GeorgyNsk2017

Порту – второй по величине город Португалии. Люди живут здесь со времен даже не Римской империи, а Римской республики. И это очень трудолюбивые люди. По крайней мере, португальская пословица гласит: «В Брагге молятся, в Лиссабоне пьянствуют, а в Порту трудятся». А еще жители Порту считают, что настоящая Португалия – это север страны, который не смогли покорить мавры и называют всех проживающих южнее Коимбры «мавруштами».

Увы, но у нас на север Португалии время отведено было мало – полтора дня (вообще, когда у тебя всего две недели на страну, то дефицит времени ощущается практически всегда). И я не могу сказать, что мы хорошо познакомились с Порту, а другие города, достойнейшие и интересные – Браггу, Гимарайш и т.п. – не видели вовсе. Поэтому ниже лишь отдельные локации, которые показались наиболее интересными. Если в этом списке вы не увидите что-то достойное внимания – не кидайте тапки, скорее всего мы туда просто не успели попасть.

И да, располагаются они не в порядке возрастания/убывания произведенного впечатления, а как в голову взбрело в порядке посещения

1. Вокзал Сао-Бенту. Его считают одним из самых красивых вокзалов в мире. И совершенно заслуженно. Он и снаружи неплохо смотрится. А внутри… А внутри там шикарнейшие панно на исторические темы, выполненные из азулежу. Их автор – художник Жорж Колас и у него ушло на эту работу десять лет (1905 – 1916 г.г.). На стенах вокзала запечатлены сцены из жизни блистательного монарха Жуана I, при правлении которого расцвела Португалия: его знаменательное прибытие в город Порту, рыцарский турнир перед венчанием короля с Филиппой Ланкастерской, победоносная битва при Алжубарроте и освобождение Сеуты от мавританского владычества.

Ну и в качестве бонуса – картины из повседневной крестьянской жизни, созданные уже из разноцветной плитки.

В общем, идете (как мы) за билетом на поезд, а попадаете в музей. Приятный сюрприз…

2. Мост Густава Эйфеля. Миллионы стремятся прогуляться возле Эйфелевой башни в Париже. От того там постоянная давка. Мы до башни пока не добрались, но зато довелось проплыть под другим его творением – мостом Понти-ди-Дона-Мария-Пиа, сооруженным известным инженером в 1877 году и названным в честь жены короля Луиша I — Марии Пиа Савойской. Это железнодорожный мост через Дору, соединяющий старый Порту с пригородом Вила-Нова-ди-Гая. Он состоит из одного пролета длиной в 160 метров и в его конструкции можно углядь прообразы инженерных решений и стиля, использованных при строительстве знаменитой башни в Париже.

С 1991 года мост закрыт и сейчас представляет собой скорее памятник, чем элемент транспортной инфраструктуры. Посмотреть его нам удалось во время мини-круиза по Дору. Длится он около часа, стоит немного, но поездка получается весьма интересной и мост, построенный Эйфелем, далеко не единственный объект, который вам удастся увидеть. Чтобы купить билет, вам достаточно спуститься от Кафедрального собора к набережной, там всегда набирают пассажиров несколько прогулочных катеров, выбираете тот, что стартует первым и вперед…

3. Магазин им. Гарри Поттера. Нет, на самом деле он называется Livraria Lello & Irmao и расположен не в Хогвартс, а в центре Порту, по-соседству с башней Torre de los Clérigos.

Этот магазин открылся в 1906 году, для него был специально построен дом архитектором Хавьером Эстевесом. Фасад оформлен в стиле арт-нуво. А внутри – удивительный интерьер одного из самых красивых книжных магазинов мира.

Причем тут Гарри Поттер? Дело в том, что однажды в магазин зашла малоизвестная на тот момент английская писательница Джоанн Роулинг (она несколько лет проработала учителем в тамошней школе). Как говорят, между Джоанн и магазином возникла любовь с первого взгляда. Они немало времени проводили вместе (в смысле мисс Роулинг часами читала книги в одном из уютных кресел второго этажа магазина). Еще говорят, что именно там она обдумывала замысел истории про мальчика по имени Гарри. Но что совершенно точно, так это то, что она взяла интерьер магазина как образец для описания Библиотеки Хогвартса. И потом некоторые сцены экранизации Поттеррианы снимали именно здесь.

Сегодня попасть в магазин может любой желающий, заплатив 3 € за билет (впрочем, если вы купите здесь книгу, то эту сумму вычтут из ее цены). До недавнего времени фотосъемку здесь категорически не разрешали. И мы, как честные туристы, оставили фотоаппарат с рюкзаком в камере хранения. А потом с легкой завистью смотрели на тех, кто взял их с собой и снимал фото на память. Короче говоря, если не наглеть, не включать вспышку и не мешать окружающим групповыми фотосессиями, то на ваш фотоаппарат закроют глаза. У меня получилось пару фото на телефон, а так – в Гугле вы сможете насладиться интерьером этого магазина досыта. И понять чувства, которые испытывает к нему Джоанн Роулинг и многие другие посетители.

