Вчера мы с ещё одной мамой взяли четверых детей из нашей группы и пошли поздравлять ветерана войны. Да-да, к нашему садику оказывается прикреплены ветераны. Нам досталась Важинская Лидия Ивановна. Дошли мы хорошо, взявшись за руки, нашли дом без труда, поднялись на 5-ый этаж.
Детки – молодцы: стихи без ошибок прочитали, открытки и цветы подарили… Пока бабушка переодевалась, чтоб фотографироваться, дети играли и дрались её старыми обезьянками, щелкали костяшками счётов и грызли печеньки.
Ну, в общем всё прошло благополучно, а сегодня воспитатель мне говорит: «Скиньте на почту фотографии с ветераном, и дайте краткую информацию в каких годах и в каких войсках служила Лидия Ивановна, мы вывесим отчет на сайте детского сада и напишем в газету». Я глазами похлопала, а сказать-то мне и нечего… Стыы-ы-ыдно… Звоню…
- Здравствуйте, я Юля, я вчера была у вас с детками... – ну и объясняю ситуацию.
А теперь просто поделюсь вами рассказом Лидии Ивановны.
… Я 1926 года рождения, через несколько дней мне будет ровно 90 лет, а тогда мне было 16, и я поступила на первый курс строительного техникума. Папу забрали на фронт, а мама не работала, она очень болела, еще у нас был мой братик 6-ти лет. Есть стало нечего, пришлось мне учебу бросить и пойти работать на завод «Красный Октябрь».
Мужчин и мальчишек уже практически не было, все ушли воевать, на заводе работали женщины и дети, и вот однажды приехали грузовики, всех женщин, детей и стариков погрузили в машины и повезли в степь копать противотанковые рвы, окопы и траншеи. А знаешь, какой нужно выкопать ров? Нужно чтоб ты в него прыгнула, руки вверх подняла и тебя не было видно. Копали мы у военного аэродрома «Гумрак», захваченного немецкими войсками. Вокруг нас - голая степь, жара, ни одного дерева, вода за несколько километров, еду не привозят, а спали мы просто на земле… Через несколько дней начали привозить баланду и по одному кусочку хлеба, а за водой мы ходили по очереди. Немецкие самолеты беспрерывно взлетали, и чуть ли не чиркали нам по головам. Постоянно нас бомбили с воздуха, мы прятались в те же траншеи, которые копали, но и у нас были пушки, так что девчонки даже отстреливались…
… Сталинград разбомбили, завод «Красный Октябрь» тоже был полностью разрушен, продукты нам совсем перестали привозить, всё время хотелось есть, и однажды во время бомбежки с воздуха люди не выдержали и побежали в город. Очень многих убило, но некоторые всё же добрались домой, только вот домов уже не было. Весь Сталинград был сожжён, не видно было даже неба, вокруг один только черный дым. Моя мама и брат остались живы, но дом наш сгорел (он был деревянным), поэтому мама с братом выкопали яму и жили в ней. Да что там, все сталинградцы жили в окопах и землянках. Помню ещё, мы собирали осколки и мины, чтоб использовать их же против немцев…
… Всё начальство уже эвакуировали, и нам что-то говорили о возможности эвакуации, но немцы взорвали все бензобаки, и видно было, как они плывут по реке Волге и горят. Потом помню, женщины взяли грудничков на руки, а детки постарше прицепились к ним за платья, и все пошли в сторону Дубовки. Все плачут, все просят кушать. Идти можно было только оврагами, и только ночью, потому что днём нас обстреливали. Под Сталинградом нам попадались разные небольшие хутора, многие семьи принимали к себе женщин и малышей, так и мы с мамой и братом остались у одних людей в Ерзовке…
…Когда наши солдаты начали гнать немцев из Сталинграда, и мы услышали, что город освобождён, мы стали возвращаться назад. Идти нужно было за солдатами след в след, чтоб не подорваться на мине. Там где уже было разминировано, солдаты натягивали веревочку, и ходить можно было только по верёвочке, кто хоть на пол ступни наступал в сторону, сразу же взрывался. Конечно, чаще всего умирали дети, страшно было не то что ходить, но даже дышать. Вернулись мы в свой полностью разрушенный город и опять заселились в землянки. У меня спина болит всю жизнь, еще с тех времён. Мы делали так: копали яму, сверху укладывали брёвна, потом присыпали землёй и травой, и когда с неба начинали бомбить, мы все в эти ямы быстро прятались. А когда заканчивалась бомбёжка, мы вылезали наверх и кричали: «Кто живой? Кто живой?», если никто не отвечал, открывали землянку и доставали мёртвых, чтобы похоронить. Мертвых было очень много. Мы приходили и к солдатам копать ямы, целыми днями копали, и устраивали братские могилы, а за это солдаты нас кормили …
…Потом я устроилась работать на вокзал. Мы с девочками ходили от «Красного Октября» до вокзала пешком, транспорта-то никакого не было. Днём мы очищали город от осколков, а вечером еще и ходили на учебу. Потом еще в Сталинград привезли таджиков, чтоб помогать восстанавливать и убирать город. Женщинам, работающим на заводе, выдавали на обед порцию супа, но они этот суп не ели, а оставляли до вечера, и потом несли его в свои землянки, чтоб покормить детей. Так вот, таджики нападали на них, и этот суп отбирали. Я до сих пор таджиков терпеть не могу…
…Вот теперь, ты, Юль, и скажи: участник я войны или нет? И прости меня если мои истории не очень приятные, и такие сумбурные, я волнуюсь, но если ты хочешь, я подниму свои записи, и подробнее тебе всё опишу. И как на вокзале работала, и вообще жизнь после войны, и как потом стала бухгалтером и проработала им до самой старости…
