вирус иммунодефицита и организм человека – две инертные среды,беспрепятственно обращающиеся друг другом,одно – небытие другого;злокачественная опухоль в теле – та же чистая инерция взаимопроникновения и невозможность идентифицировать одно с помощью другого;для того,чтобы во Вселенной возникло ничто,не нужно никаких коллапсирующих звездных масс;вся природа – ничто из его собственного необнаружения;

материя безразлична не к факту своего существования,а к самой его сбываемости;живая она или неживая?вирус – лишь две метафоры

***

Порядок вещей природы – отсутствие возможности идентифицировать вещи.Вещи слишком разные,чтобы быть и в силу этого слишком утратившие разнообразие,чтобы не быть определенно чем-то.Таковы и клетки.

Живой организм – квинтэссенция неопределенности сущего существует ли оно и апофеоз неопределенности самого существования.Его предельно стандартизированная структура – оборотная сторона этой неопределенности.Как и любая другая определенность сущего,вещь «клетка» разнится от себя самой настолько,что в глазах природы перестает существовать.В частности и только как клетка – и тогда она вирус.

КЛЕТКА – СНЯТАЯ САМОЮ СОБОЙ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ СВОЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ (ВИРУС)

Организм же животного – настолько стихийная вещь,что не может не иметь наряду с очевидной – клеточной – и теневую структуру – вирусную.«Воттактаки» - гениальное прозрение всю свою жизнь воспевавшего добродетели лиц,что не в ладах с законом Вадима Сергеевича*.Вирусы не могут сожрать нас подчистую,потому что только это и делают – и в отсутствии другого дела их репликация не имеет места быть.

Итак,вирус не может обнаружить организма,ибо не может обнаружить одного лишь себя.Однако и это состояние нестабильно.

Поэтому с некоторой определенностью существует ослабевший,особенно болеющий организм.При болезни интенсивность обмена веществ и клеточной жизни во-первых ослаблена,во-вторых нарушена.В реальности проявляются черты призрачного существа анатомического атласа и медицинских учебников – с разнесенными разновидностями и функциями органов,в том числе и клеток.Клетки и внеклеточные структуры начинают идентифицироваться – и у вируса-Вия в этой тьме открываются глаза.

В памятнике здоровому организму – в больном – он может прежде всего возникнуть.Вслед за этим возникают две определенности органического сущего – вирус и клетка.Дальнейшее не нуждается в дополнительных объяснениях.

Итак,чем менее интенсивна жизнь организма,тем с большей определенностью он существует,различается в себе – строго говоря он уже не вполне естественен.Ведь и вирус при здоровом протекании жизни живого существа – невиданное оборотничество.

Прежде всего,не возрастая,а лишь умножая себя,вирус лишен главной особенности растущего – сверхконкретной в сравнении с неживой предметности.Не наивность - безумие полагать,что такая отвлеченность от живого и неживого и впрямь следует своей видимой принадлежности,как то разным видам животных и так далее.Тень клетки,органа,самого существа,вирус – совершенный хаос самого себя.

Что питает современное ученое мракобесие?Да сущая безделица – плод примитивного аутистского расстройства на фоне совершенствования медтехники.Смогли бы вы,будучи в здравом уме,определить биосферу планеты как изолированную от всего остального совокупность живых организмов?А так же изолировать от всей ее совокупности узловые моменты последовательности аминокислот?«Геном» слово красивое,«мусорные» определение броское,но кроме как для обозначения разновидности маразма они по большому счету ни для чего не годны.

В животном,в человеке в частности,вирус – за пределами самой необузданной фантазии перевоплощения одного в другое.Вирусу не нужно искать себе пути прохода в тканях,ни через рот,ни через нос,ни через жопу.Он предстанет любым химическим соединением в одном месте организма,чтобы обернуться собой в другом.

Столь же свободно и спонтанное его перевоплощение.Два совершенно разных вируса могут предстать геномными двойниками,то есть ничем не отличимыми друг от друга по этому самому геному.И вирусы,казалось бы столь определенно принадлежащие тому или иному виду живых существ могут обнаружится некими мутациями в существах одного единственного вида – очередной фокус великого иллюзиониста-природы;вирус в глазах природы – слишком абстрактное создание,чтобы и впрямь отнестись к какой-то конкретной разновидности этих существ.

Ослабевшие или больные,мы становимся жертвами сколь угодно стихийного генезиса вируса – от заражения извне до спонтанной реакции организма.СКОЛЬ УГОДНО СТИХИЙНО ОСЛАБЕВШИЕ ИЛИ БОЛЬНЫЕ.

Перед нами вирус,возникающий и исчезающий столь непроизвольно,что к нему даже не вырабатываются антитела.Напротив,природа его самого суперпроизвольна – экспериментаторы легко распыляют его в воздухе,а между тем он выходит вместе с калом.

Ясно,что какой-то,скорее всего самый несущественный недуг каким-то очень косвенным путем изводит из организма эту химеру.Какой-то самый обычный,из-за которого мы часто и не обращаемся к врачу.Например,ИЗБЫТОЧНЫЙ ВЕС.

Антитела как правило не справляются с вирусом иммунодефицита.У этого вируса долгий инкубационный период – тоже своего рода «нейтральность» к хозяину.Может из-за этой-то нейтральности организм и вырабатывает такие слабенькие антитела?И не в слабости ли такого вируса заключается его сила?Он как бы нездешний,как бы обезьяний,как бы не человеческий.Антитела должной силы не производятся.И как результат…

Так что же насчет сааааамого нейтрального вируса,которого,как бога,конечно нет,но пути его неисповедимы?

У ожирения,гиподинамии,толстых вирусов дистрофии и голода,неопределенно сущих вирусов и бактерий неопределенно сущих заболеваний,у любой болячки недостаточной активности организма может проявиться и самый косвенный результат – полузастывший он обнаружит себя не очень-то стихийно,не по-природному существующим и поделится – и его клеточная тень выйдет на свет.У нее не будет сколь-нибудь очевидных примет,не будет,конечно и подлинной уверенности в агрессивности той или иной разновидности ее самой.Но если она и не выест тело,то уж точно выест душу.

Следуя вышесказанному коронавирус – оживший глюк Уиндема** – еще и удобнейший повод для спекуляций,в том числе и власть предержащих,всяким консультантам-всезнайкам которых и невдомек,что они даже в принципе не понимают с чем имеют дело.

Своим карантином они уподобились поповщине средневековья,вменявшей хранить вошь как божью тварь перед лицом чумы.Дни безделья повторяют один другой и в эфирах масс-медиа с утра до вечера безостановочное камлание горе-специалистов и в финале всегдашние ответчики Гордон и о…уевшая Ленка.Вместо того,чтобы снова и снова разглядывать эту телерябь тряски от страха не угодить всем диагностирующим роботам сразу,предлагаю произвести следующие движения мозгами.

***

Самоизоляция от самоодичания

или

Притворись собой (тест)

Может ли природа,эволюционируя,уничтожить лишь один биологический вид млекопитающих из всех,что есть на планете (почему она тогда не уничтожила лишь один,самый сложный вид динозавров)?

Если природа эволюционируя уничтожает все виды млекопитающих,почему это не сопровождается резким изменением химического состава почв и атмосферы (что разительно отличались от нынешних в эпоху гигантских рептилий)?Земля подгадывает под падение крупного метеорита?

Если природа и впрямь вознамерилась уничтожить человека неизлечимым вирусом (а только такое намерение в ней и читается,если вирус распространяется воздушно-капельным путем),что это за избранные,которым она ни с того ни с сего позволила какой-то иммунитет?

Природа никогда не демонстрирует хода своей переменчивости.Она вся сплошь из голых фактов наличия в том или другом виде.С чего это вдруг она решила показать нам эту кухню?

Вселенная сколь угодно произвольно опредмечивает себя,пребывая той или иной вещью, ограниченной во времени и пространстве.Реально ли воссоздать такой порядок вещей в лаборатории,чтобы искусственно вызвать к жизни,скажем,бактерию или вирус?

Как отнестись к такому мнению,что,с точки зрения коронавируса,человек – ожиревшая летучая мышь?

***

Дошли до полного безразличия к обездоленным.

Задумали обречь на голодную смерть всех выгнанных на улицу в канун карантина?

Да пожалуйста – при современных средствах наведения ракет уже 5 % - ное сокращение населения страны – гарантия вполне удобной мишени для нанесения превентивного ядерного удара.

Может быть,заживя наконец-то умом своего народа и за свой возьмутся

В.С.Шефнер,«Лачуга должника» *

Джон Уиндем – писатель-фантаст **

Дополнения и черновики

()

вирус – самосвидетельство природы о том,что эволюции материи нет

()

свершение вещи в природе неопределенно конечно;любая определенность свершения была бы недостоверна и только мнимый узел свершения в пелене сплошной изменчивости,нагруженный ею без ограничений,достоверен;в принципе любой образ воображения реализуем этой неограниченной потенцией осуществимости всего – мир - и достоверность его вполне поддерживается ею

()

природа в полном безразличии к тому,что она делает,делает э т о;в живом организме вирусы не могут играть роль клеток;не может он быть структурирован и злокачественными опухолями;но будто прозревшая аморфность своей структурной матрешки из все более элементарных,отвлеченных частей,безучастно обрушая ее,природа делает это

В. С. Шефнер,«Лачуга должника»,«Круглая тайна» : рекомендую

К размышлению о ферментах

природа невозможна в видах эволюционных стадий своего развития,в ней все всегда уже превращено во все и катализ – «предыдущая» («реагент») и «последующая» («продукт») стадии в их моментальной свершенности друг из друга в отрешенном присутствии уже-свершенности всех превращений – катализатора

-----------------------------------

катализатор – феномен истинного дальнодействия в природе;обмен частицами между ним и реагирующими веществами достоверен;равно достоверен факт его взаимодействия со «всей» материей Вселенной и поддерживающий его отрешенную от химической реакции стабильность : качественная и количественная неопределенность участвующих в реакции элементов в катализаторе снята сама собой;так существует любая вещь в природе – равно не существующая не-вещь;катализаторы только наглядно демонстрируют это

