dottir

Однажды паучок Ананси решил вкусить плодов греха, но не смог во всей саванне найти того, кто дал бы ему понятие о том, что такое грех. Ананси и к мудрой гусенице ходил, и к старому кузнечику, и даже к водному клопу — никто не знал.

Пошёл он тогда к учёному удаву, у которого, по слухам, была старая книга, вдруг бы там что-то нашлось! Однако бабушка удава давно пустила книгу на завёртки для пирожков, остался только обрывок одной страницы, где было написано «свальный грех», но что означают эти слова, увы, было неизвестно. Слово звучало округло и перекатывалось во рту, как гладкий камешек из ручья, оно понравилось Ананси, и он решил, что свальный грех всяко лучше, чем никакого, но ни сам удав, ни его бабушка не знали, что это.

Тогда отправился Ананси в путь, чтобы повидать мир и поговорить со всеми, кто может знать.

Первым встретился ему леопард, он спал в уютном гнезде на ветвях дерева.

— Доброго дня, дядюшка леопард, — закричал ему снизу Ананси. — Ты не знаешь, случаем, что такое свальный грех?

Дядюшка леопард очень удивился:

— Нет, никогда не слышал таких слов. Спроси у тётушки совы, что живёт за озером, может, она что-то слышала.

Тётушка сова тоже ничем не помогла, но посоветовала обратиться к мудрейшему медведю, который живёт в горах. Три дня добирался Ананси до мудрого медведя, но и там ждало его разочарование:

— Знаешь, маленький паучок Ананси, ты задаёшь слишком сложные вопросы. Это хорошо, конечно, но никто в саванне не сможет тебе ответить, я уверен. Отправляйся-ка ты далеко на север, там у реки Хольненгпухырьёхан живёт странный зверь, который ходит на двух ногах и умеет носить чужие шкуры, я слышал о нём от своего брата. Зовут этого зверя Шаман, он тебе поможет. Затверди имя реки, чтобы не заблудиться.

Тяжёлым испытанием стало для маленького Ананси это путешествие, но он собрал все свои силы и добрался до реки Пульнынгхохеръюхон и на её берегу встретил Шамана, который и вправду ходил на двух ногах — волшебное умение, в саванне никто так не умел! Кроме птиц, конечно.

— Здравствуй, мудрый Шаман.

— Здравствуй и ты, маленький паучок, — ответил Шаман, помешивая мелко нарубленные красные грибы.

— У меня есть один вопрос, возможно, он глупый, но мне не по силам. Что такое «свальный грех»?

Шаман заулыбался, вспоминая что-то личное, и медленно, с расстановкой, ответил:

— Это когда восемь ног под одеялом...

Услышав это, Ананси подпрыгнул от радости, крикнул «Спасибо, мудрый Шаман» и со всех ног кинулся в родную саванну. Он бежал без остановки, чтобы поскорее испытать на себе, что несёт в себе это знание. Ворвавшись в свою хижину, он крепко запер дверь, растянулся на кровати, укрылся одеялом и предался свальному греху, вытянув все свои восемь тонких ножек.

Рассказывают, что в городе Багдаде... Да мало ли какой ерунды рассказывают, а мы расскажем о вещах серьёзных.

Однажды математик Фаррух ибн-Фахриддин Бухарский сидел в своём доме и изобретал цифру «пять». Дело не ладилось. Были ли то происки шайтана или просто неблагосклонность небес, неизвестно, ибо ругался он в обоих случаях одинаково, выходил на городскую площадь, забирался на старую бочку и начинал:

— Один: ослобрюхая обезьяна, сын рогатой собаки. Два: шакал твой плов жевал. Три: свинолапый восьмигрешный лопатох...

На этом его прерывали молодцы из городской стражи, всегда появлявшиеся в нужный момент, не допуская свершиться нежелаемому. Иногда, впрочем, счёт доходил и до четырёх, и в тот день торговцы более не продавали, кебаб оставался недожаренным, стражники пресекали преступные деяния через силу, и даже солнце заходило пораньше.

Прознав о случившемся, эмир Бухары, да продлит Аллах его бороду, всякий раз призывал математика к себе и вопрошал:

— О, учёный муж, поведай мне, зачем ты считаешь на городской площади? Или неизвестны тебе последствия твоих действий? В таком случае, какой же ты учёный!

Ибн-Фахриддин же отвечал ему с поклоном:

— Велик эмир, но ещё больше мудрость его. Мудрость же Аллаха всеведущего безгранична.

Произнеся эти слова, он умолкал. Эмир вздыхал, хлопал в ладоши, призывал к себе хранителя сокровищницы и выделял ибн-Фахриддину очередной кошель золотых на исследования. Математик, втайне надеясь, что кошель когда-нибудь вырастет до размеров хурджуна, почтительнейше благодарил эмира и удалялся к себе. Так продолжалось много месяцев, и все хвалили свою судьбу за то, что родились под счастливой звездой, однако шайтан всегда ищет пути смутить разум правоверных.

И вот, в один несчастливый день, когда ибн-Фахриддин по своему обыкновению погрузился в учёные размышления, нечистый явился ему в образе прекрасной пэри в лёгких одеждах и произнёс такие слова:

— Мир тебе, почтенный, — молвила пэри, — я вижу, ты испытываешь затруднения. Я помогу тебе в твоей нужде. Вот, смотри, это цифра «восемь», разве она не прекрасна? Возьми же её и используй ко благу и себя, и близких, и жителей квартала.

На этом видение закончилось, и в руках математика осталась только принесённая шайтаном цифра. Осмотрел ее ибн-Фахриддин и весьма подивился чудесной отделке, ибо равной ей он не видел в своей жизни. Казалось, цифра была сделана руками не человека, но джиннов. Тогда математик поспешил выйти на городскую площадь с цифрой в руках, взобрался на бочку и, нимало не медля, заявил:

— Восемь!

Все присутствовавшие на рынке тотчас же закрыли рукавами глаза и уши и бросились бежать, а ибн-Фахриддин произнёс ругательство, от которого небо чернело, птицы от ужаса падали на землю, а молоко скисало по всему эмирату.

Через две недели, когда эмир, наконец, успокоился, стражники привели пред его очи закованного в цепи учёного мужа, до того сидевшего в самом глубоком зиндане Бухары.

— Э, слушай, ты номер один, два, три и далее. Почему после четырёх сразу восемь? Зачем? Кто надоумил тебя? — спросил эмир ибн-Фахриддина.

Нечего было тому сказать в своё оправдание, и, распростёршись на земле, он горестно восклицал:

— Шайтан попутал, да облезут его уши.

И более ничего не говорил. Трижды эмир задавал свой вопрос, но математик говорил только эти слова. Тогда эмир позвал первого и второго визиря, и все они погрузились в раздумья.

— Слишком много знания, — тихим голосом говорил первый визирь.

— Народ не поймёт, — эхом отзывался второй.

Эмир же слушал их и мысль его расцветала подобно макам весной. Он поднял взор на лежащего перед ним ибн-Фахриддина:

— Слушай же меня, несчастный. Мы, эмир Бухары и сопредельных земель, повелеваем: сразу за четырьмя следует пять, да будет так во веки веков во имя Аллаха всепрощающего и милосердного.

Спустя месяц Ибн-Фахриддин явился пред очи эмира и, скромно потупив взгляд, попросил денег на цифру «шесть». И получил их, ибо в науке, равно как и в других вещах, важны последовательность и неуклонность.