Над вырезкой на прилавке жужжала муха. Любаша то и дело отгоняла ее вхмахом руки — и муха лениво уворачивалась.

В пластиковые лоточки плюхались аккуратные похожие одна на одну котлетки.

В деревне народу наперечет, все про всех известно. Можно свежее мясо-то сразу и разделить.

Светке три, а не четыре. От нее муж ушел.

Муженьку ее одну. Вон ту, неудачную.

Круглов десяток просил, родственники приедут.

Лексеевна просила отложить одну-две, в счет пенсии...

Жаль, Ванька-Боров уже всё.

Закончился.

Димон предупреждал, что эта дурь забористая. Но блин, не настолько же! Я поднял руки и ничего не увидел. И ног тоже не видно. И тела. Вокруг темновато, но себя бы я мог разглядеть. У меня нет тела! Я попытался закрыть глаза, но продолжил видеть тёмный коридор. Почему коридор, где я? Куда делась комната, Димон, его странный друган? Где Ленка? Я только что был с ними в своей комнате в общаге. А сейчас я в длинном коридоре. Дальний конец ярко освещен, но сюда свет почти не достаёт. По обеим стенам двери. Все они заперты. Я их не трогал, да мне и нечем трогать. Я просто знаю что они заперты.
Всё! Нахрен! Хочу назад, в свое тело, в свою комнату. Я пытаюсь сделать шаг. Но тут же какая-то сила начинает тащить меня вперёд, в яркий голубоватый свет. Я хочу остановиться, удержаться, зацепиться за что-то, но не могу. Мимо мелькают двери. Все быстрее, быстрее...

Трамвай затормозил на остановке.
— Молодой человек, вы выходите?
— Что? А... нет, мне на следующей.
— Так на следующей и выходите, а то я уже устала стоять и ждать.
Женщина поправила лямку г-образного чехла, тяжко вздохнула и прислонилась к поручню.
Двери плавно закрылись, трамвай продолжил путь по маршруту «А».

Я один, поздний вечер, смотрю сериал. На кухне послышался грохот. Решил проверить. Иду туда и думаю: "Да никого там нет, это все игры разума".
Щелкнув выключателем, в моей голове промелькнула лишь одна мысль: "Боже, как же я ошибался".