garik23

В конце 90-х годов прошлого века, один раз в два дня на Рейджент-стрит в английском графстве Хертфордшир можно было видеть невзрачного человечка в темных не по погоде очках и с хозяйственной сумкой в руках.

Поминутно оглядываясь, он спешил в близлежащую лавчонку, где, схватив пакет провизии, трусцой возвращался домой.

И было из-за чего. Уличные мальчуганы, завидев его, хором кричали:«Тили-тили тесто, русскому шпику здесь не место!»

Поэтому надо было действовать не мешкая. Входную дверь— на засов и на два поворота ключа. Проверить окна — плотно ли закрыты шторы и опущены ли жалюзи. Все! Вот, наконец, она — упоительная свобода и одиночество! Он ждал ее долгих 14 лет, с тех пор, как отбывал срок в тюрьме для особо опасных государственных преступников.

Пробыв в тюрьме 14 лет, из назначенных ему судом 23-х, 48-летний Майкл Бетгани, бывший узник под номером В-67313, выйдя на свободу, бросил семью и уединился в Хертфордширском графстве, в малюсенькой хибаре, которую и домом-то назвать можно с большой натяжкой, где, судя по рапортам надзирающих за ним полицейских, он работает над мемуарами.

За какие же такие прегрешения судьба и королевский суд наказали Майкла Беттани?

«БЕЛАЯ ВОРОНА» В ОКСФОРДЕ

Майкл Беттани, одиннадцатый ребенок в рабочей семье, рос застенчивым и робким к вниманию незнакомых ему людей. Он особенно замкнулся в себе после того, как развелись его родители. Майкл, всегда сторонившийся женского общества, остался с отцом, под влиянием которого он всегда и находился.

Его отец Рональд Беттани, очаровательный и беззаботный человек, слыл в округе большим фантазером авантюрного пошиба, мечтавшим любым способом прославиться и разбогатеть. Однако все его размышления вслух об ожидающей его вселенской славе и богатстве так и закончились лишь мечтаниями. В этом же духе он и воспитывал единственного оставшегося с ним сына — Майкла.

…К своим семнадцати годам, когда его сверстники уже поступили в престижные колледжи и университеты или преуспели на ниве бизнеса, Майкл, освоив едва ли не половину библиотеки Британского музея, неожиданно для своего отца, сверстников и соседей блестяще сдал экзамены в Оксфордский колледж.

Во время обучения как преподаватели, так и сокурсники Беттани отмечали его эрудицию и широчайшие познания в различных областях самых неожиданных наук. На втором курсе он самостоятельно начал изучать немецкий язык, да так успешно, что уже через полгода читал Шиллера и Гёте в оригинале.

Вместе с тем от внимания окружения не ускользнуло, что Майкл никогда не участвовал в шумных студенческих вечеринках, заканчивавшихся, как правило, массовой оргией с проститутками по вызову и гомосексуальной вакханалией. Кстати, гомосексуальные отношения были весьма распространенным явлением среди студентов Оксфорда, особенно среди отпрысков влиятельных представителей английского истеблишмента — воротил бизнеса, членов правительства и парламента. Забавам своих порочных сверстников Майкл предпочитал уединение в библиотеке колледжа или в парке.

За это от сокурсников он получил кличку «Белая ворона». Никто и не подозревал, что в душе «Белой вороны» бушуют бури тщеславия, жажды совершить ПОСТУПОК, и, наконец, огрести гору денег.

ПОСТУПОК № 1. УСТРАШАЮЩИЙ

Кто ищет — тот находит. Стояла ранняя солнечная осень, что само по себе большая редкость для туманного Альбиона. Как всегда в одиночестве, Беттани, сидя в парке, штудировал очередное произведение Гёте. Проходивший мимо радиотехник колледжа в знак приветствия приподнял шляпу. Майкл, погруженный в перипетии прочитанного, лишь кивнул в ответ. Неожиданно он заметил, как, вытаскивая из кармана носовой платок, радиотехник обронил на дорожку, посыпанную тертым кирпичом, ключ. Беттани было уже собрался окликнуть раззяву, как вдруг его осенило.

«Вот он, шанс прославиться, — чуть было не вскрикнул Майкл. — Я покажу вам, на что способен “Белая ворона”!»

…Через несколько минут по радиотрансляционной сети колледжа Беттани, имитируя голос диктора Би-би-си, объявил:

«Внимание, внимание! Работают все радиостанции Великобритании! Армады русских танков, неся огромные потери, взломали оборону королевских войск и движутся по направлению к Лондону. С воздуха их поддерживают сотни самолетов! Всем студентам и преподавательскому составу колледжа немедленно укрыться в бомбоубежище!»

Сразу же захлопали двери, послышались взволнованные голоса. Началась невообразимая паника и давка. Все — студенты и профессура — ринулись к бомбоубежищу. Здание колледжа опустело…

Досада! Вход закрыт амбарным замком. Не беда! Два удара ломом, и путь к спасительному подземелью открыт.

Беттани же в это время носовым платком протер микрофон и тумблеры, к которым прикасался, и беспрепятственно скрылся в парке, где вдали от перепуганных адептов и их наставников спокойно продолжил общение с Гёте. Перепуганных? Ну да!

Время-то — самый разгар холодной войны, которую эти непредсказуемые русские решили-таки превратить в «горячую»!

…Прибывшие через полчаса сотрудники Скотленд-Ярда в течение суток подвергали изнуряющему допросу всех студентов и преподавательский состав.

Когда Майкла спросили, что ему известно об инциденте, он, скромно потупив очи долу, ответил, что ничего не знает, так как изучал труды Гёте в парке. Дотошный полицейский попросил показать то место. Прошли в парк.

«Н-да, отсюда даже взрыва атомной бомбы вы бы, сэр, не услышали!» — был вердикт полицейского чина.

Радиотехника уволили без выходного пособия, а в дверь радиорубки врезали электронный замок.

Лишь по окончании колледжа Беттани рассказал особо доверенным лицам, как он устроил провокацию под названием «Спаситесь, русские идут!».

ПОСТУПОК № 2. ЭКСТРАВАГАНТНЫЙ

Поступком № 2 Беттани сразил весь Оксфорд наповал.

В середине 1970-х, когда в английской студенческой среде все еще было всеобщее поклонение «Битлам» и постулатам движения хиппи, Майкл на студенческую вечеринку явился в форме штандартенфюрера СС, с красно-белой нацистской повязкой на рукаве с непременной свастикой, да еще под носом нарисовал черной ваксой усы «а-ля Адольф Гитлер».

Ай да тихоня, ай да «Белая ворона»! Да такой даст сто очков форы всем сорвиголовам Оксфорда!

…Увидев, что сверстники обратили на него внимание, Майкл включил граммофон на полную громкость и под нацистские песни стал маршировать прусским строевым шагом по колледжскому дворику, всем своим видом показывая, что плевать хотел он и на поклонников «Битлз», и на косматых хиппи.

