Anscool

Это фигурки рыбаков на лодках из тростника, которые называются caballito de totora.  Caballito de Totora - тростниковые плавсредства, используемые рыбаками в Перу в течение последних 3000 лет. Название лодок происходит от способа перемещения на них (верхом) и переводится как  "маленькие камышовые лошади". Это название не является оригинальным, поскольку лошади не были завезены в Южную Америку до испанского завоевания Империи инков, аутентичное же название не сохранилось.

Лодки  сделаны из тростника тотора (Schoenoplectus californicus subsp. Tatora ), который использовался народом уру на озере Титикака. С 2016 года caballito de totora считаются частью национального культурного наследия Перу.

Наем рабочих людей производился через подрядчиков, по специально составленным договорам. Вербовались люди в основном из крестьян Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний. Подрядчики старались закрепить рабочих как постоянные кадры, потому шли на различные ухищрения и нарушения. При найме рабочие получали задаток, тем самым становясь должниками у подрядчика. Отбирались паспорта, при оформлении нового паспорт сразу передавался не его владельцу, а подрядчику.

Рабочее время оговаривалось подрядчиком. Так, например, из рапорта комиссара Ханыкова от 1829 года  можно узнать, что работа начиналась в 4 утра и длилась до 8 часов вечера. Из них по полчаса на завтрак и ужин, два часа - на обед и отдых. Итого рабочий день составлял 13 часов. По приказу подрядчика выходить на работу нужно было и в праздничные дни.

Деньги за выполненую работу Комиссия выдавала подрядчику, а тот уже должен был расплатиться с рабочими. Стоит ли говорить, что при такой схеме немалая часть денег оседала в карманах подрядчиков, в то время как рабочие получали лишь часть от того, что им причиталось по установленным Комиссией расценкам, о которых сами рабочие знать, разумеется,  были не должны. Известно, что в 1819 году подрядчики Герчин и Тычинин получали от Комиссия за каждого каменотеса по 74 рубля, а отдавали самим рабочим всего  чуть больше 19 рублей. В то же время Комиссия отказывалась принимать жалобы рабочих на обсчитывание и удержание их заработка подрядчиками, а таких жалоб, к слову, сохранилось немало. Подобное отношение распространялось даже на солдат, работавших в каменоломнях. Так, например, сохранилась жалоба одного унтер-офицера на подрядчика, выплатившего подчиненным ему солдатам 90 копеек за сутки вместо 1 рубля согласно договора.

Плохими были и жилищные условия. Казармы для рабочих не имели никакого санитарного оборудования, отапливались в зимнее время неравномерно. Одна казарма была рассчитана на 400 человек, однако это условие почти никогда не соблюдалось и казармы были переполнены. В одном из рапортов за 1828 год экзекутор (чиновник по хозяйственной части) Евдаков указывает, что при посещении одной из казарм обнаружил там 486 человек, в то время как по записи там должно было быть 330  человек. В казармах было сыро, постоянным явлением были сквозняки, рабочие часто болели.

Питание не было организовано, рабочие сами объединялись в группы и скидывались деньгами на пропитание. Готовили сами либо нанимали стряпух.

Медицинского лазарета при стройке не было, заболевшие рабочие направлялись в городскую Обуховскую больницу, где для рабочих было закреплено...всего 5 (!) коек. После вспышки холеры в 1831 году были построены несколько временных лазаретов. Больничных рабочие не получали, лечиться были вынуждены за свой счет.

Условия труда и проживания на каменоломнях были еще хуже. В 1830 году мастеровые Тивдийских мраморных ломок жаловались на то, что инспектор и другие начальники заставляют людей работать сверхурочно в своих личных интересах, порою рабочий день удлинялся до 17 часов.

Случалось, что ставка за работу сознательно занижалась. В 1828 году инспектор мраморных ломок Ефремов отобрал лучших каменотесов для

《приведения в меру и уменьшения отдельных уже штук, каковая работа не есть уже черновая, а по трудности и правильному разделению  считается за искуснейшею》,

но при этом оплачивалась работа как черновая, неквалифицированная. Еще более скудно, чем при Соборе, осуществлялась на ломках медицинская помощь и питание, жили рабочие в "худых" казармах или вовсе в шалашах из веток.

