"Это история трех простых парней, которые идут за мечтой. С вашей помощью мы заработаем 100.000 рублей за 1 день и всем докажем, что даже безработные любители хентая и чипсов могут исполнить свою мечту."
На ютубе в описании ролика есть реквизиты, куда донатить, если что. Здесь размещать не буду. Кажется, затея весьма амбициозная, а главное - простая и честная.
Знаете, вот я пишу посты и думаю такой "Да я просто хочу писать". Пофиг на хайпы, славу. Напишу и отпущу в свободный полет свои мысли, которые скажут мне спасибо и больше не будут тревожить меня.
Но, если быть честным, я хочу, чтобы в один день я проснулся и увидел один и тот же пост во всех соцсетях: "Мы нашли этого парня случайно, и он просто гений. Он пишет такие простые рассказы, без выебонов, чувственные, осмысленные. Вот подборка его рассказов. Читаем и наслаждаемся полетом мыслей молодого, но уже мудрого человека."
И я такой плюхаюсь в горячую ванну. Закручиваю самокрутку табака. Выпускаю дым, погружаясь в воду, и думаю "Они всё поняли". Самонадеянно, знаю. Но сладость не в том, что они посчитали меня гением, а в том, что они поняли меня. Потому что в моем мире, это ахуительные рассказы. Для меня ахуительные. И когда кто-то говорит, что это крутые рассказы, я чувствую "Они понравились ему, значит он понял эти вселенные, а значит понял и меня."
Это одна из многих моих мечт. Есть, конечно, и более гротескные, о которым не принято рассказывать. Но это такая наивная, без претензий на спасение мира. Это просто моя честная маленькая фантазия. Как сказал один классный чувак - без выебонов. Но что-то мне подсказывает, что не один я, а многие мечтают об этом - просто, чтобы их поняли.
Из палаты №38 я услышал голос мальчика, который разговаривал наедине со своей мамой:
- О, мама! Как здорово, что ты привела всех моих друзей!
- Каких друзей, Миша? - тревожно спросила мама.
- Вот именно, Мам! В-о-т именно!
- Миша, я тебя не понимаю, - женщина вдруг с опаской оглянулась назад.
- Я, блядь, тут умираю, а ты даже не смогла привести моих друзей! Спасибо, нахуй.
- Миша! Да что с тобой? - закричала она с таким страхом, что даже мои Ларри и Барри возвысились над покровом из керамической плитки.
- Иди в жопу! Вот что. Никогда ты мне ничего хорошего не делала. Надеюсь поскорее умереть, чтобы не видеть тебя, - продолжил хамить сын.
- Знаешь что? Побудь-ка здесь один, - его мать резко повернулась и пошла в мою сторону. Я заметал головой вправо влево в поисках вектора движения. Туалет? Далеко. Протереть подоконник? Хорошая идея, но у меня ведь даже тряпки нет. Завязать шнурки? Черт! Почему именно сегодня я надел обувь с резинкой. Блядь. Нет, мне нравится резинка. Это удобно. Но шнурки можно использовать во многих экстремальных моментах: завязать что-то, поддеть, перевязать рану на пальце, поиграть с кошкой, сделать ручку для переноски не тяжелого предмета, ну вы поняли. Много чего. Поэтому слишком высока цена комфорта, если ты носишь обувь на резинке. Лучше я буду ходить в шнурках, зато настанет когда-нибудь тот момент, когда я стану героем, о котором будут говорить "Как хорошо, что этот парень оказался рядом с нами!" Но черт же его дери, почему именно сегодня я надел тапки на резинке? В общем, я посмотрел ей прямо в глаза и с деревенской ухмылкой сказал:
- Ничего, еще перерастёт.
Меня охватила агония. Перерастет? Это же Хоспис, долбаеб. Мне стало стыдно. Но, кажется, она даже не слышала то, что я сказал. После этого я сразу устремился к мальчику. Не успел я ничего сказать, как он сам со мной заговорил:
- Я не плохой. Но я боюсь. И боюсь не из-за своей смерти, боюсь за маму. Она будет очень переживать. Не люблю ее видеть такой. Зато, когда мы с ней ругаемся, она всегда делает вид, что не замечает меня. Вот и сейчас, мне так больно смотреть на нее, как она мучается из-за меня, что я хотел бы, чтобы она сейчас меня не замечала.
- Пацан, да ты чо несешь? Нельзя так, нельзя, - сказал я.
- Почему? - спросил он.
- Ну потому! Я ее сейчас позову и ты скажешь, что любишь ее!
