Рабинович и черт.
- Да и ни какой я не черт, - возмутился он. - Перестаньте, пожалуйста, меня так называть, и не душу вашу я хочу купить, ни какой души у вас нет. Мне нужен ваш image. Я не смогу это объяснить в ваших понятийных категориях.
- На какой срок договор? – спросил Рабинович.
- На весь период существования вашего континуума. Для вас навечно.
- Какие обязательства с моей стороны?
- Вы соглашаетесь, что ваш image переходит к нам в пользование и мы можем закладывать его в любые из наших моделей, без ограничений.
- А раньше, как было? – спросил Рабинович.
- В принципе, раньше у вас было тоже самое с другим провайдером, только с известными ограничениями.
- Какими?
- Они мог закладывать вас только в модели человеческого формата. Непрерывная память между периодами отсутствовала. Вы не могли ничего знать о своей прошлой жизни. У нас этих ограничений нет. Но поверьте, это даже лучше для вас. Вам так будет на много интереснее.
- А что я получаю взамен?
- Если я правильно понимаю, ваш статус писатель-графоман.
- Я с этим не согласен.
- Извините, у нас тут так отмечено. Можем предложить вам четыре варианта продуктивности: Гениально, талантливо, хорошо и «для фейсбука».
- Я бы взял «гениально», наверное, - робко сказал Рабинович.
- На гениально у вас одна страница - восьмь с половиной на одинадцать. На обратной стороне вы писать не можете. Если в компьютерном формате - это 1024 знака с пропусками.
- Почему так мало?
- Послушайте, вам за шестьдесят, у вас несколько серьезных болезней, у вас посредственное образование и довольно ограниченный жизненный опыт, что вы можете сказать людям.
- А если талантливо ?
- Талантливо - это хорошая книжка страниц на триста. Несколько престижных литературных премий. Избрание в почетные члены. Молодая жена из студенток. Попадете в школьную хрестоматию.
- Что такое хорошо?
- Хорошо. Мы делаем так, что вы, со своим произведением появитесь в такое время и при таких обстоятельствах, что сразу же попадете в тренд. Ваши книги будут расходиться большими тиражами, ваши тексты будут цитировать, будет модно читать вас наизусть. Вас будут превозносить, вас будут боготворить, одни только комментарии к вашим книгам будут составлять целую библиотеку, но сами вы будете знать, что пишете ерунду, чепуху, отсебятину. Что вы тяжелый патологический неизлечимый графоман...
- Достаточно, - оборвал его Рабинович. – А что вы скажете на счет «Для фейсбука.»
- О, это самое простое. Мы вам дадим максимально допустимое количество френдов и любое число подписчиков которое вы назовете. Но учтите, что количество всегда обратно пропорционально качеству. А в остальном делайте, что хотите.
- На какой срок?
- До конца жизни.
- А сколько до конца жизни?
- Ну, немного времени у вас еще есть, но точную цифру сказать я не имею права.
Улететь в Сан-Франциско...
- Скажите, спросила она, - вам не хочется раздеться всякий раз, когда вы проезжаете через Тайм Сквер?
Рабинович посмотрел на нее в зеркало заднего вида. Пассажирка - женщина лет шестидесяти, сидела совершенно голая. Вся ее одежда была аккуратно сложена рядом на заднем сидении.
- Вам не холодно, мэм? - спросил Рабинович заботливо. – Может включить печку.
- Пустяки, - сказала она, - я хожу по улицам голой круглый год в любую погоду и у меня , для моего возраста, отменное здоровье. Знаете, что высадите меня здесь и поезжайте вниз по Бродвею. Я хочу немного прогуляться пешком. Пусть одежда остается у вас. Встретимся возле Утюга.
На Бродвее и тридцать четвертой случилась большая авария, и Рабинович простоял в трафике около двадцати минут, поэтому к Утюгу он и голая клиентка прибыли почти одновременно. Она довольно ловко запрыгнула в салон и сказала:
- Уф, за мной гнались полицейские. Пришлось немного пробежаться. Ну, чего вы стоите, поехали отсюда. Вы умеете ездить быстро. Ну-ка покажите на что вы способны.
Когда они стали на светофоре перед Баттери тоннелем Рабинович сказал:
- Вообще-то конец Манхеттена. Куда дальше?
- А куда можно? – спросила она.
- Или назад, наверх, - сказал Рабинович, - или в тоннель в Бруклин.
- Знаете, что, я хочу навестить свою сестру в Сан-Франциско, не согласитесь ли вы отвезти меня в аэропорт.
Рабинович снова глянул на свою пассажирку в зеркало заднего вида и увидел, что она одета и глядя на себя в смартфон, подкрашивает губы.
- Я извиняюсь, - сказал Рабинович.
Она переключила смартфон на переднюю камеру и спросила у изображения Рабиновича на дисплее:
- Ну, так что?
- Мне все-равно, - сказал Рабинович, - только на миттере уже двадцать, а в аэропорт будет за сорок долларов, вы бы дали хоть какой задаток. А то меняете планы...
- Вы правы, - сказала она, - я сама должна была об этом подумать. Только у меня нет наличных, можно я вы пишу вам чек.
