Вина
Когда в твоём окружении кто-то умирает, то его близость к сердцу прямо пропорциональна испытываемому горю. Даже любимый кот может принести больше боли, чем родной, но дальний дядя. И когда горе случилось, то оно и переносится по-разному: от стыдливого облегчения от смерти больного, до оглушительного отчаяния из-за смерти любимого близкого. А затем, либо легкая грусть трогает сердце от воспоминания, либо каждый раз как ком в горле. Смерть, как жестокое испытание для живых, даёт возможность переродиться, переосмыслить, стать сильнее, чтобы жить дальше. Осознать своё существование немного чётче, чем обычно, и не терять время зря, наполнив себя смыслом.
Жаркий летний день, солнце слепит, а прохладный ветер позволяет легче переносить зной. Приятно шелестит листва, с дороги доносится гул машин. Я всё это слышу, потому что забыл наушники, но дорога в магазин не длинная, и я решил не возвращаться за ними. Возле моего дома нелепая детская площадка, я иду мимо неё, а слева от меня та самая дорога. Мамочки расслабленно общаются, поглядывая на детей играющих то в песочнице, то с мячом. В это время машин на дороге немного, и некоторые водители, как обычно, пренебрегают скоростным режимом. Тротуар, по которому я шёл, упирался в дорогу, на другой стороне которой был мой магазин. Пешеходный переход тут никак не нарисуют, а мамы хотят добиться, чтобы ещё и «лежачих полицейских» положили. Как раз сейчас, краем уха услышал, как они это снова обсуждают. Я лениво скользил взглядом вокруг, и мельком увидел ситуацию: маленький мальчик бежит на дорогу. Возникла быстрая мысль: «Опасно, может сбить машина», а глаза продолжили свой путь дальше. Я шёл дальше и уже забыл, что видел, как вдруг слух пронзил визг тормозов и глухой удар. Я не мог понять, это было моё упавшее в самый низ сердце, или то, о чём я подумал? Тело окаменело, но мне срочно нужно было обернуться. Секунды борьбы с собой казались вечностью. Когда я вдохнул смелость вместе с воздухом и обернулся, то горько пожалел. Моему зрению предстала типичная картина: зеваки собираются как стервятники на очередное жуткое зрелище. Чей-то пронзительный крик оповестил всех: "Мальчика сбили! Помогите! Вызовите скорую!".
Билось ли моё сердце в эти минуты? Мне кажется – нет. Оно сжалось настолько, что кровь застыла в венах, легкие больше не могли сделать вдоха, и только одна мысль была в голове: «А мог ли я это предотвратить?»
Мимо меня пронеслись мамы с площадки. Я ничего не слышал и не понимал, какая из них мама того мальчика. Заставить себя идти туда, было страшно, но меня терзали вопросы и надежда, что я ещё могу чем-то помочь.
«Искупить свою вину» - пронеслось у меня в голове. Но какая это вина? В чём? Я действительно мог помочь? Захотелось сорваться с места и убежать. На каменных ногах я направился к дороге. Руки дрожали, в глазах туман. Я увидел машину, водитель даже не успел свернуть на встречную полосу. За рулём, вцепившись в него хваткой до белых косточек, сидела женщина. Она видимо тоже очень боялась выйти. Её бледность и глаза, полные ужаса, пока не подпускали к ней тех, кто скоро будет рвать её на части. Недалеко от бампера машины истошно плакала женщина. Она не рыдала, а просто орала, и каждый её вскрик рвал на части сердца всех присутствующих. Некоторые стали уводить своих детей подальше, поэтому в итоге осталась только мама пострадавшего и люди, которые стали случайными свидетелями. Какой-то мужчина суетился вокруг, но никого не трогал. Он растеряно ходил вокруг, смотря на всех по очереди, ища поддержки, и очень часто смотрел на дорогу – он ждал скорую, которую вызвал.
Я не знаю, почему я всё ещё здесь. Что-то мешает уйти, но и оставаться невыносимо. Раздались звуки прибывших служб. Бригада скорой помощи пытаются понять, что с ребенком, попутно оценивая состояние матери и водителя. Полиция разговаривает с мужчиной, пытается растормошить водителя и вот, один полицейский идёт ко мне.
- Здравствуйте. Вы видели что произошло?