()

Все формы жизни раковые.Но именно благодаря своему дегенеративному росту они и способны порождать образы реальности вне собственной оценки их завершенности и в свободно-субъективной эстетической самооценке.То есть раковая опухоль – это непроизвольное высвечивание той оборотной стороны жизни,которой эта жизнь незаметно и пребывает.На самом деле эта болезнь – неопределенность бытия организма в 7-летнем цикле полной замены клеток,выставленная напоказ

антиномичное повсюду являет себя в природе;смерч : открытый космос на земле;вирус – натуральный клеточный вакуум;со смерчем они во всем друг другу подобны

***

вирус – это неопределенность живого на Земле,выраженная в неопределенности разнообразия видов по природе,а не просто их числа;снятая сама собой в предельно редуцированном значении,в предельной аскезе опрощения,она – вирус;

так отрешенность положения бактерии в царствах живого невольно наводит на мысль о ее возможной роли катализатора видообразования на Земле

вирусная инфекция животного,попавшая в человеческий организм,от которой этому организму ни вреда,ни пользы;обезьяний ли,человеческий, - половина клетки,вирус – сама отвлеченность от жизни,стремящаяся связаться с пустотой и умножить ее

()

Если какая-нибудь человеческая смертельная болячка явна,она – и только она – просто быстро убивает.Но если организм человека достаточно хорошо защищен имеющимися у медиков средствами,то течение смертельной болезни иногда подавляется,болезнь таится.Она таится,давая,во-первых,вирусу животного стать немного более чувствительным к чуждой ему среде обитания.И если эта болезнь таки набирает силу из-за того,что неверно продиагностирована или запущена,то организм слабеет – не из за вируса,только из за нее.Серьезно ослабленный человеческий организм – тот еще феномен.То,что он остается человеческим при любой активности обмена веществ верно с точки зрения человека.Но не вируса.

Микростадия – вот ключевое понятие при описании проблемы.У клеток и органов постепенно погружающихся в пучину летального небытия великое множество стадий вхождения болезни в силу,стадий весьма динамичных,может быть не замечаемых достаточно добросовестно.

Вирус не имеет нужды к чему-то приспосабливаться.Просто на какой-то из этих стадий он ловит глюк : он ассоциирует ареал своего местообитания с родным для него местом в организме того животного,у которого он появился.

И вот только тогда – когда организм человека достаточно для этого ослаблен человеческой же болезнью – происходит его репликация.Этот с виду грозный вирус – не причина заболевания,он всего лишь его финал в функции окончательного добивания тела до летального исхода

()

У меня начинают спрашивать,сколько по-моему продлится карантин.

Если у проблемы один только медицинский аспект,то у медработников есть шанс взяться за ум и разрешить ее довольно быстро.Если же первопричина происходящих событий в воровстве власть имущих,то когда же он,милые,закончится…

()

…ведь если говорить конкретно о нашем дне,дне этого триффида-коронавируса,то он безнадежно-четко копирует первый интернет – предхристианскую эпоху.То же самое отчуждение людей друг от друга с базовой по умолчанию ненавистью уже к самой принадлежности к виду человека разумного,тотальное уничижение его во всем в сочетании с предельным уходом от реальности посредством храмов-провайдеров в «мир» постоянно обновляющихся интерфейсов идолов-икон (последний перед Иисусом бог имел все его предикаты);деланые властью авторитеты-гуманисты,их тоже легко узнать в обличии,например,невротичных подонков Стругацких,«Понедельник начинается в субботу» которых по-содержанию – прежде всего сплошные издевательства над голодающими Поволжья,ржачное описание их последних дней,из которого я уже в те давние времена безошибочно вывел,где работал (вернее,служил) их отец.Ну а будущее этих дней – то же самое прошлое – жизнь в феодах с повышенным радиационным фоном.И начнется все это когда будет объявлено,что,по мнению роботов-диагностов,у всех,в ком русская кровь,нет иммунитета

()

Целый ряд особенностей этой новоявленной эпидемии тоже иногда получает вполне однозначное объяснение.Улучшая лечебные свойства ингредиента определенного лекарственного препарата,химики вдруг получают отравляющее вещество.Лекарство с этим ингредиентом поступает в клиники и аптеки.Болезнь от которой оно излечивало,или ее стадия развивается у людей как правило в преклонном возрасте.Стоит оно столько,что позволить его себе могут только небедные люди.В условиях,к примеру,Москвы это означает,что в области пострадают гораздо меньше

()

Впечатление такое,что множество вирусов долго поступало в организмы людей с растительными и мясными продуктами,пока наконец один из них не мутировал в так называемый «человеческий»,в редких случаях серьезно осложняя в том числе инфекционные заболевания.Теперь его стало возможным обнаружить,хотя с определенностью его существования куда больше проблем,чем с таковой у радиоактивных элементов,так же как и с возможностью его передачи по воздуху.Не исключено,что он наличествует у всех,кроме вегетарианцев,хотя и последним вреда не меньше приносит какой-нибудь легко разлагающийся вирус-мутант,не идентифицируемый современными тестами.Теперь о воздействии кислых и других сред организма на вирусы.Много было демагогии о срединном положении вируса между живым и неживым.Вирус – с о в е р ш е н н а я инертность натуры по отношению к такому делению.Вирусу не важен наш взгляд на него в микроскоп,а вот для органики желудочного сока он постарается предстать плавающим в ней куском пластика.Очень маленьким,неопределенно распадающимся и образующимся куском.И в лаборатории ученых эта химера жизнесмерти уничтожится кислой средой организма в лучшем виде.В лаборатории

()

КЛЕТКА – СНЯТАЯ САМОЮ СОБОЙ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ СВОЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ (ВИРУС)

()

Реальность – подлинное величие человека в природе – неизбежна.Подготовьтесь к ее приходу;то,какими вы предстанете перед собой,пережить без моих книжек будет действительно нелегко.

()

Об инфекционной природе заболеваний

Похоже,что опухолевое размножение клетки при раковых заболеваниях создает псевдоорганизм опухоли из неразличимых клеток.Опухоль – вещь для себя,что в самой себе себя не различает.Но неопределенность существования самой клетки по-другому называется вирус.Природа не существует,а демонстрирует себя существующей.«Та или другая» для нее вполне может означать «и та,и другая»,и природа мерцает феноменами в организмах животных,представляясь то умным,или,по аналогии с химическими элементами,тяжелым вирусом,то злокачественной опухолью

Вводите в поиске «половина дороги сказка»,над выпавшим текстом жмете на мое имя

Читайте ранее:

Югославские войны:

Когда-то давным-давно…Глава 1; Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1; Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1; Глава 2;

Часть 2.1. Война ЮНА против Хорватии. Глава 1; Глава 2;

Югославские войны. Часть 2.2. Опсада/Odbrana Вуkoваra. Глава 1;

А тем временем бои продолжались. Когда 29-го октября наступление на Вуковар окончательно заглохло на окраинах, превратившись в поизиционную борьбу без малейшего шанса на прорыв без тяжелых потерь, в командовании ЮНА внезапно сработала творческая жилка. Я уж не знаю, дорогой котан, что там было больше - скипидара от Аджича, которому срочно нужны были эти войска в совершенно других местах Хорватии, или же наконец-то снявшего шоры и заработавшего мышления, однако же 2-го ноября прямо на набережную Вуковара корабли Дунайской флотилии высадили полноценный десант, которым вызвался командовать Братич. Его там, правда, ухлопали прямо в процессе высадки, но зато десант сделал главное - немножко расшатал оборону города. И хотя десантники (собственно, бойцы 63-й парашютно-десантной и высаживались) там находились на положении защитников "Малой Земли" - их плацдарм простреливался насквозь даже из автоматов, они отвлекли на себя силы и средства с внешней линии обороны. И Мркшич, ставший в одночасье командующим всей операцией, воспользовался этим. Внезапно, за 15 дней город оказался взят. К 18 ноября сдались последние защитники города, оборонявшиеся на территории францисканского монастыря. Белградское телевидение сняло торжествующих солдат, разъезжавших по Вуковару с флагами Югославии, ЮНА и Сербии. Свою минуту славы получил довольный, как кот, Ражнатович. Обрадовался даже Мркшич, наконец-то избавленный от всепоглощающих попыток политиков покомандовать наступлениями взводов и могущий заняться своим делом - воевать. Вот только было уже охренеть как поздно.

Радость от взятия Вуковара была поистине повальной и всеобщей

Собственно, основные события в Хорватии развернулись еще 14 сентября 1991 года. Пока все внимание было притянуто к хорватскому Сталинграду (автор хоть и на дух не переносит хорватов, но отдает должное героизму гарнизона Вуковара), хорватские подразделения приступили к осаде казарм, разбросанных по всей территории страны. Осады, как и все в этой войне, проводились с крайним ожесточением. Если гарнизоны военных городков не сдавались сразу (а такое было весьма часто), то хорваты шли на приступ, не щадя никого. К 19 числа сдались почти все казармы. Сопротивление продолжали лишь в Беловаре, Вараджине и Кропивницах. Ожесточение боев было таким, что майор Милан Тепич взорвал склад боеприпасов вместе с собой, 20 солдатами и офицерами ЮНА, а также с двумястами (!) хорватскими боевиками. В качестве мести разъяренные полицейские расстреляли единственного оставшегося в живых - рядового Ранко Стефановича, попавшего им в плен. к 3 октября сдалась последняя защищавшаяся казарма в Копривницах. Остальные или сдались, или принялись эвакуироваться своими силами, поняв, что помощи извне тупо можно не дождаться, а призывы "Держаться! Не отступать!", зачитываемые из Белграда по автоответчику, особой скрепности и желания умирать не добавляют. Отдельные подразделения, как бригада в Ястребарско (пригород Загреба), были вынуждены обращаться к Миссии наблюдателей ЕС, чтобы иметь возможность безопасно выехать из своих расположений. Под прицелами европейских улыбок и демократических ожиданий хорваты не решились нападать на отходящие в Боснию колонны и позволяли им эвакуироваться.

