GW так где Дети Императора?
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Как я успокаиваю нервишки
Дети Императора
(Очень много накопилось готового,поэтому выкладываю часто)
Дети Императора: Проклятье в отражении
Эйдолон: Совершенное предательство
Происхождение Эйдолона неизвестно. Он родился на Терре, был рекрутирован в Третий легион и долгое время сражался подле Императора, нередко оглашая его волю во время дипломатических миссий к вождям техноварваров и лидерам других Легионес Астартес. Эйдолону повезло – он оказался среди двухсот воинов, переживших Селенарский саботаж.
Когда Император обнаружил Кемос, Эйдолон был в числе тех, кто с благоговением и надежной встретил своего прародителя. Гены Фулгрима позволили остановить вырождение в легионе. Но Дети Императора были ещё слишком малочисленны, чтобы вести собственные кампании. Поэтому Феникса, Эйдолона и остальных воинов Третьего направили в ряды Лунных Волков под крыло Луперкаля.
Эйдолон был первым, кого Фулгрим лично повысил до ротного капитана. Затем он стал первым лорд-командором и его полный титул звучал как «Лорд-командор Примус». Мы мало что знаем о том периоде, но нам точно известно, что тогда Эйдолон аккумулировал в себе всё лучшее от Детей Императора. Он был великолепным воином, настолько ярким и умелым, что его имя стояло в одном ряду с именами Ралдорона и Сигизмунда. В то же время его считали одним из лучших стратегов среди Астартес.
Эйдолон буквально преклонялся перед своим отцом, считая его абсолютным и непогрешимым образцом. Он даже заказал пейзаж Кемоса у легендарного живописца Келана Роже и повесил картину над кроватью. Фактически с момента появления Фулгрима Эйдолон был старшим командующим после примарха и оставался на этой должности вплоть до событий над Призматикой V, которые произойдут спустя 75 лет…
Лорд-командор каждую минуту своей жизни старался доказать, что оказанная ему великая честь заслужена и он не зря стоит по правую руку от примарха. Он бесконечно тренировался, стремился участвовать во всех кампаниях. При этом Эйдолон никогда не оставался за линией боевого соприкосновения, даже если для него, как для командира высшего эшелона, это диктовала стратегическая необходимость. Лорд-командор во всех битвах лично возглавлял своих воинов, сражаясь на острие атакующего фронта.
Любопытно отметить, что с течением времени отношение Эйдолона к отцу становилось всё фамильярнее. Незадолго до Лаэранской кампании он уже начал открыто перебивать его. Впрочем, Феникс, с трудом подавляя гнев от таких выходок Эйдолона, не наказывал лорд-командора. Сложно сказать, что являлось тому причиной. Вероятно, Фулгрим ценил лидерские качества своего ставленника. Кроме того, для примарха немалую роль играл тот факт, что он сам вознёс Эйдолона. А значит, если лорд-командор подвергнется порицанию, это бросит тень и на его покровителя.
Эйдолон не любил покидать отца и легион. При прочих равных он предпочитал сражаться плечом к плечу с остальными своими братьями и на виду у Фениксийца. Несомненно, это стремление было продиктовано в том числе тем, чтобы раз за разом подчёркивать свой авторитет и превосходство. Тогда Эйдолон имел прозвище Образцовый и хотел ему соответствовать чуть больше, чем полностью. Он действительно был хорош в бою и стратегии, никогда не сталкивался с противниками, которых не смог бы победить.
В 002.М31 многое изменилось для Эйдолона и всех Детей Императора. Они прибыли к Лаэрану и открыли цивилизацию ксеносов, которая посмела претендовать на совершенство. Фулгрим впал в ярость, считая это святотатством. Ибо, по его убеждению, лишь Человечество могло быть удостоено титула совершенной расы, пусть даже не сейчас, а в далёком будущем. Примарх стремительно начал полномасштабную кампанию против лаэров.
Технически Очищением Лаэрана должен был командовать Эйдолон, потому что он являлся старшим лорд-командором, а речь шла о кампании, в которой планировалось задействовать все доступные силы легиона. Однако у Детей Императора существовала любопытная традиция – лорд-командоры брали на себя бремя командования легионом по очереди. А так как Эйдолон руководил Третьим во время покорения Двадцать Восемь Два, на Лаэране очередь перешла к Веспасиану, который являлся Лорд-командором Секундус.
К сожалению, мы практически ничего не знаем о Двадцать Восемь Два. Эта кампания началась сразу после Визаса и стала первой крупномасштабной битвой, в которой Третий легион участвовал как самостоятельная сила, без поддержки братских легионов. В хрониках говорится, что Двадцать Восемь Два был жутким болотистым миром, населённым насекомоподобными ксеносами. Эйдолон провёл кампанию рутинно и истребил чужаков. В битвах также принимал участие Люций, который в качестве трофея забрал с собой бедренную кость сражённого им ксеноса.
На самом деле, большой вопрос вызывает тот факт, почему Фулгрим не взял Эйдолона на Визас. Ведь тогда он включил в состав группы самых сильных и умелых воинов. Например, лорд-командора Абдемона, который также был известен как умелый дуэлянт и великолепный стратег. Параллельно мы не можем не задаться вопросом, почему на планету мечников Феникс не взял своего лучшего мечника – Тессерия Акурдуану (это было за 17 лет до Гардинаала, то есть Тессерий жил и здравствовал). Могу лишь предположить, что они оба – Эйдолон и Акурдуана – сражались тогда в другой кампании и их нельзя было отозвать.
С другой стороны, можно предположить, что Фулгрим больше доверял Абдемону, его опыту. Ведь этот воин был героем Проксимы, где Дети Императора спасли Повелителя Человечества от гибели. А поединок Абдемона с чемпионом Катаров вошёл во все известные хроники. В тот момент послужной список Абдемона вполне мог быть ярче, чем у Эйдолона. Но тогда неясно, почему именно Эйдолон был назначен Примусом. В общем, тут много возможностей, включая банальную несогласованность авторов.
Так или иначе, во время Очищения Лаэрана Эйдолона не находился в легионе. По приказу Воителя, он вместе с элитной ротой, в которую также вошли Люций и Тарвиц, был направлен в Пояс Сатира, чтобы убедиться в верности недавно приведённых к Согласию миров. Лорда-командора это отнюдь не радовало, но он понимал, что волю Луперкаля нужно исполнить, а сам Фулгрим нужен здесь, в системе Лаэран. Но прежде, чем покинуть флот, Эйдолон кое-что сделал:
– Ты знаешь, что я должен отправиться на «Гордом Сердце» к Поясу Сатира с «миротворческой миссией»?
– Да, конечно. Это не самая славная, но необходимая работа – убедить планетарных губернаторов в точности соблюдать Законы Императора.
– Эта «работа» просто позорна! – сорвался Эйдолон. – Лучше бы мне приказали выбросить свою храбрость и талант полководца в помойную яму!
– Пусть так, но что же требуется от меня? – спросил Фабий. – Вы ведь не без причины лично пришли сюда?
– Ты не ошибся, Апотекарий, – уже спокойнее ответил лорд-командор, и положив руку на плечо Байла, повёл его вглубь секретной лаборатории. – Фулгрим объяснил мне, в чем состоит цель твоих… экспериментов. И, хоть мне не нравятся методы, которыми ты рассчитываешь достичь её, я обязан выполнять любые поручения примарха.
