Леонид Люкс. Фото: br.de
Взгляды Янова стали известны и активно обсуждались среди интеллектуалов. Леонид Люкс, в прошлом сотрудник Института центрально- и восточноевропейских исследований (Бавария), посвятил этой концепции статью и сформулировал в ней несколько общих характеристик между Веймарской республикой и постсоветской Россией. Используем его характеристики и раскроем их через цитаты Янова и наши собственные объяснения.
Первое сходство — легенда о «внутреннем враге». Обе империи — Германская и Советская — проиграли свои ключевые войны. Соответственно, Первую мировую и «холодную». На это существовал комплекс причин. Одна из ключевых — истощенность ресурсов и проблемы в экономике. Германия не выдержала войну на два фронта, СССР — гонку вооружений. Но у значительной части общества быстро возникла иллюзия, что обе страны находились на вершине могущества, а поражение случилось благодаря действиям предателей.
«Генерал Эрих Людендорф — негласный диктатор Рейха в течение последних двух лет войны — утверждал в своих воспоминаниях, что Германия проиграла [Первую мировую] войну не на внешнем, а на внутреннем фронте. Пацифистские и пораженческие настроения демократической оппозиции якобы разложили боевую мораль армии. То есть не всемогущее военное командование, а лишенные во время войны какого-либо политического влияния партии Рейхстага были главным виновником поражения. Так родилась легенда об „ударе ножом в спину“, вера в то, что стремление Германии к мировой гегемонии рухнуло не вследствие неосуществимости этой мечты, а из-за измены маленькой кучки внутренних врагов», — писал Люкс.
Аналогичную иллюзию об успешности советского проекта можно найти в сотнях российских книг. В них утверждается, что СССР предали Михаил Горбачев, его ближайшие соратники Александр Яковлев и Эдуард Шеварднадзе.
«По мнению же „патриотов“, никакой революции, способной легитимизировать новую власть, в августе [1991 года] вообще не произошло. Империю ударили ножом в спину, сработал организованный западными спецслужбами заговор с целью развала великой державы — вот и все», — отмечал Александр Янов.
Главный внешний враг — Запад
Леонид Люкс назвал второй общей характеристикой двух режимов «отрицание Запада».
В случае Германии многое объяснялось итогами Первой мировой. Этот военный конфликт не был справедливым ни для одной из сторон. Но Германия проиграла и стала «козлом отпущения». После Первой мировой войны немецкие колонии перешли под контроль Великобритании и Франции.
Леонид Люкс цитирует в своей статье Артура Меллера ван ден Брука — немецкого историка культуры и писателя, известного своей скандальной книгой 1923 года «Третий рейх» (она пропагандировала немецкий национализм и сильно повлияла на нацистов). Как утверждал ван ден Брук, «Запад обладает иммунитетом против либерального яда, он не принимает всерьез либеральные принципы. Напротив, в Германии либерализм был воспринят буквально. Поэтому его разлагающие принципы сумели привести страну к гибели. Западные государства, неспособные одолеть немцев на поле брани, пытаются сделать это путем либерально-пацифистской пропаганды. И наивные немцы позволили отравить себя этим ядом».
Александр Янов в своей книге дает несколько цитат светских и религиозных интеллектуалов, сделанных в начале 1990-х:
«Запад хотел руками немцев разрушить Россию. Не удалось. Теперь Запад пытается делать то же самое под видом борьбы за демократию, за права человека и прочее. Идет война двух миров. На чьей ты стороне — вот в чем вопрос», — цитата из статьи философа Александра Зиновьева.
«Против России, против русского народа ведется подлая, грязная война, хорошо оплачиваемая, тщательно спланированная, непрерывная и беспощадная… Пришло время предъявить к оплате копившиеся веками счета» — цитата из статьи «Битва за Россию» митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна.
По мнению Янова, «проповедь организованной ненависти, устрашающее, искаженное представление о Западе распространяется сейчас (в 1995-м. — Прим. Ред. ) в России с большой энергией и огромными тиражами. И поскольку практически ничто, кроме массовой продукции Голливуда, его не опровергает, у этого представления есть, увы, серьезные шансы в конце концов завоевать умы россиян».