Один из памятников Милану Тепичу, Народному Герою Югославии

Но всем было не до того. Всем застил глаза Вуковар. Его требовал взять престиж. Ровно как тот же престиж позволял не обращать внимания на происходящее в остальной Хорватии, где многие села держались из последних сил под атаками получивших бронетехнику и тяжелое вооружение отрядов хорватов. 20 сентября, когда основной этап "Битвы за казармы" закончился, а в распоряжение Загреба попали миллионы тонн снаряжение, амуниции и боеприпасов, ЗНГ, отряды ХОС, специальных полицейских подразделений и прочих были объединены в Вооруженные Силы Хорватии (Hrvatska Vojska), что позволило, наконец-то наладить централизованное управление всем этим ворохом частей, до этого бывшее головной болью всего командования. Гвардейские бригады ЗНГ становились гвардейскими бригадами ХВ, остальные переводились в разряд Домобранства (ТО или ополчения). Войска делились на корпуса, каждый из которых действовал в строгом соответствии с приказами командования. Впрочем, инициативу никто не подавлял. Даже наоборот, она всячески приветствовалась, поскольку ХВ все еще не могло противостоять ЮНА на равных, даже несмотря на захваченные в Сплите и Задаре корабли, а также появившуюся в их составе авиацию.

Результат битвы за казармы — ЗНГ превращается в ХВ

А потому, проснувшись 19 ноября и очнувшись от праздничного куража, сербы внезапно поняли, что им банально некуда наступать. Спасать стало некого. Зато "Вуковарнаш". Ражнатович, насладившись часами славы, свалил со своими мордоворотами обратно в Сербию, дожидаться нового случая покрасоваться. Добровольцы так же медленно разъезжались кто куда. Миле Мркшича перевели командовать противотеррористическим корпусом. Оставшиеся войска мигом подрастеряли весь свой радостный посыл, заметив, что война почему-то продолжается. Первые же попытки прорыва в направлении Пакраца в рамках выполнения поставленной задачи обернулись лишь парой бесплодных атак силами, едва дотягивавшими до роты, разумеется отбитых хорватами. После этого вся военная махина (численностью в 36 тысяч вооруженных до зубов человек) просто остановилась в Восточной Славонии, словно бы так и надо. И простояли они так до самого конца войны, даже не пытаясь хотя бы еще раз прорвать оборону и продолжить выполнять приказы.

Иная ситуация сложилась в районе Книнской Краины, где действовал 9-й Книнский корпус под командованием ПОЛКОВНИКА Ратко Младича. Следует отметить, что, согласно замечанием сослуживцев, характер он имел беспокойный, любил риск и требовал от подчиненных разумной инициативы, которую и сам нередко проявлял. Достаточно сказать, что пока у ХВ не появились свои знаки различия, он часто переходил линию фронта и лично занимался разведкой. Назначенный его командиром еще в июне, он начал действовать без каких-либо приказов еще 26 августа, когда стало известно о падении казарм в Вуковаре. В этот день его немногочисленные войска начали наступление в сторону побережья. Продвижение было медленным, хорваты упорно оборонялись, вынуждая вступать в бой за каждое село, но 9 сентября силы его корпуса достигли побережья, а 11 сентября был взят Масленицкий мост, тем самым разделив территорию хорватии на две части и прервав между ними какое бы то ни было сообщение, кроме, разве что, водного. Дальнейшее наступление было остановлено в связи с банальной нехваткой сил. Под его командованием оказался огромный фронт, а опомнившиеся хорваты наносили фланговые удары, стремясь взять Книн и отрезать его силы от Боснии. И тут следует отдать должное отрядам добровольцев, которые в течение сентября-октября не позволили им продвинуться ни на метр. Основными силами, сражавшимися на этом направлении, были отряды Шешеля и капетана Драгана (Драгана Васильковича), пожалуй, самого колоритного персонажа, которого только могла породить сербская диаспора.

Капетан Драган

Сам капетан Драган родился в Белграде в 1954 году. В 1967 году семья эмигрировала в Австралию, где он закончил школу под именем Даниэль Снеден. Затем он 4 года отслужил в австралийской армии, после чего закончил военную академию в Перте, став одним из пяти ее лучших выпускников, а также специалистом по альпинизму и диверсионной войне. На этом Драган, ой, то есть Даниэль, не успокоился и был отправлен на курсы повышения квалификации в США, которые закончил так же с отличием. Он служил в австралийской армии до 1985 года, после чего вышел на пенсию в звании капитана и дальше занимался в основном туризмом и иногда консультировал силы безопасности президента Танзании. В 1990 году он приехал в сербию, где даже выдвинул свою кандидатуру на выборы. Он занял 4 место с результатом в 1,86% голосов, после чего поехал в Книн принимать самое горячее участие в происходящей там "революции бревен". Вернувшись после ее окончания в Сербию, он оказался вовлечен в противостояние подразделений УДБА между собой.

Тут следует немножко остановиться и сделать лирическое отступление от лирического отступления. Что логично, УБДА не была в своем составе монолитной организацией и в ней были как сторонники существования федеральной Югославии, так и сторонники создания Великой Сербии в том или ином формате. Последних возглавлял некий Франко "Френки" Симатович, один из преданных сторонников Милошевича. В его распоряжении оказался весьма значительный административный ресурс, который позволил ему относительно быстро расставить на важные и ключевые посты своих людей, тем самым просто-напросто подчинив федеральную службу безопасности интересам одного лишь Слобо. В своих действиях в сербских районах Хорватии, как уже говорилось, они опирались на администрацию СДС и милицию в противовес ополченческим отрядам обороны и их там разным харизматичным командирам, что позволяло проводить политику этих образований исключительно в интересах Слобы, но никак не местного населения. Другая часть УБДА под руководством Срба Милованова, пыталась не допустить превращения Милошевича в эдакого князя всея Сербии и опиралась в своих действиях на Милана Мартича как министра обороны и командира книнской милиции, который вошел в резкий политический клинч с Миланом Бабичем. Милованов обратил внимание на опытного капитана весьма националистической направленности и предложил ему вернуться в Краину, чтобы поддержать местных сербов. Василькович долгое время сомневался, но затем Френки сделал ему предложение, от которого было сложно отказаться, потому что угрожал он ему ни много ни мало как уголовной статьей за терроризм, коллаборационизм и попытку оттяпать кусочек от федеральной еще Югославии. Быстро сообразивший, что дело может закончиться весьма плохо для него, набирающего популярность среди националистов, Драган собрал манатки и первым же рейсом доехал до Книна.

Капетан Драган в окружении своих Книнджей…

И вот тут-то талант капетана развернулся во всю ширь. С помощью 500 тысяч долларов, вырученных за продажу всего своего имущества, и пяти старых товарищей-сербов, тоже прошедших курсы военной подготовки в австралийской армии, он буквально за три месяца - с апреля по июнь - создает одно из самых боеспособных подразделений всех сербских армий, отряд "Книндзи" (Книнџе), получивший название от слов "Книн" и "ниндзя". Отряд состоял из 64 человек постоянного состава, из которых за все время боев погиб один человек от прямого попадания тромблона (винтовочной наствольной гранаты) в голову. Это определенным образом говорило об уровне их подготовки. Разумеется, будучи весьма активным человеком, он тут же встрял в конфликт между двумя Миланами на стороне Мартича. Проблема заключалась в том, что именно отряды Мартича обеспечивали фланги Книнского корпуса уже ставшего генерал-майором Младича и не давали хорватам дойти до Книна. А им этого очень хотелось. Но так как Бабич полагал главным себя, то на все посты он пытался пропихнуть своих людей. И если должность министра обороны САО Краина была уступкой, то командиров подразделений он хотел назначать из своих людей, целиком послушных и готовых следовать исключительно в русле генеральной линии партии. Иными словами, армия сербов Краины должна стать проводником интересов Белграда и Слободана Милошевича, а не каких-то местных пейзан. Чему, разумеется, воспрепятствовал Мартич, так как это были лучшие его командиры опытных подразделений, находящихся на линии фронта. Капетан Драган весьма рьяно встал на сторону Мартича, что это изрядно перепугало Бабича, немедленно заподозрившего Васильковича в подготовке государственного переворота. Для этого он срочно отправил на фронт Воислава Шешеля, у которого состоялся с Драганом весьма нелицеприятный разговор, суть которого сводилась к фразе "Мы должны воевать. Пусть политики разбираются в столице, а солдаты защищают страну вне зависимости от президента". Кажется, это сработало. По крайней мере, никакого переворота не состоялось и, скорее всего, даже и не планировалось.

… и приехавший его уговаривать Воислав Шешель

Уф, котан, я что-то даже задолбался... Ладно, устраивайся поудобнее, осталось недолго...

Атаки хорватов приходилось отбивать в течение конца сентября и всего октября. А тем временем Ратко Младич, испытывавший недостаток во всем, включая даже боеприпасы, постепенно продолжал расширять плацдарм у Масленицкого моста, готовя наступление в направлении Задара. Но все его регулярные просьбы о подкреплениях натыкались на молчание. Слободана Милошевича откровенно устраивал получившийся расклад. С отпадением Хорватии отсоединение остальных республик становилось лишь вопросом времени, что превращало его автоматически в самостоятельного сербского царька, которому бы принадлежали не только собственно Сербия, но и Краина, и Черногория, и другие территории, которые удастся оттяпать у выходящих из федерации местных царьков. Военная победа ЮНА отнюдь не входила в его планы, из-за чего уже в конце сентября начались массовые увольнения солдат и офицеров хорватского происхождения, продолжавших оставаться верными присяге. Это, кстати, сослужило весьма хорошую службу Туджману, чья армия продолжала изнывать без качественных командных кадров среднего и нижнего звена. Что ж, одним росчерком ручки прислушавшегося к Слобе Кадиевича, Туджман получил в распоряжение столь важный командный ресурс и с увлечением продолжил войну, то и дело нападая на подразделения ЮНА. Собственно, война определенно зашла в тупик. Хорватская армия не могла проводить крупные боевые операции, потому что даже миллионов тонн захваченного имущества им просто не хватало. А югославы остались практически без личного состава, вынужденные зарыться в окопы и отбивать атаку за атакой. Силы же в Восточной Славонии просто остановились. Ищите, как говорится, теорию заговора.