4. Церковь св. Франсишку, посвященная Франциску Азисскому. Храм расположен недалеко от набережной, точный адрес - Rua do Infante D. Henrique, 4050-297 Porto. Вход в церковь является платным (6 €, если не ошибаюсь), но оно того стоит. Храм, строительство которого началось в 1233 году, внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО и считается наиболее выдающимся готическим сооружением в Порту.

Особенно красиво внутри. К сожалению фотографировать в храме запрещено, но получить представление об обстановке можно на сайте церкви – http://www.360portugal.com/Distritos.QTVR/Porto.VR/vilas.cid...

Для затравки скажу – готическим является внешний облик, а внутри – пышная отделка в стиле барокко (в основном отреставрированные в XVIII веке). В частности, на ее создание ушло 370 кг золота. Чтобы стало ясно куда ушло – фото (не мое, с сайта https://www.tourister.ru)

А еще бонусом – в цену билета входит посещение музея Францисканского ордена в соседнем здании. На его верхних этажах можно познакомиться как с персоналиями местной конгрегации францисканцев, так и с их бытом. А спускаясь в подвал музея, вы попадаете на катакомбное кладбище, где захоронены как монахи, так и уважаемые горожане. Для меня это был первый опыт посещения таких кладбищ и впечатления остались двоякие. С одной стороны – это часть истории (которую я люблю). С другой, когда понимаешь, что захоронения не только закрывают стены (в виде стеллажей), но и играют роль сплошного полового покрытия, то есть ты идешь по чьим-то могилам, то становится как-то не по себе…

А вообще, и церковь, и музей – весьма интересные и достойные посещения объекты.

5. Фаду. Да, я знаю, что столица фаду – это Лиссабон, ну еще, в какой-то степени, Коимбра. Но так вышло, что мы познакомились с этой частью культурного наследия страны в Порту. Это было в первый вечер, сдав машину обратно прокатчикам и успешно вписавшись в очередную квартиру, мы отправились на поиски места для ужина.

Оказалось, что в этот день у местных студентов был то ли выпускной, то ли еще какой праздник. В общем весь центр Порту был забит стайками парней и девушек в мантиях и квадратных шапочках. Одни выступали на любительском концерте на площади, другие яростно им аплодировали, третьи (как положено студентам) веселились в окрестных кафе. В общем, всем было весело. Нам не очень. Десятый час вечера, уставшие (особенно сын) с дороги, а поужинать негде – все кафе в окрестностях забиты туристами и студентами. Очередным местом, где мы пробовали найти свободный столик, оказался ресторан «Гуарани». Студентов там не было (как мы поняли позже из-за ценника выше среднего), но и мест тоже. Однако метрдотель предложил нам подождать за столиком у входа минуть десять. На самом деле, времени прошло даже меньше. И вот ура – мы сидим и делаем заказ.

Честное слово, мы не догадались, что там в этот вечер будет концерт фадушты. И оказались к нему не готовы – я вообще, как выяснилось, сидел спиной к сцене, пили пиво, а не портвейн (как советуют знатоки). И исполнение, вероятно, не самое классическое (во всяком случае, оно отличалось от того, что я из любопытства послушал в записи накануне поездки). Короче, настрой был не тот. Аккурат до первых аккордов. А потом это фаду, не каноничное, неожиданное, захватило и не отпускало. Даже сына, который обычно сидит в ресторане спокойно больше получаса, только если включить мультфильм на планшете…

Вообще, мы планировали более тесное знакомство с фаду в Лиссабоне, где планировали провести после Порту очередные пару дней, перед поездкой теперь уже на юг, в Алгарве. Но судьба решила иначе – эти дни мы посвятили знакомству с системой здравоохранения Португалии из-за болезни сына (спасибо страховке – отделались дешево во всех смыслах). Так что, фаду тоже стало для нас частью впечатлений именно от Порту.

Ученые Института ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН (ИЯФ СО РАН) совместно с коллегами из Института химии твердого тела и механохимии (ИХТТМ СО РАН) разработали новую технологию получения изделий из карбида гафния - материала с самой высокой температурой плавления. Он настолько термоустойчивый, что сможет выдержать тепловые нагрузки, возникающие при движении гиперзвуковых летательных аппаратов в плотных слоях атмосферы, а кроме того, обеспечит ускорители мощными и долговечными катодами. При классической технологии производства на получение карбида уходит несколько часов, в то время как предложенный учеными метод электронно-лучевой сварки позволяет получить тот же результат за несколько минут.