Этой своей выходкой Майкл решил утереть нос своим сокурсникам и доказать им, что он далеко не «Белая ворона» и не просто «книжный червь».

Та, чего так жаждал Беттани, — слава, — наконец приняла его в свои объятия.

КРОМЕ СЛАВЫ — ДЕНЕГ!

Еще обучась в колледже, Беттани предпринимал попытки поступить в Форин Оффис, однако судьба в лице секретной службы Великобритании — Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС) распорядилась по-своему.

Дело в том, что преимущество глубоко демократического общества вроде Великобритании состоит в том, что никакие экзотические взгляды, ни даже экстравагантные выходки, подобные тем, что устроил тихоня Беттани, твоей карьере не помеха.

Более того, именно в этом его ультраправом идеологическом демарше он и приглянулся чиновникам из департамента по работе с персоналом СИС.

Встреча с одним из них стала для Майкла судьбоносной, и вскоре он был оформлен в штат МИ-5 (английская контрразведка) и направлен служить в Северную Ирландию, с задачей добывать компромат на местных террористов.

Беттани с головой окунулся в работу по выявлению и разработке главарей Ирландской Республиканской Армии. Он делал это сознательно, находя поведение и идеологию «леваков» деморализующими и зловредными. Заваливая руководство в Лондоне донесениями и глубоко аргументированными предложениями, Майкл быстро продвигался по служебной лестнице, даже получил высшую награду Великобритании — орден Подвязки.

Не помешал ему в продвижении по служебной лестнице и пьяный дебош, из-за которого он угодил в полицейский участок.

Отнюдь! Более того, он получил повышение — назначение в отдел «К», работавший по советским дипломатам, аккредитованным в Англии и подозреваемым в связях с КГБ! Вернувшись в Лондон, Беттани женился, через некоторое время у него родилась тройня: мальчики-близнецы.

Жизнь превратилась в рутину: работа — дом — работа. А ввиду того, что его жена Сэлли редко покидала какую-нибудь очередную лечебную клинику, денег в семье Майкла практически не было. А ведь надо было поднимать, то есть кормить и платить за обучение близняшек! Тогда-то жажда славы и денег вновь напомнила о себе, и он решился. Как знать, возможно, сказались гены его отца, авантюрного мечтателя!

ПОСТУПОК № 3. ФАТАЛЬНЫЙ

В одну из ночей 1983 г. Майкл Беттани опустил записку в почтовый ящик дома Аркадия Гука, резидента КГБ, действовавшего под прикрытием первого секретаря посольства СССР в Лондоне. В записке было изложено короткое предложением о секретном сотрудничестве. О себе Беттани ограничился лишь указанием, что он является офицером МИ-5.

В случае согласия сотрудники резидентуры должны были разместить в воскресном приложении газеты «Санди тайме» объявление о продаже дома в указанном Беттани адресе с указанием времени, когда можно посетить вымышленный дом.

У Гука закралось подозрение, что английская контрразведка затевает оперативную игру с целью компрометации нашей резидентуры, действующей под посольской «крышей». По его мнению, это был классический, если не сказать глупый вариант подставы, который напоминал хрестоматийный пример из «Справочника молодого чекиста».

Сомнения Гука всячески подогревал его заместитель Олег Гордиевский, уже в полную силу работавший в качестве агента на англичан и получавший от них вторую зарплату.

«Ну зачем, Аркадий Иванович, — исходил желчью Гордиевский, — мы будем клевать на эту дохлую приманку. Что уж мы, законченные идиоты, что ли?!»

* * *

Не дождавшись публикации в «Санди тайме», Майкл решается на более рисковый шаг.

Чтобы убедить советского резидента в своей готовности работать на СССР, а также продемонстрировать, что он имеет неограниченный доступ к абсолютно конфиденциальной информации, Беттани вновь подбрасывает в почтовый ящик Аркадия Гука пачку ксерокопий совершенно секретных документов о положении в Северной Ирландии, о наблюдениях и выводах английской контрразведки, касающихся работы нашей резидентуры, наконец, он называет имена нескольких англичан, которые выполняют роль «подставы», через которых СИС направляет в нашу резидентуру дезинформацию.

Гук, швырнув на стол полученную «почту», заявил Гордиевскому:

«В общем, разбирайся сам с этой макулатурой, а я с завтрашнего дня в отпуске и вылетаю в Москву!»

И Гордиевский разобрался.

Посадив шефа в самолет, он немедленно связался по уличному телефону-автомату со своим куратором из Сикрет Интеллидженс Сервис, затем передал ему пачку полученных от Беттани документов, предварительно составив акт об их сожжении, как не представляющих оперативной ценности.

Когда куратор Гордиевского ознакомился с представленными документами, он коротко резюмировал:

«Поздравляю вас, дорогой Олег, двухэтажный особняк в престижном районе Лондона, вам обеспечен… Этого подлеца, который решил подорвать обороноспособность Англии и НАТО, мы сегодня же вычислим. А еще через день он будет давать показания в тюрьме, это я вам — как офицер его Величества королевы Великобритании — обещаю. Благодарю за службу!»

Автор : Атаманенко Игорь Григорьевич » Ставка - измена Родине ».

Летом 1980 г. всем сотрудникам всесоюзных силовых структур были вручены фото супругов Шеймовых — Виктора, Ольги и их пятилетней дочери Леночки, якобы без вести пропавших. Чтобы стимулировать их поиск, через агентуру КГБ был распространен слух, будто глава семейства — ответственный сотрудник Комитета госбезопасности.

В то же время Следственным управлением КГБ СССР по факту исчезновения Шеймовых было возбуждено уголовное дело.

Удивительным образом поиски семьи пересеклись с другим уголовным делом.

28 декабря 1980 г. работники 5-го отделения (Таганско-Краснопресненская линия) отдела по охране метрополитена ГУВД Мосгорисполкома задержали на станции «Ждановская», а затем убили заместителя начальника Секретариата КГБ СССР майора Афанасьева.

14 января Прокуратурой СССР и сотрудниками Второго главка КГБ были проведены операции по задержанию и аресту подозреваемых, которые вскоре дали признательные показания. Вслед за этим Комитетом была выдвинута версия о причастности арестованных к исчезновению семьи Шеймовых.

Экс-милиционеры давали показания о совершенных ими многочисленных преступлениях, путаясь в подробностях, с трудом вспоминая детали содеянного. Однажды на допросе один из негодяев заговорил об убийстве какой-то семьи. Так в рамках уголовного дела «Убийство на “Ждановской”» появилась версия об убийстве Шеймовых. Ее и стали проверять. Установить истину можно было, лишь отыскав трупы.

В распоряжение московской прокуратуры для поиска в лесном массиве возможных мест захоронения был выделен (!) полк солдат-срочников. Специальными щупами они бурили скважины глубиной до полутора метров на расстоянии 2–3 метров друг от друга. Несмотря на все предпринятые усилия, версия об убийстве Шеймовых так и не нашла подтверждения. Но зато появились косвенные данные, что Шеймов находится в стане противника. Правда, тогда еще оставалась неизвестна судьба его жены и дочери… ’

* * *

В 1969 г. Виктор Иванович Шеймов закончил МВТУ им. Баумана и попал на работу в закрытый НИИ Министерства обороны, где занимался разработкой систем наведения ракет с космических спутников. Там на него положили глаз вербовщики из Комитета. Они-то и решили, что он по всем параметрам подходит для работы на более высоком уровне.

