+++ATTENTION !!!+++

ВНИМАНИЕ ВСЕМ НОВОПРИБЫВШИМ!!!! - данная история является частью ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ и ПОСЛЕДНЕЙ новеллы в цикле, и в отрыве от цикла восприниматься не может.

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Также в ВК доступны нецензурированные версии рассказов.

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Part I - https://pikabu.ru/story/konets_koshmaram_part_i_6362650

***

Сородичи встретили Гэла радостными выкриками. Сегодня у костра наконец-то воцарилось сытое, довольное веселье. Всех поросят сразу убивать не стали — оставили двоих на потом — чтобы в пути не умереть с голода. У ослабевшей Эа наконец-то появился румянец на щеках. Глядя, как та уплетает за обе щеки порцию горячего нежного мяса, Гэл не мог не улыбаться, несмотря на бесконечную тошноту и головную боль. Его тело отторгало пищу, извергая съеденное на снег, голова раскалывалась от чудовищной боли, казалось, будто кто-то вгрызается зубилом в основание черепа, пытаясь провертеть в нем дыру.

К ночи все стало хуже — бедняга катался по земле, пытаясь унять боль и оглашая округу нечеловеческим воем. На снегу за ним оставались окровавленные следы — целые пласты кожи слезали с юноши, точно кожура с перезрелого фрукта. Волосы выпадали целыми клочьями, скатываясь во влажные гадкие комья. Эа, рыдая, ползала за братом, с трудом подволакивая свои немощные конечности, и умоляла его перестать.

Остальные сородичи отодвигались от Гэла подальше, боясь, что их может постичь та же участь. Наконец, несчастный затих — он лежал в буром от собственной крови и волос сугробе, скрипя зубами. Аал оттащил упирающуюся сестру прочь, обратно к костру, оставив Гэла наедине с его судьбой. Снег мягким покрывалом ложился на голые, блестящие от сукровицы плечи и ребра, как бы укрывая жуткое зрелище от глаз племени. Никто не ждал, что охотник доживет до утра. Но они ошибались.

Гэл разбудил племя пронзительным визгом костяной флейты. Абсолютно голый, гладкий, лысый и розовый, он напоминал новорожденного. Все еще слишком слабый, чтобы стоять, он собрал вокруг себя соплеменников, чтобы рассказать им о боге. Его шепот хрустел ледяным настом, шелестел ветками и свистел вьюгой, проникая в уши и сердца сородичей. Он рассказывал о пещере, где обитает нечто столь могущественное, что способно уничтожать плоть за мгновения и приносить щедрые дары в обмен на чужую жизнь. Гэл видел в глазах своей общины страх и неверие, но вот Аал слушал очень внимательно, видно было, как тот расправил плечи, как морщины на лице разгладились — вожак почуял, что впереди забрезжила надежда.

Первой жертвой стал один из двух оставшихся подсвинков. Визжащее животное Гэл собственноручно сбросил в дыру, пока соплеменники вокруг сосредоточенно пережевывали крупными зубами новые непривычные звуки — слова молитвы. Визг потух в черном зеве холма, и никто не осмеливался подойти слишком близко, поглядывая на безволосого, покрытого непривычно розовой и гладкой кожей соплеменника, ставшего первым жрецом.

Птичье гнездо, полное желтых крапчатых яиц обнаружилось сразу за кабаньим логовом. Похоже, ночная вьюга стащила его с ветвей, и теперь оно лежало на снегу, нетронутое, незащищенное, словно в дар несчастному оголодавшему племени. Счастливые сородичи Гэла высасывали жидкий белок из скорлупы, благодарно вознося хвалу неизвестному божеству, поселившемуся внутри холма. И только облысевший за ночь новоиспеченный жрец, теперь совсем не похожий на своих соплеменников тяжелым взглядом сверлил пустоту перед собой. Перед его глазами маячила маленькая, покрытая шерстью фигурка, растекающаяся лужей, многократно отраженная в стенах пещеры.

***

Стефан с отвращением отплевывался, пытаясь избавиться от кислого привкуса черной дряни, уже совершенно автоматически — никаких слипшихся волос вокруг не было. Как не было и вокзала. Кафельный пол, кабина поезда, высокие потолки, закусочная — все пропало и сменилось какой-то смутно знакомой обстановкой. Мольберт, холсты, баночки с краской, потасканный коричневый диван и окно, из которого почему-то ярко светило солнце. А на диване…

Земмлер сам не понял, почему так тоскливо и приятно защемило сердце, когда его взгляд встретился с зелеными лучистыми глазами невысокой черноволосой женщины. Какая-то, одновременно совершенно ему незнакомая и до боли родная, она сидела на диване, скрестив руки на большом круглом животе, где набиралась сил чья-то новая жизнь.

Рядом с ней, тяжело дыша, отирал пот со лба одноглазый толстый клоун.

- Кто вы? - хрипло, все еще не придя в себя до конца, спросил Малыш. Голова кружилась, все окружающие его предметы — рисунок белочки на ветке, фигурка Халка на полу, папин пиджак на вешалке — все казалось размытым, поблекшим, точно овеществленное воспоминание из далекого прошлого. Единственным четким объектом были Вулко и Ирина… Стоп! Откуда всплыло это имя? Кто такая Ирина?

- Разве ты не узнаешь меня, мышонок? Я — твоя мама, дорогой! - улыбнулась женщина и приглашающе протянула руку. Стефан не пошевелился.

- Нет, моя мама давно мертва! - отрезал Витя, тут же удивившись — ведь с Ирмой Земмлер он пересекся на кухне всего лишь два дня назад. Голова закружилась, глаза слезились от лезущих в них черных волос, - Стоп! Моя мать жива! И вы — не она! Это все иллюзия!

Он попытался скосить глаза, как его учил Вальтер — верный способ распознать клиппотическую иллюзию, но у Малыша ничего не получилось. И уж точно никакой иллюзией не могли быть воспоминания, вползавшие непрошеными гостями в разум — как он идет с этой женщиной по парку, как она на его глазах кормит белочку, как она раскалывает копытами грудную клетку какого-то дядьки с автоматом…

- Мышонок, ты не понимаешь. Все они были лишь суррогатом. Кормилицами, но не более того… Твоя настоящая мать — это я. Мать всех вас. Мать матерей.

И снова голова мальчика Вити раскалывалась от бурлящих видений и женских лиц, сменяющих одно другое, пока его глазам не предстала жутковатая картина того, как безликий манекен врезается в стойку с журналами на вокзале Крайбурга.

- Так ты…

- Да, Малыш. Мать всех чудовищ, - скромно улыбнулась Ирина или кто-то, принявший ее облик. Гладкие, блестящие в ярком солнечном свете ноги переплелись, как переплетались личности в теле Земмлера — мальчик Витя, Стефан, Оскар, Эразм, Гвидо, Максимиллиан, Арман Жан, Константин, Мухаммед, Геркулес, Александр, Зигфрид, Израиль, Гильгамеш, Сехен, Аанг и сотни других имен, те, которые уже не произнести человеческой гортанью.

- А я… - ошеломленно прошептал он.

- Да. Мой первенец. И только тебе по силам прекратить эту бесконечную войну, милый, - рука серого, лишенного лица манекена ласково провела пальцем по черным космам, свисающим с головы Стефана до самого пола.

- Войну? Это не война, это агония! - произнес Витя на незнакомом языке слова, которые ему никогда не предстояло услышать.

- Именно так, дорогой мой. Так не лучше ли остановить все это? Стереть, наконец, границу между прошлым и будущим и дать шанс всем нам остаться в настоящем? - произнесла на древнеарамейском Ашера, гладя свой голый беременный живот.

- Да, Мышонок. Пора это все остановить, - грустно подтвердил толстяк рядом, все еще остающийся собой, - Ты был рожден именно для этого. Сделай то, что должен.

Из единственного глаза клоуна потекла слеза, смазывая грим, но Вулко, ничуть не стесняясь ее, продолжал смотреть в глаза Малышу.

- Посмотри, во что я превратился… Я лишь хотел, чтобы мои близкие снова были с нами. Хотел все вернуть. И ты это можешь. Ты помнишь Марго? Вальтер мог бы воссоединиться с ней вновь! - уговаривал клоун, не отрывая тяжелого взгляда от собеседника, - Это ведь ты должен был казнить Боцмана, да? Старый стервятник все устроил как надо. А ты ведь можешь все вернуть. Вернуть его, вернуть ту девчонку, которую на твоих глазах загрыз едок, вернуть жену Боцмана… Их всех. Моих, твоих близких. Тебе просто нужно сделать то, для чего ты был рожден.

- Ты — единственный, мой дорогой! - протянуло к нему руки безликое серое создание, по отсутствующим чертам которого прокатывались полупрозрачными волнами чужие лица, лица женщин, незнакомых Малышу, но вызывающие сильнейшее, болезненное дежавю, - Тебе нужно лишь уничтожить эту клеть, и все, кто был любим, все, кто покинули мир, вырвутся на свободу! Давай же, Мышонок!

Черными щупальцами волосы Вити тянулись к тощей бледной шее существа. Он и сам не заметил, как его зубы коснулись серой плоти. Челюсти принялись смыкаться сами собой, и лишь какие-то жалкие остатки человеческой воли останавливали его от укуса.

- Ну же, родной мой! Решайся! Выпусти меня! Не думай ни о чем! Нет ничего важнее нас!

«Нет!» - мысленно возразил Стефан, смахивая с лица черные, стремительно укорачивающиеся волосы, после чего гаркнул вслух, так, что стекла в окнах зазвенели, - Нет ничего важнее людей!

- Старый стервятник! - раздраженно воскликнула Мать Матерей, - Тебе придется сделать предначертанное! Это твоя функция! Ты — ключ, я — врата! У тебя просто нет другого выхода! Мы можем ждать вечность, осыплются горы, распадутся империи, еще миллионы канут в Бездну, но Розария не отпустит тебя, пока ты не выполнишь свой долг!

- Давай, пацан! - осклабился Вулко, - Ты не выйдешь из кухни, пока не доешь свой ужин!

Стефан огляделся — комната стремительно теряла очертания, превращаясь в бесконечный черный вихрь, где неизменными оставались лишь его родители и он сам. А вокруг, истончаясь грязными скисшими нитями, словно волосы в сливе ванной, сжималась, выгибалась и бурлила плоть его единоутробной сестры.

***

- Кто идет сюда? - недоуменно закрутил Каниль своей лысой башкой.

- Клиппоты. Ты же хотел власти над ними? - прохрипел Глассман, - Так давай же, подчини их.

- В смысле? - обычно самоуверенное, глумливое выражение лица Андалузского Пса сменилось недоуменным и глупым, - Они же подчиняются тому, у кого флейта, верно? Ну, отвечай!

Здоровой ногой Лупеску огрел лежащего по ребрам, чем вызвал приступ натужного кашля. По мере того, как текущее по улицам шипение и грохот нарастали, кашель превращался в каркающий, натужный смех.

- Какого хрена, Стекляшка? Ты что, развести меня решил? Тогда это будет последним, что ты сделал в своей жизни.

Смех прервался резко, словно кто-то обрубил звуковую дорожку. Окровавленное тело вскочило на ноги, сделало пару неуверенных шагов и направилось к Псу. Тот отступил на несколько шагов, врезаясь в ряды своих ампутантов.

- Глупый, глупый Пес, - покачал головой Стеклянный, - Ты и правда думал, что все будет так просто? По твоим обычным тюремным законам? Подмял пахана — подмял всех? Здесь так не работает.

Медленно, оставляя кровавые пятна, скальпированная фигура приближалась к ошеломленному Поврежденному. Вместе с ним приближалась и чудовищная какофония, несущаяся по улицам баварского захолустья, подкидывая в воздух черепицу крыш и обрушивая стены.

- Ты думал, что сможешь победить меня, всего лишь содрав шкуру? - похожий на недоношенного зародыша Глассман печально покачал головой, - Ты думал, что все дело в ней? Я срезал с себя кожу и мышцы, многократно, раз за разом, нанося новые и новые знаки Бездны на кости, органы и даже на мозг. Это было монотонно, долго, трудно и болезненно. Вот какова цена власти над клиппотами, которых я сотворил.