Уникальные свойства карбида гафния (соединения гафния с углеродом, химическая формула HfC) - тугоплавкость, высокая стойкость к коррозии - известны давно, в основном его используют при изготовлении оборудования для ядерных реакторов. Но получить монолитные изделия из этого материала очень сложно. Температура плавления карбида гафния – 3953 ºС, а максимально возможная температура в печи – примерно 2 500 ºС. Это значит, что полностью расплавить карбид не получится никогда. Поэтому при традиционной технологии, сначала получают карбид гафния нагревом смеси порошков гафния и углерода, затем его размалывают как можно мельче, прессуют и спекают, как керамику, десятки часов, при максимально возможной температуре. Такое производство выходит энергозатратным и совсем не дешевым, при этом сам материал получается пористым, что плохо сказывается на его свойствах. Специалисты ИЯФ СО РАН и ИХТТМ СО РАН нашли более эффективный и дешевый способ его получения.

На первом этапе порошки углерода и гафния подвергают процессу механоактивации путем прокручивания в шаровой мельнице – специальном устройстве для смешивания и измельчения твердых веществ до микроразмеров. В результате получается порошок из мельчайших частиц, в которых чередуются слои углерода и гафния, так называемый механокомпозит – заготовка для будущего карбида. В таком состоянии повышается реакционная способность материала.

Получившийся «микропорошок» исследуют на экспериментальной станции синхротронного излучения «Дифрактометрия в жестком рентгеновском диапазоне», на ускорителе ВЭПП-3 Сибирского центра синхротронного излучения ИЯФ СО РАН. Синхротронным называется любое излучение, которое возникает в результате поворота пучка заряженных частиц высоких энергий в пространстве. Здесь используется коротковолновое излучение с большой проникающей способностью, за счет чего возможно исследовать структуру всего образца целиком, а не только его поверхности.

Третий этап – нагревание смеси и запуск химических реакций направленным пучком электронов на установке для электронно-лучевой сварки. На этом этапе перед учеными изначально встал вопрос: в чем расплавить самое тугоплавкое соединение? В итоге решено было сделать так, чтобы карбид плавился «сам в себе»: технология строится так, что жидкий материал находится «в кольце» порошкообразного. В дальнейшем используется метод послойного добавления сырья, применяемый также для печати на 3D принтере: рисунок создается при помощи электронного пучка на первом слое порошка, затем подсыпается новый слой, процесс повторяется – и так до тех пор, пока форма не будет отлита полностью. Заключительный этап – контрольное просвечивание синхротронным излучением. В противовес классическому многочасовому спеканию в печи новый метод позволяет получать готовые детали за несколько минут.

По словам Алексея Анчарова, старшего научного сотрудника ИХТТМ СО РАН, кандидата химических наук, такой подход может применяться и для получения других, более дешевых (стоимость гафния – более 50 тысяч рублей за килограмм) материалов с подобными свойствами, в первую очередь, карбидов и боридов тугоплавких металлов – тантала, вольфрама, молибдена.

Карбид гафния с успехом может применяться в сфере ракетостроения, в качестве внешнего покрытия для теплозащитных оболочек возвращаемых космических аппаратов типа «Буран». При помощи аддитивных технологий (послойного наложения материалов) возможно создавать композиционные покрытия с градиентом теплопроводности: первый слой должен выдерживать высокие температуры, возникающие при контакте с атмосферой, второй и последующие - плавно распределять тепло, а также изолировать от него внутреннею часть аппарата.

Тугоплавкость и высокая способность отдавать электроны делает карбид гафния идеальным материалом для катодов ускорителей. Причем речь идет не только об исследовательских коллайдерах, но и о промышленных ускорителях производства ИЯФ СО РАН, которые применяются, например, для очистки выбросов электростанций и промышленных сточных вод, а также для электронно-лучевой стерилизации в медицине, фармакологии и пищевой промышленности.

Результаты исследования представлены научному сообществу.

http://academcity.org/content/kak-rozhdayutsya-vysokie-tehno...

Эта статья, написанная мои коллегой Олегом Носковым, не является попыткой критики эволюционной теории Дарвина или его самого. Скорее, это пример того, как в интересах пропаганды оригинальная и интересная система взглядов ученого была сильно упрощена (и в чем-то даже искажена), и в таком виде уже вошла в школьную программу. Автор статьи, в процессе написания кандидатской диссертации, изучал работы самого Дарвина, а не их позднюю интерпретацию. Из чего и родился, собственно, этот текст. Иллюстрации взяты из Гугла.

«Мне кажется нелепым сомневаться в том, что человек может быть одновременно и пламенным теистом, и эволюционистом»

Чарльз Дарвин. Из письма 1879 года.