В 1971 г. он приступил к работе в самом засекреченном подразделении КГБ — в Восьмом главке, который обеспечивал функционирование и безопасность всей шифровальной связи Советского Союза, а также отвечал за правительственные коммуникации внутри сграны и за рубежом.

Лично Шеймов специализировался на защите шифровальной связи в условиях наших посольств и резидентур за границей. Там, как известно, местные спецслужбы из кожи вон лезут, чтобы насовать «жучков» в наши представительства и, если повезет, проникнуть в сердце посольства — в шифровальное помещение.

Работа в Восьмом главке высокооплачиваемая, престижная, не связана с вербовкой агентов, проведением обысков или просиживанием в засадах. Конечно, туда тянутся талантливые научнотехнические кадры. Их фильтруют, проверяя до четырнадцатого колена и собирая отзывы и друзей, и недругов.

По прошествии периода адаптации сотрудники попадают в атмосферу важной для Союза работы, их щедро поощряют орденами за успехи, создают условия для приобретения ими научных степеней и званий — творчески состоятельные личности легко защищают кандидатские и докторские диссертации, многие становятся лауреатами Государственных премий…

Вместе с тем, жизнь шифровальщика тяжела не только из-за кропотливого изнурительного труда — давит секретность, особенно за границей, где они находятся под особым присмотром собственной службы безопасности и вынуждены следовать жестким правилам поведения. Ведь чужие шифры — клад для любой разведки. Если перед спецслужбой стоит дилемма: кого вербовать — министра или шифровальщика, она предпочтет последнего. Министры приходят и уходят, а секреты криптографии остаются неизменными годами. Кроме того, шифровальщик может обеспечить доступ ко многим секретным коммуникациям и предоставить возможность преспокойно знакомиться со всеми перехваченными телеграммами…

В Восьмом главке Шеймов дослужился до начальника отдела, курирующего шифровальную связь наших посольств. По партийной линии выбился в заместители секретаря партийной организации. Однако, несмотря на все достижения по форме, его угнетало чувство неудовлетворенности по содержанию. И это чувство, как он признается в своих мемуарах, «превращалось в отрицание всего «совкового». Там же он обстоятельно расскажет о причинах и мотивах своего бегства.

Масса всего! И встречи с московскими диссидентами, и чтение литературных трудов запрещенных в СССР авторов, и лицемерие начальства и вождей, и неудовлетворенность своим образом жизни, и пессимистический взгляд на будущее страны, и желание не просто возмущаться существующим строем, сидя, как многие, уставившись в стакан на кухне, нет! — участвовать в полном его разгроме, да еще и в глобальном масштабе…

Как жить дальше? Приспосабливаться, делать свое дело и, закрыв глаза, ждать, когда все переменится само собой? Попроситься в отставку и распрощаться с КГБ? Открыто выступить против режима, как Сахаров? Создать антикоммунистическую организацию?

Зная из первых рук возможности КГБ и трезво оценивая свои силы, прагматик Шеймов выбрал самый рациональный, хотя и самый рискованный во всех отношениях вариант — бежать на Запад. Причем с женой и дочкой! Материальная сторона дела его нисколько не заботила — он знал наверняка, что и его семья, и даже его внуки будут обеспечены до конца дней своих после того, как он продаст американцам тот багаж сведений, которым располагал…

Вопрос был в том, как бежать? За границу, даже в Болгарию, всей семьей не выпускали. Оставалось только одно: связаться с сильной разведкой. С кем? С английской СИС или с ЦРУ? Англичане? Нет, с этими высокомерными тварями каши не сваришь! Лучше — американцы.

Надо как-то изловчиться и выйти на них, а выйдя, заинтересовать своим положением и убедить, чтобы они организовали побег. Договориться по телефону о встрече? Исключено! Тут же заметут. Написать письмо? Перехватят и арестуют. Остается одно: лично войти в контакт с американцами!

И судьба предоставляет ему такой шанс во время его второй служебной командировки в Польшу.

31 октября 1979 г. в Варшаве он, обманув бдительного охранника, приставленного к нему, предпринял кинжальный бросок в американское посольство, где сотрудники резидентуры ЦРУ тотчас раскрыли объятия ему навстречу, едва он назвал свою должность. Что вполне объяснимо, ведь чужие шифры — клад для любой разведки. Да возникни перед разведчиком альтернатива: вербовать резидента или шифровальщика, то даже стажер ткнет пальцем в последнего.

Почему? Да потому, что шифровальщик может дать ключ к разгадке многих секретов и не только сегодняшнего дня, но и тех, что накопились в архивных файлах за последние 5—10 лет. Это, прежде всего, обмен шифртелеграммами резидента и Центра, что сулит прямой выход на затаившихся в недрах родных спецслужб «кротов», и шифрованная переписка по дипломатическому каналу, это и… Да мало ли в какие тайны противника можно проникнуть еще с помощью шифровалыцика-перебежчика!

В общем, при появлении Шеймова у встретивших его американских спецслужбистов возникло легкое головокружение — не многим выпадает кон принять такого гостя-дароносца. Тут ведь не какие-то кодовые таблицы, нет — шифровальщик во плоти и крови!

Но разум быстро возобладал над эмоциями. Несколько контрольных вопросов: кто начальник линии «X» — научнотехнической разведки? Ваш должностной оклад? Чем занимаетесь в Москве? Сколько лет состоите в системе КГБ?

Записав домашний адрес и телефон визитера, американцы предложили ему немедленно выехать в США.

Но Шеймова это не устраивало, он поставил свои условия: личная встреча с связником в бассейне «Москва» и подготовка вывоза всей его семьи в Штаты.

После достижения полного взаимопонимания, все произошло согласно годами отработанному сценарию: вывоз «инициативни-ка» из посольства на «чистой», то есть не принадлежащей разведчику машине, скоростное родео в течение получаса по пустынным варшавским улицам для проверки, нет ли «хвоста»…

* * *

По возвращении в Москву Шеймов несколько раз встречался с сотрудником ЦРУ, действовавшим с позиций посольства, и передавал ему некоторую информацию о своей работе. Но главные секреты выдавать в Москве отказался, так как опасался, что в этом случае американцы откажутся вывозить его из СССР.

Во время последней встречи цэрэушник-связник сообщил Шеймову, что руководство ЦРУ и администрация президента США санкционировали организацию побега. От Шеймова требовалось лишь передать фотографии для документов и сообщить полные антропологические данные, свои и членов семьи: точный рост, объем груди, вес, размер одежды и обуви. Заодно связник поинтересовался, как подопечный и его домочадцы переносят морскую качку? Шеймов решил, что за границу их будут нелегально транспортировать морским путем. Он тут же задал уточняющий вопрос. Однако связник, не подтвердив, но и не опровергнув догадок, потребовал одного: не суетиться и ждать сигнала.