Позже неприятие к Западу стало звучать и от российских официальных лиц. Это объяснялось «ударом в спину» (смотрите предыдущий раздел этого текста), а также утверждением, что он нарушил обещания о нерасширении НАТО на Восток. «„Ни одного дюйма на восток“, — сказали нам в девяностые годы. Ну и чего? Надули. Просто нагло обманули — пять волн расширения НАТО», — говорил Владимир Путин в декабре 2021 года. Эту же претензию он озвучивал и в 2017-м. Хотя никаких письменных гарантий западные страны не давали, а Ельцин в середине 1990-х сам разрешил расширение альянса.
В 2021 году министр иностранных дел России Сергей Лавров осудил современные либеральные ценности и заявил, что они «подрывают генетический код россиян».
Империи теряют территории
Территориальные потери Германии после мировых войн. Изображение: wikipedia.org
Третий пункт, который выделяет Люкс, звучит как «новая диаспора».
После Первой мировой войны Германия потеряла 1/7 своих территорий. Именно тогда были завязаны узлы будущих конфликтов: многим государствам передали территории с компактно проживающими национальными меньшинствами. Например, Чехословакии — регион Судеты с немецким населением. Позднее это дало повод Гитлеру для вмешательства в дела этой страны. Существовали и спорные территории. Эльзас и Лотарингия перешли к Франции. Данциг (теперь Гданьск) стал «вольным городом» и так далее.
«Особенно потеря польских территорий возмущала немцев, так как они должны были уступить 46 000 квадратных километров территорий и проживающее там немецкое меньшинство государству, которое возникло <…> после Первой мировой войны, то есть, в отличие от Франции, не принадлежало к державам-победительницам. Стремление к пересмотру германских границ на востоке было аксиомой внешней политики Веймарской республики», — отмечал Люкс.
После распада СССР Россия столкнулась со схожей проблемой. Тысячи русских оказались жителями новых государств. Для коренного населения (например, для нас, белорусов) провозглашение независимости стало исторической справедливостью. Для России это означало потерю территорий, которые она издавна считала своими. Многие русские столкнулись с необходимостью учить язык коренного населения (эта проблема игнорировалась в советское время).
«1 августа 1993 года „Нью-Йорк Таймс“ опубликовала редакционную статью „Новая русская империя?“ В ней справедливо отмечается, что „националистические оппоненты правительства Бориса Ельцина и фракции в деморализованных и фрагментированных вооруженных силах мечтают о новой русской империи. И не только мечтают. Некоторые русские военные командиры в новых республиках начали действовать“. Далее перечисляются соответствующие акции этих командиров в Таджикистане, в Азербайджане, в Грузии, в Прибалтике и Украине», — писал Александр Янов.
Именно эти идеи царили среди высшего руководства России в 2014-м, когда Россия присоединила Крым и поддержала сепаратистов на Донбассе. Важно, что в целом их действия находили понимание у населениея России.
«После развала Советского Союза 25 миллионов русских людей в одну ночь оказались за границей, и это реально одна из крупнейших катастроф XX века», — заявлял в 2017-м в интервью Путин. До этого он также называл распад СССР «геополитической катастрофой» в 2005-м.
Никому не нужная свобода
Четвертый пункт Люкс сформулировал так: «Переход от полузакрытого к открытому обществу». По его словам, «Веймарская республика, <…>, была самым свободным государственным образованием в истории Германии, за исключением ФРГ. Об этой свободе мечтали немцы давно, чуть ли не со времен освободительной войны против Наполеона в 1813 году. <…> Но эйфорических настроений эта неожиданно завоеванная свобода почти не вызвала, что и неудивительно. Установление демократического строя ассоциировалось в Германии с поражением в мировой войне, с унизительным Версальским договором, потерей территорий, репарациями, а также с глубочайшим экономических кризисом, который достиг своего апогея в 1923 году небывалой в истории Германии инфляцией».
