашивала... Кричала, пела, читала стихи наизусть... Все одновременно. Замачивала такие анекдоты, что краснели студенты.

Она ругалась матом. Много и с таким вкусом, что я таращилась. Бабушки так себя не ведут!

Она и не была бабушкой, хотя говорили, что внук у нее есть...

(из воспоминаний друзей)

Когда б не я, поэты не писали.

Я - слушатель! Пятнадцать тыщ ночей,

в лохмотья рифм запеленав свои печали,

своих поэты пачками таскали

мне незаконнорожденных детей.

Красивые стишки бессмысленно моргали

ресничками из тропов и фигур.

Стишки-уродцы злобным плачем истекали.

Но были ж, были те, что вдохновляли,

озаряли меня, последнюю из дур.

И столько у моих любвей ночей украли,

что если б не они,

меня бы семеро по лавкам дома ждали.

А если бы не я - поэты б не писали.

О, пожалей и утоли мои печали...

Ушла поэзия, и не пришел амур.

Э.П.Новицкая

Как-то раз на своем "четверге" Эльфрида Павловна устроила конкурс эпитафий для собственной могилы. Сохранилось творение Миши Павлова:

Служенью людям посвящала

Свой век, свой миг, свой день, свой час.

Нам скучно стало, кисло стало,

Эльфрида Павловна, без Вас!

Эльфрида Павловна ее горячо одобрила