Применялся на каменоломнях и детский труд. В одном из рапортов Строительной Комиссии при Исаакиевском соборе указано, что:

《у Суханова при работе находятся мальчики, коих сила по возрасту и летам не соответствовала тяготам работы, то же касается Шихина》

Т.о. рабочие были полностью зависимы от подрядчиков. Многочисленные же жалобы на обман и недоплату жалования не удовлетворялись и оставлялись Строительной Комиссией без внимания. В то же время, как писал в одном из рапортов комиссар Борушникевич,

《из пяти миллионов рублей, выделенных на строение Собора, два ушли мимо》...

При возведении  новой столицы, Санкт-Петербурга, остров Котлин сразу же стал важной стратегической точкой для Петра I. Более того, сама столица, по первоначальному проекту, должна была размещаться на острове. Однако трудности с доставкой материалов, заселением и близость Шведского Королевства заставили Петра отказаться от первоначальных намерений. Тем не менее, фортификация острова Котлин стала неприступной стеной на пути к развивающейся молодой столице.

ФОРТЫ. НАЧАЛО

Первые укрепления на острове были из дерева, глины и кирпича:

Путешественники, побывавшие в этих местах, так же оставили описания строительных работ, проводимых на острове Петром I:

《В прибрежной гавани ежедневно ведутся работы; ее окружают укреплением, фундаментом для которого служат опущенные весной ящики с камнями. С ингерманландской стороны, недалеко от острова, расположена сама маленькая крепостца...Понятно удивление шведов, весной 1704 года подошедших на кораблях и обнаруживших здесь крепость, защищавшую и преграждавшую им проход там, где они осенью прошлого, 1703 года, не могли заметить ни малейших работ, ни намека на них. Сама эта маленькая крепость деревянная, восьмиугольная, 28 с орудиями, установленными в три этажа. 》"ОПИСАНИЕ ГОРОДА ПЕТЕРБУРГА, ВКУПЕ С  НЕСКОЛЬКИМИ ЗАМЕЧАНИЯМИ", Л. Ю. ЭРЕНМАЛЬМ, 1711-1713 годы

《Все сооружение из дерева и земли, наверху на шпице этой башни (Кроншлот) развевается большой флаг.》"ТОЧНОЕ ИЗВЕСТИЕ О КРЕПОСТИ И ГОРОДЕ САНКТ- ПЕТЕРБУРГ, О КРЕПОСТЦЕ КРОНШЛОТ И ИХ ОКРЕСТНОСТЯХ", СИМОН ГЕРКЕНС, 1713 год

Первая попытка отделать гавани Кронштадта камнем была предпринята уже в 1734 году, но из-за нехватки каменотесов и каменщиков стройка, продолжавшаяся три года, остановилась.

Следующая попытка состоялась в середине XVIII века. Комиссия во главе с ген.-лейт. И. Л. Люберасом, пришла к выводу, что отделка гавани деревом не соответствует предъявляемым на тот момент требованиям к обороне и функциональности и что дикий камень для этих целей - более подходящий материал. Но… все осталось как есть. Вероятно, в расчет приняли оценку Любераса по затратам на строительство. Выходило, что обкладка гаваней камнем обойдется казне в 3 млн рублей, в то время как ремонт и реконструкция деревянной гавани и бастионов — менее чем в 133 тыс. рублей.

Шло время, а положение дел не изменялось, о Кронштадтской крепости практически забыли. В то время Россия, как и Англия, и Франция, полагались на силу своего флота и регулярной армии. Как ни странно, впоследствии забыли и сам петровский флот, корабли попросту гнили в гаванях, не оснащенные ни вооружением, ни такелажем. К 20-м годам XIX века военно-морские силы Российской Империи представляли собой 3,5 боевых корабля и чуть менее, чем никакую береговую оборону. Николаю I пришлось кнутом и палкой разгонять разгильдяев и возводить оборону о. Котлин практически с нуля.

ГРАНИТ И ТОЛЬКО ГРАНИТ

Важное стратегическое положение крепости, осложняющиеся отношения с главными конкурентами (Англией и Францией), развивающееся быстрыми темпами артиллерийское вооружение - вот факторы, способствовавшие началу нового строительства реконструкции старых фортификационных сооружений на острове и близ оного.