Скорее всего, связник не знал, каким способом произойдет перемещение беглецов. Что же касается Шеймова, то ему, по его собственному признанию, было абсолютно безразлично — пусть голова болит у американцев. Единственное, о чем он предупредил связника, что вылет из международного аэропорта Шереметьево-2 по фальшивым документам чреват провалом всего предприятия — в аэропорту могли оказаться сотрудники КГБ, знавшие его в лицо.

На прощание американец пообещал придумать нечто из ряда вон выходящее.

Получив заверения, Шеймов и его жена, которая к тому времени была посвящена в планы мужа, стали активно готовиться к побегу.

Так, Ольга незамедлительно сняла некоторые вещи с антресолей, чтобы не делать это накануне бегства — антресоли должны остаться пыльными.

Хотелось захватить с собой и семейные альбомы, и вещи, любимые с детства, но Шеймов был непреклонен: ничто не должно указывать на подготовку к убытию, все должно выглядеть как необъяснимое исчезновение всей семьи. Семейные фото скопировали в фотоателье…

Хитроумному Шеймову пришла в голову мысль представить исчезновение как несчастный случай, как гибель всей семьи. В последующем это исключило бы преследование их родителей со стороны КГБ. Но главное — ничто не должно было вынудить начальство сразу предпринять решительные меры по замене или модификации всего объема технической информации, которую предатель собирался передать американцам.

Оставались родители. Как быть с ними? Они же умрут от горя, узнав о внезапном исчезновении и о смерти горячо любимого сына, невестки и внучки! Но в планы их посвящать нельзя. Отец — ортодоксальный коммунист, он ничего не поймет, а мать… Жалко мать. И тогда в день своего рождения Виктор заехал к родителям и походя, между прочим сказал:

«Мама, мне предстоит командировка… Сложная, в чем-то даже опасная. Прошу тебя, не верь, если услышишь, что я погиб. Не верь, пока не увидишь мой труп».

Мать очень удивилась, но спрашивать ни о чем не решилась — такая уж работа у сына.

Абсолютно секретная…

Операцию решено было проводить в пятницу — на работе не хватятся до понедельника. Чтобы сбить с толку возможных преследователей и запутать следы, Ольга приобрела билеты на поезд Москва — Ужгород, а Виктор предупредил начальство, что уезжает в Подмосковье, на дачу к приятелю, где отсутствует телефонная связь.

Постарались и американцы. В целях создания отвлекающего маневра, а также для того, чтобы растащить силы нашей «наруж-ки», все сотрудники резидентуры ЦРУ в Москве, действовавшие с посольских позиций, с 18 и до 23 часов без устали кружили по городу, имитируя выход на встречу со своей агентурой…

В пятницу в 22 час. 30 мин. из Внуково стартовал военнотранспортный самолет НАТО, накануне прибывший в Москву, чтобы забрать из американского посольства отработавшую свой ресурс радиоаппаратуру. На место второго пилота сел загримированный и переодетый в военную форму Виктор Шеймов. Жену и дочь доставили к самолету в контейнерах…

* * *

Сегодня не представляется возможным определить, сколько времени руководство КГБ не имело представления о побеге Шеймова. Противоречивы и высказывания на этот счет бывших руководителей Комитета. В частности, Ф.Д. Бобков, бывший зампред КГБ, в книге «КГБ и власть» пишет:

«К великому нашему стыду, вскоре было установлено: ни в Москве, ни в стране Шеймова и его семьи нет. Выехали. Сами они, конечно, этого сделать не смогли бы. Всех троих вывезли, очевидно, с их согласия…

Провели тщательное расследование. И снова нас ждал удар…

Итак, Шеймова с женой и дочерью вывезли. Каким образом? Контрразведка на этот вопрос ответить не могла, да, по-видимому, не очень и стремилась — трудно признавать свои провалы!»

По утверждению же В.А. Крючкова, экс-главы ПГУ, а затем и КГБ СССР, после назначения в мае 1982 г. председателем Комитета госбезопасности В.И. Федорчука было проведено повторное расследование дела об исчезновении Шеймова. Контрразведчики настаивали на версии убийства семьи Шеймовых и отрицали версию их вывоза из СССР американцами.

Логика подсказывает, что лишь после вербовки в апреле 1985 г. О. Эймса было точно установлено, что Шеймов был завербован ЦРУ и в мае 1980 г. вывезен с семьей в США.

Во что вылилось предательство

УжЕ в июне 1980 г. ЦРУ на основе данных, полученных от Шеймова, была проведена сверхсекретная операция под названием «Тоу», в ходе которой около коммуникационного центра КГБ под Москвой было установлено устройство для перехвата закрытой информации, идущей по кабелю связи. Эта операция успешно продолжалась до лета 1985 г., когда при помощи агента КГБ в ЦРУ Эймса устройство было обнаружено и обезврежено.

После побега Шеймова в американском разведсообществе электронной разведке стали придавать особое значение. В сентябре 1980 г. американцы разместили на территории Китая пункт электронного слежения за испытаниями ракет в СССР.

Кроме того, в октябре 1980 г. с помощью Шеймова АНБ завершила операцию «Венона» по дешифровке переписки резидентур советской разведки с Центром в конце войны. В начале 1981 г. первым заместителем директора ЦРУ был назначен руководитель АНБ адмирал Бобби Рей Инмэн.

В мае 1981 г. директор ЦРУ У. Кейси распорядился активизировать разведоперации против СССР. В результате перехвата шифровок советской разведки началась волна арестов советской агентуры, работавшей в США и странах НАТО. Были осуждены: глава военной разведки ГДР Хейнц Бернхард Цорн (19.08.1980 г.), криптограф армии США Джозеф Хелмич (20.08.1980 г.), сотрудник резидентуры ЦРУ в Индонезии Дэвид Барнет (15.10.1980 г.), сотрудник группы НАТО по научным исследованиям в области аэронавтики Владимир Золоторенко (20.10.1980 г.), гражданин ФРГ Вернер Брукхаузен, передавший СССР запрещенную к экспорту продукцию завода по изготовлению интегральных микросхем (9.05.1981 г.), бизнесмен Марк Андре де Гейтер, передавший СССР сложнейшую компьютерную программу (18.05.1981 г.). В результате за свои «заслуги» Шеймов был награжден медалью ЦРУ.

В конце 80-х гг. он создал собственную фирму «Инвикта нетверк», занимающуюся вопросами обеспечения компьютерной безопасности, в состав правления которой вошел бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси.

