demizz84

Headshot - Оригинальное название фильма. И этим все сказано. Очень советую посмотреть.

Индонезийский триллер «Рейд: Пуля в голове» от режиссёров Кимо Стамбола и Тимо Тьяджанто (ранее отметились тремя не слишком выдающимися ужастиками, а второй также снял по новелле для альманахов «Азбука смерти» и «З/Л/О 2») никак сюжетно не связан с серией «Рейд». С боевиками Гарета Эванса его роднит только Ико Ювайс в главной роли, а также общая концепция — фильм насыщен адреналиновыми схватками с применением индонезийского боевого искусства силат. Слово «Рейд» в заголовок вставили наши любимые маркетологи ради того, чтобы привлечь народ в кинотеатры, — и, в принципе, не прогадали, пускай это и жульничество высшей степени. Для фанатов отметим сразу: Яяна Рухьяна не завезли, зато присутствует Джули Эстелль из второй части, и она чудо как хороша.

Для тех, кто не в курсе причин крутизны «Рейдов», особенности которых перенял «Пуля в голове»: конечно, вся фишка в силате — это такой аналог кунг-фу. Но если китайские единоборства практикуются больше как спорт, то их индонезийский собрат является настоящим оружием, которое используется по прямому назначению — для физического уничтожения противника. Первый «Рейд» был одной большой схваткой, которая не прерывалась практически ни на минуту: персонаж Ювайса заходил в здание с парой десяткой боевиков, а выходил оттуда, оставив после себя пару десятков искалеченных трупов. «Пуля в голове» в этом плане гораздо ближе ко второй части — здесь есть полноценный сценарий, в котором присутствуют различные локации, какая-никакая интрига и даже мимолётно прописанная любовная линия.

К сожалению, как и в случае со вторым «Рейдом», драматичность идёт фильму скорее во вред, нежели на пользу: сама история возвращения памяти загадочному и смертоносному герою не блещет оригинальностью. А конфликт детей и родителей (нет, обойдётся без «Люк, я твой отец!») и вовсе выглядит нелепым, наигранным и попросту лишним. Любимый многими первый «Рейд» ценили как раз за то, что это был концентрированный адреналиновый боевик, где не было места эмоциям — только одно безостановочное действо, хардкор, возведённый в абсолют. А «Пуля в голове» в свои худшие моменты ударяется в мелодраму и пытается выжать из зрителя слезу, подсовывая недопрописанных главных героев: совершенно неясно, откуда у медсестры, только-только повстречавшейся со своим пациентом, появляется такая ярко выраженная симпатия к нему. Да и сам момент бунта героя проговаривается мимолётом, будто лишь чтобы побыстрее запустить мясорубку. Зачем фильму нужны эти схематичные отростки «большого кино»? Они ведь просто-напросто не работают!

Но чего у фильмов с Ювайсом в главной роли не отнять, так это того, за что мы любим «Рейд». Когда начинается драка, все нарекания по поводу слабой драматургии забываются — да и когда о них думать, если на экране разворачивается ТАКОЕ? Представьте себе: в помещение заходят два человека с огнестрельным оружием, а против них герой с пустыми руками. И начинается бешеный, хитроумный танец смерти, в котором задействуется абсолютно всё, что под руку попадётся: в голову врага летит печатная машинка, проводной телефон становится оружием массового поражения, а осколок стекла превращается в маленькую катану. Кровь хлещет во все стороны, каменные кулаки разбивают кадыки, ломаются руки, ноги, шеи, брызжет изо рта спинномозговая жидкость, а разъярённые бойцы продолжают драться, вгрызаясь в уши соперника и стремясь, кажется, вырвать сердце из его груди голыми руками.

О чём бы мы ни брюзжали, но драки в исполнении Ювайса и компании — это по-прежнему то, за что стоит любить индонезийские боевики тем, кому миролюбивые танцульки Джеки Чана кажутся детскими. Слабонервным у экрана делать нечего — в плане жести «Пуля в голове» временами может запросто потягаться с двумя частями «Рейда». Особенно примечательна всенепременная финальная схватка — натуральная эротическая мечта для любителей взглянуть, на что при желании способно тело разозлённого человека.

