Вновь книгочей закачался в петле.

Именем Господа зверства творятся -

Дьявол во плоти живет на земле.

Потные лица серых гвардейцев -

В свете костра все страшнее они,

Но что ж, дон Румата, ты стал слишком бледен?

Ты бог среди ада, прости и пойми.

Быть выше, чем жалость, любовь или честь

И жить в Арканаре, тупом и надменном,

Где слова достаточно, чтоб на кол сесть.

Земля далеко, так забудь ты о доме,

Румата Эсторский, лишь стисни эфес.

Хамахарская кляча ночною порою

Везет тебя в дикий Икающий лес.

Ни шагу назад - бремя эксперимента

Сковало тебя по рукам и ногам,

И вынужден ты быть вдвойне милосердным

Ко всем этим людям, как должно богам.

Текст - группа Wallace Band

Авторы "Трудно бить богом" - братья Стругацкие

Единственными, кто не кусал Николая Николаевича на Новой Гвинее, были, наверное, папуасы. И то не факт. Он выжил в стычке с акулой, пострадал от лесных ос, его кусал орангутанг, жалили местные опасные растения и насекомые. Вдобавок под одним из сильных тропических ливней на его хижину рухнуло дерево. К счастью, великий белый бог остался жив.

Люди не просто верят в то, что придумывают - любой наблюдаемый ими эксперимент будет при малейшей возможности толковаться в пользу их убеждений. Туземцы, увидев, как Маклай поджигает в блюдечке спирт, дружно пали на колени и попросили ученого не сжигать море. Николай показывал им "неразливающуюся воду" - зеркала, "ножи не из кости и не из камня", "палочки, которые говорят огню "Проснись"" - спички. Племя прозвало Миклухо-Маклая "тамо рус" - "русский человек"

Да какой он русский, он спирт сжег!!11

За долгое время пребывания на Новой Гвинее знаменитый путешественник далеко продвинулся в своих исследованиях. В частности, опроверг теорему своего наставника Геккеля - тот считал папуасов переходным звеном между обезьяной и человеком.

Опроверг и все бы ничего, да вы знаете этих ученых... после того, как Маклай вернулся в Петербург спустя 12 лет, началось взаимное гнобление, бокс по переписке и метание фаллосов (Джеймс Мэй одобряет).

Но это я немного наперед забежал. Еще Николай Николаевич завел себе новогвинейский огородик, где успешно вырастил многие европейские растения, и все время поддерживал свой авторитет в глазах туземцев. Кто-то, возможно, скажет, что ему было грустно и одиноко? Ха. Учитесь, товарищи интроверты:

"Я так доволен в своем одиночестве! Встреча с людьми для меня хотя не тягость, но они для меня почти что лишние… Мне кажется, что, если бы не болезнь, я здесь не прочь был бы остаться навсегда, т.е. не возвращаться никогда в Европу. Я готов остаться на этом берегу. Но три пункта заставляют меня призадуматься относительно того, будет ли это возможно: во-первых, у меня истощается запас хины, во-вторых, я ношу последнюю пару башмаков и, в-третьих, у меня осталось не более сотни пистонов".

Вот такой титан одиночества. Спустя год в залив зашел клипер, на клипере шкипер, у шкипера... о чем это я? Так вот, согласно договоренности зашел клипер "Изумруд" под русским флагом. Порядок стандартный - зашли, убедились, что Миклухо-Маклай еще жив, дежурно удивились, поздравили и забрали с собой. Сам ученый еще не мог решить, отплывать или остаться, но вынести вердикт ему помогла лихорадка. На корабле он пришел в себя и потребовал посетить еще несколько островов, в том числе Филиппины, где нашел негритосов (исп. - маленькие негры). Но обнаружил, что негритосы вовсе не негры!

Еще раз - вот негры, а вот негритосы. Негры - в основном, континентальные жители Африки или африканского происхождения. А негритосы оказались папуасами! Таково было его этнографическое заключение.

В мае 73-го Миклухо-Маклай уже был на "Яве" Яве. Яву, яву, взял я на халяву... Не читайте это. В Индонезии, короче. В том же году приплывает на берег Папуа-Ковир (в некоторых источниках - Ковиай), где селится на год с лишним и радостно пишет "Наконец-то я снова могу назвать себя жителем Новой Гвинеи".

Но лихорадка догоняет его и заставляет бежать к одному из индийских махарадж, где Миклухо-Маклай лечится и восстанавливает силы.

в 1875-76 годах Николай Николаевич Миклухо-Маклай изучает Микронезию и Меланезию, наносит новые очертания берегов, открывает новые виды губок и других водных существ, дает проливам красивые женские имена.

В 1876 он возвращается домой. Нет, не в Россию, а на Берег Маклая (Гвинея). Ну, а что - любят, уважают. Дары приносят. Главное, чтоб жертвы не приносили - Николай Николаевич все же был гуманист. Спустя год ему попадаются на глаза австралийские газеты, приплывшие с очередным судном, где описывается, что "знаменитый русский путешественник совершил много отличных открытий, но в процессе совершенно обнищал". И, да, Маклай теперь барон. Как будто кто-то решил таким образом пошутить.

В начале восьмидесятых ученый решил взвалить на себя еще и ношу политика. Он заключает союзы, борется с работорговлей, даже встречается с российским императором (спустя 12 лет - наконец-то в России), который небрежно отмел его колониальные планы в сторону, зато дал денег. С 1881 по 1888 живет в Австралии, где пытается помешать разделу Новой Гвинеи. Тщетно, к сожалению. И в 1888, не дожив до 42 лет, умирает в больничной постели. Вдова и дети вплоть до 1917 года получают пенсию из личных денег российских владык.

Интересный факт - в 1971 году советские ученые организовали экспедицию на Берег Маклая. Пра-правнук вождя племени все еще помнил несколько слов по-русски и рассказывал папуасские легенды о Человеке с Луны - еще одно прозвище, которое получил Николай Николаевич от благодарных туземцев.

Первая часть: тут

Есть мнение объединить имеющиеся и будущие статьи похожей тематики тегом "Войны и малярия".

Спонсор выбора исторической личности - левая пятка автора.