Аналогичные процессы проходили на постсоветском пространстве. Процитируем Александра Янова: «Даже такой безоговорочный сторонник рыночной экономики, как обозреватель „Нью-Йорк Таймс“ А. М. Розентал, ядовито заметил: „Если бы мне платили зарплату в 10 центов, а гамбургер стоил 10 долларов, это и меня заставило бы усомниться в достоинствах свободного рынка“. Но ведь именно так, по милости бравых рыночников, соотносятся сегодня (в 1995 году. — Прим. Ред. ) в России зарплаты и цены».
После 1991 года у власти в России (как, впрочем, и в Беларуси) остались представители советской номенклатуры, полноценных реформ так и не произошло. Но в массовом сознании в обеих странах к власти пришли демократы. Народ связал их правление, а также дарованную сверху, а не выстраданную, свободу с резким падением уровня жизни. А потому эту свободу не оценил и согласился с «закручиванием гаек» и репрессиями, гарантировавшими прежнюю стабильность.
Реванш старых элит
Пятый пункт Люкс сформулировал как «реванш свергнутых элит». За примерами далеко ходить не надо. Уже в 1925-м президентом Веймарской республики стал престарелый фельдмаршал Гинденбург, остававшийся убежденным монархистом.
«Его предшественник Эберт, будучи убежденным демократом, пользовался чрезвычайными полномочиями, <…> но только для того, чтобы бороться против врагов демократии и справа и слева (и против коммунистической, и против нацистской попытки государственного переворота). Такой последовательной борьбы на два фронта от Гинденбурга нельзя было ожидать. Консервативные круги, влияющие на престарелого президента, видели существенную разницу между коммунистами и нацистами. Последних они считали своими потенциальными союзниками. Эта их установка и привела в конце концов к передаче власти Гитлеру и к уничтожению Веймарской демократии», — отмечал исследователь.
Первым президентом России стал Борис Ельцин, бывший первый секретарь московского горкома партии и экс-кандидат в члены Политбюро (высшего партийного органа страны). На первых порах он поддерживал реформаторов, но затем все чаще стал делать ставку на силовиков. Ельцин противостоял коммунистам (потенциальной угрозе слева), но — как и Гинденбург — посчитал спецслужбы (потенциальная угроза справа) своими союзниками, передав власть их представителю Владимиру Путину. Но причина не только в Ельцине.
«Летом 93-го, прошли местные выборы. В Пензе, например, назначенный президентом губернатор собрал всего 1,6 процента голосов, а бывший секретарь обкома КПСС — 71 процент. В Орле главой областной администрации был избран бывший секретарь ЦК КПСС. Результаты выборов в Курске, Смоленске, Туле, Брянске, Краснодаре и Челябинске, повсюду — были ничуть не лучше», — писал Александр Янов.
Аналогичные процессы, кстати, происходили в других постсоветских республиках. Так, в Беларуси первым спикером Палаты Представителей (нижней палаты парламента) после референдума 1996 года стал последний руководитель БССР Анатолий Малофеев, одним из премьеров был секретарь ЦК КПБ Сергей Линг — и таких примеров множество.
Трансформация имперского гиганта
Шестой пункт Люкс уже не выделял, но его можно сформулировать на основе работы Янова. Это решение экономических, а не политическо-идеологических проблем. По мнению ученого, Веймарская республика «экономически была далеко не слабой и вполне рыночной».
«После короткого жестокого периода взаимного непонимания западные финансовые организации помогали ей с таким же энтузиазмом, с каким помогают они сейчас (в середине 1990-х. — Прим. Ред. ) России. Благодаря главным образом Английскому банку была укрощена легендарная гиперинфляция 1923 года. План американского банкира Янга великодушно рассрочил платежи по внешнему долгу. Страна была затоплена кредитами. Никому, однако, не пришло в голову позаботиться о судьбе хрупкой новорожденной демократии» — писал Янов и приводил конкретные примеры: берлинский путч Вольфганга Каппа, случившийся в 1920-м, попытка Гитлера и Людендорфа организовать в Мюнхене «марш на Берлин» в 1923-м. Историк сравнивал их с событиями 1993 года в России, которые завершились расстрелом парламента.