Живет, здравствует,  судился с ЦРУ (в 2000 году В. И. Шеймов обратился с беспрецедентным судебным иском к ЦРУ в связи с тем, что сумма его вознаграждения, обещанная ему во время вербовки в размере одного миллиона американских долларов, так и не была ему никогда выплачена. По его словам, вознаграждение выплачивалось ему частями и суммарно не превысило 200 тысяч. В то же время, он в течение долгого времени получал бесплатный дом для проживания своей семьи, автомашину и оплачиваемое обучение для себя и своей семьи. Шеймов выиграл судебный процесс, сумма полученного им в результате вознаграждения не была разглашена), что мало заплатили. Остается хорошим семьянином.

Автор :  Атаманенко Игорь Григорьевич  "Ставка - измена Родине ".

Любанская операция. Общая схема.

В то же время на участках других армий Волховского и Ленинградского фронтов происходили заслуживающие внимания события, гораздо менее известные широкой публике. Страшные бои, которые вполне могут считаться олицетворением ужасов войны, развернулись у населённого пункта Погостье и одноимённой железнодорожной станции.

Здесь наступала 54-я армия Ленинградского фронта под командованием Ивана Ивановича Федюнинского. С января 1942 года она вела ожесточённые бои, пытаясь наступать у железной дороги Мга-Кириши.

Оборонялся на этом участке 28-й армейский корпус вермахта из состава 18-й армии. Поначалу советские войска не могли добиться в противостоянии с ним ощутимого успеха. Результатом ожесточённых боёв в январе-феврале стали лишь захват небольшого плацдарма за железной дорогой и занятие самого Погостья. Упорные контратаки немцев часто сводили достигнутый нашими войсками успех к нулю.

Только в марте 1942 г. 54-я армия смогла прорвать немецкую оборону и двинуться на юго-запад, к Любани. В этом наступлении участвовал 4-й гвардейский стрелковый корпус генерала Николая Александровича Гагена, введённый в бой из резерва Ленинградского фронта. Наименование «гвардейского» он получил первым из корпусов Волховского и Ленинградского фронтов.

Прорыв гвардейцев получился достаточно глубоким. Корпус продвинулся на юг более чем на 10 км по полному лесному бездорожью, и в результате образовался выступ в линии фронта, напоминавший по своим очертаниям мешок. Тяжёлые бои шли вдоль берега р. Тигода. Названия находившихся в этой местности деревень Дубовик, Липовик, Кондуя и Смердыня впоследствии намертво впечатались в память выживших в сражении ветеранов Ленинградского и Волховского фронтов.

Горные егеря в болотах Ленинградской области.

В результате успешных мартовских боёв 54-я армия вышла во фланг соседу 28-го армейского корпуса немцев, 1-му армейскому корпусу, который до этого сдерживал наступление советских войск из состава Волховского фронта. К 24–26 марта 1942 г. ситуация для немцев сложилась крайне сложная. Тем не менее, несмотря на крайнюю нехватку сил, большие потери и усталость войск, командование 18-й армии вермахта решило окружить вырвавшиеся вперёд части 54-й армии и устроить «котёл» в лесах южнее железной дороги Мга — Кириши.

Для этого контрнаступления немцы решили ввести в бой армейский резерв. В качестве такого у 18-й армии имелась 5-я горно-стрелковая дивизия генерала Юлиуса Рингеля. Первоначально при переводе на Восточный фронт её хотели использовать для участия в наступлении под Мурманском, позже – для захвата внешних островов в Финском заливе.

Элитное соединение имело богатый боевой опыт. В начале 1941 года оно участвовало в Греческой кампании и десантной операции на остров Крит. К апрелю 1942 года в дивизии насчитывалось более 5 тыс. человек боевого состава.

Командир 5-й немецкой горнострелковой дивизии генерал-майор Юлиус Рингель награждает железными крестами солдат и офицеров из числа своих подчинённых, отличившихся во время операции по захвату Крита.

К назначенному на 30 марта началу наступления горные егеря 5-й дивизии, перебрасывавшиеся поэшелонно с января по март 1942 года на Восточный фронт из Баварии, не успели получить лыжи. Времени на подготовку практически не было — 28 марта подразделения дивизии только разгрузились и по лесным дорогам направились к месту сосредоточения, а уже 29 марта дивизия получила приказ наступать.

5-я горная дивизия должна была, двигаясь на север, захватить деревню Дидвино, выйти в тыл 32-й стрелковой бригаде РККА и уничтожить её.

План наступления и задачи для ударной группировки 5-й горнострелковой дивизии.

II/100 – 2-й батальон 100-го горнострелкового полка

III/100 – 3-й батальон 100-го горнострелкового полка

Рубежом, с которого немецкая дивизия должна была продолжить наступление, намечалась линия д. Смердыня – д. Зенино. В соответствии с планом, горным егерям предписывалось выйти в тыл советской 3-й гвардейской стрелковой дивизии (которая вырвалась вперёд в результате наступления) и, соединившись с действующей севернее 21-й пехотной дивизией, завершить её разгром, замкнув кольцо окружения.

Основной удар планировалось наносить батальонами 100-го горнострелкового полка.

Неудачный аукцион

Операция, получившая название «Лесной аукцион», готовилась в спешке; к 29 марта части дивизии едва удалось кое-как собрать для будущего наступления.

Вполне предсказуемо весь план немецкого наступления с самого его начала, с 30 марта, стал трещать по швам. Наступление 21-й пехотной дивизии, которая должна была замыкать кольцо окружения с севера, было сорвано действиями советских войск, и обстановка там сложилась достаточно серьёзная.

Тем не менее, 5-я горнострелковая дивизия перешла в наступление. Без должной разведки, не зная о точном составе противостоящих частей и их расположении, горные пехотинцы медленно продвигались вперёд без лыж по глубокому снежному покрову. Дивизия понесла первые потери, но выйти на рубеж д. Смердыня – д. Зенино не смогла, как и не смогла существенно облегчить положение 28-го корпуса.

На следующий день, 31 марта, дивизия Рингеля при поддержке пикирующих бомбардировщиков безуспешно наступала на Дидвино. Советские пехотинцы встретили немцев упорным сопротивлением, и горные егеря вынуждены были залечь в лесу на подступах к деревне.

Положение ударной группировки на 1 апреля 1942 года

1 апреля горные стрелки вновь атаковали и попали под огонь миномётов. Егеря ввязались в бой в заснеженном лесу. В немецких донесениях упоминаются советские стрелки, ведущие огонь с деревьев, точный огонь миномётных батарей и сильные контратаки со стороны противника. Немцы окончательно потеряли инициативу. В результате с 3 апреля 5-я горная дивизия перешла к обороне.

5-я горнострелковая дивизия понесла большие потери. Ко 2 апреля только в действовавшем на острие удара 100-м горнострелковом полку немцы потеряли 80 человек убитыми, более 250 ранеными и ещё около 50 пропавшими без вести.

«Лесной аукцион» полностью провалился.

От полного разгрома на этом направлении немцев спасло то, что силы советской 54-й армии уже были на исходе и начался период весенней распутицы. Благодаря этому 28-й корпус сумел зацепиться и удержаться на отсечной позиции вдоль реки Тигода.