Когда я добежал до двери, я услышал мой самый нелюбимый звук в этом мире. Это звук остановки сердца. Казалось бы, останавливаясь, сердце уже не издает никаких звуков. Но люди сумели создать звук, который никогда нельзя ни с чем спутать. Страшный звук. К нему нельзя привыкнуть.
После его смерти я рассказал все маме. В своем мире он поступил как герой. В мире мамы он оставил очень страшные последние мгновения своей жизни. Я не знаю, культурно это ли, правильно ли, но я все рассказал. Когда она это услышала, то посмотрела в сторону и с любовью в глазах сказала: "Сукин сын. Весь в мать"
Мой первый режиссерский опыт. Сделал видеорекламу для своего приятеля. Но прошу не воспринимать это просто как назойливую рекламу в ленте, никаких ссылок не даю. Коммерческих целей здесь не преследую. Просто хотелось бы поделиться работой и узнать мнения пикабушников.
Распластал свое тело по подоконнику. Первый этаж. Уже темно. Закрутил самокрутку. На компьютере включил pink floyd. Кайфую. Вдруг подходит какое-то тело к окну. Привет, говорит. Привет, говорю.
- Это у тебя пинк флойд?
- Дарк сайд оф зе мун.
- Часть 2?
- Точняк, - я уже заинтригован.
Передо мной стоит девушка. Как я люблю: пшеничные волосы до плеч, большие глаза, джинсовая куртка (размера на 2-3 больше комплекции) и дырявые джинсы, которые хоть и пытаются, но никак не могут скрыть хорошую фигуру моей новой ночной подруги.
Она смотрит на меня. Я - на нее. Сердце задолбилось. "Хочешь, вместе послушаем?" - говорю. Она сначала просто смотрела секунды 4, а потом еле-еле кивнула пару раз, будто знала, что запоздала с ответом. Квартира 64, говорю. Она улыбнулась и ка-а-ак рванёт с места.
Ну понятно. Подумала, что маньяк какой-то и убежала, а улыбнулась, чтобы дурой не казаться. В дверь звонок. Херасе. Она серьезно? Надеваю тапки, иду открывать. В дверях стоит это взволнованное, до ужаса симпатичное существо. Проходи, говорю.
Сняла свои бэлэнсы и пошла в комнату, куда я показал взглядом. Сам улыбаюсь так, будто у меня нервы заело. Говорю через зубы, как идиот. Гостья быстро плюхнулась на диван и обняла свои коленки. Я не понимаю, что должен делать. Просто падаю рядом.
После прослушивания dark side of the moon перешли на wish you were here. Прервав вербальную тишину, она вдруг выдает милым голосом:
- Амфетамин будешь?
- Я больше по травке, - отвечаю.
- 500 рублей за покс.
- Ты продаешь или предлагаешь вскладчину?
- Продаю. Покупаешь будешь?
- Нет, спасибо.
Она вдруг встает, открывает окно пошире и выныривает на улицу. Первым делом я осматриваю квартиру - ничего ли не пропало. Потом вспомнил, что пропадать особо и нечему. Затем подошел к окну, но ее уже не было видно. Вдруг слышу опять стук в дверь. Открываю.
- Кроссовки забыла.
Надевает свои бэлэнсы и уходит. Пока, говорю. Пока, говорит. Слышал я, что это странный район. Но не думал, что настолько.
Автор: Сергей Подорожный.
Коммент для минусов внутри.
- Первый раз, когда я кому-то не помог, мне было около шести. Я играл во дворе с мячиком, дожидаясь, пока выйдут друзья. Неподалеку от меня у бабушки порвалась сумка с продуктами. «Вот ей сейчас нелегко будет» - подумал я и продолжил набивать на коленке: «Восемь… Девять…» Она пыталась собрать рассыпавшуюся картошку в обрывки пакета. Никого вокруг не было, так как это было раннее утро. В итоге она устала и бросила картошку там. В обед мы развели костер и всеми поели ее запеченный картофель. Затем я как-то не помог кошке, которая не могла слезть с дерева. Не помог соседу написать контрольную по математике, из-за чего его не пустили сходить с нами вместе в кинотеатр. Уже постарше, я не помог приятелю с деньгами, когда ему не хватало на свидание с возлюбленной. Не помог с переездом тете Наташе, у которой умер муж. Не помог симпатичной девушке с костылем, которая ковыляла тяжелую сумку по лестнице. Не помог на работе коллеге, когда он просил подменить его в день рождения его сына. Вообще, я много кому-то не помогал – всего и не упомнишь. Меня сложно назвать хорошим человеком, наверное. Хотя, что это означает – этот ваш хороший человек? Вот вы, к примеру, хороший человек?