Полковник Младич в окружении своих солдат (да простит ТВЦ за копирайт, других изображений не нашел)

Так продолжалось вплоть до 19 декабря, когда Хорватию внезапно признала Исландия. В ответ на это сербские автономные области сформировали свое государство, названное Республикой Сербская Краина, основной целью которой объявлялось вхождение в состав "обновленной Югославии". Кто ее должен был обновлять, надеюсь, пояснять не надо, благо о Милошевиче и так уже было сказано много. Правда, РСК никто не признал, в отличие от Хорватии, на которую международные признания сыпались, как из рога изобилия. Ну почти. Примеру Исландии последовала разве что только ФРГ, признавшая ее 24 декабря. Все остальные страны, ради приличия, подождали конца войны.

Тогда же, 19 декабря, до командования ЮНА и политического руководства СФРЮ дошло, что все, приехали, кина не будет, электричество кончилось. Очередная война закончилась вполне очевидным поражением, на фоне которого совершенно терялись те успехи, которых удалось достигнуть Младичу. В результате, не видящие никаких других альтернатив, члены Президиума пошли на переговоры. 3 января 1992 года было объявлено очередное перемирие, которое одновременно стало и концом второй войны ЮНА против какой-либо страны. Бессильная, покалеченная и с сидромом Дауна в своей крови, она выводилась с территории Хорватии. Югославия признавала независимость Хорватии в существующих границах и оставляла ее разбираться самостоятельно со своими внутренними делами в лице РСК и Войска Сербской Краины. Правда, последние оставались не совсем голыми. Грубо говоря, Югославия выводила из Хорватии только грузовики с солдатами. Все остальное - вооружение, военную технику, амуницию и прочее - она оставляла краинским сербам. Тем досталось даже две батареи ракетного комплекса "Луна-М", которые впоследствии еще сыграют свою весьма громкую роль. А пока... А пока ЮНА выводилась домой. Увы, армия, единственная заинтересованная в сохранении федеральной Югославии сила, уже второй раз не смогла ничего предпринять. В силу зашоренности, отсутствия какой-либо координации действий, готовности к войне и даже банальной воли к победе. Что ж, все полимеры про... потеряны. Всем, включая даже Президиуму, стало ясно, что на армию федеральной югославии нет никакой надежды, а потому - сорянба, страна самораспускается. "Господа, караул устал!". Пожалуй, он и правда слишком устал блуждать по горам, все еще побеждая на просторах партизанских фильмов четников и немцев. Такая красивая картинка не выдержала столкновения с реальностью и осыпалась карточным домиком. Красиво, ниспадая, но погребая под собой бесчисленные десятки и сотни жизней. А потому вряд ли стоит пытаться верить самооправдательным книжкам бывших генералов бывшей ЮНА, в которых они все такие белые и пушистые, зато враги еще те сволочи. Сволочи на этой войне были все, а они, вдобавок, оказались еще и услужливыми дураками, который, как известно, опаснее врага. Что ж, услужили. Молодцы.

Красным выделена территория Республики Сербская Краина

Ну а генерал-майора Ратко Младича за то, что он такой умный, умелый и инициативный, перевели командиром затерянного в горах Боснии Тузланского корпуса в качестве поощрения в виде наказания. Ибо нефиг быть умным среди красивых.

В следующей части: тупой генерал, окончивший все военные академии ЮНА, город в котловине и мост, притягивающий к себе магнитом всех вокруг. И очередной отель в политической истории человечества.

Продолжение следует…

Источник: Cat_Cat Автор: Александр Викторов

Личный тег автора в ВК — #Викторов@catx2

Оглавление Cat_Cat

Читайте ранее:

Югославские войны:

Когда-то давным-давно…Глава 1; Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1; Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1; Глава 2;

Часть 2.1. Война ЮНА против Хорватии. Глава 1;

А мы, тем временем, закончим лирическое отступление и вернемся к делам нашим грешным и насущным, к Франьо Туджману, который после своего освобождения продолжил отжигать. Он колесил по Европе и делал неоднократные интервью, которые заканчивал словами, что в Югославии все не совсем хорошо, а иногда и совсем нехорошо. Какое-то время его терпели, но в 1981 году, после выхода в Нью-Йорке его книги "Национализм в современной Европе", в которой он обвинял Белград в засилии сербов, у УДБА бомбануло не по детски. Туджман был лишен звания, наград, пенсии, получил 3 года тюрьмы и еще 5 лет на запрет занятия какой-либо общественной деятельностью. Впрочем, вышел он из тюрьмы спустя 17 месяцев и был досрочно освобожден. В 1987 году, после истечения запрета, ему разрешили выезд за рубеж. Наш Франьо тут же, словно на крыльях любви, ломанулся в Канаду (главой которой является английская королева, как бы напоминаю). Местные хорваты его встречали как национального героя и вообще. За короткое время, включавшее в себя чтение лекций о хорватском положении и демократии в университетах Оттавы, Торонто, Чикаго и Нью-Йорка, он становится лидером хорватской оппозиции, связующим звеном между старыми усташами и хорватскими националистами на местах. В 1989 году при полной поддержке эмигрантов им было основано Хорватское демократическое содружество, оно же ХДС, которое после 22 января и съезда СКЮ тут же зарегистрируется в самой Хорватии. Прикольный поворот бывшего генерал-майора, правда?

При огромной финансовой и общественно-политической поддержке бывших усташей, занявших в процессе всплеска хорватского национализма весьма значительное положение в стране, в которой они даже и не находились, на первых же многопартийных выборах в Хорватии, прошедших в два тура 22 апреля и 6 мая 1990 года, победило ХДС, которое получило 205 из 351 места в парламенте. При таких показателях нетрудно понять, что уже 25 июля Туджман приступил к выполнению обязанностей Председателя Президиума СРХ. К слову, 5 мест по партийным спискам получила Сербская Демократическая партия (она же СДС - Српска Демократска Странка). К еще большему слову, весь процесс, так сказать, агитации за кандидатов и подготовки к выборам Хорватию сотрясал такой приступ националистической истерии, что ей бы позавидовал даже Гитлер, готовящий выборы 1932 года. Творилось нечто, на уровне нашего "голосуй или проиграешь", "да-да-нет-да", но только акцент делался не на демократичности волеизъявления, а на "или свободная хорватия, или завтра сербы придут и всех зарежут". Причем началось это практически сразу же, после того, как 23 января словенская и хорватская делегации СКЮ покинули съезд, тем самым фактически распустив Союз Коммунистов своим отсутствием.

доктор Йован Рашкович

Подобная истерия привела к тому, что книнские сербы, привыкшие не ожидать чего-нибудь хорошего от своих католических соседей, принялись самоорганизовываться. Этот процесс возглавил доктор психиатрии Йован Рашкович, родившийся в Книне в 1929 году и проживавший там после выхода на пенсию. не знаю, есть ли что-то символичное в том, что сербов на всем пространстве их непризнанных государств возглавляют психиатры, которые по слухам сами клинические психи, но уровень дурдома, творившийся в это время в стране, подобное показывает явно. Итак, в феврале 1990 года Рашкович регистрирует в Книне так называемую Сербскую демократическую партию и возглавляет ее. Он заявлял о том, что сербы, как и хорваты, являются народом, исторически населяющим эту страну, а потому сербы имеют право на свой язык, культуру и некоторую автономичность. Эти заявления лишь подогревали истерию ХДС, которая вопила на всю Союзную Хорватию о том, что сербы готовятся разорвать страну на части. Впрочем, еще более богатый материал для истерик хорватам добавлял другой интересный персонаж - Милан Бабич, еще один врач в сербской политике, на этот раз стоматолог (sic!) и директор книнского стоматологического центра. В мае 1990 года он был избран председателем городского собрания Книна и возглавлял в СДС радикальное крыло, требовавшее объединения всех сербов в рамках одного государства, что горячо поддерживалось Милошевичем. Чуть ранее, 4 марта, Бабич собрал на Петровой Горе митинг из 50 тысяч сербов (что пиздец как много для 581 тысячи, населяющей Хорватию вообще), который выразил поддержку Милошевичу и потребовал от хорватов остановить политику националистического отсоединения.

Как понимаете, ХДС не мог упустить ПОДОБНЫЕ козыри. И победил. И уже 30 мая 1990 года, на первом же заседании, было объявлено о начале политико-экономических реформ. Тогда же была принята новая конституция Хорватии, в которой сербы из одного из государствообразующих народов (собственно, их там было всего 2 - хорваты и сербы) объявлялись национальным меньшинством наряду со всякими там чехами, словенцами, итальянцами и кем-то еще. Единственным возможным государственным языком также провозглашался хорватский, причем в редакции той самой "Хорватской орфографии", спровоцировавшей в 1971 году "хорватскую весну" с посадками. Практически сразу же началась чистка должностей, где 12% сербов занимали 17% должностей, что особенно было заметно в милиции, в которой хорваты работать не очень хотели. Но теперь, после объявленных перемен, началось активное замещение должностей. Серб или югослав мог остаться на своей должности лишь после подписания т.н. "письма лояльности". В противном случае его вышибали с должности с третьей космической скоростью, ограниченной лишь скоростью вписывания его фамилии в приказ на увольнение. Это вызвало в среде сербов некий общественный запрос в стиле "а нахрен ли нам эта Хорватия сдалась?". Так, 25 июля в то ли деревне, то ли городке Срб прошел митинг, на котором собралось до 200 тысяч участников, зрителей и просто сочувствующих. Были сформированы автономные сербские органы управления в лице Сербского сабора (парламента) и сербского национального веча (правительства). Его председателем был избран тот самый Милан Бабич. Было постановлено поднять в скором времени вопрос о формировании сербской автономии в рамках Хорватии, а также закрепить сербский язык в качестве административного и образовательного. И национальное вече принялось за работу.

Милан Бабич

Милан Мартич. Уже в Гааге.