Действия горных стрелков 5-й дивизии были подвергнуты разбору. В штабе 28-го корпуса по поводу действий егерей выразились просто и ёмко – «сильно разочаровали». В штабе 1-го армейского корпуса причиной неудачи горных стрелков назвали недооценку противника (т.е. РККА) и переоценку собственных сил.

Был сделан вывод, что солдаты дивизии оказались полностью не готовы к боевым действиям в России. Командир дивизии вынужден был несколько дней писать объяснительные, доказывая вышестоящим командирам, что его горных пехотинцев неправильно использовали.

Майор Кетиладзе против генерала Рингеля

Противниками элитных немецких горных егерей в этой операции были военнослужащие 32-й стрелковой бригады РККА, которой командовал майор Сергей Поликарпович Кетиладзе. Бригаду он принял буквально за две недели до начала немецкого наступления.

Этот молодой командир ранее служил в оперативном отделе штаба Ленинградского фронта. Сергей Поликарпович смог в трудных условиях обеспечить успешные действия бригады, которая, преследуя отступающих немцев, освободила несколько населённых пунктов в Тосненском районе.

Отражая одну из многочисленных немецких контратак и находясь непосредственно в боевых порядках бригады, он был тяжело ранен в ногу. Тем не менее, майор Кетиладзе поля боя не покинул и продолжал командовать бригадой. 1 апреля комбриг от полученных ранений скончался, не дожив полутора месяцев до своего 32-летия.

10 февраля 1943 г. ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Сергей Поликарпович Кетиладзе. 17.05.1910 (г. Зестафони, Грузия) — 01.04.1942 (Тосненский район Ленинградской области).

К сожалению, мартовский успех 54-й армии по различным причинам РККА не смогла использовать в полном объёме. Её небольшие победы в этот трудный период оказались почти незаметными на общем фоне трагедий и триумфов большой войны.

Однако это не значит, что они были бессмысленными или бесполезными. Так, шаг за шагом, удар за ударом, из небольших, незначительных на первый взгляд успехов ковалась общая большая Победа.

Автор : Вячеслав Мосунов

https://warspot.ru/3747-lesnoe-fiasko-gornyh-strelkov-vermah...

История самого известного в истории СССР дипломата высшего ранга, который предал Родину и закончил жизнь полным ничтожеством, с кучей долгов. Окончательно красную черту он перешёл 6 апреля 1978-го, растворившись в Нью-Йорке под опекой ЦРУ, не предупредив даже жену.

28 февраля 1998 года в городке Бетесда к северо-западу от Вашингтона в возрасте 67 лет скончался перебежчик-эмигрант из СССР Аркадий Шевченко.

Он умер закоренелым алкоголиком, не имея возможности оплачивать счета, по уши в долгах, в одиночестве. А ведь не так давно этот человек принадлежал к элите советского общества, да и в США, казалось бы, его жизнь могла сложиться блестяще…

Звезда МИД

Когда юный Аркадий Шевченко поступал в МГИМО, вряд ли он мог вообразить, куда заведут открывшиеся двери. Молодой человек был талантливым, энергичным и мог сделать прекрасную карьеру. Вдобавок в университете Шевченко завёл полезнейшие знакомства. Вместе с ним учился сын дипломата и будущего министра иностранных дел — Анатолий Громыко.

Он легко сошёлся не только с сыном, но и отцом — за работой Шевченко внимательно следили. После МГИМО Шевченко быстро начал делать карьеру на дипломатическом поприще. В 1956 году Аркадий пришёл работать в МИД, а к 1970-му уже служил советником Громыко, который к тому моменту был всесильным министром. Более того, Шевченко имел возможность выбирать между постами в МИД и партийном руководстве.

В 1973 году Шевченко получил блестящее назначение — его откомандировали в Нью-Йорк на должность заместителя Генерального секретаря ООН. Многие карьеристы отдали бы правую руку за такое назначение, но перед Шевченко могли открыться ещё более завораживающие перспективы. Однако, как ни удивительно, именно в это время у дипломата созрела идея перейти на Запад.

Конкретные обстоятельства, которые привели Шевченко к мысли о предательстве и бегстве, так и остаются маленькой грязной тайной холодной войны. Шевченко отделывался абстрактными рассуждениями о человеческой жизни, однако надо признать, что в качестве дипломатического работника высочайшего ранга он мог вести жизнь, которая не снилась большинству американцев.

Другая версия предполагает амурную историю — якобы ЦРУ сумело подсунуть дипломату достаточно обаятельную женщину, а затем угрожало компроматом. К слову, Шевченко в тот момент уже демонстрировал привычки, не красящие человека его ранга. Добившись успеха, он начал пить (со временем привычка только усугублялась), да и с женщинами у импозантного дипломата вряд ли были проблемы. Как бы то ни было, Шевченко вышел на контакт с американцами.

Агент ЦРУ

Однако всё оказалось не так просто. В ЦРУ не захотели с ходу давать политическое убежище. Гражданство США Шевченко предстояло заработать. Так дипломат стал шпионом. В этом статусе он провёл три года.

В качестве агента Шевченко был бесценной находкой для ЦРУ, своих людей более высокого ранга в Советском Союзе у американской разведки просто не было. Однако новая работа оказывала на Шевченко разрушительное действие. Он снимал стресс привычным способом, нервы окончательно расстроились, наконец, Шевченко опасался, и не без оснований, что рано или поздно им заинтересуется КГБ.

В конце концов Шевченко получил вызов в Москву. Возможно, это действительно был результат работы контрразведки, возможно, рутинная процедура, но с Шевченко приключилась истерика, и его американские боссы решили, что игру пора заканчивать. Организовать бегство не составило труда. Шевченко работал и жил в Нью-Йорке, для побега ему было достаточно перейти улицу и сесть в автомобиль, где его ждали агенты ЦРУ. О своём поступке, который произошёл 6 апреля, он не предупредил даже жену.

Сказать, что в СССР эта история вызвала шок, значит ничего не сказать. Бежал блестящий дипломат и личный друг Громыко. Перебежчиков такого ранга до сих пор не было. Шевченко можно было сравнить разве что с советскими агентами из Кембриджской пятёрки, входившими в элиту уже западного мира. Однако на этом история перебежчика не исчерпалась.

Неудачник

Для семьи Шевченко эта история закончилась предсказуемо скверно. Сын был тут же с треском уволен из Министерства иностранных дел, но это было мелочью по сравнению с настоящей трагедией — всего через несколько недель жена Шевченко покончила с собой.

А Шевченко получил всё, на что мог рассчитывать перебежчик… И быстро разочаровался. Будучи советским дипломатом, он влиял на мировую политику, его слово имело вес. Теперь он стал пустым местом, с отличной пенсией и большим домом, в котором никого не было. Некоторое время Шевченко пытался заполнить пустоту новыми любовными связями. Сначала всё вышло глупо и пошло: он влюбился в эскортницу, которую ему оплачивало ЦРУ, но через несколько месяцев та покинула беглого разведчика, да ещё и опубликовала мемуары с подробностями их романа.

