В марте 2019 года в издательстве Fayard вышла книга правого французского политика и публициста Филиппа де Вилье «Распутывая клубок лжи» (J’ai tiré sur le fil du mensonge, et tout est venu), посвященная роли американского финансового капитала в создании Евросоюза в качестве инструмента своего влияния в Европе. Проведенное автором расследование показало, что в составлении уставных документов ЕС принимали непосредственное участие представители ФРС и Госдепартамента США, а также французские идеологи коллаборационизма во время Второй мировой войны из Национальной школы подготовки кадров в Урьяже, основанной маршалом Петеном в 1940 году.
Как говорится в анонсе издательства, «эта книга — шок», и далее: «Захватывающее расследование Филиппа де Вилье раскрывает факты о великой Лжи, положенной в основу строительства Европы. Это конец мифа». Нужно отметить, что история Евросоюза, преподносится на Западе именно как миф, сомнение в котором может стоить человеку карьеры и социального статуса. Де Вилье раскрывает его неприглядную изнанку.
Основатели Евросоюза понимали, что ЕС сможет стать легитимным в глазах населения только в том случае, если граждане будут считать, что идея объединения зародилась в самой Европе и отвечает интересам европейцев. Государственная машина США развязала беспрецедентную пропаганду, доказать несуществующее — задача не из тривиальных.
Так, фонд Форда и Госдепартамент США щедро профинансировали и проконтролировали написание европейской «Библии» ЕС — «Мемуаров» «отца-основателя» Евросоюза, американского банкира французского происхождения и международного авантюриста, Жана Монне. В мемуарах, написанных «авторами-фантомами», конечно, не уточнялось, что кураторами проекта были представитель фонда Форда и руководитель «Программы действий для Европы», бывший военный разведчик Шепард Стоун и будущий советник Кеннеди по безопасности, а затем руководитель фонда Форда, Джордж Банди. Информационная операция стоила американцам десятки миллионов долларов.
Точкой отсчета Евросоюза создатели мифа объявили 9 мая 1950 года, день, когда депутат французского парламента от христианских демократов Робер Шуман зачитал под присмотром посла США Дина Ачесона знаменитую Декларацию своего имени, переданную ему ранее Жаном Монне.
Как поясняет автор, даже дата основания союза, 9 мая 1950 года была выбрана не случайно. По свидетельству сторонника Евросоюза, бывшего французского президента Валери Жискар д’Эстена, замысел состоял в том, чтобы изъять из народного сознания день победы над фашизмом и подменить его днем основания ЕС: «На 9 мая 1975 года я хотел в корне преобразовать смысл этого события: заменить годовщину 8 мая 1945 года на годовщину „основания Европы“, которая отмечалась на следующий день, 9 мая 1950 года. Я получил поддержку университетов и средств массовой информации, особенно из Le Monde, в которой Пьер Юри опубликовал статью под названием „Рассвет Европы“. Речь шла о приветствии единства Европы, а не ее разъединения».
Несмотря на работу машины пропаганды, большинство серьезных историков не оспаривают факт американского происхождения декларации Шумана, а настоящим «воином и отцом Европы… теоретиком и актером европейского федерализма» называют госсекретаря США Джона Фостера Даллеса.
Почему американцы были заинтересованы в создании Евросоюза? «Рынок без границ, таможенных пошлин и квот нужен был для сбыта американской продукции, а открытие нового финансового рынка позволило американским банкирам, давно не разделяющим личное и общественное у себя в стране, безмерно обогатиться», — объясняет Филипп де Вилье. Но речь не шла лишь о сиюминутном обогащении. Жан Монне неоднократно раскрывал свои планы об установлении контроля финансистов над национальными правительствами.
Поражает атмосфера секретности, в которой в соответствии с планом Маршалла готовились Декларация Шумана. Свидетели сообщают о том, как в каждом французском департаменте тайно работали американские специалисты, в то время как «большинство чиновников министерств не знали о том, что происходит». Судьбы Европы решала небольшая элитная группа, собравшаяся вокруг американского посла Дина Ачесона и комиссара по планированию Жана Монне.
Один из участников группы при Комиссариате планирования, Пьер Юри, бывший сотрудник Школы в Урьяже, а позднее директор европейского банка Lehman Brothers делится впечатлениями: «Мы были своего рода коммандос, вторгающимися на набережную д’Орсе… Люди из Планирования взяли на себя инициативу по созданию рабочих групп, свободных от всех министерств».