«Попытка свести гигантскую задачу демократической трансформации имперского гиганта к тривиальной проблеме денег и кредитов не может окончиться ничем, кроме всемирного несчастья», — был уверен историк. По мнению Янова, «катастрофа демократии в Веймарской Германии вовсе не была случайным или изолированным эпизодом истории XX века. Напротив, она дословно повторилась во всех без исключения великих державах имперского или, как логично его назвать, веймарского класса».
Среди них ученый называет Китай (в 1911-м ненадолго ставший республикой) и Японию («приступившую в 1912-м к глубоким демократическим реформам»).
«В ретроспективе <…> по-другому быть и не могло. Вековая имперская и милитаристская традиция заведомо сильнее новорожденной демократии, интеллектуально незрелой и политически неопытной. <…> И чем глубже, чем укорененной была в стране эта „государственная идея“, тем более подавляющим оказывалось ее превосходство и больше шансов получала она восторжествовать над юной и неискушенной свободой. А вдобавок цепь предшествующих событий повсюду приводила к катастрофическому ослаблению авторитета власти, экономическому упадку, росту коррупции и преступности, которые <…> тотчас становились мощным пропагандистским орудием в руках реваншистской имперской оппозиции» — писал историк.
По мнению Янова, примеры демократической трансформации Испании или Южной Кореи не подходят под эти параллели: «Их культура не была пронизана вековыми имперскими амбициями. В них не было — и не могло возникнуть — мощной реваншистской оппозиции, способной поднять народ против демократии, апеллируя к его имперскому величию, к стремлению первенствовать среди народов мира — будь то в <…> Германии, <…> Японии или <…> в России».
Существуют и удачные примеры превращения империи в демократическую страну. Как считает Янов, это как раз послевоенные Германия и Япония: «Наученное горьким опытом, [мировое сообщество] больше не верило в возможность демократической самотрансформации побежденных имперских гигантов. Оно не рассматривало демократизацию своих бывших врагов как проблему гуманитарной и финансовой поддержки. И вообще, не о помощи шла теперь речь, но о гарантиях, что никогда больше от Японии или Германии не будет исходить угроза национальной безопасности союзных стран. <…> Во всех случаях, когда требовалось провести глубокие реформы, конституционные или структурные, союзники не только подталкивали к ним, поощряя слабые послевоенные правительства в Токио или в Бонне — они полностью разделяли с ними ответственность за эти реформы. <…> На смену довоенной Веймарской политике пришла политика соучастия. И это решило дело. Реваншистская оппозиция была оттеснена на обочину политической жизни, маргинализована и тем самым лишена возможности повернуть историю вспять».
Добавим, что постсоветская Россия не осудила репрессивную часть советского наследия и не провела никакой люстрации.
Будущее России
В будущем Александр Янов видел печальную перспективу: «Враги Ельцина из лагеря российского реваншизма — [люди], ничуть не менее откровенно, чем Гитлер, презирающие все западные ценности. Эти люди гордятся сотрудничеством с Саддамом Хусейном и европейскими фашистами. Мало кто из них остановится перед ядерным шантажом, если окажется у руля».
Янов прогнозировал, что «под нарастающим давлением имперской оппозиции, отчаянно стремясь перехватить ее „патриотические“ лозунги, этот неуверенно-прозападный режим и сам время от времени скатывается в реваншистское болото». По его мнению, «веймарская ситуация <…> не имеет решения на внутренней политической арене».
«Если мир этого не понимает, то раньше или позже на смену веймарским политикам, согласным учтиво просить Запад о помощи, приходят другие лидеры, которые пытаются взять все, что им нужно, силой. <…> И тогда Европа корчится и гибнет от немыслимого унижения под сапогами новых властителей, несущих ей новое Средневековье. А теперь ко всему добавится еще и ядерный шантаж. И все мечты о мире и процветании пойдут прахом. За неспособность своевременно сделать верный выбор Западу придется платить. Не деньгами, не политическими усилиями и интеллектуальной мобилизацией, но десятками миллионов молодых жизней. Вот чем грозит миру веймарская ситуация в России», — заключал ушедший из жизни 18 февраля 2022 года историк.
Вот оригинал книги на английском:
https://www.amazon.com/Weimar-Russia-what-can-about/dp/B07WL...