- Д-да. Я шел в магазин, мельком увидел, как мальчик побежал на дорогу, – во рту сухо, мои глаза не могут сфокусироваться на полицейском, они то и дело смотрят за его спину, на медиков. Полицейский осмотрел меня с ног до головы, обернулся по направлению моего взгляда, и затем встал, закрывая мне обзор.
- Скажите, какая по-Вашему скорость была у машины?
- Я-я не знаю. Я не видел. Когда он пробежал, я не обратил на это внимания и не глянул на дорогу.
- Хорошо, дайте Ваши контактные данные, чтобы мы могли с Вами связаться в случае чего.
- Меня зовут Агафонов Матвей Николаевич, 21 год.
Полицейский уточнил место проживания и номер телефона, сухо попрощался и пошёл к коллегам. Я увидел, что ребёнка погрузили на носилках в машину, мать уже сидела внутри. Поддавшись импульсу, я сорвался с места и подбежал к фельдшеру, закрывающему задние двери машины скорой помощи, и спросил:
- Извините, здравствуйте! Он выживет? – я выпалил это прямо лицо так, что фельдшер отшатнулся.
- Э, мы сделаем, всё возможное, но состояние тяжёлое, – мужчина быстро шёл к кабине машины.
- А куда вы его повезете?
- В городскую «первую», – он сел рядом с водителем и машина с сиреной тронулась прочь.
Я обернулся, полиция разговаривала с водителем. Женщина сутуло сидела на водительском сидении, высунув ноги на улицу. Она бездумно смотрела на всех и отвечала так, что, казалось, сейчас готова рассказать абсолютно всё. Я побрел в магазин, и к списку покупок решил добавить алкоголь.
Когда за мной захлопнулась входная дверь моей съемной квартиры, я вздрогнул и осознал, что пришёл домой на автомате. Ощутил пакет в руке, разулся и пошёл на кухню. Пока выкладывал продукты, отметил, что всё купил верно. Разложив всё по ящикам и холодильнику, я взял пиво и чипсы и направился к мирно гудящему компьютеру. Стул привычно скрипнул под моим весом, и я откинулся на спинку, делая жадные глотки прохладного напитка.
«Я мог его спасти?» – мысль снова больно отозвалась в сердце. Я сжался и наклонился над столом, поддерживая рукой голову.
Бутылка уже опустела, а я всё так же бездумно сидел и не мог ничего начать делать. Сессия закончилась, и впереди было лето, которое я планировал потратить на работу. Только сегодня собирался посмотреть вакансии, но сейчас рука не ложилась на мышку компьютера. Заканчивалась вторая бутылка. Я глянул новости города, на предмет сводки об аварии, но ничего не было. И тут, найдя необходимый номер телефона, я без сомнений набрал его.
- Здравствуйте, приёмное, – раздался женский голос в моем динамике.
- Здравствуйте! К Вам несколько часов назад поступал мальчик после аварии?
- Так, был кто-то, – послышался шелест, – Новиков?
- Возможно.
- А вы кто?
- Родственник.
- И фамилии не знаете? До свидания.
- Подождите, скажите, он жив?
- Жив.
- Спасибо!
Я победно откинулся на спинку стула, растянувшись во весь свой немалый рост. Критически осмотрев оставшуюся третью бутылку, я снова направился в магазин.
На улице приближался вечер, на площадке так же были дети и мамы. В этот раз они явно были более насторожены.
- Представляешь, это тебя не было сегодня, ты не видела. Я чуть сама не умерла. Бедная Лариска, – услышал я голос одной матери.
- А, ты про Ларису, я почему-то подумала о Нельке. Забыла фамилию, – ответила ей собеседница.
- Да не, про Лариску Зиновьеву. У Нельки вообще девочка.
«Зиновьеву?» – я снова остановился как вкопанный. Сердце сначала пропустило удар, а затем забилось так быстро, что я стал задыхаться. Стоя поодаль разговаривающих мам, я громко поинтересовался:
- Извините, а вы не знаете, как там мальчик?
Женщины немного испугано развернулись в мою сторону, затем одна ответила:
- Ещё не знаем, сами ждём новостей.
Я направился за коньяком.
Идя назад из магазина, я достал телефон, чтобы снова набрать номер больницы, но он зазвонил первый, на экране засветилось имя «Саша».
- Да.
- Эй, братан, ну ты что нигде не отвечаешь. Я тебе даже в скайп звонил.