– Даже отправляющего вас на «миротворческие миссии»?
– Да. Но я поклялся себе, что подобное не повторится. Итак, напоследок спрошу ещё раз: твоя работа позволит улучшить физиологию Астартес? Да или нет?
– Я верю в это, – искренне ответил Фабий. – Пока прошло совсем немного времени с тех пор, как я впервые прикоснулся к тайне геносемени, но когда эксперименты завершатся… Все его секреты будут раскрыты.
– Тогда, по возвращению из Пояса Сатира, я приду в эту лабораторию, и ты начнёшь улучшать Детей Императора с меня. Я должен быть самым сильным, быстрым и смертоносным! Я должен стать настоящей правой рукой примарха! Приступай, апотекарий, а я прослежу, чтобы ты ни в чем не нуждался, – пообещал Эйдолон.
Этот диалог многое говорит о лорд-командоре. Мы видим, что он, как и все Дети Императора, истово стремится к совершенству. При этом воин демонстрирует абсолютную преданность отцу. И хотя Эйдолон не поддерживает запретные эксперименты Байла, он согласен помочь ему, потому что таков приказ Фулгрима. И если уж Феникс намерен улучшать своих Астартес, Эйдолон решил, что должен стать первым. Безусловно, одна из причин кроется в его тщеславии, на это приведённый диалог тоже указывает. Но дело не только в гордости лорд-командора. Он любит отца и готов на всё, чтобы тот не сомневался в своём Примусе. На всё. Даже нарушить волю Императора.
Мы точно не знаем, что Эйдолон делал в Поясе Сатира, но когда он вернулся, в «Фулгриме» Макнилла используется фраза «карательно-миротворческий поход». Вероятно, роте лорд-командора всё же пришлось повоевать. Но он не сразу прибыл во флот Третьего легиона. Прежде Эйдолон получил призыв о помощи от Кровавых Ангелов, которые потеряли три роты на Урисарахе, который впоследствии стал известен как Убийца. Я подробно рассказывал об этой кампании на предыдущих стримах про Детей Императора. Если кратко, Эйдолон повторил ошибку Китаса Фрома из Девятого. Три роты Фрома пали, рота Эйдолона тоже погибла бы, но к ним на помощь пришли Лунные Волки. Впоследствии эту кампанию вели Хорус с Сангвинием, а Эйдолон отправился к Фулгриму.
Интересно отметить, что когда Лунные Волки прибыли на Убийцу, Тарик Торгаддон довольно жёстко отчитал Эйдолона за тактические ошибки во время высадки. Пристыженному лорд-командору нечего было возразить. Наблюдавший за ним Тарвиц в тот момент думал о том, что уважает Эйдолона, но скорее из чувства долга. Позже лорд-командор некоторое время повоевал вместе с Лунными Волками и сумел вернуть их расположение, учтя ошибки прошлого. Тем не менее, в его собственном легионе авторитет Примуса был отнюдь не безупречным. Он привечал Люция, который его поддерживал. Как и Тарвиц, для которого субординация всегда стояла на первом месте. Но некоторые ротные капитаны вроде Соломона Деметера недолюбливали Эйдолона и не стеснялись об этом говорить.
Так или иначе, когда лорд-командор вернулся во флот, он сразу направился на свой крейсер «Андрониус», где в апотекарионе трудился Байл. Фабий накачал Эйдолона наркотиками и только потом рассказал, что собирается вживить ему в шею орган, разработанный на основе биологии Лаэров. Эйдолон пришёл в ярость, он закричал, что убьёт Байла, если тот попытается имплантировать ему эту мерзость. Но воин был обездвижен и уже не мог ничего поделать, а Паук выполнял приказ примарха…
Вскоре с Фулгримом связался Эльдрад Ультран и примарх согласился на встречу. Вместе с ним отправилась верхушка легиона, включая Эйдолона. Когда Ультран обратился к примарху всего лишь по имени, лорд-командор резко поправил его: «Лорд Фулгрим! Повелитель Детей Император!» Позже только Эйдолон и Соломон не стали есть пищу, предложенную эльдарами, тогда как Веспасиан, Марий и остальные, даже Феникс, не отказались. Когда развернулась битва, лорд-командор впервые воспользовался органом, который в него имплантировал Фабий. Он издал парализующий крик, оглушив троих эльдар, а затем без лишних трудностей добил их своим молотом.
После того сражения Эйдолон лично убедился в том, что работа Байла даёт потрясающие результаты. Он многим дал совет обратиться к Пауку, если они хотят стать ещё смертоноснее. Одним из первых к Фабию пришёл Марий, но о нём мы поговорим позже. Важно отметить, что именно с Эйдолона началась тотальная модификация легиона. Которая по очевидным причинам в первое время держалась в секрете. И если сам лорд-командор сначала ненавидел себя и Паука за произошедшие, то очень скоро он понял, что его отец не ошибся, позволив апотекарию проводить запретные эксперименты.
Сложно сказать, в какой момент демон Слаанеш, уже начавший развращать Третий легион, добрался до Эйдолона. Когда флот Детей Императора по приказу Воителя прибыл к Аурее, он приблизился к кораблям Лунных Волков с тыла. Феникс тогда ещё сохранял достаточно свободны воли и разума, чтобы какой-то частью своего сознания увидеть происходящее в истинном свете. Он почти поверил Ультрану и готов был открыть огонь. Если бы Фулгрим сделал это, флот Шестнадцатого был бы почти полностью уничтожен в считанные минуты. Но… внезапно появился Эйдолон и передал отцу Лаэранский клинок. Причём лорд-командор говорит, что Фулгрим сам послал за ним, однако примарх этого не помнил.
Действовал ли Эйдолон по указке демона? Возможно, как и Феникс, он сам не понимал, что творит? Думаю, отчасти верны оба варианта, ведь Лаэранское зло к тому моменту уже проникло в сердца и души большинства Детей Императора. Демон подчинял их прародителя и сыновьям Фениксийца ничего не оставалась, как последовать за своим эталоном. Позже для встречи с лидерами Ауреанской Технократии Фулгрим возьмёт с собой Эйдолона и Байла, хотя сам он не вполне осознавал причину этого решения.
Вскоре Эйдолон снова отделился от основного флота Детей Императора. По приказу Луперкаля он с небольшим контингентом Третьего направился в систему Исстван, тогда как Фулгрим повёл остальную часть легиона на помощь Железноруким. К тому моменту лорд-командор уже знал о планах Хоруса и об участии своего отца в этих планах. Он в полной мере поддержал решение Феникса и отбыл сразу же, как только получил весть от Воителя. Тот благоволил лорд-командору и Эйдолон не собирался его расстраивать. Тем более, что совместная кампания с Феррусом Манусом не предвещала ничего интересного.
События Исстванской Чистки я не буду пересказывать, так как уже говорил о них на предыдущих стримах. Достаточно упомянуть, что Эйдолон закономерно не вошёл в состав первой волны, он высадился только после того, как стало известно, что часть лоялистов пережила вирусную бомбардировку. Лорд-командор командовал осадой Дворца Регента, где засели Тарвиц, Деметер, Локен и другие лидеры войск, сохранивших верность Трону. Эйдолон без труда сокрушил внешнюю оборону, но так и не смог приблизиться к стенам Дворца. Шли месяцы, а ему всё не удавалось взять верх.