Как писал поэт Маяковский: «Мы диалектику учили не по Гегелю». Когда мы сегодня говорим об эволюции, то в нашем сознании неизменно всплывает имя Дарвина. И многие из нас абсолютно уверены в том, будто эволюционное учение они усвоили именно в дарвинской трактовке. Однако это не совсем так. В ряде случаев – вообще не так. Да, в советские годы Дарвин находился в ряду важнейших авторитетов, будто бы отразивших чисто атеистический взгляд на мир и на природу человека. Английскому ученому отводилась здесь весьма почетное место. Но, к сожалению, чисто школьные и чисто пропагандистские представления относительно дарвинской теории имеет мало общего с его научными трудами. И как это часто бывает, самыми ярыми приверженцами тех или иных авторитетов становятся как раз те, кто довольствуется исключительно школьными знаниями. То же самое можно сказать и о ярых противниках. Истина же, как всегда, находится где-то посередине.

Начнем с того, что Дарвина неизменно ассоциируют с идеей обезьяньего происхождения человека. Говорим «Дарвин», а подразумеваем: «человек произошел от обезьяны». Указанная ассоциация может служить неким маркером для выявления тех, кто не интересовался ни его трудами, ни его биографией. На самом деле «обезьянья» тема развивалась последователями Дарвина. Так, впервые об этом заявил молодой (на тот момент) английский натуралист Томас Гексли в небольшой работе «О положении человека в ряду органических существ». Работа вышла практически сразу вслед за фундаментальным (и основным) трудом Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора», где об обезьяньих предках человека не было сказано ни слова.

Гексли, по сути, на свой страх и риск озвучил данный вопрос, используя тот подход, что был описан в дарвинском труде. Он сравнил анатомическое строение человека с анатомическим строением известных видов обезьян и пришел к выводу, что между обезьяной и человеком больше сходств (анатомических сходств, подчеркиваем), чем между обезьяной и другими животными. Мало того, даже среди обезьян различий куда больше, чем, скажем, между человеком и шимпанзе. На этом основании было выдвинуто предположение (именно ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ) насчет родства обезьяны и человека. По большому счету, Гексли пытался делать суждения в границах эмпирического познания и не давал воли фантазиям.

Рассуждать на тему обезьяньих предков человека начал другой поклонник Дарвина – немецкий натуралист (и очень экстравагантный мыслитель) Эрнст Геккель (автор так называемого «биогенетического закона», согласно которому человеческий эмбрион в ходе своего развития отображает предшествующие стадии филогенеза). Именно Геккелем был поставлен вопрос о существовании некой «переходной формы», названной им «питекантропом». Так, собственно, было положено начало эволюционистской антропологии, озадаченной поисками костных останков обезьяноподобных человеческих предков.

Сам Дарвин сохранял упорное молчание, длительное время не включаясь ни в какие обсуждения проблемы человеческого происхождения. Свою книгу о происхождении человека он написал лишь одиннадцать лет спустя после того, как произошел первый «обезьяний» спор между Томасом Гексли и епископом Сэмюелем Уилберфорсом. По сути, новый труд Дарвина вряд ли повлиял на проблему поиска питекантропов, и эволюционистская антропология могла вполне бы состояться и без него. Книга «Происхождение человека и половой подбор» имела другую направленность, повлияв на становление евгеники – науки об «улучшении» человеческого рода. Причем мысли, изложенные Дарвином в этом труде, с этических позиций сегодняшнего дня звучат откровенно «неполиткорректно». Дарвин развивает здесь свой тезис о «наиболее приспособленных», применяя его к человеку. Отдельные выводы звучат для нас шокирующе. Так, он утверждает, что современная медицинская практика плохо сказывается на качестве человеческого рода, поскольку позволяет хилым младенцам оставаться в живых и оставлять после себя потомков. По Дарвину, гораздо лучше, когда слабые младенцы естественным образом умирают, оставляя место более здоровым.

Здесь, собственно, мы подходим к истинному кредо основателя эволюционной теории. Школьная версия дарвинизма фактически свела на нет чисто расистские взгляды Дарвина. Надо сказать, что в те времена в расизме не находили ничего предосудительного. Европейские ученые не придерживались никакой политкорректности и могли открыто, на полном серьезе, рассуждать о неполноценности «низших рас» (Геккель, например, совершенно не стеснялся в выражениях). Расизм какое-то время считался чисто научной теорией, а отнюдь не идеологией. Хотя религиозные истоки просматриваются в нем довольно отчетливо.