- Я в магазин вышел просто. А ты чего хотел?
- Давай поиграем, скучно одному.
- Давай я домой сейчас приду и напишу тебе?
- Договорились.
Я отключился и посмотрел на экран телефона. Руки сразу вспотели, но я нашёл в вызовах нужный номер и снова слушал гудки, боясь ответа.
- Приёмное, – мне снова бесстрастно ответила женщина.
- Здравствуйте. К вам сегодня поступал мальчик после аварии, фамилия Зиновьев. Я родственник, можете сказать, как он?
В трубке была тишина. Она точно не листала документы, а просто молчала. Меня будто прошибло молнией.
- Он после операции. Состояние тяжёлое. Прогноз плохой. Позвоните позже, или созвонитесь с его матерью.
- Х-хорошо, спасибо. До свидания.
Трубку резко положили. Я стоял с опущенными руками. Коньяк в пакете показался мне такой глупостью с моей стороны. Я понял, что мои эгоистичные надежды на то, что с мальчиком всё в порядке ничто, в сравнении с тем, испытывают его родители.
«Я мог его спасти?»
Я снова оказался дома неожиданно для себя. Скрип компьютерного кресла и сразу звонок в скайп от Саши.
- Ну, ты долго ходишь! Давай заходи, в игру, – громко раздалось из колонок. Я сделал звук тише.
- Блин, я, наверное, не буду играть. Настроения нет.
- В смысле? Что случилось?
- Тут такая история… Я днём стал свидетелем, как ребенка сбили.
- Ого! Жутко. Насмерть?
- Нет. Он в больнице, после операции. Сказали, состояние тяжёлое.
- А ты откуда знаешь?
- Звонил в больницу.
- Серьёзно? Ты так заморочился?
- Да, мне не по себе как-то, так всё быстро случилось. Решил поинтересоваться. Почему нет.
Я будто убеждал себя, что ничего не мог сделать. Произнести, что, возможно, я мог это предотвратить я трусливо не смог.
- Да я бы тоже в шоке был. Ну, давай поиграем, это тебя отвлечёт, – Сашка продолжал уламывать меня на игру. Я посмотрел на оставшуюся бутылку пива и решил действительно отвлечься от дурных мыслей.
Мы играли до поздней ночи, и я с компьютерного стула сразу свалился в кровать. Подушка показалась облаком, которое мягко окружило мою голову, а затем и сознание. Я моментально уснул.
Я проснулся от громкого визга тормозов и удара. Сразу вскочил и сел на кровати. Посмотрев вокруг себя, я понял, что это мне приснилось. На часах было почти семь утра, но спать ложиться не хотелось. Я умылся и решил выйти на свежий воздух. Просто пройтись.
Выйдя из подъезда, я поежился утренней прохладе. Прохожих было больше чем днём, люди шли на работу. Среди общей картины выбивалась женщина, которая подходила к каждому столбу и что-то на него клеила. И подошёл к ближайшему из них и обнаружил лист с черно-белой распечатанной фотографией мальчика и текстом: «Помогите! Мальчику срочно нужны деньги на дорогостоящую операцию! Его зовут Матвей Зиновьев, 2,5 года». Далее были контакты и номер счета. Я всмотрелся в фото. Принтер печатал плохо, картинка сильно исказилась, но в мом сознании четко отпечаталось это улыбающееся лицо.
«Ты мой тезка», – пронеслось у меня в голове. Я нашёл глазами ту женщину и побежал к ней.
- Женщина, извините! – обратился я к ней, запыхавшись. На меня обернулось слегка удивленное бледное лицо. Красные от слез глаза болезненно выделялись на нём. Женщина была молода, ей, наверное, и тридцати не было. Она молчала.
- Вы мама этого мальчика?
Женщина посмотрела на листовки в руках так, будто хотела увидеть там подтверждение обратного.
- Да, я его мама. А что Вы хотели? – её голос бел обессиленный и хриплый.
- Извините ещё раз. Я был там вчера. Я свидетель. Очень Вам соболезную и тоже переживаю. Скажите, как он?