А потом Люций убил Чармосиана и через его шлем связался с Эйдолоном. Он хотел вернуться в легион и готов был открыть предателям брешь в обороне Дворца. Мечник напал на группу из тридцати лоялистов и вместе с Деметером убил их. Затем Люций прикончил Соломона и передал Эйдолону информацию о том, что Дворец уязвим. Вскоре Дети Императора уже были на территории лоялистов. Чем всё это закончилось, мы отлично знаем. Эйдолон сдержал слово и принял Люция обратно.
Тут нужно отметить, что лорд-командор в свойственной ему манере отправлял в головной флот Детей Императора великолепные рапорты о том, что его элитная рота снискала себе неувядающую славу на Исстване III. Эйдолон вообще был отличным оратором и умел виртуозно врать. Парой фраз он легко мог превратить тотальный крах в сияющий триумф. Причём ему верили даже его собственные братья вроде Каэсорона и Вайросеана. Впрочем, тот же Веспасиан отлично видел натуру лорд-командора, поэтому и не доверял ему.
К моменту «Маравильи» Эйдолон вернулся к отцу и присутствовал в «Ла Фениче» во время постановки. Для него, как и для многих Детей Императора, это стало последним шагом за край бездны. Дальше был Исстван V, где Дети Императора базировались в Ургалльской крепости вместе с Гвардией Смерти, Сынами Хоруса и Пожирателями Миров. Эйдолон и Люций сражались плечом к плечу в первых рядах. После бойни лорд-командор сильно изменился. Вот, как его видит Люций:
Подошёл лорд-коммандор, с лицом, напоминающим восковую маску, натянутую на угловатые кости. Пустые стеклянные глаза пренебрежительно уставились на ближайшую гору трупов.
Очевидно, к тому моменту от изначального Эйдолона мало что осталось. По крайней мере, если говорить о внешности. Лорд-командор по-прежнему был верен своему отцу, но он не вполне понимал, кем стал Феникс, какую силу он обрёл в союзе с Лаэранским демоном.
После Исствана V Луперкаль направил Детей Императора на Марс, чтобы они помогли Кельбор Халу. Но вместо этого Фулгрим приказал флоту выдвигаться к Призматике V. На Военном Совете Эйдолон позволил себе лишнее – он усомнился в решении примарха, высказавшись в духе того, что они поклялись исполнять приказы Воителя. И если раньше Феникс прощал Примусу подобное, то в этот раз он попросту убил его. Причём анатамом, демоническим клинком.
Фабию Байлу чудом удалось пришить голову Эйдолона к телу, буквально. Не вполне понятно, как именно он вернул лорд-командора к жизни, ведь тот был мёртв во всех отношениях, это признавал и Паук. Сам он считал, что возвращение Эйдолона из мёртвых – всецело его заслуга. В этом смысле он противопоставлял Эйдолона Люцию, который воскрес без участия Фабия. Причём Фабий относился к этому скептически, не желая признавать, что попросту не знает, почему Люций снова дышит. Впрочем, насчёт Эйдолона тоже всё не однозначно. Байл не сомневался в себе, но лорд-командор полагал, что его вернул Слаанеш. Однако из мира мёртвых воин пришёл отнюдь не таким, как был прежде.
Жестокий и стремительный убийца, как и раньше, но временами тело воина переставало служить ему. Конечности конвульсивно дёргались и это мешало в бою. Кроме того, он не мог нормально ходить и даже стоять прямо. Из-за этого Фулгрим отослал Эйдолона от себя, приказав лорд-командору не показываться ему на глаза. Это приводило Эйдолона в замешательство и вызывало неконтролируемые всплески ярости. Но, несмотря ни на что, он продолжал искать благосклонности отца. Свой гнев бывший Примус выплёскивал в тренировочных клетках, пока Паук неожиданно не рассказал ему о том, что, возможно, есть шанс избавить лорд-командора от странного недуга.
Фабий поведал о контрольной группе Детей Императора, которую он выслал с Терры в период Селенарской чумы. Чтобы помочь Эйдолону, Байлу нужен был чистый генотип Третьего легиона и он мог получить его только у тех воинов. Эйдолон сразу же ухватился за эту возможность и они с Пауком отправились к планете, где Фабий оставил контрольную группу. Но там обнаружилось лишь несколько могил. На обратном пути корабль Эйдолона самопроизвольно вышел из варпа вблизи мира, на котором находился отряд лоялистов, включая последнего «чистого» легионера Детей Императора, сержанта Ракомона.
Лорд-командор высадился на планету вместе с отрядом какофонов под командованием Карнолона Горраджера. Почти все какофоны пали в бою с лоялистами, а Горраджера Эйдолон убил собственными руками в приступе гнева, потому что тот осмелился усомниться в его приказах. Лорд-командор и сам увидел в этом тёмную иронию – он поступил с Карнолоном так же, как с ним самим совсем недавно поступил Фулгрим. В этот момент, глядя на дело рук своих, Эйдолон начал смутно о чём-то догадываться, но осознал это лишь после того, как сразил Ракомона.
Он должен был доставить Байлу прогеноиды лояльного сержанта, но вместо этого раздавил их в кулаке. Эйдолон принял свою судьбу и покровительство Слаанеш. Он понял, что Принц Удовольствий вернул его в мир живых вовсе не ущербным, как могло показаться со стороны. На самом деле, он сделал Эйдолона гораздо более сильным и стойким. До этой битвы с лоялистами лорд-командор не знал о своих новых способностях, теперь же он убедился в том, что покровительство Хаоса не исказило его, а одарило. Поэтому дальше Воскресший безоговорочно последовал за Фулгримом на Ийдрис, где Феникс и его легион пережили свой апофеоз, всецело отдавшись демонам.
После Ийдриса Дети Императора раскололись на несколько группировок, потому что Фулгрим отказался руководить легионом. Эйдолон увидел в этом возможность для себя. В какой-то момент он даже допустил богохульную мысль о том, что ему, Эйдолону Воскресшему, суждено занять место примарха. Тем более, что почти треть легиона согласилась следовать за ним. С такой силой лорд-командор был способен на многое и он решил это доказать, начав охоту за Белыми Шрамами, которые недавно покинули Чондакс.
Это длительное противостояние состояло из многочисленных локальных столкновений. Где-то верх брали Шрамы, где-то – Эйдолон. Но у Воскресшего было неоспоримое преимущество – он не торопился и знал, куда стремится Хан – на Терру. Поэтому, когда группировка Пятого легиона во главе с Джагатаем двинулась к Калиевым вратам, лорд-командор не сомневался в том, что нужно делать. В той битве Эйдолон сразил Цинь Са, хотя думал, что убил примарха Белых Шрамов. В действительности, Хан переиграл Эйдолона и получил шанс прорваться к Терре благодаря Тёмному Стеклу.
Осознав это, Воскресший объединился с Мортарионом и они нагнали Шрамов у Катуллуса. Это колоссальное сражение внесло значительное опустошение в ряды всех трёх легионов. Тем не менее, результат справедливо определить как стратегическую победу лоялистов. Потому что Хану удалось попасть в Паутину и благодаря Арвиде достигнуть Терры. Что касается Эйдолона, он не смог получить голову Джагатая, однако сидеть без дела лорд-командору не пришлось. Мортарион отправил его на поиски Каласа Тифона, которого Эйдолон должен был вернуть в лоно родного легиона.