Советский агитпроп постарался максимально «отретушировать» эти моменты, выдав некую «политкорректную» и бескомпромиссно атеистическую версию дарвинизма. Давайте вспомним, как нам в школе объясняли происхождение человека от обезьяны. «Каноническая» история о наших первопредках содержала один примечательный фрагмент: дескать, в ходе трудовой деятельности обезьяна долго упражняла передние конечности, благодаря чему они постепенно приобретали человеческие очертания. То же касалось и прямохождения: мол, обезьянам приходилось - в силу неких объективных обстоятельств - выпрямлять спину, и в итоге у них выработалась привычка к строго вертикальной походке на двух конечностях.

Но, позвольте, эта история излагает процесс эволюции обезьян совершенно не по Дарвину! Здесь чистейший ламаркизм – совершенствование органов под действием упражнений. Если строго придерживаться дарвинской теории, то дело должно выглядеть следующим образом: в роду неких древних обезьян вдруг (именно вдруг, случайно) появляются детеныши с новыми признаками. Допустим, с несколько более стройными телами. Если данный признак содействует лучшему выживанию, то эти новые формы берут верх над остальными, закрепляя данный признак в потомстве. Дальше рождаются новые особи, у которых указанный признак выражен еще четче. И так дальше, по нарастающей. Иными словами, «очеловечивание» обезьян происходит не благодаря упражнениям, а благодаря некой неведомой силе, которая посылает новорожденным вот эти самые благоприятные признаки.

В «Происхождении видов» Дарвин детально разобрал данный процесс. Откуда берутся новые признаки, почему одни из них становятся благоприятными для выживания, а другие нет? – создатель теории не разъясняет. Если перевести его утверждения на язык религиозной философии, то в органическом мире одни формы получают некое «благословение», другие – «проклятие». То же самое распространяется и на человека.

Вот именно эту таинственную силу агитпроп сознательно исключил из своего внимания, очевидно, рассчитывая на то, что многие убежденные эволюционисты самого Дарвина не читают. Однако при внимательном прочтении упомянутая «таинственная сила» не может не броситься в глаза. И для тех, кто достаточно знаком с протестантской этикой, становится совершенно понятным, откуда, грубо говоря, растут здесь «ноги». Религиозное благословление и проклятие было спроецировано на мир живой природы.

Показательно то, что в богобоязненной викторианской Англии учение Дарвина было встречено вполне благожелательно со стороны всего истеблишмента. Ведь получалось, что европейцы (в лице англичан, конечно же) получили свои преимущества перед другими народами как раз по повелению свыше, и данный закон утвержден во всем окружающем органическом мире. Этот закон – универсальный.

Вопреки агитпроповским штампам, никакой жесткой конфронтации между дарвинистами и английскими церковниками не было. Алистер Макграт в недавно вышедшей книге «Кто изобрел Вселенную?» приводит на сей счет убедительные свидетельства. Рассказы о борьбе «глупых и невежественных» епископов против «передового учения» - это не более чем легенда, составленная на основе журналистских фельетонов.

Дело в том, что английская пресса с юмором отнеслась к новой теории и соответствующим образом преподнесла публике все дискуссии на эту тему. Там и появились «глупые» епископы, задающие смешные вопросы. Впоследствии атеистическая пропаганда, опираясь на указанные шутки, составила пафосные истории о «борьбе» прогрессивных ученых с клерикалами, выставив первых в образе убежденных атеистов.

На самом деле, как показывает Макграт, теорию Дарвина многие восприняли именно в религиозном ключе: эволюция трактовалась не иначе, как предпочитаемый Богом метод обеспечения биологического разнообразия. Естественный отбор, появление у животных благоприятных признаков понимались в английском высшем обществе викторианской эпохи как свидетельство постоянного вмешательства в природу божественных сил. К примеру, в 1871 году каноник Вестминстерского аббатства Чарльз Кингсли заявил, что «сотворение» предполагает не только некое событие в прошлом, но и ПРОЦЕСС. Теория Дарвина, в данном случае, как бы раскрывала механизм этого процесса.

Отметим, что Вестминстерское аббатство являлось цитаделью религиозного истеблишмента. И красноречивым признанием заслуг Дарвина перед английской религиозной общественностью явилось то, что он был похоронен как раз в этом аббатстве. И, кроме того, не будем забывать, что в молодости Дарвин учился в Кембридже (насквозь пропитанном в ту пору религиозным духом) на теолога, собираясь в будущем стать пастором. С этими благочестивыми намерениями он и отправился в кругосветное путешествие, где, по легенде, его озарили мысли насчет естественного отбора.

Наконец, для пущей убедительности приведем конкретное высказывание каноника Кингсли относительно содержания книги Дарвина о происхождении видов: «Полагать, что Бог создал первобытных существ, способных к саморазвитию, столь же благородно, сколь верить, что Он требовал вмешательства всякий раз, когда нужно было заполнить пробелы, Им же и оставленные».