- Но тогда зачем… - выдохнул Лупеску, пятясь в гущу своих слуг.

- Все просто, - ответил скальпированный, выдергивая кость из одеревеневших пальцев Пса, - Без губ очень трудно играть на флейте.

Каниль беззвучно шевелил ртом, словно подбирая достойный ответ, когда из-за спины Стеклянного вырвалась, щелкая челюстями, щерящаяся торчащими конечностями, источающая омерзительный смрад волна и накрыла обоих.

***

- Ну, что, детка, это точка невозврата, - со значением произнес Марсель, осматривая лежащего без сознания едока.

- Точка невозврата была раньше. Когда ты решил быть со мной! - весело отозвалась Авицена, глядя с возвышения на город, наводняемый клиппотами.

Разных форм и размеров, они кишели на улицах, наполняя воздух жуткими криками, скрежетом и невыносимым смрадом. Чудовищные гиганты медлительными хамелеонами ползли по стенам, паукообразные твари переступали через здания, катилась по брусчатке волна черной жижи, а где-то вдалеке, как источник невообразимой мерзости пульсировали, обманывали зрение парящие над холмом руины часовни. Ветер сменился, и облако нестерпимой, много лет копившейся вони налетело на оперативников. Бьянка, привыкшая в мединституте к любым запахам не выдержала и прикрыла нос рукой.

- Где нам его искать? - обратилась она к Карге, пытаясь перекричать разноголосицу шумов, доносившихся от привокзальной площади.

- Нужно попробовать… Закрой уши! - внезапно выкрикнул Курд, ложась на землю, прижав руки к голове. Зимницки не хватило лишь секунды — той самой секунды, которую она потратила на созерцание взметнувшейся от обезумевшего поезда фигуры. Истерзанный кусок мяса завис в облаке соляного снега на неподвижных крыльях. Смазанное, словно обрубленное топором лицо повернулось к Бьянке, взглянуло ей куда-то прямо в сердце, и из рваной дыры с подгнившими краями полилось нестерпимо прекрасное и тоскливое пение.

Авицена уже подносила табельный железный нож к своей яремной вене, когда боковым зрением уловила, как ее возлюбленный впечатывает тяжелый кулак ей в челюсть.

Карга поправил наушники, прислушался и прибавил громкость. Нарочито писклявый вокал Бона Скотта напрочь заглушал пение клиппота. С досадой курд оглянулся на Бьянку — теперь придется действовать в одиночку. Со стоном ритуалист принял в себя сыворотку, после чего, взяв брошенную Вальтером винтовку, ринулся вниз по насыпи — на улицы города, превратившиеся в фон для картин, достойных пера Босха.

***

- Что ты там шепелявишь? - раздраженно ответил Вальтер, надеясь выгадать себе несколько секунд, необходимых, чтобы покинуть экзокостюм. Все равно он был не основной частью плана.

Ярослав не удостоил Вольфсгриффа ответом. Вытянув руку из-под острой лески, он легким движением нанес удар блондину под маску — туда, где под металлическим корсетом скрывался уязвимый, мягкий кадык. Координатор закашлялся, кровь попала под маску, затекла в ноздри, мешая дышать. Скованный теперь бесполезной грудой железа, он мог лишь наблюдать, как бородач без труда выпутывается из троса, как его раны затягиваются прямо на глазах, Дьявольский безумец неторопливо сбрасывал с себя нарезанную на лоскуты одежду, довольно улыбаясь себе в бороду.

- Мне правда жаль, что так получилось, - с усмешкой проговорил он и сдавил череп Вальтера через маску. Нестерпимый хруст наполнил все сознание координатора, он мог ощущать отдельное нажатие каждого пальца, каждую микроскопическую трещинку, которая разрасталась, превращалась в большую, соединяясь с другими. Кровь потекла по лезущим из орбит глазным яблокам, руки Вхлицкого дрожали от напряжения, работая как тот самый мусорный пресс, что стал причиной его поражения.

- Вот и все. Мы еще встретимся под мантией Короля! - скорбно проговорил безумец, когда череп блондина лопнул, а маска сплющилась в его руках. Тело в экзокостюме грузно осело на пол, будто потеряв форму.

***

Ампутанты облепили своего хозяина, защищая Каниля от хлынувшего на улицы Крайбурга потока безумия, окружили его щелкающим, хрипящим, окровавленным комом, пока неисчислимые орды изготовленных Глассманом клиппотов сталкивались с армией тварей, привезенных Вулко на поезде.

- Кидала! - рыкнул Лупеску, вытягивая длинные татуированные руки из импровизированного форта и затаскивая Стеклянного внутрь, - Похоже, пришла пора тебе присоединиться к моему маленькому сонму бодхисаттв!

Твердый каменный лоб тяжело врезался в череп скальпированного, сминая нос, ломая надбровные дуги, выбивая зубы. Persona non grata номер один всех Спецотделов безвольно повис на руках бывшего едока. Тяжело перебираясь неповоротливым клубком, Андалузский Пес со своими слугами продвигался вперед, не обращая внимания на несущихся в атаку, шипящих от вездесущей соли avysso.

- Ты что-то сказал? - переспросил Каниль, уловив в оглушающем скрежете, шуршании, стуке и щелканье слабый шепот окровавленной фигурки в своих руках.

- Надеюсь, он догадается сам…

- Кто? До чего?

Но Глассман обессиленно повис на руках своего палача, пока тот стремительно приближался к огромной дыре прямо посреди склона холма, откуда уродливые твари текли бесконечным потоком.

***

Сознание Гэла разрывали противоречивые, слишком сложные для его примитивного разума понятия. Пока его соплеменники переносили стоянку ближе к холму, таскали ветки, шкуры, разжигали костры, он сидел поодаль, прямо на снегу и задумчиво играл на флейте своей сестре, уснувшей у него на коленях. Добрая, спокойная и всегда немножко грустная малышка напоминала братьям их мать, погибшую при родах.

Как только еще влажный, голый новорожденный покинул утробу, всем стало ясно, что девчушка станет обузой для племени. Кривые, короткие и тощие ножки были, казалось, совсем лишены мышц. Эти отростки не шевелились совершенно, и дитя даже не среагировало, когда старшая из женщин племени грубо выкрутила одну из крошечных стоп так, что любой младенец завыл бы от боли. Но Эа молчала, оглядывая своих соплеменников умными внимательными глазками. Ее хотели бросить прямо там, рядом с потухшим кострищем — у несчастной не было ни единого шанса. Аал к тому моменту лишь две луны назад стал вожаком, сменив отца, погибшего на охоте, и еще не умел думать, как лидер племени. Он пожелал оставить родную кровь в живых, еще не понимая, какой та станет обузой.

Теперь же Гэл видел в глазах брата сожаление и злобу, когда тот переносил Эа на собственных плечах к новому месту стоянки, или когда он делился с девочкой едой. Теперь, полностью ощутив ответственность за общину на своей шкуре, он понимал, что больной ребенок — не просто трудность, но настоящая угроза всему племени. Это же понимал и Гэл.

***

Продолжение следует...

Автор - German Shenderov

Artwork by Cinemamind

#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov

+++ATTENTION !!!+++

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Также в ВК доступны нецензурированные версии рассказов.

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Нежная музыка разливалась над стоянкой сородичей Гэла, перемешиваясь с дымом от костра, и уходила в темнеющее небо. Женщин и детей племени разместили поближе к огню, чтобы защитить от ночных хищников и холодного ветра, который отнимал пальцы, носы, уши, а после - и жизнь. Голые стволы деревьев безучастно нависали над небольшой группкой замерзших и оголодавших бедолаг. Закутавшись в шкуры, они тряслись от холода, перебирали истощенными конечностями, пытаясь подтянуться поближе к огню, что пожирал влажные, неподатливые ветки и редкие куски коры - животные ободрали все в этих лесах, покинув их навсегда.

Вот уже три дня на пути племени не встречалось ни единой живой твари. Груди матерей опустели и повисли плоскими мешочками, отощавшие мужчины щеголяли натянутой на ребрах и позвоночнике кожей. Несмотря на холод, шкуры мельчали с каждым днем - промерзшая почва не рождала ни корешков, ни ягод, птицы, казалось, облетали стороной тропу племени - приходилось греть дубленую кожу на костре и жевать до боли в челюстях. Брат Гэла - вождь Аал - хранил молчание вот уже несколько дней, лишь поднимался с рассветом на ноги, кличем будил соплеменников и с тупым упорством отправлялся в путь.

Вот уже много дней им на пути не встречалось других племен, у которых можно было бы обменять еду на оружие и украшения, но Гэл внутренне радовался этому. Кто знает, на что способны иные общины, встреть они истощенных путников в этих бесплодных землях. Уже не раз охотники натыкались на человеческие кости, сохранившие на себе следы зубила. Со страхом в сердце брат вождя думал о том, что если этой ночью кто-то из сородичей умрет - о захоронении никто даже не помыслит.

Губы Гэла стерлись до крови о костяную флейту, но он продолжал играть, глядя, какими беззаботными и счастливыми глазами на него смотрит сестра - Эа, позабывшая ненадолго о кошмарной участи, следующей за племенем по пятам.

***

Розовое морозное утро вновь подняло ослабших и истощенных людей с места стоянки. Вперед, за солнцем, туда, где вода не превращается в лед, где деревья не трескаются от холода, где есть еще дичь и ягоды. Аал шагал впереди всех, огромный, как пещерный медведь, он вдохновлял остальных на этот безнадежный поход. На его плечах покоилась Эа, слишком ослабевшая, чтобы идти самостоятельно.

"Не будь она сестрой вождя, осталась бы там, у кострища. Или еще хуже..." - размышлял Гэл, глядя на безвольно покачивающуюся на могучем плече брата головку. Раздался клич - Аал отдавал команду охотникам отправиться на поиски добычи. Гэл, взяв на изготовку копье, нырнул вместе с троицей других тощих мужчин в гущу леса. Вот уже несколько дней подряд они возвращались без наживы, но почему-то в это утро у Гэла было предчувствие, что ему повезет.

Он быстро отстал от излишне шумной группы и свернул в сторону — вглубь леса, против солнца. Теперь, когда люди ушли, звери могли вернуться к кострищу в поисках поживы - там он их и достанет.

И действительно, невдалеке от потухших углей в промерзшей земле виднелось углубление в форме копыта. Одно-единственное, но не зря Гэл считался лучшим следопытом в племени. Внимательно осматривая округу, он находил царапины от клыков на деревьях, пахучие лужи в снегу и маленькие бурые шарики. Следы вели куда-то вверх и, продираясь через бурелом, Гэл ни на мгновение не задумывался о том, что будет делать, когда окажется со зверем один на один.

Сильные запахи мочи и мускуса были первым, что он заметил. Лишь после, когда тяжелое дыхание послышалось всего в шаге от Гэла, он понял, что все это время забирался в логово огромного шерстистого кабана.

Разъяренный хряк рвался сквозь ветки, ломая мелкие деревца, словно тонкие прутики. Тяжело всхрапывая и яростно повизгивая, огромный зверь жаждал добраться до чужака, посягнувшего на его территорию. Гэлу, оказавшемуся в плену бурелома остался лишь один путь к отступлению - вверх, на холм. Взбираясь по стылой земле, он резал пятки и ладони в кровь, а за спиной тяжело ворочался в густом кустарнике вепрь - добыча, ставшая охотником.

Вскарабкавшись на вершину холма, Гэл принял боевую стойку и выставил перед собой копье. Кабан, почуяв угрозу, так же осторожно, неторопливо перебирал копытцами, взбираясь наверх. Лишь вопрос времени, когда у разъяренного создания кончится терпение, и оно изо всех сил рванется на охотника, вспорет ему клыками живот и затопчет насмерть тяжелыми копытами. Ужас в сердце Гэла мешался с чувством облегчения, когда он осознавал, что вместо долгой и мучительной смерти от голода его ждет простая и быстрая. Невпопад вспомнилась Эа - ее маленькие ручки, обнимающие шею брата и светлая, беззаботная улыбка. Почему-то отчаянно захотелось жить. Ноги принялись отступать сами, делая шаг за шагом, пока одна из них чуть не провалилась. Оглянувшись, Гэл увидел, что снег за его спиной осыпался, открыв огромную круглую яму прямо посреди холма. Из жутковатого зева веяло теплом и какой-то "неправильностью".