Она посмотрела мне в глаза, будто пыталась понять, зачем мне это, но потом сдалась и ответила:
- Плохо. Первая операция прошла, состояние тяжелое. Нужна ещё одна и дорогие имплантаты какие-то. Я сама ничего не понимаю, – взгляд опустился вниз, на изображение мальчика что-то капнуло, – всё так ужасно. Идиотская площадка. Денег таких нет, а собрать надо быстро…
Тихие слезы переросли в сдержанные всхлипы. Видимо она не хотела рыдать на улице. Женщина тряслась, сдерживая себя, и закрывала свободной рукой лицо. Я растерянно смотрел по сторонам: прохожие подозрительно оглядывались. Переборов неловкость я прикоснулся к маме мальчика, аккуратно взяв за плечо. Затем, короткий шаг навстречу, и, не встретив сопротивления, я окончательно приблизился и приобнял её. Мне показалось, она немного расслабилась, при этом чуть сильнее заплакав. Её голова доставала мне до подбородка, а фигура оказалась такой худощавой, что я неосознанно прижал её к себе сильнее.
- Я помогу собрать Вам деньги! – выпалил я совершенно неосознанно.
Женщина вскинула голову вверх. На лице была надежда и непонимание.
- Вы ещё не обращались в фонды? Мне кажется, они должны помочь! – эта идея пришла неожиданно и казалась спасением, – я возьму это на себя. Ваш номер телефона на листовке? Я тогда Вам позвоню. Прямо сейчас я перечислю деньги, что есть у меня. Ещё спрошу у всех друзей. Мы сможем! – я отстранился и держал её за плечи, немного наклонившись, чтобы смотреть прямо ей в глаза. Она стояла совершенно растерянная, а я уже дернул у неё из рук одну листовку и побежал к дому.
- Подождите! А как Вас зовут? Меня Лариса, – прокричала она мне в след. Я остановился, и вдруг моё имя застряло у меня в горле. Захотелось даже соврать, настолько оно мне показалось неуместным.
- Ма-Матвей, – я сказал негромко, но понял, что она услышала. Я убежал от неловкости, больше ничего не произнося.
Дома я сразу оценил свой капитал, оставил деньги на квартиру и минимум на еду. Остальную сумму незамедлительно перевел на указанные реквизиты с сообщением «От Матвея». На экране передо мной был электронный чек. Я смотрел на него бездумно, но чувство, что я ещё виноват, не проходило.
«В чём я виноват? Я, скорее всего бы, не успел! Или хотя бы мог окликнуть, а он, может быть, остановился…»
Я отвел взгляд и смотрел в окно. Там солнце становилась всё ярче, и небо уже не имело рассветных красок.
Быстро написав своим друзьям в соцсети о том, что нужны деньги для мальчика, я пошёл делать завтрак. Когда вернулся с тарелкой и чаем, то увидел, что мне ответил Сашка. Он писал, что может перевести только тысячу, так как денег нет совсем. Некоторые прочитали, но не ответили. А одна одногрупница подумала, что меня взломали.
«Лучше их обзвонить, так дело пойдёт быстрее».
Я достал телефон, и решил позвонить сначала Ларисе, чтобы сказать, что собираю деньги и заодно узнать новости из больницы.
- Лариса, здравствуйте! Я Матвей, тот, кто утром с Вами разговаривал.
- Угу, – тихо отозвалось в трубке.
- Значит так, я Вам денег перевёл, сейчас у друзей буду спрашивать. Хотел у Вас узнать, как Матвей, и что конкретно за операция и имплантаты ему нужны. Скорее всего, если обращаться в фонды, то нужно будет подробно рассказать обо всём…
- Матвей, извините, подождите…
- Да?
- Мой Матвей… умер.
Тишина. Замерло сердце, дыхание остановилось.
- Что?
- Он сейчас… утром умер. Не нужны деньги. Я Вам назад всё переведу. Извините за беспокойство.
Я не мог сказать ничего. В голове свист, сердце заколотилось. Захотелось сесть прямо на пол.
- Я… я… – не мог выдавить из себя ничего членораздельного, – извините, я растерян. Сочувствую.
- Спасибо…
- Я могу как-то всё же помочь?
В трубке было молчание и вздох.
- Знаете, да. Снимите, пожалуйста, объявления, что я клеила. Я не могу…
- Конечно. Я всё сделаю.
- Спасибо Вам. Извините, мне надо идти. До свидания.
- До свидания.
Я действительно сел там, где стоял.
«Он умер. Его нет. А ты… мог его спасти».