Олег Носков

Источник http://academcity.org/content/byl-li-darvin-ateistom

Синтра стала безусловным «маст си» для туристов в Португалии. Причем, вполне заслуженно. На мой взгляд, это такой аналог нашего Петергофа – комплекс загородных резиденций элиты периода монархии, красивые памятники архитектуры в обрамлении не менее красивых пейзажей, и все это «под боком» у Лиссабона. Грех, не заехать…

Впрочем, если вы хотите тщательно и без спешки осмотреть все основные локации этого комплекса, то заезжать надо с ночевкой. Многие так и делают, благо гостиниц хватает, есть и те, что вовсю работали еще в XIX веке, в одной, к примеру, за 70 € предлагают переночевать в номере, где любил останавливаться Байрон. Поэтом вы вряд ли станете, но будет, чем похвастать о чем рассказать…

У нас же на Синтру было отведено всего полдня (сроки, как обычно, ужимались с учетом мнения сына, пока не доросшего до интереса к архитектуре). Потому Мавританский и Национальный дворцы мы осмотрели проездом и на расстоянии. А ниже коротко о тех местах, где удалось побывать.

Немалый вклад в обустройство Синтры (и ее популярность у туристов) внес принц Фердинанд Саксен-Кобург-Готский, ставший впоследствии королем Португалии Фернанду II. Еще до коронации, в 1840 году он запустил масштабный проект строительства летней королевской резиденции, ныне известной как Дворец Пена (строительство было завершено только в 1885 году, то есть, через много лет после окончания его царствования, хотя львиную долю работ проделали за первое десятилетие).

Проектирование и строительство возглавил Генерал-лейтенант и горный инженер Людвиг фон Эшвеге, немецкий архитектор-любитель. В результате, на португальской земле появился дворец, совсем не похожий на ее традиционные архитектурные комплексы.

Интересно, что через тридцать лет «сумрачный тевтонский гений» подарил Европе еще один всемирно известный дворец – замок баварского короля Людвига II Нойшванштайн. Оба замка-дворца выглядели для своего времени, скажем так, сказочно и вызывали критику подданных за чрезмерные траты из бюджета на королевские забавы. «Сказочного короля» Людвига вообще в итоге свергли и убили. Но спустя века оба сооружения принесли странам, в которых построены, не только дополнительную известность, но и немалые поступления финансов от неиссякаемого потока туристов. И на протяжении этих лет вдохновляли и вдохновляют творческих людей. Про Нойшванштайн говорят, что его вид подтолкнул Чайковского к написанию оперы «Лебединое озеро», и лег в основу знаменитого логотипа диснеевских мультфильмов.

Дворец Пена, опять же по словам некоторых историков, произвел сильное впечатление на Ганса Христиана Андерсена, что позже проявилось в ряде его произведений. Впрочем, это, скорее, предположение. А вот вполне себе факт - Дворец де Пена выступил в качестве архитектурного прообраза для московского дома миллионера Арсения Морозова. В советское время здание было известно под названием «Дом дружбы с народами зарубежных стран», а сегодня служит Домом приёмов для Правительства РФ.

Вскоре после революции 1910 года, правительство Португалии переоборудовало его в музей, который и сейчас открыт для посещения, цена билет 14 € для взрослого и 11 € для ребенка (6-17 лет). Желающих посетить дворец много всегда и для этого надо отстоять очередь. Нас же интересовал скорее внешний вид дворца: смешение стилей и элементы мануэлино.

Краткое отступление. Мануэлино – явление чисто португальское (так же, как фаду и азулежу, вообще эксклюзива в Португалии полно). Это архитектурный стиль (или, по мнению ряда архитекторов – стиль оформления зданий, т.е. направление в дизайне), зародившийся при короле Мануэле I Счастливом (правившем в 1495—1521 годах). Его характерная особенность – потрясающая резьба по камню с обилием мелких, но тщательно обработанных деталей. На мой взгляд, мануэлино (да и архитектурное наследие страны в целом), как и Кабо да Рока, вполне достоин стать одной из причин для поездки в Португалию.

Вдоволь налюбовавшись дворцом, мы отправились к еще одному объекту, появившемуся в Синтре благодаря Фернанду II.

Вскоре после смерти своей жены – королевы Марии, он женился повторно – на актрисе и оперной певице Алисе Хенслер. Королевская семья отнеслась к этому браку прохладно, считая его мезальянсом. Но Фердинанду не стал делать из этого проблему и решил поселиться с новой женой отдельно. Для этого, на некотором удалении от дворца Пена было построено уютное шале, а вокруг него разбил парк: король приказал посадить здесь деревья и кустарники из разных уголков планеты — североамериканская Секвойя, Кипарис Лосона, Магнолия, большое разнообразие папоротников из Австралии и Новой Зеландии. Для большей живописности в парке построили прудики с утками и лебедями, декоративные фонтаны и даже искусственные руины. Вот здесь король и наслаждался семейной идиллией с новой супругой, вместо того, чтобы портить себе настроение домашними склоками)…

По парку можно не спеша гулять пешком, а можно прокатиться на лошадях всего за 3 € (честно сказать, для взрослых – развлечение так себе, а вот для ребенка – самое оно!).