Вскоре Шевченко увлёкся другой американкой — журналисткой — и даже женился на ней. Казалось, жизнь налаживается, тем более Шевченко работал, имел неплохие деньги, получил солидный гонорар за публикацию воспоминаний, у него был недурной дом. Но новая жена умерла от рака, а затем Шевченко женился снова, и на сей раз провалился по-настоящему.

Новая пассия беглого дипломата, эмигрантка, прекрасно понимала, чего хочет от мужа. Траты супруги росли в геометрической прогрессии, отказать ей Шевченко не мог.

Тем временем холодная война заканчивалась, интерес к Шевченко в Америке иссяк. Никаких новых успехов он не достиг. Человек, который мог бы с полным основанием рассчитывать на министерский пост и карьеру в позднем СССР или постсоветской России, погряз в бытовухе.

Он поссорился с женой, но та уже крепко сидела у него на шее. Разойдясь со своей женщиной, Шевченко провёл последние годы жизни, пытаясь отсудить у неё хотя бы часть собственной пенсии. Психическое здоровье перебежчика тоже не улучшалось, он пил всё больше и кончил тем, что умер от такой малопочтенной болезни, как цирроз печени, — в пустой квартире, имея 600 тысяч долларов долгов, забытый и не нужный никому, кроме кредиторов.

Человек, у которого было всё, разрушил собственную жизнь, карьеру и семью, искалечил судьбы всех, кому был когда-то дорог, и умер в нищете и забвении.

Автор : Евгений Норин .https://life.ru/t/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8...

Баянометр ругался на фото

30 лет назад произошли тбилисские события, во многом ставшие отправной точкой в процессе распада СССР. Их изучение и сопоставление с подобными акциями позволяют сделать интересные выводы, что за спинами манифестантов  стояли британские спецслужбы.

Грузия, опередив столь же свободолюбивую, но более осторожную Прибалтику, оказалась в авангарде борьбы за независимость. Это не случайно. Грузинский сепаратизм – явление застарелое, известное еще с конца XVIII века, появившееся наутро после подписания Георгиевского трактата.

Движение за выход из состава СССР возглавили националисты. Есть веские основания полагать, что разыграть эту карту им помогли хорошо знакомые по дальнейшим событиям в Закавказье силы. Вполне потусторонние – с центрами по ту сторону границы.

Началось все с застарелого грузино-абхазского конфликта, корни которого уходят в далекое прошлое. Тогда же, в середине марта 1989 года не менее вольнолюбивые абхазы (лишь с 30-х вошедшие на правах автономии в состав Грузинской ССР) выступили за освобождение от плотной опеки соседей. Это вызвало бурную реакцию со стороны теперь уже грузинского населения Абхазии. Прошло несколько массовых митингов. Возбудились активисты в других городах. 4 апреля 1989 года под руководством лидеров грузинского национального движения во главе с Звиадом Гамсахурдиа в Тбилиси начался бессрочный митинг.

Протестующие выступали исключительно против выхода абхазов из состава республики. Это находило понимание у власти, которая предпочла не вмешиваться в процесс, пассивно поддерживая требования националистов.

Партийные и советские вожди республики во главе с первым секретарем ЦК компартии Грузинской ССР Джумбером Патиашвили словно не замечали скрытой для них самих опасности.

А число митингующих росло. И скоро острие протестов повернулось против самих властей. Уже 6 апреля на улицах грузинской столицы стали появляться лозунги: «Долой коммунистический режим!», «Долой русский империализм!», «СССР – тюрьма народов!», «Долой советскую власть!», «Да здравствует свободная Грузия!».

В тот же день лидеры оппозиции издали обращения к американскому президенту и лидерам стран НАТО с просьбой оказать помощь грузинскому народу в стремлении к свободе и ввести свои войска. Это звучало вызовом сложившейся системе. Кто был инициатором? Неужели обошлось без подсказки американского посольства?

Руководство республики не на шутку встревожилось, однако силами местной милиции локализовать протесты не получилось. Был создан оперативный штаб, в состав которого помимо партийных вождей вошли командующий войсками Закавказского ВО генерал-полковник Игорь Родионов, представители союзного и республиканского МВД.

Разведчик Шеварднадзе

Вечером 7 апреля на фоне нарастающей агрессивности демонстрантов, заполнивших площадь перед Домом Правительства, в Москву по правительственному каналу связи улетела паническая телеграмма с просьбой срочно направить в Тбилиси дополнительные силы МВД и армии. Но руководитель государства и партийный лидер Михаил Горбачев не спешит, отправляет «на разведку» члена политбюро Эдуарда Шеварднадзе и секретаря ЦК КПСС Георгия Разумовского. Эмиссары Кремля очень скоро оценили обстановку как тревожную. Позже Шеварднадзе признавал, что были выдвинуты непримиримые лозунги.

В ночь с 7 на 8 апреля в Тбилиси начали прибывать войска: 4-й оперативный полк ВВ МВД СССР (650 человек), выдвинувшийся из района армянского Спитака, где недавно произошло землетрясение, 345-й полк ВДВ из азербайджанского Кировабада (440). В состояние повышенной боевой готовности приведен 8-й мотострелковый полк, дислоцированный в Тбилиси (650 человек).

Обстановка накалялась. Среди митингующих начался сбор средств на приобретение оружия, открыто формировались группы боевиков (которые потом отличились в Абхазии). На тот момент они были вооружены ножами, кастетами, цепями. Попытки захвата военной и специальной техники, к счастью, не удались.

Участились нападения на сотрудников милиции и военнослужащих, были избиты семь солдат и пять милиционеров. На улицах, прилегающих к площади, появились баррикады, созданные из сцепленных между собой автомобилей или автобусов.

Обращение к митингующим грузинского патриарха Илии не помогло. Краткое молчание после его призыва к благоразумию сменилось пламенной речью лидера оппозиции. В разных местах, словно по команде, появились звукоусилительная аппаратура и группы возбужденной молодежи, устроившей пение и танцы. Как отражено в материалах следственного дела Главной прокуратуры, это «свидетельствовало о том, что лидеры неформальных объединений, действуя по заранее разработанному сценарию, стремились придать митингу видимость безобидной, мирной манифестации», которую готовились силой подавить войска. Налицо типичная провокация при активности заинтересованных в ней внешних сил и нераспорядительности местных властей.

Откуда растут лопатки Собчака

Опыта разгона массового митинга на то время не было, и руководителю операции Игорю Родионову предстояло сдать серьезный экзамен. Генерал-полковник его с честью выдержал. Не будучи «ястребом», он до последнего момента был противником применения войск, предлагая руководителям республики решить конфликт иными способами, в том числе выходом к народу, политическими заявлениями. Но к вечеру 8 апреля, как признавался сам генерал, утихомирить явно заведенную десятитысячную толпу было уже невозможно.

Штаб принял решение вытеснить ее с площади перед зданием Дома Правительства и прилегающих к ней улиц. После очередного обращения по громкой связи руководителя столичного главка МВД Грузии разойтись и предупреждения в противном случае применить силу операция началась.