Разумеется, Тифона он не нашёл, да и не мог найти. Зато враг проявил себя внутри легиона. Не всех устраивало то, что Эйдолон командует уже большей частью Детей Императора и вроде бы действительно метит на место примарха. Другой лорд-командор по имени Архориан, был отличным воином и умелым тактиком. Он верил, что Фулгрим вскоре вернётся к легиону, а с амбициями Эйдолона пора кончать. Архориан пригласил Воскресшего на Военный совет, чтобы обсудить судьбу Детей Императора. Они условились встретиться на планете Хорвия, где Архориан устроил засаду. Но Эйдолон перехитрил его, подготовив контр-засаду. Таким образом, когда Архориан высвободил волну химикатов, которая должна была уничтожить Эйдолона и всё живое вокруг, Воскресший не только выстоял. Вместе со своими какофонами воспроизвёл сокрушительную шумовую атаку, буквально разорвавшую на куски Архориана и его терминаторов.
Вскоре после этих событий Лоргар усмирил Фулгрима, надел на него поводок и заставил призвать к себе сыновей. Эйдолон отозвался первым и привёл с собой большую часть легиона. Сначала он намеревался присоединиться к восстанию Лоргара, потому что у его Феникса не было выбора. Но когда оказалось, что Четвёрка в лице Актейи смешала планы Аврелиану, Воскресший тут же перешёл на сторону Луперкаля вместе с отцом. Тут всё закономерно. Эйдолон всегда следовал за своим прародителем, для него в мире не было другого ориентира.
Позже он принял участие в Осаде Терры, командуя основной группировкой Детей Императора. Впрочем, это не помешало Третьему расползтись по всей планете, занимаясь чем угодно, кроме штурма Дворца. В какой-то момент Абаддон убедил Эйдолона присоединиться к атаке на Сатурнианские врата. Лорд-командору ценой неимоверных усилий (по его собственным словам) удалось сделать так, чтобы Фулгрим возглавил штурм, поведя за собой всех сыновей. Как мы отлично знаем, Сатурнианские врата оказались ловушкой и предатели потерпели поражение. Во время боя на внешней стене Эйдолон убивал лоялистов десятками и являл собой воплощённую смерть. Но затем он столкнулся с Сигизмундом и Храмовник сбросил лорд-командора со стены.
О дальнейшем участии Эйдолона в Осаде Терры мы ничего не знаем. Очевидно, он отступил в Око Ужаса вместе с основным контингентом Детей Императора. Дальше, во время Войн Легионов, Третий тотально доминировал в Оке, пока вернувшийся Абаддон не уничтожил Гармонию, базу сыновей Феникса и самую мощную крепость в изменённом пространстве. Что интересно – Эйдолон в тех событиях не участвовал. Как и Фулгрим. Неизвестно, где они оба находились в тот момент.
Эйдолон вернулся в 764.М34 и восстановил базу на Гармонии. Он основал так называемый Конклав Феникса, в который вошли лидеры Третьего легиона – сам Эйдолон, Люций, Юлий Каэсорон, Флавий Алкенекс и Касперос Тельмар. Лорд-командор рассказал Конклаву, что ему было видение. В этом видении к воину пришёл Фулгрим и приказал собрать тех Детей Императора, кто ещё помнит свою истинную цель – стремление к совершенству. Эйдолон провозгласил, что задача Конклава состоит в том, чтобы объединить Третий легион, и тогда отец вернётся к ним. Многие поверили Воскресшему. Фабий Байл отказался участвовать в авантюре, заявив, что рассказ о видении – выдумка Эйдолона.
Так или иначе, в настоящий момент лорд-командор снова собрал под своей дланью самую большую группировку Детей Императора. Он состоит в союзе с Абаддоном Разорителем, участвует в Чёрных крестовых походах и регулярно проводит собственные кампании против Империума. Как и десять тысяч лет назад, Эйдолон по-прежнему сражается громовым молотом «Слава Вечности». Этот молот ему вручил Фулгрим, когда Эйдолон получил звание лорд-командора. И даже если Воскресший солгал о своём видении, он сам, похоже, искренне верит, что Феникс вернётся к своим сыновьям. И как только это произойдёт, мы можем не сомневаться, кто будет стоять по правую руку Избранника Слаанеш…
Есть ли у Эйдолона хоть какие-то черты, которые могут нам импонировать? На мой взгляд, маловероятно. По лору, если он и имел выдающиеся личностные качества, то к тому моменту, когда мы его встречаем, лорд-командор едва ли их сохранил. Да, он считался отличным воином и великолепным командиром. Но мы почти не видели его стратегических побед. Хотя, вероятно, это лишь потому, что в большинстве книг с его участием он выступает антагонистом. И в этом смысле Эйдолон – совершенен.
Я не зря назвал его историю «совершенное предательство». Лорд-командор ни минуты не сомневался, для него выбор вообще не стоял. Он мог дерзить и даже перечить Фулгриму, но его любовь к генетическому прародителю неоспорима. Эйдолон всегда хранил абсолютную верность примарху и пошёл за ним в ад. В этом контексте Лорд-командор Примус похож на Кхарна, который тоже предал, потому что был предан. Но если у Кхарна мы без труда можем найти явные положительные черты, у Эйдолона их попросту нет. Он горделив и жесток, потому что таков его путь.
Фактически у лорд-командора не было выбора, судьба обрекла его на предательство. Сражайся он во имя Империума, мы вполне могли бы простить ему заносчивость и нарциссизм. В конце концов, он никогда не был трусом и слишком многие воины шли за ним, несмотря ни на что.
Конечно, имя персонажа говорящее. В древнегреческой литературе эйдолонами называли духов-двойников живых или умерших людей. Этот образ оставил глубокий след в мировой культуре и философии – от одноименного стихотворения Уолтера Уитмена до «Тайной Доктрины» Блаватской. Но на мой взгляд, уместнее всего вспомнить стихотворение Эдгара Алана По «Страна грёз», где описывается проклятый рай «для скорбящих сердец легионов», которым правит «ночь в обличье Эйдолона». В стихотворении легко угадывается место вне времени и пространства, куда, согласно Книге Еноха, были сосланы падшие ангелы-архонты. Эта метфора как нельзя лучше описывает удел Третьего легиона и его печально известного Лорд-командора Примус.
Телеграм с анонсами и чатом
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Клинок Экстаза: Как Люций стал Вечным
Клинок выковывается
Люций родился на Кемосе, пустынной планете мрачных мануфакторумов, где большая часть населения всю свою жизнь видела над головой только проржавевший металл рабочих цехов. Мы ничего не знаем о происхождении Люция, его семье и родичах. Но нам известно, что по какой-то причине Вселенная щедро одарила его – он был невероятно красив и аномально талантлив. Любое дело, за которое брался Люций, он тут же доводил до идеала. Не было занятия, в котором мальчик не достигал бы невероятных успехов, быстро превосходя своих наставников.