А на закуску нам осталась знаменитая Кинта да Регалейра, которая, как и дворец Пена, включена в список объектов всемирного наследия (и вполне заслуженно, надо сказать). Вообще, эта усадьба португальского миллионера Антониу Карвальо Монтейру оказалась лично для меня одним из самых ярких впечатлений в поездке.

Карвальо Монтейру родился в богатой бразильской семье в 1848, и через сорок лет заметно увеличил свое состояние благодаря монополии на торговлю кофе и драгоценными камнями. Тогда же он получил прозвище Монтейру-миллионщик. Но, помимо того, что он был человеком весьма богатым, Карвальо Монтейру заслуженно прослыл человеком образованным и меценатом. Он получил учёную степень в области права в Коимбрском университете, слыл большим знатоком оперы, собирал музыкальные инструменты, часы, ракушки, различные древности. Его библиотека считалась одной из лучших в Португалии и самым полным собранием произведений Луиса Камоэнса. Кстати, в ХХ веке эта библиотека перешла в собственность Конгресса США (где и находится до сих пор). Помимо Камоэнса, Монтейру был большим поклонником монархических идей и революцию 1910 года не поддержал от слова совсем. Впрочем, благодаря состоянию и влиятельным связям – это никак не сказалось на его благополучии.

С его именем связано немало загадочных историй (вероятно, их распространению он сам активно способствовал). Так, его считали главой португальских масонов, алхимиком, который истратил бешеные деньги на поиск секрета философского камня. Насчет камня – это, конечно, явная байка, а вот дворец философии он построил, причем философии, которой придерживался сам – крайне запутанной и насыщенной мистикой.

Для этих целей, в конце XIX века Монтейру купил в Синтре усадьбу баронессы Регалейра и пригласил к участию в проекте архитектора Луиджи Манини. Здание самой усадьбы, после перестройки по проекту Манини превратилось в дворец, выдержанный в чисто португальском стиле мануэлино: витые колонны, резьба по камню, фигуры огромных фантастических монстров на крыше… Но гораздо интереснее получился парк вокруг усадьбы – он имеет многоярусную, напоминающую некий мистический лабиринт, и изначально был задуман как модель мира, основанная на произведениях Вергилия, Данте, Камоэнса.

В парке много скрытых знаков и символов и поиск их может стать основой для длительного и увлекательного квеста. Например, пройти объекты, символизирующие древние культы, от египетского домика с мозаичным изображением священного ибиса, до скульптур греческих богов в той последовательности, которую закладывал в их расположение автор.

Или обнаружить все скрытые числа, разбросанные в виде элементов орнамента на сооружениях по всему парку. Да и просто переход с одной террасы парка на другую – это своего рода путешествие по кругам «Божественной комедии» Данте: ад, чистилище, рай.

А главным объектом усадьбы (по крайней мере, для туристов) стал, конечно же, Колодец посвящения. Вход в него замаскирован скоплением менгиров. Хотя, когда вы подойдете к ним, скорее всего он будет распахнут. Но, если надавить на камень-дверь, то он повернется вокруг своей оси, закрыв проход. После этого можно смело повторить операцию и войти в колодец так, как это делалось при жизни хозяина усадьбы (утверждают, что в лабиринт-колодец приводили кандидатов на вступление в масонскую ложу и они в темноте должны были найти правильный выход, что символизировало их «путь к истинному знанию»).

Вообще, в колодце, по традиции, есть целый ряд «фишек», обнаружение которых потребует от вас внимания. В качестве примера, приведу одну: в конце путь к выходу ведет по камням через маленький прудик. На каждый можно наступить лишь одной ногой, при этом камни расположены так по отношению друг к другу и с таким наклоном, что, если начнешь путь не с той ноги, в конце рискуешь свалиться в воду.

И таких развлечений в усадьбе полно) Чего стоит часовня, где с традиционным для Португалии оформлением соседствуют масонский «сияющий треугольник» и символы ордена тамплиеров (впрочем, об этом ордене, который в Португалии благополучно пережил запрет под новым названием, подробнее в дальнейшем).

