Я спускался по ущелью вдоль горной реки. В одном месте, обходя густые заросли я вышел на склон. Идти неудобно, одна нога всё время полусогнута. "Тут и кувыркнуться недолго. Надо быть осторожней"-подумал я. Через пару шагов, снег под нижней, левой ногой просел. Перетяжелённый рюкзак утянул и я вошёл в снег, головой вниз. Наверху остались торчать только только ступни с самодельными, из двухметровых досок, снегоступами. Мокрый снег, моментально утрамбовался и я понял, что попался в собственную могилу. Похороненный как Брежнев в популярном анекдоте.
Я бился головой и руками о оледенелые стены, пытаясь отвоевать немного живительного пространства, пока стены окончательно не превратились в лёд.
Я сумел расстегнуть пояс, но не мог скинуть рюкзак. А с ним на спине, я вообще не имел шанса. Проклятый рюкзак! Он был настолько тяжёл, что утром мне удалось его одеть, только поставив на печку.
Мог помочь нож, но он, опять же по моей глупой привычке "не форсить" был так же в рюкзаке. Хотя, казалось бы опыт встречи с волками должен был научить меня держать его под рукой. Альпеншток, обычная палка, выбило у меня из рук.
Я долго бился. Но всё же, посетила меня мысль, что не найдут меня раньше середины весны, когда закончится лавиноопасный период. И как найдут? Умершего кверху жопой. Я был не согласен на такую перспективу. В очередной раз обдумывая своё положение раздувшейся головой, я решил попытаться освободить ноги. Импровизированное крепление из парашютной стропы было приколочено к доскам загнутыми гвоздями сотками. Возможно удастся разогнуть гвозди и вытащить их из доски сороковки. Скрестив лыжи я попытался сдёрнуть ногу, но ничего не вышло.
Я начал бить лыжами о снег. Здесь была проблема. Колени бились о оледенелые стенки колодца. Правая нога имела большую амплитуду и я сосредоточился на ней. Не жалея себя, я долбил коленом о стену. Иногда отдыхал и лизал ледяную корочку вместо воды. Один из гвоздей всё же вытянулся и вылез из доски. Вращая голеностоп я смог выпутать ногу из сбруи.
Освободившаяся доска скользнула вниз по склону. Теперь, свободной ногой, я нащупал узел и стянул крепление с пятки. Далее, болтая ногами, словно заядлый брейкер, я с рычанием вытащил одну руку. Вторую руку я не вытаскивал, а вывинтился из лямки, отжался на руках и вытолкался из ямы, так, что повис на голенях, перехватился и согнув ноги в бёдрах вылез до пояса. Дальше было просто. Я отполз немного и сел.
Боже! Какая прекрасная картина меня окружала! И этот снег, и эта река, и та огромная лавина перекрывшая русло и состоящая из больших, окатанных снежков! И лыжа, почему-то не укатившаяся за товаркой! И даже эта яма, с моими поломанными очками вкупе с шапкой! Как хорошо жить!
Очки и шапку я достал оставшейся лыжей, не рискнув добровольно лезть в свою судьбу. Наскоро отремонтировал очки. Затем спустился вниз. Я вставал на доску. Она проваливалась на глубину ладони. С доски я делал шаг. Секунду снег держал меня, затем проседал и я оказывался в снегу по грудь. Перетаскивал рюкзак, переставлял доску и повторял цикл. Пока не спустился в русло. Там я подобрал вторую лыжу и, взгромоздив рюкзак с помощью валуна, побрел по реке. Но я знал, что через пару сотен метров, мне снова придётся взбираться на берег. И снова надевать снегоступы.