Свою роль сыграли и сложные погодные условия. Так, в 1824 году сильная буря и последовавшее за ним наводнение сильно повредили все деревянные укрепления о. Котлин. Мало того, что на восстановление потребовалось огромная сумма, так и боеспособность крепости практически была равна нулю.

Делу поспособствовали и личные амбиции. Николай I, получив в юности инженерное образование, мнил себя великим архитектором и строителем. А потому  стремился продолжить начинания, а то и переплюнуть своего предшественника, Петра I.

ВЫ КАМНИ КАК БИСЕР МЕЧЕТЕ!

Камень для оборонительных сооружений добывался в северных каменоломнях, в том числе и в известной Пютерлакской каменоломне:

Работы шли быстро, одна бригада грузчиков доставляла из карьера на строительную площадку около восьми блоков в день, весом в несколько тонн каждый:

Особое требование к качеству предъявлялось к нижней постели блоков первого ряда ростверка, масса которых доходила до 6 тонн. Не допускались малейшие неровности и уклоны, во избежание появления неравномерных нагрузок на сам ростверк и перекосов, которые могли привести к трещинам в стенах.

Устройство ростверка форта "Павел I":

Скорость и навыки русских мастеров поразили и самого императора. "Вы камень как бисер мечете!" - так одобрительно высказался Николай I о работе каменотесов, побывав на строительной площадке форта "Павел I". 

Форты, построенные при Николае I, были настолько мощны и неприступны, что в 1854 году первый лорд Адмиралтейства англичан Д. Грэхэм писал адмиралу Непиру, вознамерившемуся с огромной эскадрой английских и французских кораблей осадить Кронштадт:

《Было бы сумасшествием играть на руку России и бросаться головой вперед на его [Крондштата] гранитные стены, рискуя нашим морским превосходством, со всеми фатальными последствиями, в неравной борьбе дерева против камня》

Непир, до того громко заявлявший во всех лондонских газетах о своем твердом намерении расписать Кронштадт под хохлому,  увидев наконец форты вживую, совету Грэхэма внял и ограничился лишь покатушками на безопасном расстоянии близ острова Котлин, с периодической стрельбой из пушек по воробьям. Это, в итоге, и стоило ему карьеры. Таким увидел адмирал Непир оборону Котлина, гравюра 1856 года:

Вопреки расхожему мифу, каменные блоки фортов скреплены раствором.

Кладку башен, полубашен и куртин до низа амбразур выполняли из бутовой плиты на гидравлическом растворе. Со стороны фарватера ее облицевали гранитным камнем правильной формы, а внутренние поверхности — таким же камнем неправильной формы. Амбразуры форта по периметру также облицевали гранитом. Блоки крепились между собой металлическими пиронами. Швы между ними заполнялись мастикой из смолы, извести и конопляного масла. Снаружи расшивка швов кладки производилась мастикой, составленной из воска, гарпиуса (вещества, тождественного канифоли) и серы. Облицовка из рваного камня расшивалась особым раствором из тертого кирпича, белил и голландской сажи.

Нижний ряд блоков роствераа укладывался с перевязкой швов 50-80 мм, швы заливались бетоном. Швы второго ряда заполнялись гидравлическим раствором, третьего — соединяли пиронами и заливали свинцом. Облицовка стен форта "Павел I":

SAD, BUT TRUE

Уже к началу второй половины XIX века гранитная броня фортов Кронштадта перестала являлась надежной защитой от стремительно развивающейся артиллерии. Есть мнение, что многотонные гранитные блоки вкупе с полигональной кладкой способны выдержать хоть Потоп, хоть ядерный взрыв. Но у военно-морского ведомства мнение было более прагматичным и реалистичным. В 1865 году Э. Тотлебен приказал прекратить гранитное строительство новых батарей, основные укрепления теперь начали обшивать металлическими броневыми листами.  Было предложено даже обшить броней поверх гранитной облицовки весь форт «Павел I», но из-за слишком больших расходов решили оставить форт как есть, ограничившись лишь постройкой новых батарей вблизи.