Судьба улыбнулась Люцию во второй раз, когда ребёнка заметил один из правителей его родного города-мануфакторума. Так мальчик получил всё, о чём смел мечтать, и даже больше. Перед ним открылись все пути, он учился у лучших. Люций мог стать гениальным инженером, выдающимся оратором, кем угодно. Но его влекло военное дело. Причём не тактика, стратегия или, упаси Бог-Император, логистика. Ему нравилось убивать, лично. И он выбрал путь дуэлянта.
Хотя Кемос не имел регулярной армии (там просто не с кем было воевать), планета могла похвастаться сразу несколькими фехтовальными школами, которые родились на руинах древних учений, существовавших ещё во времена ТЭТ. Люций с жадностью учился у мастеров Кемоса. Он постигал разные виды оружия, но более других превозносил благородную рапиру. Прямую и честную, таким же был тогда и сам молодой воин. По крайней мере, в бою. Когда Люций достиг совершеннолетия, на Кемосе не осталось учителей, которых он не сумел бы победить на дуэли.
Но его путь был обагрен кровью и смертью. Люций неоднократно ввязывался в уличные драки, убивая нищих и бродяг. Каждый раз мечник утверждал, что они первыми напали на него. Теперь уже никто не скажет, было ли это правдой. Но уже тогда многие шептались, что на улице мальчик оттачивал навыки, и ему нравилось отнимать жизни. Это подтверждается тем, что во время учёбы у мастеров-фехтовальщиков Люций никогда не сдерживался в спаррингах с другими учениками. Он легко оставлял им глубокие раны и даже калечил.
Боль и страдания, которые он приносил, нисколько не заботили юного бойца. Лишь совершенство клинка имело значение. Победа. Личный триумф. Люций всегда был одиночкой и упивался этим. При этом нужно сказать, что слава фехтовальщика была вполне заслуженной и победы не давались Люцию просто так. Он тренировался дни напролёт, как одержимый. Мальчик каждое мгновение своей жизни, свободное ото сна, посвящал искусству фехтования. И он никогда не заблуждался, считая, будто ему больше нечему учиться.
Когда Люций достиг возраста, позволившего ему участвовать в ежегодных фехтовальных состязаниях, он сразу же записался на турнир. Мальчик сражался с выдающимся мастерством и привлёк к себе внимание огромного незнакомца, который наблюдал за схватками из тени. А потом в системе распределения поединщиков произошел сбой и Люций вышел на дуэль с действующим чемпионом Кемоса, который был вдвое старше и гораздо опытнее. Прошло несколько секунд и у Люция не осталось сомнений в том, что он выйдет победителем из схватки. В тот момент он не собирался убивать чемпиона, только честно одолеть его – клинок против клинка.
Но затем противник внезапно сблизился с Люцием и ударил его коленом в живот, выбив воздух из легких. Мальчик откатился в сторону и на его счастье чемпион дал ему пару секунд перевести дух. Шокированный Люций, который впервые за свою карьеру фехтовальщика пропустил удар, внезапно потерял контроль над собой. Он бросился на оппонента с такой яростью, которую никто не мог ожидать от мальчишки, чьи щёки и подбородок едва темнели от юношеского пушка.
Люций убивал чемпиона медленно и жестоко. Быстрыми и хлёсткими ударами он вскрывал ему вены, отрубал пальцы, а потом конечности. Толпа, которая сначала приветствовала пролитую кровь исступлённым рёвом, внезапно замолчала. Через несколько мгновений сторонников и учеников чемпиона обуял гнев. Не то, чтобы Люций нарушал какие-то правила, но арена Кемоса никогда не видела творимых им зверств. Толпа бросилась на ограждения, с искажёнными злобой лицами люди хотели покарать Люция за его вероломство. Он же готов был убить каждого из них. Но тут снова вмешалась судьба (а может, у этой судьбы уже тогда было имя?..).
Люций исчез с арены. Как и таинственный незнакомец, который наблюдал за ним. Никто на Кемосе больше не видел великого мечника. Незнакомец оказался сержантом Детей Императора. Он был впечатлен мастерством и решимостью юного фехтовальщика, поэтому предложил ему вступить в легион. Сложно сказать, принял бы Люций это предложение в другое время. Дело в том, что на Кемосе его ждала неувядающая слава, а в галактике, полной невообразимых ужасов, он вполне мог… внезапно погибнуть. Где-нибудь в грязи и крови, без славы и чести. Вот только у парня не было выбора – после его выходки на арене ему пришлось бы скрываться по всему родному миру.
Позже мы ещё не раз убедимся в том, что выше фехтовального мастерства и чести дуэлянта Люций ставил только собственную жизнь. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он принял предложение и прошёл генетическое вознесение, став одним из Сыновей Фулгрима. Так Люций вступил в Великий крестовый поход. Но он вёл этот поход не для Императора, Человечества, примарха или легиона. Он вёл его для себя самого.
Клинок разит
Став космодесантником, Люций был очарован своими новыми возможностями. Он начал тренироваться ещё усерднее, ещё фанатичнее. Юный легионер готов был учиться у каждого ветерана, он сражался постоянно, буквально живя в тренировочных клетках и на поле боя. В преддверии одного из праздников Люций провёл серию схваток с боевыми сервиторами и блестяще победил каждую машину, да так, что ни одна из них даже не коснулась его. Никто в Третьем легионе раньше не мог завершить эту серию без ранений.
Мы не знаем, как складывались отношения Люция и Тессерия Акурдуаны. Учитывая неоспоримый талант и амбициозные устремления Люция, он просто не мог не пересекаться с Тессием, которого знали, как лучшего фехтовальщика среди в Легионес Астартес. С другой стороны, Акурдуана был терранцем, одним из двухсот, что пережили Селенарскую чуму. Он закономерно находился в высших эшелонах, тогда как Люций только начинал свою военную карьеру. Так что вполне вероятно они никогда не сталкивались лично, существуя буквально на разных уровнях бытия.
Мы не знаем, чтобы Люций участвовал в кампании против Владык Гардинаала, где погиб Тессерий (хотя, погиб ли?..). Однако же Акурудана точно слышал о Люций. Сначала я хотел привести короткую цитату, только слова самого ветерана, но потом решил не вырывать их из контекста. Вот фрагмент диалога между Тессерием и Феррусом Манусом перед их спаррингом (это как раз период Гардинаальской кампании, цитата из «Горгона Медузы» Гаймера):
Глаза Мануса блеснули, словно кинжалы. Улыбка не притупила их остроты.
– Вы почтили меня, господин.
– Ничего подобного.
– Знаю.
– Твой родной отец сражался с Императором.
– Точно.
– Мой брат высоко тебя ценит.
– Верно.
– По его словам, тебе нет равных.
Капитан пожал плечами, но испытал лёгкий приступ гордости. В первую очередь не за свои умения, а за то, что их признал Фулгрим.
– В рядах Детей Императора много превосходных мечников. У Раваша Карио видны задатки величия. И во Второй роте есть поразительно одаренный юноша по имени Люций, который ещё достигнет моего уровня, если перестанет любоваться на себя в зеркало.
– Но они тебе не ровня.
– Они мне не ровня.
– Я понимаю, каково тебе.