Моя голова упала мне в ладони. Я стал с силой растирать лицо, хватать себя за короткие волосы. Несколько минут и я сел за компьютер. Ответил тем, кто отреагировал на просьбу. Я усмехнулся вслух, ведь большинство сказали, что не могут помочь.
«Конечно! Ведь их это не касается! Он им даже не родственник».
Я откинулся на спинку стула и обиженно смотрел в окно. В стекле я увидел слабое отражение себя.
«А ты, если бы не был свидетелем аварии, перевел бы столько денег, сколько перевел?»
В ответ верить не хотелось.
Я вышел на улицу и стал срывать листовки со столбов. Каждый раз я старался не смотреть на лицо с фото, и каждый раз мой взгляд не мог не проскользнуть по нему. Несколько бабуль спросили меня, что я делаю и почему, я им сухо отвечал и не задерживался на выслушивание их старческих сокрушений о судьбе-злодейке.
Обойдя всю улицу, я держал в руках стопку мятых объявлений и не мог их выбросить. Медленно бредя домой, мне хотелось бросить их в каждую урну, что попадалась мне на пути, но рука не отпускала бумагу. Так они оказались у меня дома, аккуратно расположившись возле гладкого листа с таким же текстом. День подходил к обеду, а я бездумно сидел за компьютером и думал о семье Матвея. Мне рисовались картины того, как они горюют, пытаются организовать похороны. Особенно легко мне было представить его маму. Я взял телефон и написал сообщение Ларисе: «Пожалуйста, не возвращайте мне деньги. Я очень соболезную».
В скайп позвонил Сашка.
- Привет. Что, как дела?
- Да никак. Умер пацан.
- Да ладно? Жесть… Хорошо, что не успел деньги перевести.
- Что? Ты серьезно?
- Ну… в пустую бы ушли. А просить назад было бы неудобно. Мне так-то тоже деньги нужны.
- Ты себя слышишь?
- А что такое? Жалко ребенка, но что теперь. Я только из-за тебя согласился.
- Спасибо и на этом! Но вообще то, если бы с моего дома каждый скинулся по сто рублей, приличная сумма бы набралась. Что для каждого сто рублей? Да ерунда! Все, кроме тебя, кому я написал, отказались хоть как-то помочь. А ведь может случиться с каждым.
Сашка молчал. Он явно не собирался вообще это обсуждать.
- Ты чего мне позвонил то?
- Ну, узнать как дела, и поиграть.
- Ясно. Играть я не буду. Пока, – я нажал на сброс вызова.
Мне захотелось посмотреть в интернете, какие есть фонды и что они делают. Забив в строке поиска «фонд помощи детям» я погрузился в них с головой. Я просмотрел информацию на нескольких сайтах, прочитал про детей. Моё сердце разрывалось от их количества и цифр, которые им требуются для выздоровления или поддержания жизни. Мелькали лица, а внизу красным по белому непосильная для их родителей ноша. Я не выдержал и сразу оформил себе подписку на ежемесячный взнос символической для меня суммы. Затем мне захотелось попробовать самому стать частью всего этого. Я посмотрел на лицо, смотрящее на меня с объявления на столе, взял не мятый лист и прикрепил на стену, рядом с собой. Я решил, что в память о Матвее не буду больше безразличным.
«Искупление? Или ты действительно хочешь всем помогать?» – жалкая мысль пронеслась в голове.
«А разве это важно, если я действительно кому-то помогу?»
Снова наступил учебный год, я шёл в институт по той же дороге мимо детской площадки. Я посмотрел на неё и улыбнулся. Вместе с Ларисой и её мужем мы добились того, чтобы площадку облагородили. Я подумал, что её семье, как и мне, поможет отвлечься от горя деятельность, и на мою радость они согласились. На площадке установили новый городок, скамейки и безопасный забор, чтобы нельзя было выбежать на дорогу, что рядом. Ещё, я собрал мамочек площадки, и мы осуществили и их мечту: на дороге появился пешеходный переход и группа лежачих полицейских. У меня в институте, оказалось, существует группа активистов, которые организовывают всяческие денежные сборы и поездки в детские дома и больницы. Я сразу к ним присоединился и, к своему удивлению, получаю огромное удовольствие, от того что делаю. А в маленьком кармане моего кошелька находится сложенная фотография Матвея, с одного из объявлений.