Военнослужащие внутренних войск были в бронежилетах и защитных шлемах, вооружены специальными щитами и резиновыми палками. У десантников, облаченных в каски и бронежилеты, палок и щитов не было, но имелись малые пехотные лопатки, входившие в комплект полевой экипировки. Оружие было только у офицеров.

Как написано в материалах Генеральной прокуратуры: «В 4 часа утра 9 апреля 1989 года, как это и предусматривалось планом, по команде генерал-полковника Родионова подразделения полка, развернутые в три шеренги на всю ширину проспекта Руставели, медленно двинулись к Дому Правительства. Впереди них, на расстоянии от 20 до 40 метров, по проезжей части на минимальной скорости двигались бронетранспортеры. Непосредственно за войсковыми цепочками… продвигались группа применения спецсредств, а также взвод прикрытия… Далее по проспекту на правом и левом флангах полка следовали колоннами… 2 и 3-й парашютно-десантные батальоны. С первых минут движения войсковых цепочек по проспекту военнослужащие десантных подразделений… подверглись нападению со стороны групп хулиганствующей молодежи. Еще до соприкосновения боевых порядков с участниками митинга на площади перед Домом Правительства от ударов камнями, бутылками и другими предметами получили телесные повреждения различной степени тяжести шесть воинов-десантников».

В результате применения войск задача была выполнена: площадь и прилегающие улицы расчищены. Не обошлось без жертв: погибли 19 человек (как было позже установлено следствием, почти все они умерли от механической асфиксии вследствие сдавления груди и живота), несколько сотен получили ранения.

Сформировалась комиссия из народных депутатов, возглавляемая Анатолием Собчаком. Тогда с высокой трибуны и прозвучали запущенные ранее СМИ версии о смертоносных саперных лопатках десантников: «Единственным средством и нападения, и защиты оставались у них саперные лопатки. И в тех условиях, в которых они оказались, солдаты эти лопатки применили… Наша задача – установить сам факт применения этих лопаток и осудить его как преступление против человечности». Так же безапелляционно было заявлено о тяжелых последствиях применения военными спецсредств – слезоточивых газов.

Свобода фейков

Разразился скандал, в который оказался втянут припавший к телеэкранам советский народ. Одновременно началось шельмование военнослужащих и армии на страницах газет и журналов, ставших на волне перестройки независимыми, но почему-то дружно занявшими сторону антиправительственных сил.

Компания была хорошо организована, что говорит о ее скоординированности и продуманности. Но как такое было возможно при советской власти, пусть и на ее излете?

В 1989-м в травлю офицеров и генералов включилась вся разом пожелтевшая пресса во главе с задававшими тон «Огоньком», «Московскими новостями», «Московским комсомольцем». Публикуемые там материалы во многом копировали друг друга, соревнуясь лишь в степени эпатажа читателей жуткими подробностями изуверства военных, а тон задавали зарубежные радиостанции «Голос Америки», Би-би-си и «Свобода».

Генпрокуратурой «были проверены многочисленные сообщения некоторых СМИ и отдельных журналистов, проводивших «Независимое расследование трагических событий 9 апреля» о жестокости военнослужащих… рубили лопатками женщин, зарубили дежурного врача с ребенком, избивали людей железными электрическими дубинками и т. п. Все они являются тенденциозными и не соответствуют действительности».

Сегодня с полной уверенностью можно говорить о применении тогда против нас информационного оружия, разработанного в недрах британских спецслужб.

Об этом говорит, например, известный способ – выборочная и внезапная атака заранее оговоренных целей. Впоследствии оно применялось неоднократно. Объектами чрезмерного внимания журналистов и представителей «пятой колонны» в разное время становились то суды и прокуратуры, то МВД, то органы власти, то Церковь, то конкретные персоналии. Выбранная цель после такой изощренной атаки должна быть деморализована, выйти на какое-то время из строя.

Генпрокуратура ставит многоточие

К чести генерала Родионова он тоже принял брошенный ему вызов, не спасовал и, используя доступные средства, включая трибуну съезда, стал отстаивать не только свою честь и достоинство, но и подчиненных. Так, народный депутат Тамаз Гамкрелидзе с высокой трибуны 1-го съезда народных депутатов СССР прямо обвинил Игоря Родионова в геноциде грузин: «Было совершено беспрецедентное по своей жесткости массовое избиение невинных людей, повлекшее за собой человеческие жертвы. Митинг… был мирным, без применения насилия и без призывов к насилию. Когда на площади… без всякого предупреждения появились танки (!) и бронетранспортеры, люди стояли с зажженными свечами, пели старинные песни, молились. Это… заранее запланированная карательная операция по уничтожению людей… Солдаты блокировали проходы, окружали граждан и наносили им удары дубинками, саперными лопатками… преследовали убегающих, добивали раненых…»

Генерал Родионов осадил темпераментного нардепа: «Те, кто говорит о мирном характере митинга, забывают, что… над центральным проспектом города день и ночь раздавались гнусные призывы к физической расправе с коммунистами, разжигались антирусские и националистические настроения… Группы хорошо обученных людей били стекла, оскверняли памятники, повсюду сея смуту, раздор, беспорядки… Не ввод войск осложнил обстановку, а осложнение обстановки вызвало ввод войск... Мы медленно вытесняли толпу, никого не окружали… через мегафоны предупреждали, чтобы люди расходились. Мы не учли, что будет оказано такое жесткое и упорное сопротивление – баррикады и вооруженные отряды боевиков. Кстати, ранены 172 военнослужащих, госпитализированы 26, а ведь они были в касках, бронежилетах, со щитами. Сколько пробитых касок… бронежилетов».

Далее генерал перешел в наступление: «Ни на одном подобранном на площади… не было резаной, колотой раны… Тогда появились разговоры о газах. Но какие же газы могут быть, когда все (военнослужащие) были без противогазов, без средств защиты?». Человек грамотный, профессионал высокой категории, понимая, что происходит согласованная, массированная атака на армию, требует от властей разобраться: «Что послужило причиной разворота ситуации на 180 процентов? Почему в самом начале расследования жертвы были объявлены невиновными, а антисоветский многосуточный шабаш был назван народным гуляньем?».

Уже позже в открытом письме к Шеварднадзе он заострит поднятый ранее вопрос: «Кто увел в тень организаторов?».

На четко сформулированные вопросы ответы так и не были даны, но главную победу генерал Родионов тогда одержал.

Депутаты не согласились с выводами комиссии Собчака, а Генпрокуратура прекратила уголовное дело в отношении должностных лиц и военнослужащих ВВ МВД и СА за отсутствием состава преступления.

Это, однако, не спасло страну, которая пала два года спустя, став жертвой заговора элиты и массированного воздействия на население антигосударственной пропаганды – типичных приемов популярных в будущем «цветных революций».

Роман Илющенко, подполковник запаса, ветеран МВД.

https://vpk-news.ru/articles/49342

Фото Романа Илющенко  из Центрального музея войск национальной гвардии РФ .