- Я? – спросил телеведущий.
- Да. Вы можете считать себя хорошим человеком?
- Почему бы и нет. Я считаю, что я хороший человек.
- Хорошо. Когда я поднимался к вам в студию, у подъезда стоял грязный мужчина. Вы видели его?
- Если честно, не помню. А что?
- А он там стоял. И я видел, как вы прошли мимо него, фыркая бровями.
- А, тот несчастный бомж. Он часто здесь бывает.
- Тогда почему же вы ему не поможете, хороший человек?
- Постойте. Мы ведь не говорим о том, что хороший человек должен помогать прямо-таки обязательно всем. Этот бомж сам виноват в том, где он оказался. Не считаете, Петр Степанович?
- А разве я был виноват в том, что у бабушки порвался пакет? Кто был в этом виноват? Виновата была сама бабушка, не так ли?
- Петр Степанович, как вы можете так говорить о бедных бабушках?
- Уважаемый ведущий, а как вы выбираете, кому помогать, а кому – нет?
- Я не то чтобы выбираю.
- Получается, что выбираете. Вот бабушку перевести через дорогу – это мило. Другу денег на свидание занять – святое. Помочь с переездом, бросив свои занятия по подготовке к экзамену – это честь. А вот дать немного денег бомжу на еду и одежду – это же он сам виноват. Да вы, господин ведущий, тот еще лицемер.
- Петр Степанович, давайте немного успокоимся.
- Просто вы лицемер.
- Послушайте, Пётр…
- Что вы хотите? Чтобы я тоже стал лицемером?
- Я всего лишь хочу взять у вас интервью. Я не хотел вас обидеть.
- Вы меня и не обидели.
- Хорошо. Тогда давайте перейдем к другому вопросу. Что вы думаете …
- Нет уж, господин ведущий. Вы ведь еще не все спросили, что хотели?
- По этой теме – всё.
- Вот опять вы лицемерите. И вы считаете себя хорошим человеком?
- Хорошо. Если вы хотите, мы продолжим.
- Хочу. Лучше вы мне скажите, сколько «добрых» дел нужно сделать, чтобы стать хорошим человеком? Есть какая-то система оценки? Перевести бабушку через дорогу – 10 очков. Помыть посуду за гостями – 1 очко.
- Я думаю, здесь дело не в очках, а в состоянии души.
- Бросьте эту чушь о душе. Вы в церковь ходите?
- Конечно, хожу!
- Регулярно?
- К сожалению, нет. Но стараюсь ходить как можно чаще.
- Когда последний раз?
- Что?
- Когда последний раз вы были в церкви?
- Сейчас трудно вспомнить, очень много дел последнее…
- Когда?
- Вот на прошлые праздники ходил.
- В какую церковь?
- Ну… Я не помню ее название, на Спасской.
- Вы не помните название храма? Вы не были в церкви. Вы еще и лжец.
- Не правда, Пётр Степанович, я просто забыл.
- Вы лжец и лицемер.
- Знаете, я просто считаю, что всё, что мы делаем, нам вернется. Добрые дела обернутся мне добром.
- Что? Вы сейчас серьезно? Я не знаю, что и думать. Во-первых, вы делаете добрые дела взамен на то, чтобы вам потом тоже помогли. Фактически вы продаете свои добрые дела, инвестируете, чтобы потом вам тоже помогли. Это больше похоже на бизнес, нежели на состояние души.
- Зачем вы все так переворачиваете?
- А во-вторых, всю жизнь я никому не помогал. И знаете, что? Когда я сегодня раздевался в гардеробе, у меня выпал из куртки кошелек. Я не заметил этого и пошел себе дальше. Вслед мне крикнул мужчина, протянув кошелек. Так и скажите мне, как я мог заслужить это? Почему бомж, который, возможно, всю жизнь кому-то помогал, мерзнет сейчас на улице, а я – откровенный мудак по вашему мнению – получаю помощь от незнакомца?
- Во-первых, я не считаю вас мудаком, Петр Степанович.
- Ой, да хватит.
- Да. А во-вторых, все это сочтется на небесах. А эти люди просто не хотят быть злыми, они добрые. Им все равно кому помогать. Всем нужна помощь.