Тут важны несколько моментов. Во-первых, Тессерий Акурдуана был настолько известен в легионах, что Горгон изучал его биографию (кстати, родной отец Тессерия действительно сразился с Императором во время Объединительных Войн). Во-вторых, Акурдуана говорит о Люции, что тот «поразительно одарён», подчёркивая исключительный уровень его навыков. Тессерий также указывает на критический изъян, который может помешать Люцию достичь совершенства. Самолюбование. В-третьих, Акурдуана, тем не менее, признаёт, что Люций ему не ровня. На тот момент или в принципе – мы можем только догадываться.
Нет сомнений, что Люций сразился бы с Акурдуаной на дуэли, если бы ему представилась такая возможность. Кто знает, к чему бы это привело. Я всё же ставлю на Тессерия, но интереснее, что вынес бы Люций из своего первого поражения. Научился бы он смирению? Стал бы лучше как человек, не как мечник? Или это дало бы противоположный эффект?..
Так или иначе, смертные Люция недолюбливали, но братья превозносили его. Ведь со временем он стал если не лучшим (точно не лучшим), то одним из лучших. Это многого стоило в легионе, где превыше всего ценилось совершенство, и в первую очередь – воинские таланты.
Конечно, Люций не мог не привлечь внимание Эйдолона. Лорд-командор не был глупцом и отлично видел, кто перед ним. Он видел непомерные амбиции и тщеславие Люция, его изворотливую душу и двуличие. Однако же мечник пользовался авторитетом и Эйдолон решил разделить его, одарив фехтовальщика своей благосклонностью.
Что интересно, среди боевых братьев нашлись те, кто подружился с Люцием. Например, Саул Тарвиц. На стриме про Тарвица я подробно рассказывал о его отношениях с Люцием. Они действительно были не просто боевыми братьями, но друзьями. Вот цитата из «Возвышения Хоруса» Абнетта:
Люций был моложе Тарвица, хотя оба они прожили достаточно долго, чтобы повидать немало чудес в своей жизни. Они были друзьями, но их дружба периодически подвергалась нешуточным испытаниям. Саул и Люций по характерам представляли собой два противоположных полюса легиона. Как и все Дети Императора, они стремились достичь совершенства в воинском искусстве, но там, где Саул проявлял упорное прилежание, Люций действовал из честолюбивых побуждений.
Тарвиц уже давно понял, что Люций однажды обгонит его по числу наград и в табеле о рангах. Не исключено, что в будущем Люций дослужится до ранга лорд-командора и станет частью узкого круга на иерархической вершине легиона. Его это ничуть не беспокоило. Тарвиц был прирожденным офицером, способным воином и не стремился к повышению. Он был вполне доволен тем, что находится на своём месте, с достойным прилежанием прославляя примарха и возлюбленного Императора.
Иногда Люций добродушно посмеивался над ним и утверждал, что отсутствие честолюбия Тарвица объясняется его неспособностью завоевать авторитет среди своих товарищей. Саул тоже смеялся в ответ, зная, что его друг ошибается.
По крайне мере, сам Тарвиц в это верил, что Люций ему друг. Сложно сказать, как два столь разных человека вообще сблизились. Ведь мы отлично знаем, что Саул Тарвиц – эталон космодесантника. Открытый, верный, искренний. Умелый воин и великолепный лидер. В противовес этому у Люция было только его искусство фехтования.
Хотя, нужно признать, что он всё же обладал некоторыми стратегическими талантами, иначе просто не дослужился бы до капитана Тринадцатой роты. С другой стороны, в этом нет ничего удивительного. Ведь, как я отметил в самом начале, Люцию всё удавалось. Другой вопрос, что всё ему было не нужно. Кстати, вот, что про Люция говорил его генетический отец (цитата из «Фулгрима» Макнилла):
А его, братья, зовут Люций, и он великолепный мечник, воплощение того, кем должен быть воин Детей Императора.
Необходимо признать, что Люций был уникальным воином. Зачастую он без раздумий бросался в битву ради личной славы, но действовал умело и грамотно, что приносило победу его легиону. Например, на Аллилуйе Прайм он в одиночку вышел против техноеретика Малахойра, которого защищали шестирукие мечники-големы. Броня големов – уникальный сплав времен Золотого Века – легко противостояла энергетическому клинку Люция, он оказался бесполезен. Тогда Сын Феникса схватился с врагами в рукопашную и разбил их головы навершием своего меча.
В другой кампании Люций бесстрашно спустился в чёрные лабиринты под горой Олхит, где обитали ксеномерзости, известные как оборванные дьяволы. В лабиринтах никто не мог выжить в одиночку, но Люций на спор с Эйдолоном нашёл каждую тварь и подарил ей вечный покой. Затем, во время Фаушской революции великий мечник сражался на острие фронта и сумел прорвать вражеские ряды. Вскоре, уже во время кампании против Ложного Дорна, Люций возглавил так называемый Великий Прорыв, положив конец вражескому сопротивлению.
Несмотря на кажущееся безрассудство, Люций действовал предельно осторожно и расчетливо. Его хвастовство во многом являлось бравадой, призванной расфокусировать внимание врага. Многие попадались на эту уловку, посчитав, что Люций больше говорит, чем делает. Мечник участвовал во всех межлегионных состязаниях и никогда не проигрывал. Тем не менее, мы не знаем, чтобы он сражался с Сигизмундом или Севатаром, было бы интересно посмотреть на любой из этих поединков. Зато у нас есть подробное описание дуэли с Азкаэллоном, командующим Сангвинарной Гвардии, которого считали одним из лучших воинов среди Легионес Астартес.
Это был личный приказ Сангвиния, который видел, что его преданному сыну нужно научиться гибкости. Великий Ангел решил преподнести Азкаэллону урок смирения, а заодно даровать ему понимание того, что иногда победа заключается в том, чтобы не дать победить противнику. Поэтому он направил сына на Генвинки, водный мир бесконечных дождей, где в тот момент находился основной контингент Детей Императора. Конечно, имелся формальный повод – группировка Девятого была направлена на усиление Третьего для проведения совместной кампании, в ходе которой воины двух легионов должны были перенять опыт друг друга.
За день до полномасштабного боевого развёртывания Астартес провели ритуальный поединок между двумя чемпионами. Как я уже сказал, Азкаэллона хорошо знали в легионах. Что касается Люция, братья порой шутили насчёт того, что он чрезмерно красив и даже миловиден, но тем не менее, никто не мог оспорить его таланты. Люций вёл себя развязно и напыщенно, однако не демонстрировал неприязни к оппоненту. Он хорошо понимал, что перед ним умелый противник, поэтому мечник бился в полную силу, даже не думая о том, чтобы рисоваться.
Почти сразу Азкаэллон понимает, что ему не победить в честной схватке. Поэтому он идёт на хитрость. Сначала Кровавый Ангел распаляет Сына Феникса, он сравнивает его с безудержным Амитом. Люция такое сравнение уязвляет и осторожность сменяется намеренной агрессией. Для Азкаэллона это шанс, ведь он крупнее и сильнее. Кровавый Ангел отбрасывает свой клинок и ныряет под выпад мечника, он хватает противника и пытается нанести ему удар лбом в лицо (они сражаются без шлемов). Люций выкручивается и разрывает дистанцию.