Подводя итог, повторю – Кинта да Регалейра безусловно достойна посещения, причем посещения вдумчивого и неспешного. Ее надо «употреблять» как хорошее вино, постепенно, не на бегу, и тогда ее вкус «раскроется»…

Ну и в конце этой части – еще немного про вино. Точнее, про мускатель, дегустацией которого мы и завершили этот насыщенный день. Как нам объяснил один местный житель (в прошлом – наш соотечественник), есть два типа мускателя, с маркировкой DOC (для стран ЕС) и DO (для внутреннего рынка). Второй тип содержит большую долю определенного сорта винограда (муската), и, хотя, считается не такой престижной, как первая, но вкус напитка интереснее. Мы ему доверились и не прогадали. Мускатель был действительно замечательный – такое ощущение, что не вина глотнул, а ешь сладкий виноград…

Начать я хочу с рассказа про двух королей, с памятниками которым мы столкнулись, когда, по пути к Синтре и мысу Рока, проезжали т.н. «Лиссабонскую Ривьеру» (термин, используемый преимущественно русскоязычными турагентствами) – курортные городки Кашкайш и Эшторил. По сути, это пригороды Лиссабона, расположившиеся как раз там, где кончается устье реки Тежу и начинается Атлантический океан (на фото границы муниципалитетов выделены красным). В принципе, до них можно без проблем доехать на электричке. Но если вы (как мы) планируете за день посетить еще и мыс Рока с Синтрой, то без автомобиля не управиться.

Сначала король шахмат – Александр Александрович Алёхин. Первый русский чемпион мира по шахматам и единственный чемпион, который умер непобежденным. Человек, который доказал, что шахматы могут быть крайне динамичной и непредсказуемой игрой. Его биография достойна отдельного и подробного рассказа. А португальский городок Эшторил стал ее финальной точкой. Здесь 24 марта 1946 года его жизнь трагически оборвалась при невыясненных до конца обстоятельствах. Отель, где прошли последние месяцы жизни великого шахматиста, существует до сих пор, хотя название его и изменилось. Проезжая мимо, я не мог не зайти в него.

К своему удивлению я узнал, что к памяти Алёхина там относятся очень даже уважительно, более того, в отеле есть «Зал Алёхина», который часто используется как конференц-зал, а порой для проведения шахматных матчей между гостями отеля.

Второй король – предпоследний монарх Португалии Карлуш I, памятник которому установлен в Кашкайше. В его правление стал повышаться международный престиж Португалии, возрождалась ее национальная культура. А еще король очень любил море (эти чувства характерны для многих португальских монархов). Но поскольку эпоха Великих географических открытий (в которой Португалия была одним из главных игроков) уже прошла, то свой интерес он направил не на поиск новых земель, а на изучение морской фауны. Сам организовал ряд научных экспедиций, занимавшихся глубоководными исследованиями, став пионером этого научного направления в Португалии.

А вот в политике у него получалось хуже. Сначала Британская империя навязала Португалии унизительные соглашения по разделу колоний, которые фактически поставили португальцев в зависимость от воли Лондона. Это само по себе подорвало авторитет короля внутри страны. Затем последовал затяжной конфликт с собственным парламентом. В итоге Карлуш I распустил парламент, назначил премьер-министром Жуана Франку, который повел жесткую антиреспубликанскую политику.

Кончилось все трагически. 1 февраля 1908 года король с семьей возвращались с отдыха в Лиссабон. Когда открытый экипаж, где находилась королевская семья, выехал на площадь Террейру-ду-Пасу, террористы-республиканцы Алфреду Кошта и Мануэл Буиса открыли по ним огонь. Кошта стрелял в короля из револьвера, а Буиса, бывший военный снайпер, сделал пять выстрелов из винтовки, скрытой под его длинным пальто: король был убит на месте, а его старший сын, престолонаследник Луиш Филипе скончался через 20 минут, не приходя в сознание.

Как это часто бывает, после смерти король оказался гораздо популярнее в обществе, нежели чем при жизни. Особенно – его увлечение морскими исследованиями. И в 2006 году в городе Кашкайше Карлушу I был поставлен памятник, на котором он запечатлен в морской униформе стоящим с биноклем в руках и смотрящим на залив.

Ну а вскоре после этих курортных городков нас ждал знаменитый Кабо да Рока. Самый западный мыс Евразийского континента, возвысившийся над океаном на 140 метров. Об этом месте написано много, не вижу смысла повторять. А вот посетить его смысл очень даже имеется, как бы банально не звучало, есть в этом месте своя энергетика, которую невозможно описать, надо – прочувствовать.

А еще там очень ветрено и многолюдно. Туристы стоят в очереди, чтобы сфотографироваться у креста на мысе, лезут за ограждения в поисках эффектного кадра. Иногда заканчивается трагически – в случае чего лететь вниз на камни полтораста метров, это, как говорится, без шансов. Но если отойти метров на двадцать и подождать перерыва между автобусами с организованными группами (а в мае в будни такие перерывы были), то вы сможете в полной мере прочувствовать мощь Атлантики. И это вполне достойно стать одной из причин посетить Португалию.