Кабан, увидев, что враг отвернулся, яростно взвизгнул и рванул с места, прямо на своего противника. В последнюю секунду Гэл, глядя прямо в налитые кровью глаза зверя, нашел путь к спасению. Повернувшись спиной к разъяренному животному, охотник прыгнул с места, вложив этот прыжок всю свою силу. Спиной он уже чувствовал тяжелое, горячее дыхание собственной смерти, а пятки опалило дуновение бездны, разверзшейся у него под ногами.

Проломив острый, режущий наст, Гэл приземлился в обжигающе-холодный снег и замер в ожидании. Но нет, не ударились в спину тяжелые копыта, не текла вязкая слюна на волосы, не рвали острые клыки нежную плоть. Позади лишь раздавался жалобный, пронзительный визг.

Отдышавшись, Гэл подполз к самому краю бездны и заглянул внутрь. Глубоко, в самом низу пещеры было светло как днем - огромные блестящие пластины отражали свет и самого кабана, приумножая и искажая его многократно. Кабан уже издыхал. Переломанные конечности выгибались под немыслимыми углами, ощерившись торчащими из плоти костями, но Гэл видел, что животное погибает не от ранений.

Шерсть сползала с огромной, вздутой туши слоями, обнажая пузырящееся, словно на костре мясо. Глаза несчастного создания потеряли целостность и теперь стекали по меняющей очертания морде. Грозный вепрь опростался из всех отверстий - из пасти его вытекали кишки, а пятачок покрывался какими-то стремительно растущими опухолями. Руки Гэла почти потеряли чувствительность от холода, голова болела от прилившей крови, а он все продолжал смотреть вниз, на то, как могучий властитель лесов превращается в окровавленный скелет в луже из собственной плоти и внутренностей.

Лишь когда весь кабан растекся по сверкающему, будто водная гладь в солнечный день дну пещеры, Гэл осознал, что все это время он не переставал кричать от чудовищности разворачивающейся перед ним сцены. С трудом взяв под контроль разъезжающиеся ноги, он поднялся, выпрямился и совершенно по-новому взглянул на окружающий его мир. Он уже видел, как его отец разлагался заживо после ранения в ногу, он видел, как его мать истекает кровью, даруя жизнь его сестре, он видел, как люди сгорают заживо на кострах и как младенцев оставляют в снегах беспомощно верещать в ожидании смерти. Но Гэл не мог даже помыслить, что живое существо может без видимых причин превратиться в лишенную формы лужу.

Уже на спуске с холма он услышал какие-то попискивания. Раздвинув ветки кустарника, Гэл обнаружил неглубокую нору, в которой копошились голые розовые подсвинки. Он протянул руки к поросятам, и те принялись тыкаться пятачками в его пальцы, приняв их за соски матери. Схватив животных в охапку, Гэл радостно побежал обратно к сородичам, на путь, где лес был не так густ. Простые вещи сложились в его сознании, вытекли одна из другой, сформировавшись в новую мысль, элементарную, первобытную, как сама стихия. Жертва — и дары. Его рот беспорядочно двигался, подбирая новое слово для этого явления. И слово это было:

- Бог!

***

Откуда-то издали раздался хищный голодный вой. Можно было подумать на собаку, но было в этом яростном, первобытном звуке что-то человеческое. Изломанные, уродливые тени посыпались с потолка, точно омерзительные перезревшие плоды. Вулко безразлично оглядывал жутких ампутантов, падающих на кафель с влажными шлепками.

- Ты же не думал, что я не подготовился к подобному? - устало оглядывал клоун подползающих тварей.

- Ты о чем? - Глассман по-птичьи вертел головой, по привычке пытаясь увидеть источник звука. Стефан с ужасом наблюдал за рваными, резкими движениями тварей. Изорванные уродливые лица со следами зубов плотоядно принюхивались, глаза, лишенные век яростно вращались в поисках цели.

- Не прикидывайся, я об этих…! - толстяк брезгливо кивнул на одну из фигур, что уже приземлила загнивающую культю в лужу кофе.

- Осторожно! - запоздало выкрикнул Малыш, когда тварь неожиданно проворно прыгнула на грудь Стеклянному. Тот свалился на пол вместе со стулом, его руки беспорядочно шарили по татуировкам на груди, но натыкались на мельтешащие конечности и щелкающие зубы. Следом на слепца прыгнули еще с десяток жутких калек. Голые кости, торчащие из обрезанных конечностей скользили в темной жиже из кофе и крови, пока твари тащили упирающегося Глассмана куда-то к выходу из вокзала, погребенного под ампутантами. Раздался громкий щелчок. Вскочивший было с места Вхлицкий вдруг дернулся, покачнулся и опустился лицом прямо в свои склянки. Его голова развалилась, будто гнилая тыква.

- Не упускай ее из виду! - раздалось из-под утекающей прочь груды тел, - Я не важен, важны только люди!

- Да, мой мышонок, останься с нами! - раздался все тот же поддельный женский голос из дряблого рта клоуна, а где-то на границе слуха комариным писком прорывался чей-то еще, бархатный, теплый, говорящий с толстяком в унисон. Серая фигурка, скрючившаяся у полки с журналами принялась разворачиваться, выкручиваться и медленно поползла по направлению к Малышу.

- Розария, детка, прикрой нас! И разбуди остальных — пусть поедят с дороги! А нам предстоит долгий разговор...

***

- Отличный выстрел, Златовласка!

- Благодарю. Это его задержит, - ответил Вольфсгрифф, откладывая винтовку с сторону. С громким щелчком забрало шлема опустилось, и лицо Вальтера исчезло под черным хромированным железом. Внешняя челюсть угрожающе поблескивала многочисленными зазубринами и крючьями.

- Значит, этот — твой?

- Да, - раздался в ответ искаженный динамиком голос.

- Тогда — приятного аппетита! - ухмыльнулся Каниль, демонстрируя свой жуткий, острозубый оскал, - Эй, Валт, знаешь, что стоить дарить безруким детям на Рождество?

- Просвети меня, - даже микрофон не скрывал раздражения в голосе координатора.

- Это неважно! - крикнул Пес, съезжая с холма на теле своего мерзкого слуги, используя того на манер сноуборда, - Они все равно не смогут открыть подарки-и-и!

- Увидимся по ту сторону Бездны! - бросил Вальтер своим соратникам, и за спиной у него заревели турбины, закрепленные на экзокостюме. Синее пламя вырвалось из сопел и координатор, окруженный клубами дыма торпедой рванул в сторону вокзала.

- Ну что, девочки, стажерчик на нас! - ощерился Лодырь под маской, - Давно мечтал попробовать, каков он на вкус!

Бьянка презрительно взглянула на едока, после чего перевела взгляд вверх, ему за спину. Мауэр как раз успел обернуться, когда Карга обрушил тяжелый кевларовый налокотник ему на череп.

***

Из поезда вытекло что-то огромное, черное, похожее на грязный моток слипшихся волос, вытащенный из слива ванной. Гадкая масса вспухала, пульсировала, разрастаясь в размерах. Ни Вулко, ни Мать, казалось, не обращали внимания на эту уродливую дрянь, пока тончайшие вездесущие нити опутывали их конечности, лица, лезли в ноздри, уши и рот. Оба лишь сосредоточенно смотрели на Малыша — уродливый клоун своим единственным, слезящимся глазом, и Мать — лишенная зрения, она, тем не менее, пронзительно сверлила Стефана бледной гладкой плотью.

- Что за…? - Земмлер попытался покинуть резко сужающийся радиус этой омерзительной черноты, но споткнулся о толстый перекрученный канат липкой дряни. Обернувшись, он обнаружил целую стену вихрящихся нитей у себя за спиной. Его крик заглушили мгновенно набившиеся в глотку грязные, воняющие канализацией волосы. Застревая в зубах, щекоча небо, они наполняли Стефана изнутри, растворяясь маслянистой жижей. Тонкие иглы протыкали зрачки, обматывались вокруг шеи и запястий, стягивали, скручивались, завязывались в узлы, поглощая Малыша целиком. Весь мир вокруг погрузился в черное вязкое болото.

***

На дикой скорости Каниль скользил прямо по стенам, двигаясь параллельно земле. Конечности ампутанта-протеза шипели и пузырились, когда тот касался щедро усыпанного солью асфальта. На площади перед вокзалом между двумя автобусными остановками копошился клубок из тел. Фонтаны крови вырывались из его центра, заливая блестящую от соли парковку густой темной кровью, почти черной в ночном мраке. Андалузский Пес замедлился, пнул голову слуги, закрепленного на ноге, и тот с явной неохотой сполз на землю.

Где-то в середине бесконечно шевелящейся груды раздавались слабые стоны. Лупеску щелкнул пальцами, и уродливые твари брызнули в стороны, открыв его глазам изуродованное человеческое тело. Глассман все еще шевелился, неуверенно ощупывая себя. Красный, блестящий, он напоминал глазированное яблоко — кожа Стеклянного кровавыми ошметками валялась вокруг, свисала с когтей и зубов слуг.

- Вот он, значит, смотрящий за клиппотами! - насмешливо бросил Пес, наклоняясь к изуродованному, чьи дрожащие пальцы бесплодно ощупывали грудь и лицо в поисках сохранившихся знаков, - Не трать силы, они чисто работают. Я ожидал от тебя большего.

- Ты ничего не знаешь,- печально прокашлял Глассман, выплюнув какой-то сгусток,- Я на вашей стороне. Мы должны...

- Нет-нет-нет. Это я тебе расскажу, что мы должны! - Каниль упер палец, усеянный «перстнями» прямо в правый глаз Стеклянного, - Теперь я — новый бригадир. И если ты хочешь унести отсюда свою задницу — тебе придется передать мне и скипетр, и корону. А если не хочешь, - палец погрузился в глазное яблоко, блестящая поверхность натянулась и лопнула, - Я запью твой труп отличным кьянти!

- Разумеется. Я все понимаю, передел власти, да? - спокойно ответил Глассман, будто не было ни пальца в его глазнице, ни содранной, свисающей клочьями кожи, ни уродливых ампутантов, что подобно гиенам хищно кружили рядом с ним, подергивая шипящими от соли культями, - Так позови их. Позови их всех. Вот он…

Кисть Стеклянного как-то хитро извернулась, и из запястья выпрыгнула лучевая кость, слишком толстая для человека. Легко, словно хлебную палочку Глассман отломил ее и протянул Андалузскому Псу. Тот жадно схватил и завертел в руках нечто, оказавшееся примитивной флейтой в три дыры, сделанной, кажется, из кости животного.

- И что это? Это ключ? Как им пользоваться? - спрашивал Каниль, рассматривая нехитрый предмет.

- Это флейта. Сыграй на ней.

Гигант растерянно посмотрел внутрь кости, настороженно перебрал лады, потом возмущенно спросил:

- Что сыграть? Я не…

- Это так же просто, как убивать, - доброжелательно и немного устало ответил окровавленный человек, - Направляй воздух в амбушюр, зажимай лады, и из нее польется нежнейшая музыка…

Серая, без единой капли крови флейта примкнула к губам Каниля. Презрительно скривившись, он на пробу легонько дунул внутрь. Трубный, несоизмеримый с размерами инструмента звук разогнал тишину опустевшей привокзальной площади. Резонируя от стен, проносясь по узким улочкам, взбираясь по лестницам и пандусам, он летел к холму, от которого спустя секунду раздался дикий грохот, словно рушились горы. Асфальт пошел трещинами, брусчатка лезла наружу, здания покосились, замигали фонари, а потом пришла взрывная волна, разбросавшая ампутантов и слегка тряхнувшая Лупеску.

- Ну, и что теперь? - здоровая нога Пса пнула скальпированное тело.

- А теперь, - безгубо улыбнулся Глассман, - Они идут сюда.

***

Последнее оставшееся стекло разлетелось, когда экзокостюм Вальтера влетел в панорамное окно закусочной вокзала. С искрами и визгом металла он скользил по кафелю к безжизненно осевшему телу Ярослава. Где-то на периферии зрения Вольфсгрифф заметил какой-то черный вихрь, но сейчас это не имело значения. Все его мысли, эмоции даже зрение сосредоточились в одной узкой точке. И этой точкой был Вхлицкий.

Врезавшись всем весом в бородача, координатор навалился сверху, будто любовник. Подобно пауку он принялся опутывать пока еще неподвижного Поврежденного металлическим тросом. Жужжали лебедки, затягивая леску, разрезая кожу и мышцы, скрипя по костям, отделяя сухожилия и хрящи, шинкуя тело Ярослава.

Вальтеру даже стало на мгновение грустно — неужели все было так просто? Неужели бессмертный воин, швырявший его, как щенка по всему контейнеру мусорного пресса, теперь смирно лежал у его ног, позволив себя опутать, словно муху?

Вдруг жужжание лебедки умолкло. Форсунки закашляли, сочленения заискрили. По спине полилось что-то маслянистое и холодное. Разделенная надвое голова бородача принялась издавать какие-то непонятные звуки. Попытавшись пошевелиться, Вольфсгрифф осознал, что костюм ему не подчиняется. Каждое движение стоило невероятных усилий, гидравлическое усиление пропало, сигналы спинного мозга больше не улавливались экзоскелетом.

«Вот теперь все как надо!» - удовлетворенно подумал Вальтер, наконец, идентифицировав странный квакающий звук из разорванной пасти Поврежденного. Тот явно силился что-то сказать.

- А...аи...ал!

- Что? - машинально переспросил координатор.

- А...ак..и знал! - продолжая смеяться, повторил Вхлицкий. Его череп срастался прямо на глазах, сочленяясь отростками кожи, слипаясь разрозненной кашей мозга.

- Знал что?

- ..то мофг инженера мне ...игодится! - ухмыльнулся бородач своей разъезжающейся в стороны двустворчатой челюстью.

***

Продолжение следует...

Автор - German Shenderov

Artwork by Jakub Bazyluk

#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov

+++ATTENTION !!!+++

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Также в ВК доступны нецензурированные версии рассказов.

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Ссылка на первую часть - https://pikabu.ru/story/tsirk_koshmarov_part_i_censored_6297...

Ссылка на вторую часть - https://pikabu.ru/story/tsirk_koshmarov_part_ii_censored_630...

***

Тихий баварский городишко застыл в тревожном безмолвии, укутанный одеялом осеннего тумана. Неожиданно промозглая сентябрьская ночь выскребла из домов остатки тепла, заперла двери и окна, а за ними прятались вдовы, дети и старики, погребенные в своих кроватях. Глассману пришлось снять скальпелем себе кожу с целого пальца — теперь тот напоминал анатомический экспонат. Такой оказалась цена за спокойствие жителей Крайбурга — тех, кто остался невредим. Со стороны холма, оттуда, где раньше стояла часовня, а теперь висело в воздухе жуткое нагромождение камня, дерева и плоти, постоянно раздавались полные агонии стоны. Но благодаря очередному договору, заключенному с реальностью, оставшееся население маленького городка мирно врастало в свои постели — их широко открытые глаза покрывались пылью, на них садились мухи, их грудные клетки медленно, еле заметно вздымались, а сознания пребывали в сладостной нирване.

- Им не нужно видеть сегодняшнюю ночь, - тоскливо заметил слепец, вертя перед лицом искалеченную кисть, словно мог что-то разглядеть.

- Почему сегодняшнюю? - спросил Стефан. Для него все прошедшие ночи смешались в одну, когда они скорбными тенями сидели в мансарде, бросая испуганные взгляды через окно на холм, ожидая, пока Стеклянный восстановится. Но, кажется, тот уже никогда не будет прежним. Когда-то горделивый, самоуверенный, он сгорбился, побледнел, словно пытаясь спрятаться в бесконечном переплетении рук, через которые прорывалось болезненное, прерывистое дыхание.

- Я посадил Ярослава на рацию. Два часа назад от опорного пункта полиции в Кутной Горе поступило сообщение о бойне на вокзале. И пропал один из пассажирских поездов дальнего следования, - скрипел Глассман, хищно поводя носом — искал в воздухе следы зловония — признаки присутствия бессмертного некрофага, - От вокзала тоже мало что осталось. Отряды быстрого реагирования уже отправились им наперерез.

- Их задержат? - Земмлер не знал, радоваться этому, или наоборот — друзья и враги перемешались в одну кучу. Более того — он и сам был не до конца уверен — друг он, или враг, и если враг — то кому? Ответ был зашит в саму его сущность и всплыл на поверхность, словно взбухший, опутанный водорослями утопленник, стоило мысленно задать этот вопрос. Враг — человечеству.

- Да, Мышонок. Минут на пять. Может, десять. Никогда еще вся семья не собиралась вместе, - со странной смесью ужаса и восторга протянул татуированный, - Могу я тебя кое-о-чем попросить?

- Не знаю, - Стефан и правда не знал. Лишь на третьи сутки пребывания в компании этих странных людей, он начал задавать вопросы — пока лишь самому себе, и там же находил ответы. И они ему не нравились.

- Я попрошу тебя не вмешиваться. Что бы здесь ни происходило. Ни при каких обстоятельствах, - твердо, четко, словно вколачивая гвозди в крышку гроба, швырял слова Стеклянный.

- Не вмешиваться во что?

- В разговор. В спор. В конфликт. В битву. Во что угодно. Просто наблюдай. Ты сам поймешь, что от тебя требуется.

- А если не пойму? - с вызовом спросил Земмлер.

- Значит, все, что я делал — было напрасно, - Глассман неожиданно тяжело закашлялся. Несколько татуировок на его груди разошлись, словно швы, из открывшихся разрезов сочилась кровь, стекающая по голому торсу на красные тренировочные штаны.

- А что нам делать сейчас? Так и будем сидеть и ждать, сложа руки?

- Можешь переодеться в боевое. Будет глупо, если ты потеряешь самоконтроль из-за какого-нибудь осколка, - лысый явно хотел побыть один, и Стефан уже шел к двери, когда усталый голос его окликнул, - Малыш?

- Да?

- Держись поближе к Вхлицкому, когда все начнется. Не упускай его из виду.

***

Несущаяся груда железа со свистом разрезала ночную тишину. Окна мелькали с дикой скоростью, словно кадры кинопленки. Капитан отряда быстрого реагирования лениво смолил сигаретку, вглядываясь в приближающееся гудящее чудовище. За спиной у него возвышалась наскоро возведенная насыпь с металлическими болванками в основе — импровизированный барьер. Приборы поезда молчали, ни по мобильному, ни по радиосвязи никто не отвечал — ни машинисты, ни кондукторы, молчал даже поездной полицай. Новости о террористах, гремящих по всей Европе терактах не оставляли сомнения — адепты запрещенного халифата планируют устроить очередную чудовищную акцию во славу своих хозяев, что всегда держатся в тени.

Поезд направлялся по прямой к Дюссельдорфу. Нигде не останавливался, проносясь обезумевшим божеством мимо спящих на скамейках бродяг, переворачивая урны воздушным мешком. Громадина неслась с такой чудовищной скоростью, что капитан упадочно, крамольно помыслил — не отбежать ли в сторонку? Выдержит ли насыпь? Ничуть не меньше нервничали и его подчиненные, до хруста сжимающие короткоствольные автоматы, до блеска тер лысину немолодой лейтенант полиции, стащив фуражку.

- Бойцы, еще раз — поезд нужно остановить до границы. Количество гражданских на данный момент неизвестно. Но если электричка пройдет насыпь — отдам команду саперам, - капитан выплюнул сигарету, - Я в одиночку грех на душу не возьму!

Хищно светящиеся окна поезда приближались — казалось, будто на команду бойцов спецназа несется огромная, безумная сороконожка. Сходство усилилось, когда боковые окна в переднем вагоне лопнули, выпростав огромные, похожие на паучьи, лапы — каждый сегмент был не меньше доброй сосны. Чудовищные ноги — десять-двенадцать штук — уперлись в камыши по бокам от путей, и поезд принялся сбавлять ход. По спине лейтенанта под бронежилетом холодными слизнями скатывались крупные градины пота, пока вагоны, с жутким визгом и скрежетом, складываясь гармошкой и отрываясь от рельс, тормозили, пуская искры. По мере приближения замедляющегося поезда, затылком лейтенант чувствовал ужас своих подчиненный, которые выпученными глазами следили за черными, полужидкими щупальцами, вгрызающимися в плоть земли своими острыми отростками.

Лобастая голова кабины насупленно наклонилась, вгрызаясь креплениями в бетонные шпалы, заглядывая пустыми глазницами кабины прямо в бешено стучащее сердце капитану. Кресла машинистов были пусты.

- Поезд окруж-кх- ен! - выкрикнул в мегафон глава опергруппы, тут же закашлявшись — горло пересохло, - Сложите оружие и покиньте транспортное средство! - кричал он, дублируя требование еще на двух языках. Капитан чувствовал себя идиотом — как можно вообще говорить нормальные, человеческие слова, пока гигантские черные лапы по бокам поезда с треском скручиваются, складываются и исчезают в недрах темных вагонов.

Ночь затихает. Тишина такая тяжелая и гнетущая, что хочется снова взять мегафон и орать, орать что угодно, лишь бы заглушить нервное сопение бойцов за спиной, заглушить собственное сердце, тяжело бухающее в ушах.

А потом сквозь тишину прорвалось какое-то мерзкое бульканье. Оно раздалось откуда-то издалека, в двух или трех вагонах от капитана. Но оно приближалось. Он почти видел, как по коридору плывет-ползет-перекатывается что-то огромное, склизкое, голодное. Как оно перетекает через сиденья, как вышибает тяжелой черной тушей двери тамбура. Вот задрожала дверь, ведущая в кабину машиниста, вылетела дверная ручка, и через образовавшееся отверстие полезла густая, смолянистая жидкость, растекаясь капиллярами.

- На изготовку! - это было лишнее. Бойцы итак готовы были стрелять в любую секунду и ждали лишь формального повода — нервы спецназовцев чуть ли не искрили от напряжения. За спиной послышалось пластиковый, удовлетворенный треск снимаемых предохранителей. Зубы застучали сами собой. Всем своим естеством он ощущал, что там , за дверью находится нечто, чему его мозг не найдет объяснения, что сейчас в кабину прямо перед ним возникнет живой билет в один конец в Богнице. Живой, черный, склизкий, разъедающий до ржавчины металл двери, билет...Капитан продолжал стоять перед самой кабиной, глядя, словно под гипнозом, как тяжелая железная дверь выгибается куда-то внутрь, вот осталось два сантиметра до неизбежного, всего один…

- Розария, детка! - неожиданно из радиопередатчика на панели машиниста раздался писклявый голос. Это было похоже на попытку взрослого мужика копировать какую-нибудь поп-диву. Попытку неудачную, - Розария, не надо! Иначе кто нам поможет освободить пути?

Капитан с облегчением выдохнул, когда черная дрянь как-то огорченно, словно сопля в ноздрю, втянулась обратно в отверстие от дверной ручки. Булькая и липко шлепая, неведомая тварь уползала прочь от отряда быстрого реагирования. Спокойствие оказалось преждевременным. Раздался звон стекла, из дальнего вагоны что-то белое вылетело, вспорхнуло похожими на грибницы крыльями и вознеслось в ночное небо. Стволы орудий уже устремились в небо, пальцы легли на курки, но было слишком поздно. Мучительная, бессмысленно тоскливая песня без слов уже вгрызлась в слух несчастных, чьи пальцы разжались, рты дебильно приоткрылись а взгляды вперились в подвешенную под сверкающими звездами тушу.

Гравий царапал руки, пыль и песок скрипел на зубах. Капитан продолжал копать насыпь голыми руками, остервенело вгрызаясь сломанными ногтями в препятствие. Тачки не было, поэтому они открыли грудину полицейского лейтенанта — чтобы было в чем таскать. Он и сам был не против. Руки и ноги использовали как импровизированное кайло. Многие уносили лишний гравий во рту. Один из ребят в его группе так нагрузил себя металлическими болванками, что не мог подняться, и теперь полз, словно гротескная улитка, унося остатки заграждения на спине.

А в ушах капитана продолжала звучать самая грустная песня из всех им слышанных. О маленьком, грустном паровозике, который очень хочет попасть домой. И только он, капитан, может ему помочь.

***

Мюллер ждал всех в Общем Зале. Сейчас акт героизма нужен был Спецотделу как никогда. В череде бесконечных поражений от Стеклянного им нужна была хотя бы одна победа. Созвав всех оставшихся сотрудников, Хорст ждал появления группы Вальтера. В его взгляде сквозила досада, когда он обводил взглядом поредевшие ряды своих подопечных. Информатики, лаборанты, несколько Дворняг, пара Ротвейлеров, одинокий, потерянный Волкодав с рукой в гипсе и с десяток едоков — теперь самая многочисленная фракция в его организации. Самая ненадежная и недолговечная. Самым старым был Клещ, теперь это Лодырь. Если он вернется с самоубийственной миссии, следующим казненным будет он. Второго Андалузского Пса Мюллер допускать не собирался.

- Знаете, в чем разница между Феррари и кучей расчлененных тел?

Ну вот. Легок на помине.

- Феррари у меня нет! - пророкотал Лупеску, взрываясь громогласным смехом, а из-за его спины вползали в Общий Зал бывшие сотрудники Спецотдела, покинувшие это помещение еще людьми.

Как хорошо, что финальный фейерверк Каниля не видел почти никто из присутствующих. Доги, к счастью, были заняты делами у себя в офисах, поэтому большинство просто брезгливо кривились при виде жутких слуг-ампутантов. Мюллер виновато кивал в ответ на вопросительные взгляды сотрудников — да, мол, время крайних мер. Следом за Лупеску вошел Вальтер, тяжело отдуваясь и утирая пот со лба, он на пару с Каргой толкал перед собой тележку с огромным гробом из черного пластика. Следом шла Авицена, спокойная, уравновешенная, и приплясывающий на ходу от нетерпения Лодырь.

- Куда вы приперлись? - раздавленной змеей шипел Мюллер, - А если у него здесь шпионы?

- Не если, - бросил Каниль, отодвигая начальника в сторону, - Мне со своими перетереть надо. Клещ, жив еще, говноед старый?

- Я за него, - выступил из группы едоков мальчонка лет двадцати. Тот выглядел даже младше Стефана, но специальность уже оставила на нем свои следы — бледная кожа, злые, темные глаза и вечно напряженная, сильная челюсть.

- Мелкий ты, - огромная ладонь Пса легла на голову парнишки, накрыв ее полностью, пальцы сжались, словно пробуя — раздавят ли, - Слушай, короче, как тебя?

- Гнида, - гнусаво ответил едок.

- Гнида. Хорошее имя. Боевое, - расползлась раной улыбка на лице бывшего едока,- Слушай, Гнида. Я вернулся. Все в силе. Передай остальным.

Хлопнув по плечу парня так, что тот чуть не повалился на пол, Лупеску пошел к выходу из зала, за ним черно-багровым потоком устремились ампутанты.

- Труба зовет, - пропел он зычно, махнув рукой остальным.

Вальтер собирался было катить тележку дальше, когда Хорст окликнул его.

- Вольфсгрифф? - раздался тихий голос.

- Герр Мюллер? Что-то еще?

- Да, - начальник как будто бы замялся, посмотрел по сторонам, потом тихо спросил, - Скинь мне, пожалуйста, координаты сообщением, как в машину сядешь.

- Это зачем? Неужто решили в кои-то веки поучаствовать в веселье? - усмехнулся блондин. Сейчас ему все было нипочем — охота начиналась. Скоро он своими руками сможет отомстить тем, кто виновен в смерти Марго. Особенно этому говнючонку-стажеру.

- Староват я для ваших перестрелок, детишки. Гляди, вон — палец вывихнул, когда на землю падал, чтоб под «Зеркало» не попасть, - Хорст продемонстрировал забинтованный мизинец на левой руке, - И людей я тебе больше не дам. Но это не значит, что я оставлю вас без поддержки. Координаты не забудь!

И Мюллер напутственно хлопнул Вальтера по плечу, невольно отметив, что тот как будто постарел лет на десять.

***

- Мы будем ждать прямо здесь? - с неудовольствием Малыш огляделся. Даже его представлений о тактике и стратегии хватало, чтобы понять - маленькое здание вокзала, состоящее чуть ли не полностью из панорамных окон — не лучшее место для обороны. Три входа с разных сторон, стеклянные перегородки, масса пустого пространства, высокие, будто в церкви потолки - они втроем были словно на блюде для праздничного ужина клиппотов.

- А почему нет? Думаешь, если бы мы забаррикадировались в отеле, дела пошли бы лучше? - насмешливо ответил Глассман вопросом на вопрос, - Честно говоря, я не рассчитываю вступать в открытый конфликт. Думаю, нам удастся разрешить дело мирным путем.

- Мирным? - Стефан бросил взгляд на Ярослава, застывшего в позе буддистского монаха перед батарее склянок, наполненных тошнотворной жижей, - Полный поезд клиппотов, который мчится сюда разве похож на готовность принять мирное решение?

- Я развязал уже слишком много войн, чтобы начинать еще одну, - слепец, обжигая губы, отхлебнул из бумажного стаканчика кофе, похожего на густую дымящуюся смолу.

- Кстати о войнах. Война со Спецотделом? Зачем это было? - полюбопытствовал Земмлер, - У меня не было доступа к этим файлам, но по слухам...

- По слухам - я враг человечества и нежелательная персона номер один, я знаю, - закончил за него Глассман, - К сожалению, мне пришлось сыграть эту роль. Иначе соблазн примкнуть ко мне раньше времени был бы слишком велик.

- Раньше времени?

- Да. До того, как я успею своими действиями внушить тебе настоящую ненависть к клиппотам. Успею объяснить тебе, кто твой настоящий враг.

- А разве и так не ясно? - удивился молодой человек.

- Ясно тебе. Ясно всем тем, кому я столетиями это доказывал. Но не тому, кто дремлет под маскировкой, - Стеклянный поднял голову и вываренными глазами уставился на Земмлера, отчего тому стало неуютно.

Бывший стажер уже собирался задать мучивший его вопрос, когда жуткий гул и скрежет пронзил слух, а стекла задрожали. Если бы на вокзале были люди, они бы подумали, что поезд сошел с рельсов. Но собравшиеся знали - с поездом все в порядке. И с его пассажирами тоже.

В темноте за окнами показалась искореженная, ощетинившаяся осколками стекла железная туша. Колеса искрили, пока громадина замедляла ход, циклопическим червем заползая прямо на платформу. Рельсы выгибались, шпалы разлетались в щепки, а демоническая электричка продолжала свой ход, слепо пялясь пустой кабиной на вокзал перед собой. С грохотом осыпалось стекло, здание задрожало - первый вагон подползал, управляемый смолянистыми бесформенными ногами прямо к вокзальному кафе. Совершенно машинально Стефан сделал несколько шагов назад, наткнулся на скамейку и грохнулся на плитки пола, глядя, как Глассман совершенно безмятежно приканчивает свой кофе, в то время как обезумевший транспорт подползает к его столику. Здание тряслось, вторая чашка кофе, жалобно звякнув, соскользнула со стола и разбилась. Кабина остановилась всего в полуметре от казавшейся теперь такой маленькой и уязвимой фигурки Стеклянного Человека. Паучьи лапы потеряли форму, потекли и быстро втянулись обратно в электричку. В наступившей за этим тягостной тишине было слышно лишь, как, по-деревенски всхлюпывая, цедит кофе слепец за столиком, и как Вхлицкий, словно дорвавшийся алкоголик опустошает свои склянки одну за другой.

Потом из глубины поезда раздалось какое-то омерзительное чавканье, будто в его недрах кто-то кипятил целое болото. Склизкие звуки усиливались по мере приближения их источника, послышался скрип колес будто бы какой-то коляски, стук костей и шлепки босых ног. Черные щупальца взметнулись сбоку от первого вагона, вышибая хлипкие двери. Словно волосы утопленника, они устремились вперед, будто на разведку, а потом спрятались назад, как моллюск в раковину. Дверной проем выплюнул подножку-пандус, похожую наметаллический язык. Со скрипом, медленно, на ступень спускалась инвалидная коляска. Ноги сидящего безвольно болтались в такт бесчисленным трубкам, уходящим ему в ноги и под одежду. Везла коляску девушка, обряженная, как цирковая гимнастка. Стефану невольно вспомнились некрашеные фигурки из настольных игр, какие он часто видел в клубе - кожа девушки была мертвенно-серой, глаза беспорядочно болтались в такт ее движением, а лицо искажала растянутая, похожая на порез улыбка, выставляя напоказ крупные неровные зубы.

- Знаешь, когда я просил усыпить Гарма я имел ввиду нечто совсем другое! - с горьким сарказмом бросил Глассман куда-то в сторону поезда, посмотрев мимо грустного умирающего клоуна.

- Не тебе говорить со мной о недостойных методах, - прошелестел одними губами Вулко. Не без труда Стефан признал в говорящем пышущего здоровьем толстяка с видеозаписей. Теперь это была лишь бледная тень могучего, дебелого клоуна - сатиновый белый костюм казался бежевым на фоне его обескровленного лица. Потрескавшиеся губы, запавшая с одной сторон дряблая щека и почти сливающийся по цвету с кожей пластырь с грубо намалеванным, косящим в сторону глазом на нем.

- Она с тобой? - спросил Стеклянный с деланным безразличием в голосе. Клоун счел вопрос риторическим - за его спиной, неловко переступая босыми ногами, на покрытый острым крошевом пол вокзала спускалось нечто. Истощенная, высокая фигура с ненатурально вздувшимся круглым животом выгибалась под немыслимыми углами, точно под порывами невидимого ветра. Безликая голова моталась из стороны в сторону, влажно чмокая круглой безъязыкой дыркой. Нагая фигура попыталась пройти к коляске, но, движимая одной ей известным порывом, пробежала куда-то к прилавкам с журналами, боком, словно краб, даже не глядя в ту сторону. Сбив стойку с открытками, тварь ударилась спиной о стену, упала на пол и встала "мостиком", замерев, точно дохлое насекомое.

- Она всегда со мной, - грустно ответил Вулко, после чего добавил бабьим, писклявым фальцетом, - Здравствуй, мой первый и любимый муж.

Безликая морда повернулась к Стефану, устремив на него невидимый, но ощутимый, липкий взгляд.

- Мышонок! - почти комично пищал клоун, - Я так соскучилась! Подойди ко мне!

Земмлер, сдерживая тошноту скривился и постарался не смотреть на этого гадкого слизня, которая из-за устремленного кверху беременного живота была похожа на переломанного и запытанного до полусмерти горбуна.

Жуткая гимнастка подкатила коляску к столику, за которым сидел Глассман. Подцепив ногой металлический стул, она с легкостью отбросила его куда-то вверх и за спину. Послышался звон разбитого стекла. Последние несколько сантиметров Вулко преодолел сам, подтянув себя к столу.

- Тебе совсем плохо? - участливо поинтересовался татуированный, - А как же мед?

- Я потратил все на последнее дитя. Она хотела стать матерью еще раз, прежде чем...

- Понимаю. Жаль. Сколько тебе осталось?

- Это неважно. Неважно, сколько осталось, если в итоге все равно все умрут, - зло ответил Вулко.

- Твой кофе остыл, - наугад кивнул Стеклянный куда-то на стол.

- Да, совсем остыл, - клоун взглянул на белые осколки посреди темного пятна у себя под ногами, - Догадываешься, зачем мы здесь?

- Знаю. И ты знаешь, что ты его не получишь.

- Ты же понимаешь, что все эти переговоры - чистый фарс? - голос Вулко снова сменился на тонкий, плохо сымитированный женский, - Милый, мы получим все, что хотим - по твоей воле, или против нее. Слышишь, как щелкают челюсти? Как ревут голодные желудки? Слышишь, как наши дети скребут когтями по обшивке? Они ждут команды.

- Ты и правда ее слышишь? - удивленно спросил Глассман, - Прямо сейчас?

Малыш с удивлением смотрел на измочаленного, дряхлого клоуна, который зачем-то менял голоса, и не мог поверить, что ориентировки на эту развалину разлетались по всей Европе.

- Постоянно. С того момента, как первый раз увидел, - скорбно кивнул толстяк.

- Не-е-е-т! - шокированно выдохнул слепец, - Все эти годы… Ты слышал шепот Бездны и противился ее воле? Лишь передав ее в чужие руки, я смог… прийти в себя. А ты… Какой же несгибаемой волей нужно было обладать?

- Нет ничего несгибаемого! - елейно протянул Вулко голосом Матери, после чего продолжил нормальным, - Просто дай ей то, что она хочет. Это единственное решение. Нет смысла бороться. Они встретятся, рано или поздно.

- Они уже встретились. Важно лишь, как пройдет эта встреча. Дорогой мой, Вулко, то, что ты хочешь сделать - это не твое желание. Ты бы ни за что не захотел такого. Это ее шепот. Она умеет навязывать свою волю, обещать, заманивать… Когда-то и я потерял близких людей. Но она никого не может вернуть. Она не спасет тебя от страданий, но лишь приумножит их , - Глассман печально взирал на умирающего клоуна, потянувшись к тому рукой.

Бледная пухлая ладонь отдернулась. Поползла куда-то под стол и пошерудила там. Что-то выдернув, Вулко болезненно сморщился, после чего перекинул гибкую пластиковую трубку через стол - так, что та свисала над ногами Стеклянного. Вулко что-то сдавил рукой под столом, и на штаны Глассману с журчанием полилась моча. Тот сидел, не шелохнувшись, с выражением глубочайшей печали и боли на лице. Где-то за спиной Стефана раздалось тихое, немое хихиканье Вхлицкого. Молодой человек сам не заметил, как его лицо почти до боли скривилось от отвращения. А толстяк с мрачным удовлетворением продолжал опустошать мочеприемник на спортивные штаны слепца.

- Смотрите, снег! - вдруг воскликнул Стефан, указывая пальцем за окно, туда, где, кружась в воздухе, белоснежные хлопья сплошной стеной опускались на спящий Крайбург, блестя в желтушном, болезненном свете фонарей. Гимнастка, стоявшая у коляски с толстяком зачарованно отошла от столика, встала на руки и будто в замедленной съемке неторопливо зашагала к разбитому окну. Ловко вытянувшись на одной руке, она отрыла рот и вытянула язык на жуткую, нечеловеческую длину. Очередная крупная и неровная снежинка медленно опустилась на серую склизкую плоть. Раздалось громкое шипение, изо рта у гимнастки повалила пена. Ее пронзительный визг прорезал напряженную, натянутую до предела, словно струна, тишину.

- Sul! To je sul!

Клиппот кричал на чешском, но Стефан быстро догадался, что речь идет о соли.

- Долго еще? - недовольно спросил Каниль, не отрываясь от бинокля. Он использовал его скорее по привычке - клиппоты видят все гораздо лучше людей. "Дети" Андалузского Пса уже расположились на крыше вокзала и ждали сигнала. Словно уродливые насекомые они облепили здание со всех сторон, слепо водя искаженными лицами.

- Мюллер сказал - две минуты, - отозвался Вальтер. За его спиной Карга устанавливал последний элемент цепи прожекторов. По команде они должны были зажечься тем самым неземным светом, который Вольфсгрифф наблюдал уже так много раз. Заграждение из Огней Бездны должна была нарушить пространственную связь, отрезая для клиппотов Крайбург от остального мира, запирая их внутри.

Авицена сидела на своем медицинском чемоданчике, дрыгая ногой, и нервно курила, глядя в одну точку.

- Что, ссыкуха, не по себе? - бросил ей Лодырь, который и сам чувствовал себя не в своей тарелке - капкан его маски подергивался в такт движениям челюстей - казалось, будто он стучит зубами.

- Проблемы? - пророкотал Карга, оказываясь у едока за спиной. Он кивнул Вальтеру, показывая, что световая завеса готова.

- У каждого из нас свои проблемы, разве нет? - философски развел руками Мауэр и глумливо хлопнул курда по плечу, в ответ на что тот брезгливо дернулся.

- Есть, - ощерился акульей улыбкой Каниль, - "Снегопад" начался.

Огромная рука вытянулась в сторону Лодыря, и тот угодливо вложил в нее мобильный телефон. Долго путаясь и кряхтя, Андалузский Пес, наконец, отбил какое-то сообщение и вернул девайс владельцу.

- Sul! To je sul! - раздался нечеловеческий, полный боли визг откуда-то снизу, от вокзала.

- Наконец-то, - экстатически прошептал Пес, задрал голову к небу и по-волчьи завыл. В его вой вплелись натужные, искаженные голоса ампутантов, которые теперь спешно заползали на вокзал, похожие издалека на грозную армию муравьев.

***

В кабинет Мюллера постучали.

- Не сейчас, я занят!- раздраженно крикнул он, пытаясь дозвониться знакомому из полицейской академии Ганновера - вроде у того еще были толковые ребята

Стук продолжился, сильный, настойчивый, казалось, тот, кто стоит в коридоре пытается попасть в кабинет силой. Хорст с силой грохнул телефонную трубку об стол и вскочил с кресла, собираясь задать трепку наглецу.

Открыв дверь, он увидел перед собой одного из недавно принятый едоков. Кажется, его позывной был "Гнида". Имени глава Спецотдела не помнил.

- Чего тебе? - увидев перед собой мрачное лицо едока, Хорсту расхотелось на кого-либо орать. Не было у него на лице ни страха перед начальством, ни обычного, свойственного Insatiabilis глумливого безразличия. Бесцветные глаза юноши светились презрением и ненавистью, вселяя в сердце Мюллера беспокойство.

- Срочное собрание Догов в Общем Зале. Все ждут вас, - гнусаво пробормотал Гнида.

- Как ждут? Я ничего не назначал! Какое собрание? - Хорст уже выскочил из кабинета, но все еще недоуменно качал головой, следуя за коренастой фигурой едока.

- Сказали о каких-то срочных изменениях. Что-то связанное с реорганизацией Спецотдела.

"Реорганизацией? Срочное собрание? Бред какой-то!" - думал Хорст, ускоряя шаг. "Какая еще реорганизация? Это приказ сверху? Или нас пытается поглотить американский Фонд, а, может, Лондонский Клуб Адского Пламени наконец собрался с силами ? Неужели все уже в курсе наших потерь?"

Мюллер обогнал Гниду - до того он торопился узнать, в чем дело, развевающиеся фалды пиджака хлопали по бокам. На полном ходу глава Спецотдела влетел в Общий Зал и застыл. Обычный гул массы голосов бел неслышен - в воздухе царила абсолютное молчание. Где-то тихо слышалась одинокая капель. Воздух казался жирным и тяжелым от наполняющих его запахов вскрытых человеческих тел, что кучей вздымались прямо посреди зала. Едоки, окружавшие штабеля мертвых тел, синхронно повернулись к нему. Мутный блеск их лишенных эмоций взглядов вперился в Хорста. Сердце кольнуло, когда среди окровавленных тел он признал сначала Агату, потом двоих Догов и главу Информационного Отдела. Отступив на шаг, он уткнулся спиной в грудь Гниды.

- Реорганизация, - скрипуче раздалось над самым ухом, - Почти закончена, остался лишь последний штришок. Слава Ненасытным! - гаркнул Гнида, и агенты Insatiabilis хором повторили:

- Heil Nimmersatt!

Мюллер успел подумать о массе всякой ерунды - о том, что он еще не звонил в полицейскую академию Штуттгарта, о том, что не выпил таблетки после еды, о том, что не узнает, как сыграла ФЦ Байерн в этом сезоне и еще много о чем. Лишь когда сильные хищные челюсти впились ему в шею, он, наконец, вспомнил, что не успел передать последнюю партию меда дочери, прежде чем крепкие зубы раскрошили ему два верхних позвонка.

Продолжение следует...

Автор - German Shenderov

Artwork by Artist Unknown

#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov

+++ATTENTION !!!+++

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Также в ВК доступны нецензурированные версии рассказов.

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Ссылка на предыдущую часть - https://pikabu.ru/story/tsirk_koshmarov_part_i_censored_6297...

***

- Так кто же такая эта "Мать"? - дождавшись, пока Вхлицкий выйдет из помещения, спросил Стефан. Конечно, он и сам был не в восторге от присутствия бессмертного маньяка, но от глаз Земмлера не укрылось и то, что Глассман старается при нем изъясняться общими и туманными фразами, особенно, когда речь заходила о Бездне.

- Нечто гораздо большее, чем ты можешь себе представить. Этакая "вещь в себе", - уклончиво ответил слепец. Он пытался есть, но не очень успешно - овсянка размазалась по лицу, отдельные комки нашли свое пристанище на полу и на штанах спортивного костюма.

- И все же? Что в ней такого особенного? Чем она отличается от любого другого клиппота? - допытывался Малыш.

- Ты когда-нибудь задумывался, почему она - единственная среди всех Порождений Бездны, способная на деторождение, пускай, столь неправильное и извращенное?

- Единственная?

- Совершенно точно, - кивнул Глассман, снова ткнув себе ложкой в щеку. Стефан потянулся салфеткой к щеке Стеклянного, но тот раздраженно шлепнул бывшего Добермана по руке. - Уверяю тебя, у меня было достаточно времени, чтобы все проверить. Клиппоты - это всегда что-то умершее, ушедшее. Прошлое. А прошлое не способно создавать ничего нового, лишь поглощать, не имея возможности насытиться.

- Так может, Мать и не клиппот вовсе? А что-то другое, новое? - предположил Стефан.

- На твоем месте я решил бы точно так же. Но так уж случилось, что я видел, как все началось. Как порвалась ткань реальности, и сквозь трещины полилась Бездна. И главная прореха в пологе бытия, самая большая дыра - это она, - Глассман отодвинул тарелку с остывшей кашей и вперил куда-то вдаль взгляд слепых, сваренных вкрутую глаз, - И то, что она - кратчайший путь между человеческим материалом и клиппотической отдачей, означает только одно - именно Мать является вратами Бездны.

- И ты хочешь ее уничтожить? - в сердце Стефана пробудилось какое-то чуждое, будто бы индуцированное чувство - азарт охотника.

- Нет… Только не...

***

- Уничтожить? Что ты имеешь ввиду? - непонимающе бывший клоун воззрился на существо, принявшее облик его матери, какой она была в молодости, может, даже чуточку прекраснее.

- Эта оболочка - всего лишь тюрьма. Представь, что могучий океан заперли в трубах под землей, оставив лишь маленькую щель, через которую он может изливаться тонкой струйкой, будто моча из уретры дряхлого старика, - черноволосая красотка с досадой рассматривала свое тело через камеру смартфона Вулко. Зеркал им приходилось избегать.

Сам Вулко с горечью глядел на раскачивающуюся на оборванных проводах Коралину. Та не прекращала своих цирковых этюдов ни на минуту, выкручивая тело в невообразимых, анатомически неправильных акробатических фигурах.

- Почему ее кожа такая серая? - недовольно спросил толстяк, не отрывая взгляда от этой запутавшейся в собственных нитях марионетки.

- Ее тело давным-давно разложилось, мой дорогой, - повела плечами Мать Матерей, - Мы воссоздали то, что смогли.

- Это ведь не она, да? Я имею ввиду - посмотри, она ведь даже нас не слышит!

- Уверяю тебя, она жадно ловит каждое твое слово, - словно в доказательство сказанного черноволосой, гимнастка с хрустом повернула голову в сторону Вулко. Вися вверх ногами спиной к нему, она никак не могла бы посмотреть ему в глаза, но клиппот явно был не очень сведущ в человеческой анатомии. Теперь лицо Коралины находилось прямо напротив застывшей маски клоунского грима. Девушка - или кто-то, принявший ее облик - хищно щерилась крупными, почти лошадиными зубами, глазные яблоки болтались в такт движениям тела, словно у куклы.