Мечник возмущён поведением Кровавого Ангела. Он говорит, что условия боя подразумевают первую кровь, пролитую ударом клинка. Но Азкаэллон не слушает, он продолжает наступать, забыв о том, что у него нет оружия. Сначала Люций пятится от безоружного воина, но потом решает закончить бой, раз противник этого хочет. Азкаэллон бросается на него, Люций вскидывает клинок и щёку Ангела обжигает мимолётная боль. Однако по инерции Азкаэллон продолжает двигаться вперёд. Он обхватывает Люция, который не заметил, что, отступая, оказался у края платформы, на которой они сражались.
Воины срываются с платформы и падают в океан. Люций победил в дуэли, но он жаждал чистой победы. Когда же их подобрали, порез на щеке Азкаэллона уже затянулся. Миг триумфа миновал, мечнику не удалось укрепить свой авторитет перед братьями и унизить легионеров Девятого, которые наблюдали за схваткой. План Сангвиния относительно Азкаэллона сработал – та дуэль многому научила чемпиона. Люцию тоже стоило кое-чему научиться, однако мечник этого не понял. Поэтому то, что произошло дальше, можно считать закономерным. Конечно, я имею ввиду поединок с Локеном, но прежде был Урисарах.
Клинок треснул
Когда Дети Императора завершили Лаэранскую кампанию, их флот принял призыв о помощи, исходивший от Кровавых Ангелов. Фулгрим послал Эйдолона с его элитной ротой по указанным в сообщении координатам. Лорд-командор прибыл к миру 140-20, который Интерексы называли Урисарах, а Кровавые Ангелы прозвали Убийцей. Несмотря на то, что капитан Китас Фром из Девятого исчез на планете с тремя ротами, Эйдолон принял аналогичное решение – высадиться и разбираться уже на месте. Мегархарниды перекрыли Детям Императора связь с орбитой, разметали их десантные корабли и принялись истреблять воинов.
Люций сражался плечом к плечу с Саулом Тарвицем, который первым понял, что уничтожение древоподобных ксеносских конструкций нормализует искусственно изменённую атмосферу планеты. Тут стоит отметить, что Люций довольно легко справлялся со смертоносными мегарахнидами. В какой-то момент он забросил щит за спину и взял отрубленную конечность ксеноса в левую руку как второй меч. Они с Тарвицем сразили бессчетное множество врагов, но этого было недостаточно.
Рота Эйдолона едва не погибла в полном составе, её спасли Лунные Волки, которые также приняли сигнал бедствия Кровавых Ангелов. Вскоре к планете прибыл Сангвиний и Хорус развернул полномасштабное истребление мегарахнидов, которое длилось шесть месяцев. Всё это время Люций и Тарвиц сражались вместе с Лунными Волками на передовой. Но вскоре кампания была прервана прибытием Интерексов, которые раскрыли правду об Урисарахе.
Между завершением кампании на Убийце и путешествием к материнскому миру Интерексов чемпионы двух легионов провели серию тренировочных спаррингов. Помимо Детей Императора и Лунных Волков в дуэлях участвовал Эреб. После того, как Несущий Слово без шансов проиграл Люцию, Хорус Аксиманд настоял на том, чтобы в клетку вошёл Гарвель Локен, который считался лучшим воином в Морнивале. Локен не хотел биться, но братья были уверены, что он победит. Аббадон напомнил Гарвелю про честь легиона и тот вышел на поединок с Люцием. Тут лучше привести прямую цитату:
Локен вздохнул.
– Конечно, я наблюдал за тобой. Ты предпочитаешь атаковать. Я заранее знаю твои действия.
– Твоё право.
– Я вижу тебя насквозь. Наступай.
Люций бросился на Локена. Тот отступил на шаг, опустив меч, и кулаком нанес Люцию удар в лицо. Люций покачнулся и грохнулся на спину.
Локен уронил меч Эреба на мат.
– Думаю, я выполнил то, о чем ты просил. Вот так дерутся Лунные Волки. Разгадать врага и сделать всё необходимое, чтобы сбить его с ног. Мне жаль, Люций.
Тот сплевывал кровь, поэтому ничего не ответил.
Поединок с Локеном всё изменил. Люций впервые был повержен во время дуэли. Конечно, он считал поступок Гарвеля бесчестным, мол, так не дерутся на братских спаррингах, все должен был решить звон мечей. Так или иначе, после первого поражения тьма поселилась в душе мечника. Помимо прочего, Локен разбил ему нос и даже Фабий Байл не смог вернуть Люцию его первозданную красоту.
А потом он встретил Серену де’Ангелос, художницу, которая находилась во флоте Детей Императора на правах летописца. Серена была на Лаэране и подверглась воздействию Хаоса. Художница открылась Люцию и показала свои шрамы на предплечьях, рассказав, что каждый шрам – это напоминание о жизни, которую она отняла. Мечник увидел в этом откровение, ведь каждая жертва Серены меняла её душу и девушка решила, чтобы также менялась её плоть. Осознавая, что сам он больше никогда не будет таким, как прежде, Люций начал уродовать своё лицо шрамами. В дальнейшем он каждый раз наносил себе новый порез, когда встречал достойного противника.
– Доверься мне, – повторила Серена, – твои прекрасные черты погублены безвозвратно. Сделай то, что должно.
Кивнув, мечник неуловимо взмахнул ножом и оставил глубокий порез на нежной коже щеки. Слегка поморщившись от боли, он тут же поднёс окровавленное лезвие к другой щеке и провёл точно такую же линию.
– Теперь ты никогда не забудешь, что сотворил этот ублюдок Локен, – заверила она.
Стоит отметить, что Люций часто находился в обществе летописцев. Причины очевидны – он прибывал в эйфории, когда рассказывал заворожено глядящим на него смертным о собственных подвигах. Что интересно, мечник никогда не приукрашивал свои заслуги, скорее он просто опускал выдающиеся достижения других участников событий. Но не все восхищались боевым капитаном, некоторые летописцы понимали, что он просто красуется. Например, вот как Люция видел скульптор Остиан Делафур:
Остиан потерял мысль, уставившись на целую толпу летописцев, собравшихся вокруг огромного десантника по имени Люций. Бледнолицый воин, явно наслаждаясь вниманием, рассказывал не совсем почтенной публике истории о произошедшем на планете, названной им Убийцей. Сообщив кое-что о подвигах Воителя и Сангвиния, Люций перешёл к самовосхвалению, и поднабравшемуся Остиану показалось жалким и смешным, что капитан III легиона ищёт славы у таких типов, как обитатели «Ла Фениче». Разумеется, высказывать свои идеи вслух Делафур воздержался.
Дальше по хронологии идёт кампания на Каллинедесе против орков, где Фулгрим намеренно оставил Вторую роту Соломона Деметера без прикрытия, чтобы она погибла. Но роты Люция и Тарвица вмешались в ход сражения и сокрушили зеленокожих, благодаря чему Деметер и его воины спаслись. Этот эпизод важен потому, что таким образом мечник нарушил планы своего отца, фактически подписав себе смертный приговор.
Дальше была Чистка на Исстване III, которая тоже многое изменила для мечника. Он оказался среди тех Детей Императора, кого планировалось превратить в пыль, потому что они никогда не предали бы Имперские Истины. Очевидно, причиной стала его дружба с Саулом Тарвицем, который в свою очередь плотно общался с Соломоном Деметером и Веспасианом. Все они были до последней капли крови преданы Империуму и не подверглись влиянию Лаэранского демона. Сложно сказать, насколько ему подвергся Люций.