В дальнейшем эта структура совместно с Европейской администрацией сотрудничества (ECA) взяла на себя ответственность за подготовку французских экономических элит, организуя стажировки в США и начала переводить работодателей на американские методы производства и управления. Американские «эксперты» во французских компаниях всячески поощрялись, а любое сопротивление называли «изменой и атакой против свободного мира».
Крупнейшей фальсификацией в процессе мифотворчества стала информация о том, что идеи наднационального проекта якобы родились в среде французского Сопротивления. Автор расследования убедительно доказывает, что Евросоюз в его современном виде, является мечтой и созданием сторонников вишистской «Национальной революции» из Национальной школы подготовки кадров для Рейха.
Из известных сотрудников Школы, приложивших руку к проекту ЕС де Вилье называет профессора экономики Франсуа Перру, журналиста Юбера Бев-Мери, основателя журнала Le Monde и Le Monde Diplomatique (оказывается, АТТАС имеет вполне коллаборационистские корни), вышеупомянутого Пьера Юри, разработавшего концепцию «единого рынка сырья» в 1951, Римский Договор в 1957 и Поля Рейтера, создавшего концепцию «Общих рынков» в 1957 и работавшего над «планом Шумана». Естественно, после войны биографии старейшин Школы в Урьяже были переписаны, влияние нацистской идеологии — вымарано, а коллаборационизм заменен на невнятное «участие в Сопротивлении».
Отдельное расследование де Вилье посвящено «отцам-основателям» Евросоюза. Биография Жана Монне читается как пиратский роман. Отец европейской демократии, имя которого присутствует в топонимике любого французского города, начал карьеру с нелегальной продажи алкоголя индейцам, в сговоре с английской компанией Hudson’s Bay Company («Гудзонов залив») и финансирующим эти преступные операции лордом Киндерсли из банка Lazard.
«В сентябре 1914 компания „Гудзонов залив“ поручает Монне деликатную миссию, продать французскому правительству идею нанять для своей логистики английскую компанию, которая предоставит свои суда для армии союзников. Через масонские связи („Большой Восток“) 26-летний урожденец Шаранта добивается встречи с президентом Совета Рене Вивиани», — рассказывает де Вилье. Сделка заключена. Лорд Киндерсли поздравляет своего протеже. В то время как молодые французы едут на фронт, Монне отплывает в Лондон.
Он быстро становится влиятельным посредником и даже добывает для французского правительства 100-миллионный кредит. Подводя баланс по окончании войны, компания «Гудзонов залив» и Lazard Bank в Лондоне констатируют «значительные прибыли от военной торговли». В качестве награды за заслуги перед английской короной, Монне получает титул баронета и премию от Lazard Bank.
В дальнейшем группа совершит немало авантюр, в числе которых самая невинная шалость — нелегальная торговля алкоголем в США во время сухого закона. В списке приключений Монне, заинтересовавших ФБР в 1938 году и быстрое обогащение в Китае, и даже «отмывание денег нацистов». Понятно, что расследование не получает продолжения. Благодаря связям с банкирами и военно-промышленным комплексом США, во время войны Монне практически становится эмиссаром ФРС во Франции, что не мешает ему работать на секретные службы Британии и США. В 1943 году он предлагает американским спецслужбам «убрать» мешавшего глобализации Шарля де Голля.
Планы о единой Европе американские банкиры вынашивали давно, но плотно начинают заниматься проектом как раз в 1943 году. План Маршалла, подписанный 20 сентября 1947 года, открывает американскому капиталу возможность непосредственного управления Европой. Суть плана состоит в том, что в качестве условия послевоенных инвестиций, руководство США экспортирует свою управленическую модель, разумеется, в своих экономических и геополитических интересах. Процедуры, термины, федеративная структура, а также структура производства, модели потребления, образ жизни и американские концепции — все это было заложено в основу функционирования Евросоюза с момента его основания.
Кредитные деньги поступают с января 1948 года, финансовый поток удваивается с созданием системы опеки, беспрецедентной системы управления французской экономикой через специально созданный орган — Европейскую администрацию сотрудничества (ЕСА). Генерал Джордж Маршалл публично объявляет: «Мы должны перейти к интеграции как можно скорее. Перейти к единому рынку».