Словом, несмотря на то, что маркетологи снова пытаются обмануть зрителя, их всё-таки не стоит слишком винить: пусть название другое, но это по-прежнему старый добрый «Рейд», аналогов которому просто не существует. Нигде больше вы не найдёте таких искусно поставленных схваток, никакие сиквелы «Неудержимых» и «Доспехов Бога» не дадут того драйва, который дарят современные индонезийские боевики. Главное — перетерпеть, пока закончатся потуги сценаристов нагнать драмы, и уж дальше начнётся такое, что Джейсон Борн с Джеймсом Бондом нервно курят в сторонке. Будем считать, что «Пуля в голове» — это такая закуска, призванная скрасить ожидание третьей части «Рейда» и приготовленная так, как мы любим, — с кровью...

Советую посмотреть.

Гравитация чужого

Даже спустя десятки лет удачные чужие идеи притягивают внимание. И вот за два месяца до премьеры «Чужого: Завета» выходит фильм модели «Свой „Чужой“» — поклон Ридли Скотту. А заодно кивок Альфонсо Куарону.

Здесь космос не глубокий (землянско-марсианские догонялки на выживание проходят на МКС) — но утонуть в нём всё равно можно. И попасться в тентакли монстра. Правда, свои щупальца марсианин по имени Келвин суёт в рот исключительно мужчинам. Странно, что супергерой Милоновмэн ещё не прилетел на первой космической скорости дать бой этакой пропаганде. Наверное, тоже испугался тентаклей — или удовлетворился тем, что у «Живого» уже и так рейтинг «16+», причём за дело.

«Живое» часто пугает до мурашек: кровавым противостоянием в замкнутом пространстве, чуждостью и безжалостностью марсианина. А ещё тем, что оно во всех смыслах близко: действие происходит примерно в наше время, в каких-то 400 километрах от Земли. Фильм предлагает ассортимент страхов на любой вкус: кому-то физиологический хоррор, а кому-то психологический, кому-то буквальное пожирание кишок, а кому-то фигуральное покусывание мозга. Скажем, на примере Шо Кендо видно, насколько обитателям МКС тяжело находиться вдали от дома: по неоднократным признаниям реальных космонавтов, они боятся, что у их родных и друзей будет происходить что-то важное, а они не смогут быть рядом и помочь. Хью Дерри отвечает за страх перед инвалидными ограничениями; Дэвид Джордан — за страх перед войной. Да и источник жути Келвина находится не снаружи, а внутри, в самой его сущности: животные инстинкты сочетаются в нём с человеческой смышлёностью. Он разбирается в функционировании космических штуковин лучше, чем 99,99% землян, при этом начисто лишён моральных ограничений. Просто хочет есть, пить, дышать — жить. Любой ценой.

Однако назвать Келвина злом трудно, он скорее похож на кого-то вроде монстра Франкенштейна (даже «будильник» у них один и тот же — электричество; в случае марсианина не хватает только классического восклицания: «Оно живое, живое!»). Люди порой сами выращивают свою смерть — здесь в прямом смысле. Любопытство разных экспериментаторов понятно; тот же Хью говорит о Келвине, а на самом деле о себе: «Его любопытство перевешивает страх». Кабы люди не испытывали тяги к неизведанному, они бы до сих пор сидели на деревьях, флегматично почёсывая голые ягодицы. Однако неготовность здешних исследователей к последствиям их действий обескураживает. В «Живом» есть даже специальный персонаж для паранойи и перестраховок — ответственная за карантин Миранда Норт, но толку от этого маловато. Эй, киношные ЦУП и Хьюстон, приём, неужели одного человека и одного секретного протокола достаточно? Если предполагаемая жизнь валялась на Марсе как минимум веками, то и ещё несколько лет спокойно полежала бы, пока земляне построили бы и запустили бы отдельную орбитальную лабораторию типа «Скайлэб», на всякий случай под завязку наполненную топливом, дублирующейся автоматикой, а то и взрывчаткой. А ещё лучше было бы исследовать инопланетную жизнь дома не у себя, а у неё — на Марсе. Как оптимистично прогнозировал «Марсианин» того же Ридли Скотта, это дело не такого уж далёкого будущего, особенно при наличии сильной мотивации.