16 августа национальное вече постановило провести референдум через три дня, 19 августа. Реакция Загреба была ожидаемой и прошла в свойственном ему стиле, в формате, когда глава МВД обещает буквальным образом передушить книнских бунтовщиков. Что-то знакомое, однако. На следующий день, 17 августа подразделения хорватской милиции устремились в направлении Книна. На автобусах. Сербским ассимитричным ответом стали многочисленные завалы на дорогах, состоящие из бревен, покрышек и всяческого мусора, которые распологались на расстоянии в каких-то 40-50 метров друг от друга. Милан Мартич, начальник милицейского управления города Книн, приказал открыть оружейки и склады ТО, начав выдавать оружие на руки местному населению. В городах и селах появились вооруженные патрули. Милан Бабич ввел на территории сербских общин военное положение. В итоге хорватские полицейские просто задолбались разбирать завалы, плюнули на все это дело и уехали к себе. Разъяренные хорваты решили использовать для подавления "мятежа" вертолеты и милицейские подразделения специального назначения. Подобные подразделения были созданы в каждом республиканском управлении милиции СФРЮ после знаменитых мюнхенских событий и должны были заниматься борьбой с терроризмом. Теперь законно избранный президентом Хорватии Туджман собирался назначить террористом законно избранного председателем общины Книн Бабича и сделать с ним что-нибудь нехорошее. Но произошло нечто непонятное. Взлетевшие вертолеты с десантом вернулись обратно буквально через час. Впоследствии хорваты обвиняли в этом самолеты ЮНА, пригрозившие сбить "нарушителей", но югославы эти эскапады яростно отрицали, так что суть проблемы хрен поймешь. Так или иначе, но а результате, 19 августа 1990 года в 51 из 61 общин с сербским населением удалось провести референдум по вопросу автономии сербов в Хорватии. Лишь в 10 из них хорватской милиции удалось помешать голосованию. В остальном же успех был полный. За автономию проголосовало 756 с лишним тысяч человек, против - всего 172 человека. В историю эти события вошли как "революция бревен" («Балван револуција»).

Балван револуција

Примечательным, пожалуй, во всех этих событиях будет тот факт, что 18 августа в белградском издании "Вечерние новости" («Večernje novosti») был опубликован материал, что в Сербии более 2 миллионов добровольцев готовы выдвинуться на защиту Книна. Эта статья вызвала такую бурю истерики в Хорватии с заламыванием рук и просьбам к международному сообществу защитить от великосербской агрессии, что Туджману в этот момент позавидовал бы даже архиубедительный Геббельс. Другое дело, что в самой Сербии за любые попытки провести митинг в поддержку Бабича шли массовые аресты их участников и нешуточные по меркам местной плюшевой уголовной системы сроки. При этом не сказать, чтобы и сами книнские сербы были готовы радушно встретить добровольцев, отправляющихся им на помощь. На их визиты они реагировали весьма сдержанно и зачастую банально отправляли назад. Вызывано это было, на самом деле, несколькими весьма милыми причинами. Во-первых, руководство СДС после "революции бревен" оказалось чрезмерно сильно завязано на Милошевича, который относился к подобным добровольческим формированиям исключительно как к покушению на его собственную власть и влияние. К тому же, данные отряды и отдельные люди были фактически неподконтрольны никому. Местные отряды самообороны формировались на основе ячеек СДС, были целиком завязаны на нее. Исключение составляла милиция, полностью подчиненная Мартичу, но это отдельная история противостояния, не менее тупая. Большая часть "демократов" была перекрасившимися коммунистами, часть из которых может быть и вполне вступила туда осознанно, следуя зову сердца, но большая часть лишь просто желала остаться у власти и приобрести ее еще больше. Власть в общинах не поменялась от слова совсем. Те же люди, другая партийная принадлежность. Эти люди привыкли действовать в рамках устоявшейся организационной системы подчинения, в которой все идет сверху вниз, а снизу вверх только рапортуют и никак иначе. Никакого инакомыслия, исключительная централизованность. Никакой идеи объединения ради общей победы и прочих интересных вещей никто даже и не пытался предложить. Главным было удержать власть. А уж победят или проиграют, то уже дело десятое. Главное - ни на секунду не терять контроль. На этом фоне добровольцы, прибывшие из самых разных мест, были банально неудобны. Ими невозможно было управлять, они не были никоим образом в местные сложившиеся системы подчинения. К тому же никто не мог поручиться за то, что в один прекрасный момент они не возьмут и не устроят что-нибудь наподобие военного переворота. Играла свою роль и политическая подоплека происходящего. Какими бы лозунгами не кормили самые низы, большая часть партийных функционеров продолжала оставаться коммунистами, для которых четники и прочие националисты были основными врагами. И продолжали оставаться ими. Приезжали же на фронт, как ты понимаешь, мой котан, отнюдь не интернационалисты, а наоборот - самая боевая и агрессивная часть национальных сербских движений, которые своей приверженностью героическому равногорскому прошлому и лютым антикоммунизмом ествественным образом отталкивали власть предержащих. Словом, не все было так просто.

На какое-то время после этих демаршей в Хорватии воцарилась тишина. Ну как тишина, за время с августа 1990 по апрель 1991 года произошло 89 боевых столкновений между полицией Хорватии и милицией сербов, что характерно - без трупов. Но как таковое воцарилось затишье и политическая склочная борьба. Благодаря поддержке Милошевича в лидеры хорватской СДС вышел Милан Бабич, а Йован Рашкович, сплюнув от обиды, уехал в Белград, где и помер потом при естественных обстоятельствах. Тем самым среди СДС возобладали сторонники наиболее радикального взаимодействия с Хорватией. Впрочем и там продолжались регулярные подвижки вправо. Стороны замерли в ожидании, кто же будет делать следующий шаг, который ударит их по голове югославским молотком принуждения.

Сербские автономные области

Первыми оказались сербы. 20 декабря еще 1990 года Сабор Хорватии начал рассмотрение возможности ратификации новой Конституции, которая хоть и была написана и подписана еще в мае, но в законную силу все еще не вступила. В ответ на это Бабич объявляет 21 декабря о создании Сербской Автономной Области Краина. Согласно принятому Уставу (конституции), она значилась как автономное образование сербов в составе Хорватии в рамках Федеративной Югославии. Вслед за Книном о своей автономии объявила САО Западная Славония (город Пакрац) и САО Восточная Славония, Баранья и Западный Срем - еще парочка областей со значительной долей сербов. И вот тут-то, в качестве реакции на такой сербский ход, хорваты 22 декабря ратифицируют новую Конституцию, которая объявляет Хорватию унитарной республикой, провозглашает хорватский язык единственным государственным и запрещает употребление каких-либо иных во всех официальных случаях, в том числе на радио, телевидении, СМИ и прочих жизненных ситуациях.

Вслед за этим начинается ударное развитие и расширение штатов полиции. Оружие на это опять же выделяется из Белграда, причем без каких-либо вопросов. Становится ясно, что имеющимися силами сербов банально не задавить. Сыграло свою роль и принятое 25 декабря решение о переподчинении отрядов ТО ГенералШтабу. Таким образом, официально теперь только начальник штаба или федеральный министр обороны могли объявить о начале мобилизации ТО. Подразделениям ЮНА было предписано взять под контроль склады Территориальной Обороны и вывести все в свои казармы. И если в районе Словении это предписание было начисто проигнорировано местным военным руководством на фоне тотальной покладистости местной гражданской власти, которая не изображала из себя демократов, а действительно старалось действовать каким-нибудь небоевым и приличным способом, то вот в Хорватии командование ЮНА отреагировало на данную просьбу вполне понимающе. Прикол, правда, первоначально состоял в том, что принялись вывозить имущество из САО, но затем одумались и доставалось уже обеим сторонам. Большую часть складов взяли под охрану, еще часть удалось вывезти. Частично хорваты и сербы просто спиздили все, что не было приколочено и имело ствол, дуло или хотя бы направляющие. Также, уже 9 января 1991 года Президиум СФРЮ издал распоряжение о разоружении всех вооруженных группировок, не являвшихся частью вооруженных сил Югославии. Поэтому единственным относительно законным резервом для обеих недружелюбных сторон оставалась милиция СФРЮ. И хорваты воспользовались этим фактором на все 100%, за декабрь 1990 - март 1991 удвоив (sic!) число полицейских. При этом они имели все положенные документы, обладали полномочиями, но были молоды и очень не любили сербов. Такая вот проблема, общее число которой к началу всех проблем составило 30 тысяч сотрудников и 3 тысячи спецназовцев. Но эта проблема Белград никак не е... волновала, а потому на развитие милиции было выделено достаточное количество оружия и бронетехники, что не замедлило начаться новым столкновениям.

Собственно, первым пробным шаром оказались столкновения в Пакраце с 1 по 3 марта 1991 года, обусловленные голосованием местной скупщины, которая 22 февраля провозгласила присоединение САО Западная Славония к САО Краина в единую автономию. В ответ на это с 1 марта начальник МВД общины Пакрац объявил об увольнении всех милиционеров-сербов. Те увольняться отказались, заперли хорватов в камерах и принялись неким образом издеваться, от источника к источнику образы эти разнятся. Что характерно, до побоев не дошло, так что суть процесса остается неясной. Туджман, узнав об этом, решил наиболее жестко наказать всяких там мятежников и приказал специальному отряду полиции навести в городе порядок. Рано утром 2 марта 200 хорватских спецназовцев ворвались в город и арестовали уже сербских милиционеров, общее число которых разнится от 32 до 180. Через несколько часов здание полиции окружили местные сербы, которых разогнали с помощью дубинок и слезоточивого газа. Когда эти новости дошли до Президиума, Борисав Йович потребовал вмешательства армии. Окей, 3 марта танки 265-й моторизованной бригады окружили город и принялись палить по нему из пушек. Спецназовцы вступили в переговоры и согласились покинуть город при условии свободного коридора. Военные согласились и полицейские на БТРах укатили к себе в Загреб. За три дня этой слабопонятной вакханалии не погибло ни одного человека.