- Да, особенно она сейчас нужна бомжу в обоссанной куртке, который стоит на улице. Тем не менее, вы упомянули про небеса. Значит, вы снова считаете, что все, что вы сейчас делаете, зачтется потом?
- Грубо говоря, да.
- А как вы думаете, как отреагирует бог на то, что вы не помогли бомжу, стоящему на улице?
- Не знаю. Все мы грешны. Не судите, и не суди…
- Постойте, постойте. Давайте без общих фраз. То есть, вы осознанно считаете себя грешником? Тогда, выходит, вы осознаете, что попадете в ад? Вы ведь верите в ад?
- Я бы не хотел туда попасть.
- Но вы ведь грешите. Вы помогаете только тем, кому вам приятно и выгодно помогать. И при этом вы называете себя хорошим человеком. Согласно библии, вы должны быть принять этого заморыша к себе домой, накормить, помыть и помочь с работой. Но вы только безропотно проходите мимо, задерживая дыхание, чтобы не чувствовать его вони. Вы лицемер, лжец, к тому же еще и глупый, так как противоречите сами же себе. Попытайтесь поразмыслить хотя бы на минуту о том, что происходит в вашей жизни. Вы хотели знать, что я за человек? Вот такой. Это мое первое и последнее интервью. И мне уже наскучило с вами разговаривать. Хорошего вечера, дамы и господа.
Мужчина в дорогом костюме встал с кресла и направился к выходу. Телеведущий покрылся гроздями пота. Все участники съемочной команды с открытыми ртами смотрели то на ведущего, то на уходящего бизнесмена. Все молчали. Вдруг девушка со светоотражателем в руке произнесла: «Не берите в голову, Виктор Алексеевич. Вы хороший человек. А он просто ненормальный. Я видела уже таких, когда…»
- Думаешь, это сейчас кому-нибудь интересно? Иди на хер. Ты уволена, - безразлично произнес телеведущий и удалился в направлении вестибюля.
Автор: Сергей Подорожный
То есть я
Я очнулся от того, что кто-то толкает мой живот тяжелым дипломатом. Вокруг меня стояли пять-шесть человек. Они рассматривали мое тело, сочувственно поднимая брови. Кто-то из толпы спросил, что случилось. Следом этот вопрос повторили еще несколько раз другие, будто количество повторений этого вопроса влияло на скорость моего ответа. Мне захотелось присоединиться, и я спросил тоже самое у них. Затем повторил несколько раз. Не сработало.
Я почувствовал пронзительную боль в ноге. Потом в ребрах. В подмышке. В руке. И наконец, в голове – так, будто боль была довольно галантным джентльменом и не желала сообщать весть о своем присутствии слишком внезапно. Она сделала это постепенно. Тем не менее, боль была крайне сильной. Мне захотелось заплакать, но я сдерживал себя. Ненадолго. Несколько капель все же прокатились по щеке.
Я попытался посмотреть в глаза окружающим, чтобы кого-нибудь опознать, но у меня не получалось этого сделать; взгляд постоянно рассеивался, концентрируясь на неважных мелочах: красные штаны мужчины слева, сумка с блестящими застежками у парня, собранные в пучок волосы какой-то женщины и голубое небо над головами зевак. Мне стало интересно, что за идиот тыкал в меня дипломатом, но найти его тоже не удалось.
Вдруг послышался голос девушки, которая предложила всем отстать от меня. Не знаю, кто она, но я чертовски с ней согласен. Я и без того не понимал, что происходит, а вкупе с людьми, которые задавали одни и те же вопросы, мне хотелось ужаться до размеров черной точки, сверкнуть и раствориться в пространстве, будто исчезнувшая звезда на небе.
- Я уже вызвала скорую. Сказали, что приедут через десять минут. Не двигайтесь, – сказала девушка.
В отличие от других она не выбирала чистое и удобное место для своей сумочки – она просто плюхнулась рядом на колени, а сумка, подобно парашютисту, десантировалась с руки еще где-то на подлете к моему немощному телу. Она сгорбилась надо мной, пытаясь как-то помочь, пока мы ждали скорую, из-за чего совсем забыла о своих волосах, которые щекотали мне лицо, из-за чего мне приходилось то и дело дергать головой из стороны в сторону, из-за чего она, видимо, волновалась еще больше, думая, что моя крыша тихо едет по своим делам.
