по мотивам поста

минутка ностальгии...

мои брутальные шрамы:

-рассечение брови в детском саду при игре в футбол ледяной глыбой;

-рассечение той же брови об деревянный подлокотник советской софы при игре с братом (в ниньзя, наверное);

-рассечение той же брови о советские санки висящие на сарае в деревне у деда;

PS мать рассказывала, что в детстве при игре в хоккей в дворовой коробке батя мне шайбой ту же бровь рассек, но я не помню :)

картинки (из интернетов) некоторых "врагов"

На волне постов о брутальных шрамах, полученных в "небрутальных" ситуациях.

Смотрится так, как будто сражался с толпой гопников, кулаками отважно отбивал ножевые выпады и "розочки" от бутылок...

В действительности же дело было так...

В далеких двухтысячных, в эпоху доброго короля ВВП Первого, когда дельта между рублем и долларом была не столь пугающа, когда животные не болели гриппом, а о коронавирусе никто не знал, я был юным студентом, мысли которого на 99% были заняты особями противоположного пола, а 1% оставался для более невинных мыслей, например как заработать немного денег и конвертировать их в огненную воду для злоупотребления с товарищами.

С этой целью я подрабатывал на свадьбах и дискотэках диджеем. Свадьбы давали неплохой заработок, было много позитивных свадеб, но и бандерлогосвадеб хватало. Двухтвсячные, культ так называемого шансона (Эдит Пиаф и Шарль Азнавур, простите великодушно), лысые головы и руки в татуировках. Упитые в сисю персонажи, требующие поставить очередного воспевателя "нелегкой" и славной блатной житухи по-понятиям...

После таких свадеб хотелось в свою очередь "снять стресс". Чем мы и занимались достаточно часто, что не могло нравиться родителям. Поэтому после свадьбы закинув аппаратуру к товарищу в гараж и не заходя домой я во всеуслышанье заявил о желании нажраться. Призыв был подхвачен моими вассалами-ассистентами, которые помогали мне диджействовать. Но по странной прихоти мне захотелось не пива или водки, а хорошего магазинного вина. Сказано-сделано. 3 баллона красного полусладкого были куплены и почти готовы к употреблению.

Вожделенные бутыли были заткнуты "пробковыми пробками". Ессно, у нас не было штопора. И домой идти никто не хотел. Но кого и когда останавливала такая мелочь?

Двухэтажные дома нашего поселка опоясывали трубы отопления, которые возлегали на железных опорах, прикрепленных к домам (кто жил в двухподъездных двухэтажках, возможно вспомнит такие конструкции). А из каждой опоры в небо, примерно на высоту пальца торчали металлические штыри, в диаметре аккурат чуть тоньше пробки от бутылки. Стоило перевернуть оную, надавить ей на донышко и пробка вошла бы в бутыль, открыв доступ к вожделенным спиртам.

С первой так и вышло. Разлив по стаканам красный нектар я громогласно пожелал всем много здравия, денег и сексу и опрокинул стакан. Через 10 минут мы допили первую.

Приставив к штырю вторую я надавил, но проклятая пробка не хотела входить в бутыль. Измученный двухдневной свадьбой, тестероном и спермотоксикозом я надавил сильнее и бутылка лопнула, а мою правую длань разрезало как скальпелем. Кровищща полилась, смешавшись с вином. Изрыгая непечатные словеса я зажал раненую граблю рукой и начал думать как быть дальше. Ибо идти домой пияному и раненому-это значило нарваться на долгие родительские нравоучения, а я этого не хотел. Верные други предложили пойти к тете Свете, которая работала медсестрой в поликлинике, благо ее дом был по соседству с нашим временным алкопритоном на углу двухэтажки.

Тетя Света встретила приветливо, осмотрела руку, повела в ванную, промыла, перевязала и посоветовала вызвать скорую. Поняв что это не просто порез, я согласился. Вышел на улицу, где мы благополучно выжрали еще бутыль, открытую штопором тети Светы.

Скорая примчала меня в травмпункт. Доктор размотал руку и отогнул кусок кожи, который прикрывал мясо, кости и связки. Попросил пошевелить пальцами. Мизинец и безымянный остались глухи к нейроимпульсам, посылаемым моим полупьяным мозгом. Добрый и суровый адепт клятвы Гиппократа сказал, что надо сшивать порванные связки.

Меня попросили лечь на операционный стол и положить руку на стеклянное ответвление от стола. Или железное. Не помню уже. Затем ранение обкололи мощным наркрзом. Док взял зажимами мои связки и чуть подергал. Пальцы задергались в такт как спектроанализатор крутого музцентра "Техникс". И это почему-то рассмешило меня так, что я заржал в голос (может шок, а может шок у молодого полупьяного особя мужского пола, не знаю). Рука затряслась и доктор сказал что если я еще заржу, он усыпит меня. Я благоразумно успокоился.

Сложив связки вместе, доктор стянул мне их какой-то нитью и завязал. Затем заштопал мою бренную конечность, сказал явиться через сколько-то дней, спросил сообщать ли в институт что я поранился в пьяном состоянии. Я убедительно попросил оставить сей факт в тайне. Доктор, посмеиваясь, согласился и отпустил меня с миром на волю.

Дома ко мне возникла куча вопросов, пришлось сказать что утро вечера мудренее и я хочу спать.

3 месяца я не писал лекции, на парах просто сидел и слушал.

Сорри за очепятки, первый раз пишу с телефона.

Всем добра, здоровья и неповрежденных конечностей.