Самоуверенность всегда была слабым местом мечника, но едва ли она могла оказаться тем изъяном, который Хаос сумел бы использовать против него. Как я уже сказал, поражение от Локена сломило Люция, пусть сам он этого понимал. Начав уродовать своё лицо и наслаждаться болью, воин толкнул собственную душу в объятия тьмы. Впрочем, Люций не пошёл по стопам развращённых братьев и генетического прародителя, предпочтя собственный путь, как делал всегда. И это оказалось ещё одной причиной, по которой его включили в списки обречённых.
Мы можем легко объяснить последующее предательство Люция, но не можем его оправдать. На Исстване III он участвовал в штурме Дворца Регента и лично оборвал жизнь Варда Праала, который поднял восстание в системе и бросил вызов Империуму. Это совсем неслучайное событие позволило Хорусу провести Чистку в легионах и перейти к активной фазе своей кампании. Возвращаясь к Люцию, он оказался рядом с Тарвицем, когда начали подать бомбы. Они укрылись во Дворце, который вскоре стал сердцем сопротивления лоялистов.
К удивлению Деметера, Саул оказался не единственным из тех, чья звезда засияла на мрачном небосводе Истваана III – мечник Люций не раз выказывал чудеса мастерства в схватках с предателями, а несколько дней назад у всех на глазах отсек голову капеллана Чармосиана в поединке на крыше неприятельского «Ланд Рейдера».
Два месяца Люций отнимал жизни предателей. Впрочем, в отличие от Саула Тарвица, мечником двигала вовсе не честь или клятвы перед родом человеческим. Некоторое время он всерьёз полагал, что у лоялистов есть шанс. Мечник метался, не зная, какую сторону выбрать. А потом стало очевидно, что несмотря на ожесточённое сопротивление, они не выстоят и не дождутся подкрепления. Тогда Люций в одной из локальных схваток убил Чармосиана, капеллана Детей Императора, и воспользовался его шлемом, чтобы по воксу связаться с Эйдолном.
Люций пообещал лорд-командору брешь в обороне Дворца. Взамен он хотел, чтобы легион принял его обратно. Эйдолон согласился. И здесь нужно сказать, что немалую роль в выборе Люция сыграл Тарвиц. На стриме про Саула я рассказывал о том, что он никогда не стремился к высоким должностям, предпочитая позицию боевого офицера. В противовес Люцию, который был весьма честолюбив. На Исстване III даже Соломон Деметер пошёл за Тарвицем и в сердце его друга взыграла зависть. Которая быстро превратилась в ненависть, надо думать – не без демонического влияния.
Люций затеял схватку с лоялистами, которые защищали одну из критически важных позиций. Когда на шум боя прибежал Деметер, мечник призвал его на помощь, утверждая, что сражается с прорвавшимися предателями. Вместе с Соломоном они убили три десятка лоялистов, а потом Люций пронзил боевого брата клинком, напоследок раскрыв ему правду. После этого он бросил вызов Саулу Тарвицу, но проиграл. В воспоминаниях Люций сравнивал Тарвица с Локеном, утверждая, что оба они сражались без чести. Так или иначе, мечник предпочёл спасти свою жизнь и сбежал от Тарвица, что было несложно, учитывая масштабный прорыв предателей.
Эйдолон сдержал своё слово. Он принял Люция на «Андрониусе», мечник снова стал частью легиона. Но не будем заблуждаться – никакой преданности Третьему. Хотя Люций восхищался отцом, но сбежал бы от Фулгрима, если бы увидел в этом смысл для себя. Что он и сделал впоследствии. В сложных ситуациях чемпион руководствовался доктринами выживания, его верность никому не принадлежала. Он предпочитал сражаться на той стороне, которая по всем раскладам должна победить. Поэтому на Исстване V Люций бился рядом с Эйдолоном в авангарде Детей Императора, убивая лоялистов без счёта. Как совсем недавно он без счёта убивал предателей.
Клинок перекован
После Исствана Фулгрим подарил Люцию Лаэранский клинок. В мече уже не было демона, однако связь с варпом никуда не делась и оружие по-прежнему обладало чудовищной силой. На Военном Совете Хорус приказал Детям Императора выдвигаться к Марсу, чтобы поддержать восстание Кельбор-Хала. Но у Феникса были собственные планы и он повёл флот к Призматике V, горнодобывающему миру Механикум. Эйдолон рискнул поставить решение отца под сомнение, за что был убит Анафемом, который Фулгрим получил в подарок от Хоруса. Позже Байл буквально пришьёт голову Эйдолона к его телу, но лишь со временем лорд-командор осознает, кто на самом деле вернул его в мир живых и зачем.
Что касается Люция, его уже давно терзали подозрения насчёт примарха, а странное, неподдающееся объяснению чувство раз за разом напоминало о «Ла Фениче». Этот зал на флагмане Фулгрима во время «Маравильи» Беквы Кински стал сосредоточием мощи Лаэранского демона. Там Кинска порвала ткань реальности и впустила на корабль порождений Хаоса. Теперь же в заброшенном «Ла Фениче» висел портрет, который уже упомянутая Серена де’Ангелус написала для Фулгрима.
Примарх запрещал своим сыновьям смотреть на творение безумной художницы, но Люций тайно пробрался к нему и увидел, что портрет… жив. Мечнику показалось, что шедевр Серены стал тюрьмой для его отца. А когда Фулгрим обезглавил Эйдолона, его сомнения подтвердились. Будучи выдающимся воином, Люций научился читать других. Конечно, он хорошо знал собственного отца, сражаясь с ним рядом сотни раз. И теперь Люций впервые за долгое время увидел примарха в бою, осознав, что этим телом владеет кто-то другой. Ведь настоящий Фулгрим никогда так не двигался.
Люций отметил, что его отец плюёт на воинские ритуалы, чего раньше никогда бы не сделал. Наконец, во время высадки на Призматике Люций стал свидетелем того, как Фулгрим использовал силу варпа, чтобы уничтожить боевую машину Механикум. В итоге, мечник решил, что отца нужно спасать. Он собрал Фабия Байла, Юлия Каэсорона, Мария Вайросеана и несколько воинов из Братства Феникса, которым доверял. Люций рассказал о своих доводах и братья согласились, так как не были глупцами и тоже видели, что примарх изменился. Они пленили Фулгрима и Фабий попытался изгнать из него демона весьма… неординарными методами. Но внезапно Люций осознал свою ошибку и опустился перед отцом на колено. Мечник понял, что всё это было фарсом. Фулгрим к тому моменту уже обыграл демона и запер его в портрете. Он намеренно позволил сыновьям пленить себя.
Фулгим рассказал, что после Лаэрана демон постепенно захватывал его тело, а на Исстване V окончательно отодвинул личность примарха на второй план. Однако Фениксу удалось обмануть порождение варпа и заточить его в портрете. Очевидно, это демон посылал Люцию видения, пытаясь найти того, кто мог бы его освободить. В свою очередь Фулгрим намеренно заставил своего сына ошибиться, чтобы прославленный мечник бросил ему вызов и получил важный урок – не переоценивай себя. И не сомневайся в своём генетическом прародителе.
Ограничение по знакам. Продолжение здесь.
Телеграм с анонсами и чатом