Но про героя «Марсианина» Марка Уотни (которому, оказывается, ещё повезло — а то ведь мог бы в своих зарослях картошки прятаться от плотоядной твари) «Живое» не думает: вместо этого оно подмигивает другому фильму — «Моему любимому марсианину», так Хью называет Келвина. Не в разгар его охоты на людей, конечно. Впрочем, британский учёный Хью и без любования Келвином является концентратом странностей. Таких не берут в космонавты! В астронавты тоже не берут. Нет, мистер Дерри, не спешите восклицать: «Это потому что я чёрный?!» Цветных как раз давно берут — первыми чернокожими в космосе были кубинский космонавт Арнальдо Тамайо Мендес в 1980-м и афроамериканский астронавт Гайон Стюарт Блуфорд в 1983-м. Цвет кожи не важен, а вот проблемы со здоровьем — другое дело. Даже если очки авторы на Хью нацепили только в качестве дополнительного указателя а-ля «Эй, зрители, этот персонаж умный, правда-правда!», то с ногами ситуация совсем из ряда вон. Ведь жизнь космонавта — это отнюдь не только плавание в невесомости, на всякий случай нужно быть максимально крепким. Отправку на орбиту именно этого учёного могли бы обосновать могучие умственные способности, но вот закавыка, экстраординарных научных подвигов Хью не совершает.

Сценаристы Ретт Риз и Пол Верник здесь вообще болеют не за команду Райана Рейнольдса (хоть и сделали его по привычке главных хохмачом), а за команду Келвина. И изо всех сил подыгрывают суперумному и суперживучему марсианину, устраивая людям дефицит то охладителя, то топлива. Ладно, предположим, что для Келвина охладитель — этакое мороженое на десерт, несмотря на токсичность, поэтому он выпил всё, до чего дотянулся. Но топливо-то, топливо? Почему его изначально было мало? На станции, которая периодически корректирует курс, дабы не свалиться на Землю и ни во что не врезаться? Перед важнейшим экспериментом века, а то и тысячелетия? По сюжету зонд с Марса летел не один месяц, то есть могли бы подготовиться. Ан нет.

«Живое» страдает болезнью многих ужастиков — разжижает мозг при попытках привлечь логику. Замахивается на «твёрдую» научную фантастику, но постоянно читерит. Поэтому лучше воспринимать его как вполне годный космохоррор с жизненными проблемами. Концепция Келвина хороша: он одновременно мышцы, мозг, глаза — и, видимо, желудок. Представьте, что на вас летит голодный плотоядный желудок, недавно закусивший вашим товарищем. Жутковато? Во-о-от. Или что глобальная угроза вырастает из такой мелочи, что её без микроскопа и не разглядишь. Хотя нет, это уже опять не хоррор, а какая-то философия. К которой можно прицепить размышление об отцах жизни. В «Живом» три значимых отца: два в буквальном смысле (но один за кадром, только в виде упоминаний) и один в переносном. И здешние отцы с детьми тянутся друг к другу — правда, очень по-разному.

Зато в плюс фильму идут сеттинг, актёрская игра по меньшей мере половины лицедеев, хорошо изображённая невесомость и тот факт, что экипаж Международной космической станции реально международный: американо-британо-японо-российский. Впечатляет и то, что герои готовы жертвовать собой ради других. Увы, эффект смазывается очередной выпрыгивающей из засады сценарной натяжкой, связанной с одиночным спасением и балдой, которую в это время пинает Земля. Сценарные нужды повсеместно заставляют реалистичность и логику плясать под свою дудку: секретный протокол нагибает физику, обитатели МКС носят на себе комплект маячков, шкафообразные каюты превратились в гробоподобные капсулы, пульт управления станцией оказался под изрядно увеличившимся модулем «Купола» (или его аналогом), а поломки и космический мусор вносят свою лепту в самый неподходящий момент.

Когда-то фантасты сравнивали с монстрами Франкенштейна роботов. В 1940-х Айзек Азимов стал одним из первых, кто описал роботов как дружественных и благородных созданий; однако до сих пор в массовой культуре нет-нет да и появляются то терминаторы, то превращатели людей в живые батарейки. С инопланетной жизнью аналогичный расклад: люди в своих фантазиях щедро награждают её привычными и понятными для себя чертами — то пугающими, то вдохновляющими. И принцип «Я хочу верить» настолько силён, что превращает фантазии в реальные надежды — недаром за пределы Солнечной системы были направлены «Пионеры» и «Вояджеры» с золотыми пластинками, на которых содержатся послания для инопланетян. Ну а зеркальное отражение сильной надежды — сильный страх: легко поверить, что внеземная жизнь правда существует — и что подружиться с ней не выйдет. Люди и между собой-то подружиться до сих пор не смогли, что уж говорить о чужих. И на этой силе притягательности и страшности неведомого «Живое», при всех его натяжках и клише, умудряется-таки взлететь.

Рецензия от КГ-Портал: http://kg-portal.ru/movies/life2017/reviews/5296/

Рейтинг Кинопоиск: https://www.kinopoisk.ru/film/966995/

Рейтинг Imdb: http://www.imdb.com/title/tt5442430/?ref_=nv_sr_1