Другой отец-основатель, сторонник социального католицизма Робер Шуман, известен сочувствием гитлеровской Германии и проведением курса на поражение Франции. Он горячо приветствовал Локарнскую конференцию 1925 года, которую называет прообразом Евросоюза. По результатам конференции границы были разделены на два сорта: западные границы объявлялись незыблемыми, в отношении восточных (для Германии) никаких гарантий выдано не было. Когда Германия вновь вошла в Лигу наций, Шуман написал, что этот договор стал «отправной точкой нового европейского порядка, в котором Германия вновь находит свое место».
В то время как мощная ремилитаризация Германии стала вызывать беспокойство французского правительства, 11 ноября 1938 году он пишет статью, в которой осуждает «превентивную войну» и признает лишь оборонительные войны. Он говорит о том, что «нужно спасать мир на грани опасности». Как? Уступая немцам. «Нужно убедить Гитлера» в своих пацифистских намерениях, призывает Шуман.
21 марта 1940 года, в качестве депутата Мозеля Шуман занимается делами беженцев во время «странной войны», а затем получает министерский портфель помощника госсекретаря по делам беженцев. В то время как правительство пребывает в панике и разногласиях, Шуман объявляет, что «войну нельзя продолжать», что правительство должно оставаться, но «нужно сложить оружие».
22 июня 1940 Франция подписывает капитуляцию, а Робер Шуман становится министром в правительстве Петена и участвует в основании режима Виши.
25 июня 1940 Петен объявляет о начале «Национальной революции»: «Прежде всего я призываю вас к интеллектуальному и моральному возрождению». Речь идет о противопоставлении республиканским ценностям фашистской идеологии и «возрождении нации» под эгидой III Рейха. В сентябре 1940 года Петен открывает Национальную школу подготовки кадров молодежи для Национальной революции, призванную растить новую элиту для Рейха. Но планы коллаборантов и их хозяев остановили «проблемы» на Восточном фронте. Уже в январе 1943 идеологи Школы начинают «спрыгивать» с тонущего корабля и даже мягко критиковать курс правительства. Впоследствии часть из них перешла под американское командование в Комиссариат Планирования Жана Монне и участвовала в подготовке документов для Евросоюза.
Идеологи ЕС предпочли бы забыть об этой позорной странице истории. Но даже им, привыкшим обвинять оппонентов в конспирологии, будет трудно опровергнуть факт использования американским истеблишментом нацистских коллаборантов в своих целях, тем более что он подтвержден копиями документов с подробными ссылками на архивы в Лозанне, Стэнфорде, Президентской библиотеки Франклина Д. Рузвельта и публицистикой того времени. Копии документов занимают половину объема книги. Кроме того, в расследование де Вилье входят научные работы и мемуары непосредственных участников событий, а также рассказы старейших политиков, с которыми ему посчастливилось работать лично.
Нередко политики сами постфактум разражаются откровениями о том, что скрывалось за озвученными ими ранее благими намерениями. Так, договор об «объединении угля и стали» (CECA) преподносился европейским гражданам как мощный экономический стимул развития и модернизации. Позже Жан Монне признается: «На самом деле вопрос модернизации французского металлургического производства на повестке не стоял. Мы хотели найти что-то, что могло бы начать строительство Европы… Нашей целью было исчезновение абсолютного национального суверенитета… Наше сообщество не является ассоциацией производителей угля и стали, а по сути является началом Европы, которая станет прообразом планетарного объединения».
Он охотно делится методами действия американской soft power, объясняя, что действовать нужно технологично и «функционально», национальный суверенитет «нужно атаковать сначала на узком, секторальном фронте».
Ему вторит британский политический деятель Гарольд Макмиллан: «Это не просто эффективный механизм. Это революционная и почти мистическая конструкция. Силлогизм можно сформулировать следующим образом: люди никогда не примут, в одночасье, устранение их суверенитета, то есть их коллективной свободы. С другой стороны, они открыты для идеи делегирования полномочий, при условии, что оно представлено как отзывное и вспомогательное. Осторожность рекомендует поэтому, в первую очередь, придерживаться отраслевых отчуждений суверенитета. Позже, шаг за шагом, из этих ампутаций мы объединим компетенции, передаваемые в один наднациональный орган».
Де Вилье четко показывает, что перехват управления на техническом уровне осуществлялся параллельно с идеологической работой эмиссаров ЕС. Мечтающие о мире без границ ради прибылей и контроля над странами, англо-саксонские банкиры публично вещали об объединении наций будто бы для создания мощного «Европейского государства» и окончания войн.