Еще целый месяц стороны готовились. Хорваты сделали из произошедшего определенные выводы, сербы забили болт и продолжали заниматься дележкой власти. Именно тогда же и возник конфликт между Миланом Мартичем и Миланом Бабичем. Бабич, как глава условного государства, требовал подчинения формируемых отрядов ополчения себе. Мартич же требовал их определить под свое командование, упирая на то, что они функционируют на базе и под руководством его милиции.

Ну а пока они выясняли, кто там условный бугор на этой киче, отряды краинской милиции продолжали брать под контроль населенные сербами районы. 28 марта отряд из 100 милиционеров заняли парк Плитвицкие озера, один из самых популярных туристических объектов Хорватии, вокруг которого действительно хорваты почти не проживали. Загреб тут же отправил несколько рот полиции для того, чтобы отбить парк, тут же объявленный "национальным достоянием Хорватии". Первая попытка вытеснить милиционеров банальным нахрапом быстро провалилась. Стороны постояли, посмотрели друг на друга и разошлись, изрядно надрав глотки. Туджман приказал занять Плитвицы силой. 31 марта, в пасхальное воскресение, автобусы с полицейскими въехали на территорию парка. Отряд из книнских милиционеров во главе с Гораном Хаджичем устроил засаду, оказавшуюся безрезультатной. В ходе боя двое человек было убито (1 серб и 1 хорват), еще два десятка получили ранения, 29 ополченцев попало в плен.

Заголовки газет в пасхальное воскресение 1991 года

Так как стрельба, как ни странно происходила под наблюдением иностранных туристов (да, экскурсии в том числе и на Плитвицы не прекращались не смотря на творящийся в Югославии пиздец!), Президиум отреагировал внезапно быстро, приказав военным развести стороны. ЮНА приказ выполнила неожиданно быстро, уже 1 апреля. А на следующий день для убедительности даже была подтянута батарея гаубичной артиллерии, после чего хорватские полицейские быстро согласились выполнить требования военных о замирении и свалили из парка обратно домой. Это событие получило название "Кровавая пасха на Плитвицах".

Дальше вновь месяц тишины и выжидание реакции военных. ЮНА молчала, пока что занятая непонятными никому вещами. Сербы вздохнули успокоенно, решив, что родная армия их точно защитит (ага, щас!), а потому делать нихрена не надо, как-нибудь само пронесет. Хорваты стремительно учились на собственных ошибках. Стало очевидно, что только полицейских подразделений для полноценных боевых действий совершенно недостаточно. 25 апреля было объявлено о создании Корпуса народной гвардии (Zbor narodne garde), а уже 28 мая провели его первый парад. Сам корпус представлял собой весьма рыхлую структуру, состоящую из 6 оперативных зон, в состав которых входило 84 бригады и отдельных батальона, из них 4 бригады полноценные и 80 резервных, ополченческо-мобилизуемых. При этом следует понимать, что степень управляемости войск была низкой, оружия не хватало, а командовали частями политики, имевшие за плечами опыт разве что срочной службы в ЮНА. Тем не менее, в рамках этих подразделений велась полноценная боевая подготовка, а их единственной задачей являлись боевые действия с сербами и ЮНА, в отличие от подразделений полиции, которые сегодня ловили преступников и стреляли мафиози, а завтра обнаруживали себя в автобусе фиг знает куда. Но полноценно работать ЗНГ мог только в случае боевых действий и то в своем районе. Увы, проблемы низкой подвижности никуда не делись. Только полиция пока что могла обеспечить высокую мобильность и срочность своего присутствия в необходимых местах. Четыре же бригады, которые должны были стать основой вооруженных сил, пока что обладали лишь минимальными запасами оружия и техники.

Поэтому в следующем бою, состоявшемся 1-2 мая в районе Борово-Село, участие так же приняли отряды полиции. Состоялся он, в общем-то, по причине Первомая. По случаю праздника в селе, населенном сербами, были вывешены югославские флаги. На место тотчас прибыл отряд хорватов, потребовавший снять флаг. Местные ополченцы и милиционеры ранили и взяли в плен двоих человек, остальные сумели сбежать. На следующий день из Осиека прибыл отряд в 200 спецназовцев, которые въехали на автобусах в село, доехали до центральной площади и разошлись. Именно тогда был убит первый гражданский за всю войну. Серб Стеван Инич в момент заезда хорватов читал газету и был убит запаниковавшим при виде человека полицейским. Местные жители вооружились и принялись стрелять в ответ. Бой шел четыре часа практически без перерыва. Хорваты пытались вырваться из села, но все их попытки вырваться неизменно натыкались на массированный огонь местных жителей. Бой прекратился только после того, как в село въехала 12-я пролетерская (гвардейская) механизированная бригада, заставившая стороны разойтись внушительностью своих танковых орудий. Полицейские потеряли 12 человек убитыми и 22 ранеными, сербы не досчитались 5.

Тогда же, 2 мая, в городе Задар произошел массовый погром сербов, вошедшая в историю как "Задарская хрустальная ночь". Вечером 2 мая в Задар вошла колонна из полутора тысяч хорватских националистов на автомобилях. По пути к ним также присоединились местные жители, после чего, вооруженные дубинками, арматурой, бутылками с бензином и прочими прелестями "революционного пролетариата" они устроили форменный погром, убив семерых человек и уничтожив 470 сербских домов. По стране прокатилась волна многочисленных погромов и убийств сербов. Особенно массовый характер они носили в Сплите (где убили несколько матросов ЮНА, включая двух хорватов), Сисаке и Вуковаре. В двух последних городах убийства носили чуть ли не официальный характер и совершались местными сотрудниками полиции. Общее число убитых за май месяц составило 1200 мужчин, женщин и детей. Размах геноцида вызвал массовое бегство сербов из этих городов, в результате чего в Воеводину бежало 23 тысячи человек. При этом командование ЮНА даже не попыталось... почесаться. В Вуковаре были расположены казармы моторизованной бригады, которая вполне могла взять город под контроль. Массовые убийства, так уж получается, не могут происходить бесследно и кто-то что-то всегда знает. Но военные взяли пример с одного индийского непротивленца и тоже изображали из себя глухого, слепого, немого и тупого Мохатму Ганди. А че, приказа нет, стало быть и делать нихрена не надо. Подумаешь, люди пропадают... Дракула проснулся, во!

Вуковар на карте Югославии

В этой весьма интересной убийственно-человечной обстановке наступило 25 июня 1991 года. В тот же день, когда Милан Кучан объявил о том, что Словения берет под свой контроль все свое и становится полностью самостоятельным государством, Франьо Туджман не удержался и тоже объявил о собственной самостийности, причем, в общем-то, никаких больше последствий не наступило. Он не стал никуда торопиться, рвать на себе шаховистую майку, вместо этого принявшись ждать дальшейшего развития событий с мятежной Словенией. Как уже известно многознающему котану (да, морда усатая?), операция закончилась крайне хреново и ЮНА вылетела из страны пробкой от шампанского. А вслед за ней выкинули на помойку и ненужные уже "братство" с "единством". Ну а прозорливый Франьо пожинал свои лавры. В текст подписанного Президиумом СФРЮ Брионского соглашения был вставлен пункт, согласно которому Словения и Хорватия должны были отложить свои действия, направленные на обеспечение независимости, на три месяца. Таким образом, де-юре Хорватия тоже была указана как будущее независимое государство в международном правообязующем документе. Для Туджмана это была победа, причем чистая и без каких-либо затрат. Пока глупые словенцы воевали с югославами, он добился своего одним заявлением и одним росчерком ручки Борисава Йовича, которого автор скоро уже начнет обвинять в клинической тупости.

Франьо торжествовал. Почти. Оставалась одна-единственная проблема - ЮНА ни коим образом не соглашалась признавать этот договор, да и СФРЮ отказывался как-то его комментировать. О выводе войск никто не объявлял, о суверенитете Хорватии никто и не заикался. Одним словом, юридически-то Туджман добился желаемого, а вот фактически все было еще очень далеко от завершения. Конечно, его ЗНГ практически постоянно пополнялась дезертирами из рядов ЮНА, многие из которых прибывали с личным оружием, только вот ЮНА тоже затеяла сбор резервистов, назначенный на сентябрь-октябрь 1991 года. При этом до сих пор нельзя с уверенностью сказать, чья же это была инициатива. То ли Борисав Йович почувствовал, что горят уже не только хвост, но и жопа и ситуацию надо ХОТЬ КАКИМ-ТО образом спасать, то ли Велько Кадиевич решил действовать единственным возможным для него способом. Армия разбегалась, численный состав частей, расположенных в Хорватии, сократился на 2/3, флот после сплитского погрома вообще пришлось передислоцировать в Черногорию подальше от загребущих лапок ЗНГ. В таких условиях пять-шесть полнокровных, пусть и за счет резервистов, бригад, могли действительно изменить ситуацию кардинальным образом, особенно если учесть, что армия впервые за все это время получила хоть какую-то осмысленную задачу. Силы ЮНА использовались в качестве миротворцев для разграничения сторон. Было это решение абсолютно ошибочным, безумно травоядным и откровенно бессмысленным, но у нее хотя бы появился приказ, задача и отвратительно смазанные шестеренки закрутились в направлении решения данной проблемы.

Франьо Туджман встречается с личным составом гвардейской бригады ЗНГ

Но время... время оказалось безнадежно упущено. Пока в августе военное руководство решало, куда же вывести свои войска, Франьо Туджман уже запускал механизм войны. Стало совершенно ясно, что югославы ничего не могут, а вот их, наоборот, очень даже можно. 20 августа силы ЗНГ взяли в осаду казарму в городе Вуковар. Солдаты дислоцированной там кадрированной бригады посидели несколько дней взаперти, отбив три бесноватые атаки слабовооруженных хорватов, и 25 августа сдались с условием свободного выхода, сели на грузовики и свалили, оставив все свои склады победителям. В руках у местных группировок наконец-то оказалось достаточно оружия для ведения полмомасштабных боевых действий. Причем, что характерно, именно местных группировок. В городе действовали батальон ЗНГ и батальон так называемых ХОС - Хорватских оборонительных сил (Hrvatske obrambene snage). Организация эта была самой радикальной из всех, что имелись только на территории Хорватии, воспевала изо всех сил усташей и призывала устроить повсеместный Ясеновац для нехорватов. Что логично, ХОС очень быстро вошла в клинч с основными политическими силами, поскольку одно дело разрешать, предлагать и требовать всех изгнать, а совершенно другое дело - заявлять об этом официально и на подобных инсинуациях строить почти всю свою политическую риторику. Одним словом - недемократично. Это вам все же не лобио кушать.