Отделка гранитом некоторых элементов батарей (контрэскарпов, лестниц, валгангов) еще проводилась до 90-х годов XIX века, после чего все укрепления начали «одевать» в бетон с грунтовой обваловкой.

В 1896 году приказом военного министра форты «Петр I», «Александр I», «Кроншлот» и батарея «Князь Меншиков» были исключены из состава оборонительных сооружений Кронштадтской крепости...

принадлежащим компании, и доставлены к рабочему сараю, где были обработаны и отшлифованы рабочими компании. Большая часть работ была произведена вручную.

Черновая обработка монолитов осущетсвлялась при помощи пневматических молотов, которые значительно ускорили работу:

обточка  же наружной поверхности чаш производилась вручную при помощи шестилезвийных наборных молотов (Granite Bush Hammer), предназначенных для работы с твердыми породами камня:

Для шлифования и полирования чаша была установлена на специально сконструированный поворотный стол. Рабочие размещались вокруг медленно вращающейся чаши и производили обработку при помощи чугунных шлифовальных брусков (утюгов), шлифовальных порошков, фетра и воды. Работы проводились в дневное и ночное время посменно, полное время на изготовление чаши заняло около 5 месяцев.

Транспортировка чаш от карьера до Вашингтона была осуществлена по железной дороге. Поскольку стандартные железнодорожные вагоны не подходили, из мраморного карьера в Вермонте был привезен специальный усиленный вагон . Ответственный за транспортировку чаши представитель компании-изготовителя С. Гарри Роджерс был так обеспокоен безопасностью перевозки, что приказал одному из инженеров компании, Баки Муру, сопровождать ее. В результате бедняга Мур проделал весь путь до Вашингтона... сидя в одной из чаш! О_о

Работа над чашами была кропотливой и трудной, любая ошибка могла привести к браку и полной потере всего изделия. По словам одного из каменотесов,

《это была самая щекотливая работа, которую я когда-либо делал》

И неудивительно, подобные заказы были всегда одними из самых сложных и рискованных для работников. Русский журнал "Зодчий" за 1882 год так описывал подобную работу:

《Одной из самых трудных работ можно считать выдалбливание ванны, причем с каждым ударом молотка приходится ниже и ниже наклоняться над ванной, и, оканчивая работу, совсем перевеситься в ванну. Само собою разумеется, что в таком положении долго не проработаешь и приходится постоянно отдыхать, отчего работа тянется долго. При этом работник постоянно рискует потерять свою работу, т.к. при неверном ударе или неправильном положении камня, последний может расколоться》 

В то же время в гранитной каменоломне Асуан, Египет, сохранились незавершенные ванны древне-римского периода, которые показывают, насколько тяжела и сложна была ручная работа подобного рода:

Баболовский дворец

был построен для Григория Потемкина в 1785 году, близ деревни Баболово. Несмотря на название, здание не было дворцом в полном смысле слова. Оно предназначалось для размещения так называемых «холодных бань» и изредка использовалось для временного проживания и небольших приемов.  Семь комнат дворца объединяли всю банную часть в одно помещение. В главной купальне была установлена мраморная ванна, диаметр которой составлял 3,5 метра.

В 1811 году Александр I заказал для перестраивающегося дворца новую ванну, которую, из "цельного отруба огромной величины гранита" весом в 10 000 пудов (более 160 тонн), сделали рабочие артели купца Самсона Суханова. Работа по обтесыванию ванны началась в 1811 году и продолжалась 7 лет, а затем на протяжении еще 10 лет, до 1828 года, изделие шлифовали и полировали. Получившуюся ванну, диаметром более 5 метров и весом в 48 тонн, установили в специально перестроенной купальне Баболовского дворца. 

