Своими глазами из психиатрической больницы
Доброе время суток, пикабушник. Сегодня я хочу рассказать о своём прибывании в психиатрической больнице. В основном наверное я расскажу как это вообще выглядит, ну и немного о своих переживаниях.
Итак, всё началось с того, что я уже как год наблюдаюсь у различных психотерапевтов и на данный момент прибываю в своём родном городе, где у меня врач по месту жительства. Поскольку я его посещаю каждую неделю и беседую с ним час, стало проясняться, что мне стоит лечь в больницу. Причиной стали суицидальные мысли, но помимо этого у меня тревожно-депрессивное расстройство. Довольно популярный диагноз. В общем, я не была против, и решила отправиться в своё 6-и недельное приключение. Казалось бы, мало провести там всего лишь столько времени, но обычно госпитализация длиться от 2 недель до 4. Бывают случаи, когда люди остаются там и подольше, всё зависит от диагноза, у меня же он довольно лёгкий.
Это было воскресенье 3 февраля. Я отправилась в Минск, доехала до РНЦП т. е. больницы (белорусы это место знают как Новинки) и отправилась в приёмный покой. Это то самое место, куда поступают все пациенты. Сюда их привозит и скорая, и милиция, и родители. В тот день со мной поступал парень, которого привёл отец. У меня же было направление от своего врача. Отдав его и паспорт, и ещё дав контакты родственников, я после недолгого ожидания была отправлена на осмотр дежурным психотерапевтом. Он расспросив в духе «что беспокоит» и о перенесённых заболеваниях, аллергиях на лекарства отдаёт в руки санитаров. Они проводят меня в помещение, в котором я переодеваюсь в одежду больницы (сорочка, халат и благо свои тапочки смогла оставить) и проверяют мои вещи. Я не первый раз лежала в подобном месте и уже знала, что можно брать, а что не стоит. Однако в этот раз у меня отняли почти всё. Остались только: одежда, блокнот, туалетная бумага и средства личной гигиены. Мою верхнюю одежду и все изъятые вещи отправили на склад, а драгоценности (деньги, телефон, зарядник, банковские карты и т. п.) записали отдельно и сложили в отдельный пакетик, который в следствии оставался в отделении, где я лежала.
Далее меня по верхним переходам отвели в отделение №5. Отделение для людей, которые пытались покончить жизнь самоубийством и у них это не вышло. У меня же попыток таких не было, но были мысли и ко всему, я наносила порезы, чего уже достаточно, чтобы там лежать. Пройдя двойную дверцу меня, ждал второй расспрос в духе «Что беспокоит» от медсестры на посту в отделении. Ну а затем, меня отправили в самую дальнюю палату №9, в которой наблюдались только поступившие или те, кто опять скатился в мысли о смерти. Там вёлся постоянный надзор, если его можно так назвать, всё же я спокойно все 6 недель снимала ороговевшую кожу со своих ран и только на неделе 5-ой врач это заметил. Да и была девочка, которая умудрилась открутить винтик от кровати и расцарапать себе им руку, а затем и вовсе нашла плитку в туалете и ей начала наносить повреждения. Конечно, за это она поплатилась тем, что её на ночь привязали, а затем и вовсе в туалете всегда кто-то был рядом, чтобы наблюдать.
Отделение само по себе было маленькое. Коридор вмещал 9 палат плюс ординаторскую, кабинет психолога, процедурную и ещё два помещения, которые были для персонала. Я опустила душевые и туалеты ибо, они есть всегда. Столовая была тут же и содержала столов 6. Еду приносили из пищевого блока, но об этом я упомяну позже. В целом это было маленькое отделение, но поначалу мне оно показалось большим и жутким. Всё же я не была готова увидеть столько людей. В палате с наблюдением было крайне мало места. 8 кроватей, Карл! Между ними был проход размером как раз с человека, а моя койка и вовсе была придвинута к чужой и я, всё время пребывание в этом месте, старалась отодвинуть хоть немного свою кровать от чужой. Ещё один минус этой палаты был в том, что она находилась напротив туалета, хотя нам было весело и без него, прибывали люди, которые ходили под себя. В первый раз это была девушка явно с более сильными проблемами, чем у нас всех взятых (из-за чего её сразу и перевели, а потом зачем-то вернули и вновь перевели), а во второй просто старый человек, для которых с годами это становиться нормой (но там на самом деле больше влияние алкоголя, чем старости).
В палате с таким режимом я провела недели 2-3. Будни проходили очень однообразно, ибо делать было нечего. В основном спишь, ешь, ходишь по отделению (допускали отходить от палаты на метров 6), иногда удавалась попросить ручку у санитарки и порисовать. На улицу, конечно, не выпустят, ибо закрытое отделение не зря закрытым называют. За всё время своего пребывания в больнице я выходила из отделения пару раз, а на улицу и то единожды, чтобы перейти в другое здание и сделать флюорографию.
Каждый день, в течение утра (но иногда врач появлялся под самый обед) происходит обход пациентов. По сути это просто расспрос о том, как вы поживаете. Более подробный расспрос делают медсёстры, с моей точки зрения. Правда, скорее всего это из-за того, что мне было трудно общаться со своим врачом из-за собственных проблем в плане общения. Однако мед. сестра приходила с листком и спрашивала вас обо всём, от настроения до вашего стула и аппетита. Такой формат вроде тестирования мне подходил больше.
Ещё одно яркое воспоминание о первых днях в больнице это процедурный кабинет. В нём хранятся все лекарства и реализуются назначения врачей, но самое интересное это уколы. Их делают всем в первые дни пребывания, словом, колют самое обычное успокоительное. И вот из-за них было невозможно спать на боку, а мне ещё и посчастливилось заболеть, причём так, что температуру 39 сбивали через день в течении полтора недели этими болючими уколами. Собственно, из-за болезни мне так же выдалась возможность побывать не только в 5-ом отделении, но и в 22-ом. Точнее в его изоляторе. Слово «изолятор» звучит громко ведь по сути это просто отдельная палата, размером комнаты примерно в 3х3 метра, с кроватью, столом и стулом, а ещё отдельным туалетом, который делишь с соседней палатой-изолятором. И, казалось бы, чего ещё желать как не личную палату? Однако мне, человеку привыкшему быть преимущественно одному было настолько не комфортно в первые дни, что я с трудом спала.
22-ое отделение было буйнее моего первоначального. Зачастую я видела, как под вечер вызывают санитаров для привязывания людей. Из палаты я выходила только во время уборки, приёма лекарств и когда заносила поднос с пищей, поскольку его вечно забывали забрать, но еду приносили сами. В те 5 дней моё состояние было крайне тревожным. Меня, конечно, посещал при обходе здешний врач, но по сути их интересовало больше, что с моей температурой. Акустика коридоров порой искажала голоса людей в нечто для меня жуткое. Один вечер я сидела у поста и одновременно процедурного кабинета, ожидая своего укола. По коридору ходило немного пациентов, они тоже ожидали, как и я, но была там одна девочка, скажем, «немного не в себе». Она блуждала, иногда заговаривала с другими людьми, но говорила на тему, которая была ведома только ей. Пока медсестра была в процедурном, и пост пустовал, она взяла список имён и начала выкрикивать и звать на уколы людей. В общем, творила она весёлые вещи, я удивилась, когда она начала набирать номер у телефона, но вроде никуда не дозвонилась. Побывала я так же и в местной палате с надзором. У них она была обставлена нормально, по крайней мере, у каждого своя тумбочка и кровать не прижата к другой кровати. Да даже стол есть и стул! Но я бы не за что там не лежала. Я пробыла там минут 10. Шли пожарные учения и всех заставили выйти, кроме палат строгого режима, ну и поскольку я в изоляторе, меня закинули к ним на время. За такой небольшой промежуток я испытала очень смешанные эмоции. Люди в палате были такого типа, что давили просто своим присутствием. Одна женщина спрашивала моё имя. Она явно в этой группе настойчиво занимала позицию «пахана палаты». Я просто сказала «без разницы» и от меня отстали. Но вообще, там чуть драка не началась и двух девушек уже разгоняла санитарка.
Повезло, что это вскоре закончилось, и я вернулась в 5-ое отделение. Обычные палаты были намного лучше – меньше людей и чуть больше своего личного пространства. В нашей палате №4 лежало 4-о человек, включая меня. Со своими соседями я была нелюдима, но постоянно слушала их разговоры, так что в итоге знала кто они, почему тут, да и вообще много фактов из их жизни. Вечерами в палату приходили девушки к своей подруге, и они весело проводили время, поэтому в это время мне было особо приятно наблюдать за ними. Свободное время проходило за чтением, рисованием, пением (временами) и сном. А так же за работой уборщика столовой раз в неделю. Так называемая терапия трудом. Тут ей подвергались все, кроме 9-ой палаты. Особенно трудно было курильщикам. Ради выхода на улицу, они по вечерам мыли за санитарок полы, носили из пищевого блока кастрюли с пищей каждый день 4-и раза (а вес там не маленький!), помогали собирать бельё на прачку. В общем, делали много работы лишь ради шанса покурить. Мне в этом плане повезло, я просто мыла пол в столовой по четвергам или сгребала остатки в урну.
Не знаю, что ещё вам такого рассказать. Ну, вот например, общественная душевая для неподготовленных лиц может быть шоком. Или вот история о том, как у меня брали кровь из вены. Я и так боюсь сдавать её и сижу с головокружением так медсестра умудрилась не попадать в вену 3 раза. На 4-ый попала к счастью, чему были рады и я и она. В общем, синяки от её забора были ещё долго, и я уже мысленно считала, что медсестра она никудышная, но однажды ночью ново поступившему человеку было плохо. Точно не знаю что, что-то серьёзное и вот именно этот человек смог уладить ситуацию (на самом деле не исключаю, что из-за моей полноты было трудно попасть в вену, хотя на следующие разы кровь у меня брали спокойно).
И, пожалуй, этот рассказ я закончу тут. В целом это был интересный опыт, малополезный, но интересный, как и всё что происходит в жизни каждого из нас. Для себя я вынесла, что резать себя всё же не стоит и надо держать себя в руках, как бы больно не было, хотя я и до этого это знала, но длительный перерыв и изоляция от мира помогла несколько излечить старые раны и тяга резать себя сама собой отпала. Да, конечно мне и в пределах палаты было плохо, и не раз. Там всем не очень, скажем так. Все проходят через то, что плачут в подушку, лежат без мотивации в полной апатии. Но есть вещи, которые в реабилитационных заведениях очень помогают подлечиться – это общение. Я заметила, что люди разговаривали о своих проблемах и, наверное, то, что они были на данный момент объединены под одной крышей и разделяли схожие чувства, помогало им. Когда я впервые лежала мне очень помогла встреча с одним человеком и по правде говоря, это очень прекрасное чувство, когда ты понимаешь что ты не один. Даже если вы головой понимаете, что кому-то хуже, чем вам и подобные проблемы у каждого 3-го человека, всё равно нахождение рядом и общение с людьми с похожими, скажем, диагнозами очень помогает. Всё это я веду к мысли, что зачастую можно избежать проблем благодаря простому общению с теми, кто вас окружает.
Спасибо за внимание. Заранее извиняюсь за ошибки в тексте и пунктуации.