Т-55 ЗНГ

Но в условиях, когда в Вуковар вот-вот съедутся всякие там югославские танки, солдаты и прочие нелицеприятные товарищи, внезапно стало не до споров и не до разговоров, а потому гарнизон весьма быстро оказался под единым командованием. А уж в то, что они съедутся, никто и не сомневался. Вуковар должен был стать первой пробой пера, камешком, который или скатится без каких бы то ни было последствий из серии "просто подул ветер", или же принесет с собой лавину. Такая вот проба пера.

Продолжение следует…

Источник: Cat_Cat Автор: Александр Викторов

Личный тег автора в ВК — #Викторов@catx2

Оглавление Cat_Cat

Читайте ранее:

Югославские войны:

Когда-то давным-давно…Глава 1; Глава 2.

Часть 0. Все ближе и ближе конец и вновь начало. Глава 1; Глава 2.

Часть 1. Десятидневный позор. Глава 1; Глава 2;

Здравствуй, дорогой мой котан!

Не сомневаюсь, ты весьма рад меня видеть, усатая ты морда. В прошлый раз мы с тобой вкусно, под соответствующие напитки, употребили селедочку марки "Десятидневный позор Югославской Народной Армии". Судя по твоему мурчанию, понравилось очень. Что ж, тогда мы продолжим. В конце концов, у нас впереди еще много чего интересного, доброго, скрепного и вечного. Тебе понравится.

А следующим блюдом в нашем меню будет мегавкусная рыбка под названием "Хорватия". Итак, приготовься, приведи свою усатую моську в благообразный вид, мы начинаем.

Социалистическая республика Хорватия. В ее глазах уже виден вопрос — «что я в вашем СФРЮ забыл?!».

Социалистическая Республика Хорватия (СРХ). Столица - город Загреб. Население в описываемый период - 4 784 тыс. человек, из которых хорватов - 3 736 тыс. (78%), сербов - 581 тыс.(12,2%), югославов - 106 тыс. (2,2%). Остальных упоминать не будем, так как нам они в рамках данного цикла совершенно не интересны. Экономика - развитая, преимущественно машиностроение, в том числе тяжелое, судостроение и сфера услуг, в том числе туризм. Благодаря этому по республике известный и регулярно упоминаемый в цикле экономический кризис ударил не так сильно. Даже наоборот, резкое подорожание стоимости жизни вызвало волну популярности местных курортов, которые, благодаря своей дешевизне, пользовались также определенным спросом среди норвежцев, датчан и немцев. Кроме того, расположенный на территории республики ряд важных государственных предприятий регулярно снабжал страну большой кучкой экономических антидепрессантов в вечно зеленых единицах, как, например, завод в Славонском Броде, производивший конечную сборку основного боевого танка армии Кувейта, завод TAZ (Tvornica Autobusa Zagreb), утопивший часть Африки и Азии в довольно простых и неприхотливых автобусах самой разной конфигурации, а также многочисленные верфи, строившие на экспорт рыболовецкие траулеры, сухогрузы и прочее водоидущее оборудование. Львиную долю, разумеется, забирал себе федеральный центр, стремительно пытающийся залатать дыры в остальных, не столь радужных экономиках, но и остававшихся запасов кредитных билетов вполне хватало для того, чтобы не лететь в пропасть вместе со всеми.

Словом, в отличие от Словении, Хорватия не летела в экономическую пропасть и не нуждалась в срочном наличии огромного количества финансовых средств, отбираемых Белградом, для поддержания на плаву своей экономики. Но пытливый усатый читатель (а я надеюсь, что ты именно такой, не обязательно усатый, но определенно пытливый), уже давно заметил своим пристальным взглядом одну забавную особенность Хорватии - отсутствие моноэтничности. Иными словами, в стране насчитывалось порядка 14,5% нетитульного населения. То есть каждый седьмой будет говорить на несколько отличающемся от вашего языке. Для понимания ситуации - представьте себе, что в какие-нибудь традиционно-поморские Холмогоры, в которых сейчас по данным Википедии, проживает что-то около 4,3 тысяч человек, привезли 620 отчаянно суржикующих хохлов с их традиционным местечковым произношением русского языка, который довольно ярко выделяется на фоне местного традиционно-местечкового произношения. Как говорится, разницы нет, но разница есть.

Карта расселения сербов в Хорватии по переписи 1981 года

Какое-то время разницы действительно не было. Только вот незадача - этот регион уже имел прекрасный опыт этнического взаимодействия между сербами и хорватами в 1941-1945 годах. Массового этнического взаимодействия, я бы даже сказал, горячего. Включающего в себя знаменитые сербосеки, сербомолоты, Петара Брзицу, убившего за ночь то ли 1300, то ли 1360 человек, за что получившего в награду именные золотые часы от капеллана лагеря. Так сказать, от лица Римо-Католической церкви. Данный эпизод прекрасно иллюстрирует всю глубину взаимоотношений между двумя народами. В конце концов, именно Книнская Краина до самого последнего момента оставалась опорой четницкого движения когда даже боснийские сербы склонились на сторону Тито и его блуждающих по республике партизанских бригад. Общее число убитых и насильно обращенных в католичество именно здесь сербов слабо поддается подсчету, но согласно данным даже Американского музея Холокоста (оценили, да), общее число убитых сербов на территории Независимого государства Хорватия составляет 390 тысяч человек. С другой стороны, в 1940 году в Горнокарловачкой епархии (отвечавшей за территорию Хорватии, Боснии и Воеводины) Сербской Православной Церкви насчитывалось 1114 тысячи прихожан (что логично, сербов). После войны, в 1948 году, их число составило 543 тысячи. Разница налицо.

Петар Брзица с еще одним убитым сербом. С его головой.

Государственная машина пропаганды, как могла, раскручивала образ хорватов как тоже участников героической борьбы против немцев в лице Раде Кончара, самого Йосипа Тито и других товарищей. Если, кстати, пытливый зритель хоть иногда смотрел партизанское кино в хотя бы самых известных его проявлениях, таких как "Сутьеска" или "Неретва", то мог заметить, что там нигде не упоминаются в качестве противника усташи. Исключительно немцы, иногда итальянцы (история их взаимоотношений с партизанами - тема отдельного весьма уморительного поста), постоянно четники, но никаких усташей. Конечно, объединившиеся с немцами четники - это и правда тот еще сюр, но все же. Все замалчивалось из банальных соображений национальной безопасности, чтобы сербы не полезли мстительно резать хорватов в ответ за совершенные зверства. Это довольно легко осуществить, особенно когда в каждом доме винтовка, а большая часть населения еще недавно пела "Боже правды" и не видела разницы между тем, чтобы пристрелить партизана или пристрелить усташа.

Так что, в некотором роде, Тито удалось совершить чудо. Коммунистическо-братская риторика вместе с массовыми экономическими успехами и некоторым разделением между народами, когда милиция изо всех сил препятствовала переезду, прописке и прочему смешению сербов с хорватами, сумели притушить пожар межнационального убийства. Свою роль сыграли и массовые убийства в Блайбурге, которые до известной степени сократили число активных нацистов, а также подвалы с пулеметами знаменитых ОЗНА (Одељење за заштиту нaрода, департамент по защите народа) и ее преемницы УДБА. С другой стороны, большие колонии хорватов образовались на Западе, в основном США, благодаря чему до самого начала 70-х ЦРУ и военная разведка США не имели никаких проблем с подбором специализированных кадров, а также регулярно развлекались заброской самого разного рода диверсантов и провокаторов. Прекратилось все это лишь после начала военного сотрудничества СФРЮ и НАТО, когда с тех же 70-х она стала играть значительную роль в будущих военных планах против ОВД.

Впрочем, хватит лирических отступлений, нас ждет славное будущее. И не надо меня спрашивать, когда и как сербы появились в Хорватии, автор все это писал в первой, нелюбимой всеми статье.

Массовые Видовданские гуляния

Итак, в 1989 году, в Хорватии прошли массовые народные гуляния, посвященные Видовдану, которые были в приказном порядке разогнаны милицией по обвинению в национализме, связанном с распеванием сербских народных песен. Это вызвало возмущение среди краинских сербов, считавших себя в целом ущемляемым народом в республике. Они требовали признать себя меньшинством и гарантировать им их права, в том числе на язык, образование на нем и еще хотя бы чего-нибудь, чтобы ощущать себя настоящим народом. В ответ из Загреба им слали лишь дули или отписки в стиле "Социалистическая республика Хорватия является хорватской, а вы хорваты?". Националистические настроения хорватов активно подогревались местной верхушкой СКЮ, резко вспомнившей о своем древнем национальном величии. Но вот незадача - на руинах этого древнего величия живут чертовы сербы, которых, видите ли, сюда никто не звал. Призывы травить сербов, как тараканов, качественным дихлофосом и дустом (ДДТ, что навевает некоторый Вьетнам) раздавались день ото дня все громче и громче. Определенный тон этому концерту задавали и 120% от общефедерального ВВП на душу населения, приходившиеся на каждого жителя Хорватии в 1990 году. Словом, сербов воспринимали в качестве понаехавших, пытающихся на хорватском трудовом горбу выбраться в рай. Никому и в голову не приходило подумать, что экономический хорватский рай обусловлен куда большей, нежели в Словении, зависимостью от ресурсов из более нищих Сербии, Боснии, Македонии и Косово. Впрочем, такова абсолютно любая националистическая риторика, аппелирующая к сухим цифрам без какой-либо попытки осознать, каким образом эта цифра получена.