Современник П. Свиньин в "Отечетсвенных записках" в 1818 году так описывал эту ванну:

Вопреки расхожему мифу, в ванне имеется сливное отверстие. Оно небольшого размера и расположено по центру ванны:

под ванной же, аккурат под сливным отверстием, есть квадратное отверстие в полу, ведущее в подвал. Туда и сбегала по трубе (ныне отсутствует) стекающая из ванны вода:

Вопреки еще одному мифу, вода в ванной не подогревалась (печи, находящиеся в подвале, использовались для обогрева воздуха во дворце через воздушную вентиляцию). Система же водоснабжения была подведена к Таицкому водоводу и сконструирована таким образом, что вода не задерживалась в ванне, а медленно стекала через небольшое сливное отверстие. Тем самым, купающиеся в ванне постоянно находился в проточной холодной воде. Так описывал процесс современник И. Яковин в 1830 году:

《когда немного откроют правый шлюз из виденных вами у мостика, то вода, с великим стремлением,пустится по подземному каналу, и наполнив ванну, стекает, особым каналом, в пруд, так что купающийся беспрестанно находятся в воде проточной》

Известно, что императора Александра I, для которого и предназначалась ванна, с детства закаляли и купали сначала в еле теплой (15 С°), а затем и в холодной воде. По-видимому, привычка и пристрастие к "холодной бане" сохранилась у царя на всю жизнь.

До сих пор точно не известно, как заготовку для ванны доставили ко дворцу. Известно, что 160 тонную глыбу большую часть перемещали по воде, далее, вероятно, волоком. Истории известны схожие примеры. Например, в Вашингтон в 1872 году на трехмачтовой шхуне была доставлена база для пьедестала под монумент генералу Уинфилду Скотту. База состояла из трех частей, масса самой большой составляла 119 тонн, общий вес -  280 тонн:

Еще один миф, о каменном литье ванны, разрушили сами же приверженцы этой гипотезы. Проведенные одним из таких "исследователей" анализы материала ванны показали: камень - природный гранит (об этом подробнее будет написано а отдельной статье)

Долгое время Баболовский дворец вместе с огромной гранитной ванной находились в печальном и полуразрушенном состоянии. В 2017 году силами и средствами музейного комплекса "Царское Село" были произведены некоторые реставрационные работы: стены дворца укрепили, над ванной соорудили навес:

Средства на ремонт выделяются музеем от продажи билетов, и этих средств, к сожалению, недостаточно для проведения полномасштабных реставрационных работ. Минкульт же по неоглашенным причинам снизил свою долю в финансировании реставрации.

Эта гранитная чаша является одной из главных достопримечательностей Берлина. Диаметр чаши - 6,9 метра, вес - 75 тонн. И история создания этой чаши весьма интересна.

В 1826 году на одной из берлинских выставок инспектор по строительству и каменотес по совместительству, Кристиан Кантиан продемонстрировал каменную чашу ручной работы диаметром 1,8 метра. Чаша очень понравилась английскому послу У. Кавендишу. Он незамедлительно приобрел ее и увез в Англию. Когда прусский король Фридрих Вильгельм III услышал об этом, он приказал Кантиану изготовить аналогичную гранитную чашу, с одним условием - чаша должна быть больше и должна остаться в Берлине. Каменотес не моргнул глазом и пообещал выдать чашу, которая превзойдет не только "английскую", но и знаменитую порфировую чашу Нерона:

В качестве заготовки для чаши предполагалось использовать 600 тонный гранитный валун в округе Нойендорф, однако он оказался слишком хрупким. Тогда выбор Кантиана пал на Большой Маркграфский камень - огромный гранитный валун массой около 750 тонн:

Работа над чашей началась в мае 1827 года. 750-ти тонный валун перевернули на 90° при помощи кабестанов:

а затем откололи при помощи железных клиньев 225-ти тонную заготовку:

Оба раза камень раскололся не идеально ровно, выступы пришлось сбивать при помощи ручных инструментов: зубил и молотов. Затем прямо на месте чаше начали придавать необходимую форму. Работа велась ежедневно силами двадцати каменотесов. После обработки верхней плоскости чашу пришлось перевернуть еще раз, уже на 180°:

Затем, на протяжении шести недель, 75-ти тонную чашу перемещали на деревянных катках к реке Шпрее, где ее погрузили на специально построенную баржу:

6 ноября 1828 года чаша достигла Берлина. Еще в течении двух лет ее полировали до зеркального блеска при помощи специальной шлифовальной машины:

Чаша была временно установлена 14 ноября 1831 года и официально передана Королевскому музею в  1834 году.

Чаша, временно установленная в 1831 году:

Наши дни: