Эй, толстый! Четвертый глаз. 67 серия
Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве
На лестнице воняло, причем чем-то странным – резким, едким, но не химией. Вовасий в своей жизни нюхал всякое, но такого запаха не знал. Даже не с чем было его сравнить. Наверное, так мог бы смердеть дохлый гуманоид в песках Невады.
– Слы, Вовасий, – вырвал предводителя из задумчивости Тоха. – А чо мы деда не ебнули? Он же щас мусорам нас спалит!
«А действительно, – подумал Вовасий. – Чота я тупанул. Старею, бля. Сороковник скоро».
Одно из правил лидерства, сформулированных для себя Вовасием, гласило: «Если ты протупил или проебал, быстро придумай мудрое объяснение».
– Ты ебанись, Тохан, – вполголоса загундел Вовасий. – Мы не идем нарушать закон. Какие к нам вопросы?
– Дэ? – со скепсисом сказал Тоха. Переглянулся с Кастетом.
– А вдруг нарушим? – спросил Кастет, хрустя пальцами. – Чо тогда?
– Нарушим, тогда и ветерана Куликовской битвы уебем, – нашелся предводитель.
Кажется, убедил.
Движение вверх продолжилось.
***
В лаборатории Ромуальд Филиппович слышал, как кто-то поднимается по лестнице. Виталий? Нет. Шаги не одиночные. Поднимается несколько человек. Двое? Нет, трое.
В лестничном колодце загудели чужие голоса, которых уши этих стен ни разу не слышали. Пора было начинать Танец Червя.
Ромуальд Филиппович преисполнился гневом на чужаков. Ярость делала его еще более похожим на обложку первого альбома Iron Maiden. Ничего хорошего не ожидало незваных гостей.
Хозяин лаборатории плавным и уже отрепетированным движением схватил пульт и включил большой плоский телевизор. Его в позапрошлом году вдруг выделило государство, хотя Ромуальд Филиппович о таком подарке и не просил. Пару раз Ромуальд Филиппович крепил телек в горизонтальном положении и сушил на плоском экране червей. Было неудобно. А больше телевизор ни на что и не годился.
Но сейчас настал его час. Телевизор словно сам не верил своему счастью. Он словно терзался сомнениями – мол, показалось. Но сигнал от пульта уже замкнул цепи, активировал процессы. И телевизор расцвел яркой картинкой – поспешно, словно боялся не успеть. Словно сейчас скажут: «Ой, по ошибке включили!»
Плавным движением танцующего тарантиновского гангстера Ромуальд Филиппович скользнул в тень, к включенному ноутбуку, на экране которого только и ждал команды «Пуск» созданный Ромуальдом Филипповичем мир ночных кошмаров.
***
Вовасий открыл неприглядную, обшарпанную дверь с табличкой «Гельминтологическая лаборатория». Сама эта дверь словно бы говорила незваному гостю: «Слушай, да ну его на хер сюда заходить! Иди-ка ты мимо, мил человек, не прикасайся ко мне, а то еще подхватишь какую-нибудь заразу!»
К тому же усилилась странная вонь.
Предводитель крутых перцев отжал рукоятку, дверь открылась.
Первое, что увидели незваные гости, это телеэкран, по которому проплывало какое-то длинное белесое дерьмо, а вкрадчивый жуткий голос с экрана говорил:
– Здравствуй, дружок! Сегодня ты пришел в удивительный мир необычайных созданий. Ты их не видишь. А они есть. Они повсюду вокруг нас. Это глисты – удивительные жители внутренних пространств людей и животных.
***
«Да! – думал затаившийся в тени лаборатории Ромуальд Филиппович. – Я угадал! Как же хорошо я говорю!»
Обычно запись собственного голоса человеку не нравится. Но Ромуальд Филиппович балдел от того, как говорил. Когда Айрон Мэйден создавал этот ролик, он был словно в каком-то беспамятстве. Настолько непривычная работа вдруг поглотила его.
Голос был настоящим украшением учебного ролика для детей. Он был жутким, завораживающим.
Невидимый для незваных гостей, Ромуальд Филиппович отважно захихикал. Сейчас будет одно из самых любимых мест в фильме.
Вот оно!
***
– Кино показывают, – сказал Тоха.
– Ага, – согласился неизвестно с чем Кастет.
– Вы, короче… – поморщился Вовасий. И громко крикнул в сумрак лаборатории: – Эй, алё, хозяин!
– Да дай позырить, потом побазаришь, – сказал жадный до халявных зрелищ Тоха.
– Чо за бунт на корабле «Баунти-Хуяунти»? – грозно спросил Вовасий.
Но больше для порядку. Ему-то и самому стало немного любопытно.
– Черви могут жить в любом из нас, – нагонял жути голос с экрана.
Показали обычную улицу. Прохожие, собаки, голуби. Но вдруг что-то изменилось, и все эти существа стали кишеть червями, сплетенными клубками ужасающих червей.
***
– Да! – прошептал, извиваясь, Ромуальд Филиппович.
Он гордился этим эпизодом. Будь ты хоть выпускник Менло-парка по компьютерной графике, лучше не изобразишь!
Гельминтолог хихикал, но не позволял смеху взять верх над собой. Предстояло совершить еще кое-какие действия.
И одно – прямо сейчас.
В середине нулевых Ромуальд Филиппович съездил на международный конгресс гельминтологов в Калькутту. И был приятно поражен – во-первых, общением. Полный отель любителей глистов со всего мира! Это же счастье! А во-вторых, как выяснилось, кишечных червей в Калькутте обожествляли. Им поклонялись и приносили дары. Среди тысяч индийских богов был и бог-червь.
Он был далеко не последним в пантеоне. На туристической улице Колледж-стрит Ромуальд Филиппович купил металлическую статуэтку червивого бога.
Эта статуэтка сейчас придавливала край рыболовной лески к столу. Сама леска тянулась к большому контейнеру с мертвыми аскаридами.
***
Крутые перцы застыли у экрана, словно бандерлоги, зомбированные голосом удава Каа.
– В любой момент они могут поселиться в тебе, – окутывал их голос с экрана. – От самых маленьких – до гигантских!
По экрану проплыл анимированный бычий цепень.
– Я ща блевану, – сказал Тоха.
– Самые заразные черви – аскариды, – продолжал закадровый голос. – Все их тело покрыто мелкими яйцами, которые способны выжить очень долго.
И тут что-то произошло. Случился какой-то рывок, и на головы крутым пацанам вдруг посыпались холодные и скользкие черви.
Крутые перцы стали кричать.
Но дальше оказалось только хуже.
Вдруг ровный электрический свет сменился рваным и мерцающим, как в фильме ужасов. К тому же музыка в фильме вдруг превратилась из ровной и убаюкивающей в нервный грохот, сдобренный чьим-то воплем.
Ярки свет в лаборатории сменялся тьмой. Свет-тьма, свет-тьма.
И вдруг из этого мерцания выплыло САМОЕЖУТКОЕВМИРЕЕБАЛОНАХУЙ БЛЯДЬ!!!
– АААААА!!! – в три глотки завопили гангстеры.
– ИДИТЕ КО МНЕ!!! – громыхало исчадие ада, размахивая зажатыми в ладонях пригоршнями червяков.
Предводитель побежал самым первым. Вовасий бежал и срал в штаны. Он весь кишел червями. Вовасию казалось, что он никогда не отмоется.
Следом за Вовасием бежал и на бегу блевал Тоха. А Кастет потерял равновесие и теперь валялся на полу, среди раздавленных холодных глистов. Он вопил и пытался встать, но от ужаса руки и ноги слушались его неохотно.
– ИДИТЕ КО МНЕ!!! – громыхало среди вспышек.
Вовасий завопил и обосрался еще раз.