При этом, в отличие от мирной, спокойной и в чем-то ламповой Словении, мечтавшей и дальше оставаться экономически успешной страной из сытого медвежьего угла, а потому не нуждавшейся особо в чьей-то помощи, хорватские националистические настроения активно подогревались из-за рубежа. В одной только Германии к 1988 году находилось 224 тысячи трудоспособных хорвата, в США это число было меньше, но зато куда более активно. Именно там, за океаном обретались недобитые и недостреленные ОЗНА лидеры усташского движения, которых американцы, разумеется, отказались выдавать на суд правый и расстрельный. Если Анте Павелича еще как-то некомильфо было держать у себя, а потому тот спокойно обретался во всяких Испаниях и Аргентинах, то остальные могли рассчитывать на вполне радушный прием, которым и воспользовались. И когда в середине 80-х в Югославии начала подниматься волна национализмов, бывшие усташи оказались на гребне волны, радушно принимая у себя интеллигенцию и всех недовольных, активно агитируя их на восстановление старого доброго порядка, который был при НГХ. И вот тут на сцену выходит один редкостный человек без принципов...

Так уж получилось, что автор до этого не останавливался подробно на персоналиях различного рода личностей. Жизненные перипетии Тито, включая его голливудских шлюшек, довольно известны, ровно как и аналогичные извивы мудака Милошевича. Милан Кучан, несмотря на свою роль в развале Югославии, был все же человеком достаточно простым и честным, из-за чего его судьба оказалась не очень-то яркой или какой-то примечательной. Но вот человек, который сейчас волею повествования показался на нашем горизонте событий, вполне достоин титула пидораса и неразборчивого в связях изверга. Это существо - Франьо Туджман.

Франьо Туджман во время службы в НОАЮ

Франьо Туджман родился 14 мая 1922 года в Велико Трговишче (символично) в семье Степана Туджмана, районного лидера Хорватской крестьянской партии, который во время войны, как и большая часть его партии, примкнул к партизанам и погиб. Сам Франьо тоже подался к партизанам и, миновав ступени разведчика-осведомителя в Хорватском домобранстве и простого партизана, к апрелю 1944 года стал командиром партизанской бригады. В январе 1945 года был делегирован в Белград в ГенералШтаб как представитель от хорватских партизанских соединений. Затем работал на административных должностях в главном управлении кадров министерства обороны и генерального штаба ЮНА. С 1960-го года - генерал-майор. С 1961-го года - в отставке по собственному желанию, основатель и директор Института истории трудового движения. Важно понимать, что Туджмана из армии никто не выпирал. Он вполне мог остаться в ней и к моменту описываемых событий стать начальником кадрового управления ГенералШтаба ЮНА и заместителем Благое Аджича, наворачивавшего летом 1991 года на узле связи километры злобы и ненависти к начальству. Но нет, он предпочел карьеру политическо-партийную, направив всю свою пролетарскую сознательность на изучение истории труда. За время с 1961 по 1967 года он издает 150 статей по истории Югославии и Хорватии, пишет несколько книг, одна из которых - "Создание социалистической Югославии" («Стварање социјалистичке Југославије») принесет ему некоторые проблемы.

В 1967 году историк Любо Бобан, профессор кафедры истории загребского университета, обвинил Туджмана в плагиате и указал с десяток примеров оного. За подобное поведение тот был исключен из партии и снят с должности директора Института, после чего Франьо демонстративно вышел на пенсию (которой обладал как генерал и ветеран войны). И вот тут наш пидорасик делает неожиданный поворот вправо. "Несправедливо" обиженный титовским режимом, он примыкает к хорватским диссидентам, которые в это самое время опубликовали "Декларацию о статусе и названии хорватского стандартного языка", будучи недовольными текущим состоянием языка сербскохорватского, в котором большинство языковых норм, видите ли, было сербскими. В 1971 году эта группа опубликует труд под названием "Хорватская орфография" (так сказать, безо всяких сербизмов), которая тут же будет запрещена, но пара экземпляров утечет в Лондон, где станет опубликована. Кроме того, они организовали студенческие волнения, на подавление которых пришлось бросить милицию и военную полицию. Группу диссидентов разгромили, наиболее активных посадили, хорватское отделение СКЮ старательно очистили от нелояльных элементов. Под раздачу влетел и наш бывший генерал, получивший от "кровавого режима Тито" "аж целых" 2 года, из которых отсидел 9 месяцев и вышел по амнистии. Травоядность УДБА в действии.

«Хорватская весна» 1971 года.

Собственно, это была, пожалуй, последняя попытка США оказать давление на происходящее в Югославии. Автор не может объяснить всю суть теневых договоренностей, но именно в 1972 году Югославия смягчила до либерализма режим отъезда для граждан, стремящихся попасть в США (который до этого больше напоминал аналогичные приключения граждан СССР, неоднократно воспеваемые Высоцким). В то же время США изрядно облегчило для Югославии режим выплат по кредитам, который и позволил ее экономике стагнировать, не скатившись в пропасть, целых 20 лет, да еще и при вкладывании кучи валютных денег в строительство олимпийских объектов в Сараево. Как так получилось - а хрен его знает. Свою роль тут сыграли страх югославского руководства перед повторением операции "Дунай" на другом берегу реки Дунай и желание НАТО (и США) заиметь не просто угрозу флангу советских войск, но и прямое сообщение между Италией и Грецией. А заодно и вооруженное средство давления на оную, потому что хоть Греция и входила в состав альянса, но слишком велика была вероятность, что скорее греки постреляют по туркам. Да и болгарский слон, который, как всем известно, лучший друг советского слона, не мог себя чувствовать в безопасности. Кроме того, сыграло свою роль и желание Тито получить дополнительную порцию денешков. И хотя нефтяной кризис 1973 года все расставил по своим местам - каждая страна принялась спасать саму себя, в то время как ОВД посмеивался со своей стороны Железного занавеса - но, с другой стороны, к югославам хотя бы никто не пришел с требованием "плоти". Когда стремительно ищущая деньги ФРГ попробовала было потребовать от СФРЮ срочного возмещения своих кредитов, только грозный окрик из-за океана не дал Белграду скатиться в полную задницу и растянуть выплаты на приличный срок.

Примерно с того же самого времени и советское руководство начинает воспринимать Югославию в качестве безусловного противника. Сложно объяснить, как это сочетается с поставками югославам же советского вооружения и военной техники, но один бывший начштаба одной из танковых дивизий, расположенных на момент 1986 года в Венгрии (уж извините, указать ФИО и номер части не могу - попросили приватности-с), в приватном разговоре с автором указывал, что у его дивизии было две команды на случай хлорциаоново-стелящихся задач. Одна из команд означала, что воевать придется всего лишь с НАТО, а вот согласно другой его дивизия начинала свое наступление на Нови-Сад, что вполне доставляет. И хотя такой вариант считался маловероятным, но планы на подобный случай имелись весьма подробные.

ЮГВ ждет приказ - в Италию или в Югославию

Собственно, именно поэтому нельзя считать, что США так уж активно участвовало в процессе распада Югославии. Американцам было квадратно, в каком состоянии будет эта оторванная от соцблока страна. Скорее даже, она их больше интересовала единая, поскольку кругом должная американцам, она представляла собой удобный плацдарм для политико-военного давления на окружающие местности. Собственно, именно поэтому активное вмешательство штатов в происходящий на Балканах пиздец произойдет уже в 1993 году, когда все полимеры югославами были уже успешно проебаны самостоятельно под бдительным оком немцев. Из всех крупных сил именно ЕС был больше всего, пожалуй, был заинтересован в развале всего и вся. К тому же 1988 году стало ясно, что вот-вот ОВД немножко рухнет под тяжестью одолевшего его противоречивого сумасшествия коммунистов, европейцы готовилиьс к всепоглощающему броску на восток и единая Югославия лишь мешала им в этом. Во-первых, она имела вполне самодостаточную экономику, позволявшую ей обходиться минимум импорта в основном в тех областях, для самостоятельного развития которых требовалось уж слишком неоправданно большое количество денег, которое никогда не окупится при всех попытках отбить вклад. Для маленькой страны дешевле купить МиГ-29 или Боинг-767, чем вливать в их бесполезную разработку миллиарды динаров, что подтверждают проекты СОКО J-21 "Jастреб" и СОКО J-22 "Орао", разрабатываемые совместно Румынией и СФРЮ под свои местные узкие задачи. Попытки продать эти самолеты в другие страны натолкнулись на непонимание их потребности и существенных преимуществ перед советско-американскими аналогами. При этом, дорогой мой читатель, ты можешь умереть со смеха, но уже после развала СФРЮ J-21 "Jастреб" снискал свою славу во время войн на африканском континенте. Так, четыре самолета были куплены Заиром и вместе с югославскими же пилотами приняли участие в Первой конголезской войне. При этом последний самолет был потерян аж в 2013 году. Еще около десятка самолетов было в свое время куплено ливийскими повстанцами во время войны с Каддафи. Сюр какой-то. Но даже этот сюр показывает экономические возможности даже убитой на момент 1988 года экономики Югославии. При некотором количестве денюшков она вполне могла бы продолжить существовать долго и достаточно успешно, составляя тем самым конкуренцию немцам и французам, которым и без того хватало проблем в дележке сферы влияния друг с другом. Вхождение в состав Европейского Союза столь экономически сильного образования, как СФРЮ, дало бы последней изрядное количество самостоятельности. Иное дело - поглощать развалившиеся кусочки. Это было куда проще, интереснее, вкуснее и благополучнее. Собственно, это самое мы сейчас видим на Балканах, где Брюссель с азартом поглощает бывшую Югославию. Но, как уже говорил автор, без наличия самостоятельных сил, принявшихся уже ломать все и вся, никакое БНД или ЦРУ не справится ни с каким количеством денег.

СОКО J-22 Orao. Никто этот самолет так и не купил.

Продолжение следует...

Источник: Cat_Cat Автор: Александр Викторов

Личный тег автора в ВК — #Викторов@catx2

Оглавление Cat_Cat