- Ну, я не знаю, - стал мяться Рабинович. Мы вообще-то чеки не берем.
- Вы ничем не рискуете, - сказала она. Или чек на двести долларов, или ничего. Будьте спокойны, я вас не обману. Я типичная богатая американская сумашедшая старуха. Покупать человеческую доброту за деньги – одно из немногих наших старческих удовольствий. Вы лучше спросите у меня то, что вы давно хотите спросить: Почему я хожу голой.
- Мне это не интересно, - сказал Рабинович. - Я на работе.
- Ну, и зря, - сказала обиженно и замолчала до самого Кеннеди.
Там, прямо в Кеннеди он раскешил чек в Вестерн Юнион, потерял на этом только десять баксов, купил в автолавке и съел пластмассовой вилкой китайский суп из пенопластового стакана, сбегал по-маленькому в передвижной туалет для констракторов и, чрезвычайно довольный самим собой, стал выбираться из лабиринтов гигантского аэропорта на экспрессвей. Кеннеди он не любил, в Кеннеди всегда был риск простоять два часа в линии и взять локал куда-нибудь в чернушник на Фар-Роковей за пятнадцать баксов. Рабинович направлялся в ЛаГвардию. ЛаГвардия в Шатл Бостон-Вашингтон - стопроцентный верняк - клиент белый и попросит отвезти в Манхеттен.
На последнем светофоре перед хайвеем, когда загорелся зеленый, Рабинович чуть притопив педаль газа на своей восьмицилиндровой шевролет Классик-Каприз, опережая всех, выскочил на середину перекрестка, где и был застигнут старым линкольном, который довольно сильно ударил его в правую переднюю дверь. Рабинович посидел несколько минут в машине, оглушенный столкновением, потом, пошатываясь, не обращая внимания на объезжавшие машины, обошел место аварии, остановился перед линкольном и закричал на американском английском курса Илоны Давыдовой: “Чувак, куда же ты нах. прешь на красный!”
Водитель линкольна, пейсатый в очках с линзами, мощности которых хватило, чтобы собрать довольно сильный телескоп, опустил стекло, указал на светофор и сказал: “Где вы видите красный?” И в самом деле, светофор уже два раза сменился на зеленый.
- Kак мне все надоело! – закричал Рабинович и принялся срывать с себя одежду.
Да ду да ду
Стрелы плещут за плечами,
Топчет конь степную жить,
Это скачет Робиновичь,
Славный русский богатырь.
Шапка золотом расшита,
Меч горит как берюза.
Для отчизны – он защита,
Для обидчиков – гроза!
Выйдет в поле: жнет и пашет,
Выйдет в город, там народ,
Робинович, хлеба, каши!
Всех накормит!
Всем нальет!
А потом присев в сторонке,
Для сирот и бедноты,
Отливает он коронки,
Ставит зубы и мосты.
Но сограждане упрямый,
Несмотря на славный труд,
Все равно Жидовской мордой,
Робиновича зовут!
Мыть унитазы, ходить на панель вот такая Украина нужна для Европы
Куклы
Полковник (командует): Встали на колени! Встали с колен! Встали на колени! Встали с колен! Встали на колени!...
Президент: Ты че с ними делаешь, полковник?
Полковник: Репетируем, господин президент. Скоро день независимости. Парад на Главной Площади.
Президент: Молодец, хорошо придумал.
Полковник (кричит): Слава великой Райе!
Президент (морщится): Погоди, не шуми. Ты мне вот что скажи. Это у тебя 30 милиардов наличкой при обыске взяли.
Полковник: Виноват, господин Президент. Жiдъ попутал.
Президент: Не хорошо, братец. Что прикажешь теперь с тобой делать.
Полковник: Не велите казнить, Велите миловать. (падает на колени).
Президент: Ладно-ладно. Не ссы в сапог не делай пыли.
Секретарь: Господин президент, позвольте я это запишу?
Президент: Что?
Секретарь: Это ваше высказывание про сапог.
Президент: Зачем?
Секретарь: Для потомков, для будущих поколений.
Президент: Записывай.
Полковник: Господин Президент ( плачет, пытается поцеловать руку Президента).
Президент: Хорош слюнявить (брезгливо выдергивает руку).
Полковник (вытирая слезы): А что этим сказать, если спрашивать будут?
Президент: Скажи им, что все исторически закономерно. Райя встала с колен и теперь переживает период первоначального накопления капитала. И еще (обращаясь к секретарю). Запиши: полковник полковнику глаз не выклюет.
Анекдот.
Рабинович едет в такси. Вдруг такси попадает в серьёзную аварию, водителя насмерть, а пристёгнутого Рабиновича зажимает в салоне. Через некоторое время появляются спасатели и начинают разрезать кузов.
Рабинович орёт: — А-а-а-а-а-а!
Спасатели:
— Не волнуйтесь, мы уже здесь.
— А-а-а-а-а-а!
— Пожалуйста, мы уже почти разрезали кузов, сейчас освободим вас.
— А-а-а-а-а-а!!! Да выключите же, наконец, счётчик кто-нибудь!
Конкурс для мемоделов: с вас мем — с нас приз
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689