- То, что Розария смогла вытащить из тьмы, - продолжала Мать, - это то, что ты любил в ней больше всего. Ее артистизм, ее гибкость, ее сияние на арене. Но не отчаивайся, мы вернем все, когда закончим.

- Ты что, уже беременна? - вдруг удивленно спросил Вулко. С их первого сношения прошло не более трех суток, это было никак невозможно, но - и зрение его не обманывало - черный шелк платья был плотно натянут на округлившемся животе.

- Тебя это удивляет? - беззаботно усмехнулась Мать, белые зубки влажно блеснули из-под пухлых багровых губ, что были лишь обусловленным эволюцией символом, обещанием того, что находилось ниже...

- Прошло всего три дня, как это вообще возможно?

- Анатомия здесь не играет роли, - отмахнулась красавица, - Только чувства. А сколько их внутри тебя - ты даже не представляешь, - девушка мечтательно закатила глаза и причмокнула губами, точно пыталась распробовать какое-то вино с тонким букетом, - Скорбь, ненависть, страх, отчаяние, гнев и любовь… Такая сильная, что дух захватывает.

- Значит, Стеклянный ошибся с выбором, тогда, пятнадцать лет назад. Ведь я все же оказался способен на чувства... - задумчиво проговорил Вулко.

- А кто тебе сказал, что это был его выбор? Или, может, он так думал? - черная блестящая бровь вскинулась, изящное лицо перекосила презрительная ухмылка, - Розария, детка, все готово? Ты нашла всех братьев и сестричек?

- Да, мама, - раздался многоголосый хор откуда-то из темноты подвала, похожий на жужжание улья. Услышав его, Вулко поспешил повернуться туда незрячим глазом. Слыша краем уха влажные шлепки полужидких конечностей о бетон, он невольно поежился, а фантомная боль вновь вернулась, прожигая ему несуществующий глаз, заныли вырванные этой тварью зубы.

***

- Только в случае успеха, - отрезал Мюллер, стараясь смотреть куда угодно, только не на акулью морду Пса.

- А ты думаешь, мне в ином случае потребуется амнистия? - гадкая хищная ухмылка не сходила с лица Лупеску. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Лодырь секатором отхватил ему мочку уха. Ни капли крови не вылилось, точно плоть бывшего едока была заморожена. Маленький кусочек ушной раковины тут же оказался в герметичном контейнере и был передан молодому лаборанту, который не знал, куда девать глаза - по полу, стенам и потолку кабинета Хорста ползали жуткие ампутанты - слуги Андалузского Пса.

- Не важно. По истечении суток с начала задания, я лично приму сыворотку и проглочу этот кусок.

- Как скажешь, Хорст, как скажешь.

- И возьми себе костыль в медотсеке. Не могу на это больше смотреть, - кивнул он на несчастного, служившего Канилю протезом - его изувеченная нога покоилась прямо в огромной дыре на груди ампутанта, который, вывернувшись непостижимым образом, по-паучьи перебирал конечностями. Стопы и кисти на них отсутствовали, поэтому стоило Лупеску пошевелиться, как тут же раздавался стук костей об пол.

- Извини, но мне так удобнее. А смотреть тебя никто не заставляет, - румын повернулся к Вальтеру, попутно подозвав к себе жестом одного из слуг - лицо у того было вмято в череп полностью, осталась лишь торчащая ковшом нижняя челюсть, - Хочешь шутку, Златовласка? Что такое четыре ноги, одна рука?

Вольфсгрифф раздраженно пожал плечами - ему это ребячество порядком надоедало.

- Смотри, - с силой дернув руку ампутанта, Лупеску надорвал ему кожу в районе плеча. Упершись ногой слуге в подмышку, он принялся дергать руку - движения сопровождались омерзительным хрустом суставов и треском разрываемой плоти. Наконец, конечность отделилась и повисла в гигантском кулаке Каниля, продолжая рефлекторно подергиваться. Озорно посмотрев в глаза блондину, Пес с силой швырнул руку Вальтеру прямо в лицо, и тому пришлось ее поймать, чтобы не получить чужой конечностью в нос.

- Доберман на детской площадке! - с восторгом в голосе выкрикнул Каниль, - Понял, да? Ну, доберман! И рука!

В нависшей тишине раздался подобострастный смех Лодыря, оценившего шутку по достоинству.

***

- Ты уверена? - вопрос был исключительно риторический. Глядя на плоский зад Авицены, надевающей обтягивающую черную форму для боевых столкновений, Марсель думал о своем. Пожалуй, того клиппота в Изоляторе можно было бы поблагодарить - без него он бы колебался до последнего. Но сейчас вместо Бьянки, заменяющей черный кружевной лифчик на спортивный, Карга видел ту маленькую девочку в грязных лохмотьях с пронзительно голубыми глазами, похожими на турецкие амулеты от порчи. Так же беспрестанно и пристально они смотрели в глаза Марселя в тот день - сначала осмысленно, потом застыв навеки - после того, как ее отвязали от столба, маленького окровавленного птенчика, жертву кровожадной толпы. Пальцы Карги тогда были выпрямлены до боли - лишь бы не нажать на курок, лишь бы не пустить очередь в спины этим дикарям, одетым в разноцветные пододеяльники. Он готов был молить кого угодно - хоть Аллаха, хоть Иблиса - лишь бы ему позволили прервать казнь, спасти несчастную, разогнать этих жестоких тварей, будто сошедших с полотна Иеронима Босха "Несение Креста". Но боги и шайтаны молчали, лишь рация на разгрузке продолжала злобно шипеть, повторяя на французском из раза в раз - "Это гражданское правосудие, никому не вмешиваться!"

- А ты? - Зимницки повернулась к курду, все ее тело покрывала черная плотно облегающая ткань, покрытая карманами. В них она растерянно рассовывала кевларовые пластины.

- Уверен, - кивнул Карга, отвечая скорее себе, чем ей.

- Тогда не рассиживайся - Вальтер сорвется, как только узнает, где искать Малыша, - поторопила Авицена.

***

- Не рассиживайся, - бросил Андалузский Пес, - Я с ним долго лясы точить не собираюсь.

- Напоминаю, что являюсь координатором группы, - сдерживая закипающую ярость, Вальтер часто прятался за сложными формулировками, - а значит, начало операции, транспортное снабжение и в том числе длительность подготовительных процедур определяю я.

- Номинальным, Златовласка, - ответил Каниль, - Смотри на часы и определяй, потом расскажешь.

Вольфсгрифф сжал зубы до хруста, но ничего не ответил. Если таковы условия использования этого инструмента - значит, придется потерпеть. Хотя при этом координатора с того самого момента, как он согласился на работу с Андалузским Псом, не покидало ощущение, что он мчится на утлом суденышке по ревущей горной реке, выбросив весло, и это все ему ужасно не нравилось. Надев очки "полувзгляда" он все же сел спиной к телевизору, а лицом к зеркалу. Лодырь, стыдливо поглядывая на кумира, последовал его примеру. Кошмарные же ампутанты продолжали ползать по поверхностям видеокомнаты, не пытаясь себя защитить. У многих, конечно, не было глаз, но остальные...

- А им не опасно? - спросил Вальтер, тут же осознав, что повторил слово в слово вопрос ненавистного предателя.

- Им? - на секунду Вольфсгриффу показалось, что Каниль просто беспорядочно рычит, но потом понял, что это смех, - Это мило, что ты за них беспокоишься, но уже не стоит. Я кормил их своей плотью, кровью и семенем. Это уже давно не люди. Взгляд вия им не страшен.

- У них есть имена? - поинтересовался Мауэр.

- Знаешь, как зовут безногую собачку? - ответил вопросом на вопрос Лупеску.

- И как же?

- Неважно! Она все равно не придет! - гигант сопроводил свою шутку набившим оскомину рокотом, лишь отдаленно напоминающим человеческий смех.

Видеомагнитофон заскрежетал, крутя пленку. В зеркале вначале отразились помехи, сменившиеся заснеженным пустырем. Сложно было понять - то ли это "зерно" записи, то ли снежинки кружились над стоящими у стенки людьми с холщовыми мешками на головах. Раздались сухие резкие щелчки, и казненные валились, как подкошенные, окрашивая грязную наледь своими жизненными соками.

- Лупеску! Сколько лет, сколько зим! Я смотрю, ты научился смотреть в глаза чудовищ?- проскрежетал Лугат, поворачиваясь к камере, и Вальтера привычно передернуло при виде беспорядочного скопления глаз, ногтей и зубов, заменявших клиппоту лицо.

- Ровно тринадцать лет, два месяца и четыре дня, - ответил Пес, - Когда контролируешь мозг полностью, за временем следить легко.

- И чем же я могу помочь тебе на этот раз?

- Я ищу одного парня… Как там его? Стефан...

- Земмлер, - автоматически уточнил Вольфсгрифф.

- Точно. Назови мне его текущее местоположение.

- Э, нет, старый лис. Сначала давай договоримся о награде, - хитро скрипнул Лугат.

- Как обычно - киносеанс, да? - обернулся Пес к Вальтеру.

- Как скучно. Но ладно - вот мой ответ: я не знаю. Я способен видеть лишь человеческими глазами, а этот стажерчик...

- Он мне больше не стажер! - рыкнул Вальтер.

- В любом случае, спасибо за обращение в нашу справочную службу. Рад был помочь, увидимся с вами на очередном показе бессмертного хита "Албанское Кино", - видео пошло рябью - Лугат собирался отключиться.

- Подожди! - остановил его Лодырь, - А как же Вхлицкий? Или Глассман?

- Это уже второй вопрос. А за него, как известно, двойная плата, - хитро ухмыльнулся своей тройной челюстью вий.

- Еще киносеанс? - предложил Вольфсгрифф.

- За то, что я наживу себе врага в лице Стеклянного? Нет, спасибо, тут уж вы сами, - блондину на секунду показалось, что в голосе Всеведающего Палача он уловил… страх?

- Что ты хочешь? - напрямую спросил Каниль.

- Как и все, запертые здесь, - развел окровавленные руки в стороны вий, - Свободы!

Даже непоколебимый Андалузский Пес вывернул свою бычью шею, чтобы посмотреть на отражение Вальтера в затемненном зеркале. Тот безразлично пожал плечами — никакие препятствия не встанут на пути их охоты.

- Будет, - кивнул Пес, - Ответишь - и я запишу тебя на новую кассету, оставлю в прокате.

Каркающий смех пронзил слух, разлетаясь по набитому до отказа телами слуг маленькому помещению.

- Ну… ты даешь… В прокат, - отсмеявшись, Лугат продолжал влажно похрюкивать, - Я знаю, что ты засиделся у себя, но не знал, что настолько. Сфотографируй меня на телефон и выложи фото в сеть.

- А может, тебя утюгом по факсу отправить? - недоуменно и злобно спросил Лупеску.

- Лодырь, объясни, - посмеиваясь, попросил клиппот.

Филипп нервно, путаясь в кнопках, разблокировал телефон и протянул его, не глядя себе за спину.

- Направь на телевизор и нажми кнопку, - проинструктировал Мауэр Пса.

- Какую кнопку? - бывший едок недоуменно вертел телефон в руке, - Он гладкий, как детский череп.

- Ткни пальцем в экран! - возопил Лугат, уже явно раздраженный. Раздался звук, стилизованный под старинный фотоаппарат.

- Теперь нажми на кнопку в углу и выбери там зеленый символ, - инструктировал Лодырь.

- Да нет тут кнопок! - злился Пес, - Все, нажал.

- Теперь выбери группу "Просекко" и нажми "Отправить", - медленно и нарочито четко говорил Филипп.

- Эта пидорская халупа еще существует? - усмехнулся Лупеску, ткнул пальцем в телефон и отрапортовал, - Готово!

- Меня уже увидели, - экстатически прошептал уродец в телевизоре, - Вкусные синапсы, сладкие нейроны, соленые воспоминания...

- Где Глассман? - нетерпеливо спросил Вальтер, подпустив в голос угрозы. "Какая глупость!" - подумал он - "Я всерьез использую интонации в общении с клиппотом! Мне нужно лечиться..."