Это странное чувство. Приятно, что ее волосы пахли кокосовым молочком. Но глупо, что она не додумалась поднять голову на два сантиметра выше, чтобы не раздражать мое лицо. Я захотел подняться – не получилось. Тогда я смирился и осторожно уронил голову на дорогу так же, как я делаю это поздней ночью, укладываясь на подушку. Но на этот раз вместо подушки меня ожидала недокуренная кем-то сигарета с пятнистым фильтром.
Девушка заметила это и смущенно провела рукой по моей щетине на затылке, убрав бычок. В ее мире это наверняка представлялось заботливым поступком; в моем – глупостью, ведь эта грязная сигарета давала мне несколько миллиметров хоть какого-то комфорта. Что ж, придется довольствоваться мелкими песчинками, которые врезались в скальп. Чуть придя в себя, мне захотелось поговорить.
- Спасибо, что вызвали скорую, - сказал я.
- Как вы себя чувствуете? - спросила девушка и сочувственно положила руку на мою ладонь.
Возникла неловкая пауза. Возможно, неловкой она была только для меня, потому что я несколько минут собирался что-то сказать, но не знал, что именно, в итоге и вовсе забыв о ее вопросе.
- Алексей, - выронил я.
- Маша, - радостно ответила она, будто ждала, когда ей представиться возможность назвать свое имя. Есть ощущение, что девушки репетируют эту фразу довольно долгое время. Представляю себе, как дома она надевает красное роскошное платье, утрамбовывает ступни в аккуратные новые туфельки, подходит к зеркалу игривой походкой, растягивается в улыбке, произносит: «Привет. Я Маша» и протягивает бархатистую ручку вперед, ударяясь пальцами о зеркало. Потом она повторяет эту фразу вновь и вновь, используя разные позы и интонации голоса. Сейчас она приветливая и открытая. А вот сейчас она серьезная и опасная тигрица. Сейчас – глупая наивная девочка. Сейчас – отчаянная дама, жаждущая секса. Сейчас – пафосная актриса. Сейчас – провинциалка, живущая с мамой. Сейчас – творческая и странная. Сейчас – оторва, поссорившаяся с родителями и сбежавшая на дискотеку. Сейчас – начитанная и образованная. В результате она спускает платье с плеч до пупка, садится на угол кровати и томно вздыхает, направив взгляд куда-то в сторону упавшей туши для ресниц, не в состоянии выбрать подходящий голос.
Забавно было и то, что я не Алексей, а Максим. Мне почему-то показалось смешным назвать не свое имя. Вот только я не учел того факта, что ей неоткуда знать моего настоящего имени. Но говорить, что это шутка, было уже поздно. Она начала бы задавать уточняющие вопросы, пытаясь разобраться. Для нас обоих это стало бы стрессом. Так что я выбрал ложь во спасение. Приехала скорая. Первое, что спросил медбрат: «Как вас зовут?»
- Максим, - сказал я и, затупившись, посмотрел куда-то в противоположную сторону от Маши.
- Сейчас мы аккуратно уложим вас на носилки и отвезем в больницу, - пробормотал парнишка в халате, видимо, бывший еще студентом.
Маша собрала свои пушистые белые волосы за ухо, взяла сумку в руки и резво встала. Кажется, она не особо рассердилась, что я назвал ей другое имя. Видимо, списала на травму. На левой руке, чуть ниже сияющего набора из пандоры, я заметил у нее ключи от машины. Вспомнил! Меня сбила машина. А за рулем сидела та самая девушка с большими сверкающими глазами. Была ли она со мной так мила потому, что чувствовала себя виноватой? Или все же я ей понравился? И почему я вообще об этом думаю? Я мог умереть. Но больше всего меня волновало то, что я назвал Маше чужое имя. До сих пор мне было почему-то стыдно. Все эти размышления происходили очень быстро. Я посмотрел Маше в глаза и увидел нерешимость, будто она что-то хотела сказать, но ждала удачного момента. Меня уложили на носилки и поместили в машину скорой помощи. Вдруг она развернулась, добежала до места, где я лежал, присела на карточки, одной рукой снова убирая волосы за ухо, и побежала обратно ко мне.
- Я видела, что вы расстроились, когда я это убрала, - прошептала она губами и положила мне что-то в ладонь. Тот самый пятнистый бычок. По первой мне было немного противно от того, что в моих руках оказался чей-то мусор, но затем я раздался кратковременным хохотом. Как только двери закрылись, мне стало темно и невыносимо одиноко. Я крепко сжал бычок в кулаке и заснул под убаюкивающий шум двигателя. Очнувшись уже в больнице, я снова учуял запах свежего кокосового молочка.
Автор: Сергей Подорожный.
То есть я.