Он вылетел на лестницу и понесся вниз. Не оглядываясь. За ним, скуля и блюя, бежал Тоха. Замыкал процессию измазанный внутренностями червей Кастет, который все-таки каким-то чудом сумел встать на ноги, и теперь уже обгонял Тоху.
***
Айрон Мэйден был доволен. Он хихикал и потирал руки в резиновых перчатках.
Незваные гости перепуганы насмерть. Они больше не вернутся.
А ведь даже и особо фокусничать Ромуальду Филипповичу не пришлось. От компьютера он переместился всего лишь к электрическому щитку. Проводка в лаборатории была очень так себе. Если чуть пошевелить рукоятки на щитке, привести их в промежуточное положение, свет начинал мерцать.
Ну, а эффектно появиться под музыку, среди мерцания – это Ромуальда Филипповича хлебом не корми. Он был мастер эффектных появлений.
«Вот и победа! – думал Айрон Мэйден. – Быстрая, эффектная, малой кровью. Лишился нескольких мертвых червей, которых все равно пришлось бы утилизировать».
***
Виталя Глист шел к метро. Он уже углубился в квартал старых хрущевок, когда его остановила внезапная и обжигающая мысль: «Как же отец? Как же так я мог его бросить в опасности? Да, он велел мне уходить. Но вдруг его убьют? А виноват буду я? Вдруг я могу его спасти?»
Мысль была опасная, но, сука, правильная. Виталя Глист понял, что если он послушается здравого смысла и поедет домой, то всю оставшуюся жизнь будет себя презирать. А если он будет себя презирать, то никогда не поебется.
Он должен вернуться.
Виталя развернулся и пошел обратно, к лаборатории. Потом побежал.
У трамвайного кольца, рядом с институтом гельминтологии стояли чужие машины. Глист был внимателен к мелочам. Таких автомобилей раньше здесь он не видел. Ни «рено-дастера», ни вот этого черного «джипа-тойота».
«Что же мне делать?» – подумал Виталя.
Оружия у него не было. Дворники в Москве уже давно убирали весь мусор, и нечего было мечтать найти какую-нибудь палку. Или кусок арматуры.
Глист достал телефон и набрал 112. Сейчас он пойдет в лабораторию, поднимется по лестнице, заглянет внутрь. Если все нормально, он просто спрячет телефон. А если нет, если незваные гости, то одним движением Виталя активирует вызов и позвонит в полицию.
Осторожно, крадучись, Глист двинулся к институту.
Когда он проходил мимо джипа, его дверца вдруг распахнулась перед самым Виталиным лицом.
– Привет, пижон, – услышал Глист. – Я все-таки тебя нашла.
Из джипа вышла та самая телка с Речного – брюнетка Лена.
– Ты думал, я не смогу тебя найти? Ты думал, что можешь безнаказанно меня обидеть, а?
Виталя оцепенел от жути. Он попятился. Осторожно, не делая резких движений. Сейчас он начнет съебываться через дворы и заборы. Может, и получится уйти. Район-то знакомый. Сейчас, сейчас.
Но Лена быстро достала с сиденья что-то, похожее на ружье. Направила на Виталю.
– Нет! – завопил Глист.
Но телка уже выстрелила.
Время замедлилось. Распалось на капли. Глист увидел, как медленно, словно в ебанутом российском блокбастере летит к нему заряд. И эта была не пуля, не дробь, не металлические обрезки. Это был шприц.
Виталя даже почти побежал, словно сквозь кисель, когда шприц долетел до него, и игла вонзилась в руку, чуть повыше локтя.
– А что уыы делаууыыете? – непослушным ртом промычал Виталя.
Сознание быстро и плавно вытекало из его тела, как вода в слив ванной.
– Что уыыы… уыы… ыыы
Голову заполняла пустота. Последнее, что зафиксировало Виталино сознание – это то, что телка затаскивает его в салон «джипа».
А потом стало совсем темно.
Продолжение следует...