Идеи глобализации витали в воздухе еще во время I мировой войны. Наглядным подтверждением этому служит, например, экспозиция Музея истории Евросоюза, где напротив стенда с фотографиями жертв депортаций размещена цитата маркиза Лотиана, бывшего советника премьер-министра Ллойда Джорджа, на подписании Версальского договора в 1919 году: «Национальный суверенитет лежит в основе самых вопиющих зол нашего времени и вечное возвращение человечества к трагической катастрофе и варварству… Единственное лекарство для величайшего катастрофического зла нашего времени является федеральный союз народов».
Как видно, идея объединения Европы с самого начала строилась на большой манипуляции. Разбогатевшие в I мировой войне банкиры опосредованно обвиняют в развязывании конфликтов не свою алчность и властные интересы, а нации и народы и тем самым, подписывают им приговор.
На последней странице «Мемуаров» Монне делает признание: «Достаточно ли я сделал? Понять, что созданное нами Сообщество не имеет самоцели? Суверенные народы прошлого не являются больше рамками, в которых могут быть решены проблемы настоящего. И само сообщество — это только шаг к формам организация мира завтрашнего дня. Европа — не цель, это остановка в Глобалии. Предстоит пройти еще долгий путь до неслыханного порядка технически организованного и объединенного человечества».
Как видно, речь о «глобальном управлении», свободном от старых атрибутов суверенитета, а следовательно, народов и демократии, произносится отнюдь не конспирологами, а «отцами» глобализации. Выступая Великим Инквизитором из романа Достоевского, Монне и его хозяева обходят стороной вопрос о том, кто делегировал им право «технически организовывать» человечество и чем собственно «новый порядок», разработанный специалистами III Рейха, будет отличаться от старого.
Осознав это, начинаешь понимать почему так называемую «цивилизованную Европу» не шокируют марши СС в Прибалтике, карательные операции на Украине и «борьба за демократию» террористов ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Все становится на свои места. Фашизм, как террористическая власть финансового капитала, вновь поднимает голову. Только теперь место III Рейха занимает инструмент с «человеческим лицом» в виде Евросоюза, созданного при полном попрании демократии на обломках суверенитета национальных государств Европы.
И то, что со стороны воспринимается как корчи декаденствующих элит (ликвидация социальных прав, семьи и гражданства, диктатура человеческой деградации и войны с идентичностью) является лишь частью глобального проекта недобитых сторонников Рейха, которые расправившись с национальным государством, установят такой порядок, что прошлый покажется лишь пробой пера. На Европу, в смысле противодействия глобализму, надежды нет. Ее элиты капитулировали еще во время II мировой, сдавая суверенитет сначала гитлеровской Германии, а затем империалистическим США, тем самым показав свою историческую недееспособность.
Осознавая все это, Филипп де Вилье не может пойти до конца и возложить ответственность за неспособность отстоять французский суверенитет на представителей национального капитала. Противник революций, он отрицает историчность мира, а потому не может признать тот очевидный факт, что единственной силой, давшей отпор фашизму, был советский коммунизм. На каких основаниях де Вилье надеется восстанавливать национальное государство, если это еще возможно? И не будет ли оно напоминать новую «Национальную революцию»? — эти вопросы остаются за скобками. Не соглашаясь со всеми выводами автора, тем не менее нужно отдать ему должное. Самое ценное в книге — свидетельства и документы, а их превеликое множество. Выводы же каждый сделает сам.
Об авторе: Филипп де Вилье лидер правой националистической партии «Движение за Францию» (MPF), выходец из старой аристократической семьи, лауреат литературной премии Ферре.
Де Вилье выступает за суверенитет, традиционализм и «экономический патриотизм». Последовательный критик Евросоюза за отказ от демократических выборов в пользу назначаемых Уолл-стрит функционеров. Он считает, что Европейский союз должен строиться на основе национальных государств.
Большое влияние на политические взгляды Филиппа де Вилье оказал его отец, французский офицер, сражавшийся с гитлеровской Германией в годы II Мировой войны. Занимая антифашистские позиции, де Вилье при этом ненавидит любые революции и пропагандирует идеи «коммунитаризма», то есть мирного существования эксплуататоров и эксплуатируемых. Противоречивость позиции Филиппа де Вилье раскрывается, например, в его почитании А. Солженицына, который был проектом тех же самых реакционных сил (нацизм, американский глобализм), против которых де Вилье борется во Франции.