- Крайбург ам Инн, - почти шептал клиппот, закатив все свои глаза в каком-то гастрономическом, людоедском оргазме, - Так много… Отель "Унтерброй", мансарда...А-а-а-ах!

Телевизор икнул, и видео пропало, сменившись звенящим синим экраном.

- Надеюсь, оно того стоило, - запоздало буркнул Вольфсгрифф бывшему едоку. Нос воротить нужно было раньше.

***

- Нужно было раньше это сделать. Когда мы еще были там, - горько заметил Вулко, - Не пришлось бы снова тащиться назад.

- Нет. Все весьма своевременно, - отрезала Мать, развалившись на сиденьях купе. Черное платье собралось на еще более увеличившимся животе, и теперь ее промежность была выставлена напоказ, но, кажется, она совершенно не стеснялась бывшего клоуна, - Кстати, зачем ты снова в гриме?

- Дань одному старому суеверию, - ответил толстяк, продолжая аккуратно вырисовывать глаз на свежем пластыре. Поезд тряхнуло, карандаш соскользнул, и взгляд получился какой-то жалобный. Хруст костей и хрящей за спиной очень мешал - подобно сломанной игрушке с непрекращающимся заводом Каролина продолжала молча выкручивать конечности в немыслимые фигуры на полу купе.

- Закругляйся. Скоро приедем, - предупредила Мать, кивнув на стеклянную дверь, отделявшую купе от тамбура. Вулко не обернулся, но в отражении на окне успел заметить черную бурлящую массу, увенчанную белым бесстрастным лицом. Смотреть на Розарию напрямую у него не хватало воли - слишком хорошо он помнил, чем закончился последний раз.

- Я буду скучать по тебе, - невпопад сказал он.

- Но я ведь все равно всегда буду рядом, - черноволосая мягко погладила его по щеке, слегка смазав грим.

- Это не то. Даже не то же самое, как когда ты была с Андреем или в подвале. Я ведь все равно тебя слышал. А после...

- То, что я лишусь рта не означает, что я перестану шептать тебе на ушко, - девушка наклонилась к Вулко и нежно поцеловала его в мочку уха.

- Ты знаешь, сколько их? Наших детей? - кивнул толстяк на круглый, покрытый блестящим шелком живот.

- На этот раз только один, - прошептала Мать Матерей.

Если бы кому-то из жителей пригорода Мюнхена в ту ночь пришло в голову заглянуть в окна поезда, не все из них остались бы в своем уме.

***

- Я смотрю, вы расширились, - восхищенно оглядывал Лупеску помещение Арсенала. Агата, заведующая выдачей, узнав бывшего коллегу, выпучила глаза и побледнела, когда тот в окружении своих жутких слуг появился в коридоре. Приняв подписанную лично Мюллером бумагу на использование любых активов Спецотдела, валуноподобная женщина просто покинула свое рабочее место, не в силах выносить присутствие жутких тварей. Когда та шла по коридору, бывший едок почмокал ей в спину губами, как лошади. Необъятный зад, обтянутый шерстяным платьем вздрогнул, и она зашагала быстрее.

- Когда-то эта пантера умела повымотать, - со смешком прокомментировал ее уход Каниль, Лодырь по-гиеньи захихикал, стараясь угодить своему...кумиру? Бывшему возлюбленному? Вальтер никак не мог определить, да и, если честно — не хотел.

- Так-так-так, нехило вы тут расширились! Давайте-ка, друзья, найдите что-нибудь для папочки. Что-нибудь, чтобы крошить, рубить, рвать и дробить! - рявкнул Лупеску и ампутанты расползлись по стеллажам.

Вальтер знал, что ему нужно. Недолго думая, он стащил огромный пластиковый гроб с верхней полки. Тот был тяжел и не подавался, лоб координатора покрылся испариной, когда ящик, наконец, оказался на полу, чуть не прибив Лодыря, стоявшего поблизости.

- А кишка не тонка? - раздраженно спросил изуродованный едок, - Надломишься!

- Думаю, на один раз мне сил хватит, - ответил Вальтер, открывая ящик. Экзоскелет поражал воображение одновременно и размерами, и изощренной сложностью устройства, - Меня интересует другое. Как мы переживем «кривое зеркало».

- Зеркала бьются, - громыхнул откуда-то из-за стеллажей Андалузский Пес, - А еще не всегда отражают клиппотов.

- Видишь? - хмыкнул Лодырь, - Одной проблемой меньше. Ух ты! Всегда мечтал попробовать!

- Что это? - спросил Вольфсгрифф Филиппа. Тот застыл перед стеклянным шкафом, в котором под замком висели две огромные перчатки с зубцами между пальцами. К ним были подсоединены сотни каких-то трубок, проводков и иголок.

- Экспериментальная разработка. Полуавтоматическая хирургия. Считай, дополнительные челюсти на руках, - с восхищением рассказывал Мауэр, - Прямая связь с желудком через титановые трубки. Мюллер не разрешил массовое использование из-за вреда для кровеносной системы. На какая нам, смертникам, разница? Верно говорю, Каниль?

- Верно, педик! Ты погляди на это! - над стеллажами блеснула тонкая металлическая леска с крючьями на конце, раздался запоздалый свист.

- А можно и нам на огонек? - знакомый капризный тон Вальтер узнал сразу, его сердце наполнилось полузабытым ощущением тепла.

- Без вас — никуда! - широко расставив руки, Вольфсгрифф обнял застывших с испуганными лицами Каргу и Авиценну — те явно не ожидали такого проявления эмоций от координатора. Блондин обеспокоенно пошарил глазами по помещения, будто ища кого-то, но потом, словно что-то вспомнив, помрачнел.

Продолжение следует...

Автор - German Shenderov

Artwork by Rivenis

#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov

+++ATTENTION !!!+++

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Также в ВК доступны нецензурированные версии рассказов.

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Лифт в Изолятор приходил в движение нечасто. К счастью, большая часть пленников не нуждалась в постоянной кормежке, а другую просто не удалось уничтожить окончательно. Мюллер ненавидел спускаться в это подземелье, полное запертых кошмаров - никогда не знаешь, не станет ли твой визит причиной чьего-нибудь побега. Бесконечный список мер безопасности не добавлял уверенности - создания, для которых законы физики, времени и пространства являлись чем-то умозрительным всегда найдут путь. Будет ли это сознание недостаточно аккуратного оперативника, внезапный перепад напряжения или смена сущности пленника - никогда не угадаешь.

Сопровождали Хорста Вальтер на пару с Лодырем, Карга с оборудованием и один из Дворняг - с отбойным молотком. Лифт нехотя полз вниз, тягостное молчание нарушалось лишь лаунжевой музыкой из динамиков. Вальтер находился как будто не здесь, а в каком-то другом месте, Марсель и Дворняга - Мюллер не помнил имени - настороженно прислушивались к издаваемому лифтом звукам - им было явно не по себе. Лишь Мауэр будто бы даже приплясывал на месте в каком-то радостном нетерпении, будто ребенок в утро собственного дня рождения.

Наконец, кабина застыла. Мюллер вновь примкнул лицом к панели, чтобы индикатор мог считать его сетчатку, после чего повернул массивный ключ в отверстии - сканирование сетчатки - это, конечно, хорошо, но ключ - это понятно, надежно и неподкупно. Когда враг может принять любой облик - сканирование сетчатки остается лишь данью современным технологиям.

Двери медленно разошлись в стороны, и перед пассажирами открылся длинный, ярко освещенный коридор. Его можно было бы счесть совершенно обычным подвальным помещением, если бы стены не поблескивали в свете слепяще-ярких ламп, словно свежевыпавший снег. Покрытие из каменной соли было одним из последних рубежей обороны на пути запертых здесь чудовищ.

- Идем за мной, след в след, на другие плитки не наступаем, - предупредил Мюллер, - Взгляд в пол, на двери не смотреть, голоса не слушать.

- А могут быть голоса? - спросил Дворняга с дрожью в голосе.

- Нет, если не будешь слушать, - грубо ответил Хорст.

Под тяжелыми шагами Карги пол тихо похрустывал. Он старался наступать на те же плитки, что и Хорст, для чего ему пришлось подстроить свои широкие шаги под прихрамывающую походку начальника. Вальтер слепо несся вперед, каким-то своим путем, за Мюллером опасливо шагал разнорабочий, чуть ли не наступая тому на пятки.

Голосов слышно не было. Марселю даже на секунду пришла в голову странная мысль, что глава Спецотдела намеренно нагнетает атмосферу - чтобы не расслаблялись. Нарушив инструкцию, курд из любопытства поднял взгляд, когда они проходили мимо одной из многочисленных металлических дверей, разбросанных по коридору как попало. В темном окошке удалось разглядеть лишь стенку камеры - места в ней было так мало, что казалось, будто дверь примыкает сразу к противоположной стене. "Где же пленник?" - успел подумать Карга, прежде чем услышал голос, заставивший его вздрогнуть и замереть.

- Ты позволил сделать это, - фраза была произнесена на персидском, но впилась в мозг горящим тавро, отпечаталась истекающей кровью вязью, прошла сквозь все существо Карги, отсылая его в прошлое, в раскаленную пустыню и заваленный телами беженцев ангар.

- Ты разрешил, - пласкиво заметила тощая фигурка, парящая над соляными плитами. На голых ногах запекшаяся кровь перемешалась с пылью, превратившись в густую, вязкую грязь. Маленькое личико с пронзительно голубыми глазами искажено рыданиями, жемчужные зубки - еще молочные - обнажены в гримасе боли и страдания, волосы на затылке слиплись в окровавленный колтун.

- Я ничего не сделал, - прошептал Карга одними губами.

- Вот именно! Ты ничего не сделал! Ты не остановил их! - хныкала девочка, чье тело представляло собой одну сплошную гематому, - Вы, защитники, поборники справедливости! Вы стояли и смотрели! Ты смотрел!

Ее пальчик с грязным расколотым ногтем указывал на Марселя, почти касаясь его лица. Мюллер и прочие уже обернулись, что-то кричали - но все сознание оперативника занимали лишь сочащиеся ненавистью и мольбой глаза цвета лазури.

- Я не виноват! Нам нельзя было вмешиваться! - закричал он, когда к нему уже подбежали трое, укладывая на пол, а девочка продолжала выплевывать обвинения и проклятия, но слышал их только курд.

***

- Ничего не выйдет. Посмотри на меня. Посмотри, что от меня осталось. Я не справлюсь.

- Не говори ерунды! Ты лучший из всех. Думаешь, это он тебя выбрал? Высокомерный стервятник! Тебя выбрала я, и только я! Потому что я знаю, что только ты на это способен. За всю человеческую историю - ты единственный.

- Но чего ты хочешь? Зачем помогаешь мне? После всего, что я...

- Я знаю, что это было необходимостью. Мы с тобой не раз это обсуждали. Я не в обиде. Ты делал то, что должен был, чтобы, наконец, выполнить свое предназначение.

Вулко покачал головой. Пока она сидела слева, клоун не мог ее видеть. Щеки коснулось легкое колебание воздуха, теплая нежная рука коснулась его лица и повернула к себе.

- Тебе просто нужно найти способ. Я помогала тебе не раз и не два и считаю, что вправе рассчитывать на ответную услугу. Разве не так?

- А кто тебя просил? Кто сказал, что я вообще хотел жить? Тем более, после того, что ты сделала с Андреем...

- Это не я, ты же знаешь. Розария тогда только родилась и была голодна. Ты должен понимать - ей было сложно себя контролировать. Я ведь обещала, что верну все сторицей.

- Ты обещаешь все время. У меня в ушах гудит от твоих обещаний, - разозлился Вулко и вскочил с края поваленной колонны. Теперь он видел ее целиком - такой, какая она была в далеком прошлом - молодой, красивой, утонченной и беззаботной. Черные, как смоль, волосы рассыпались по плечам, губы цвета темной вишни призывно приоткрыты, а шикарная фигура подчеркнута обтягивающим черным платьем из чистого шелка. Босая стопа игриво катала по грязному щебню чей-то череп.

- Ты не веришь мне? Неужели я не убедила тебя за долгие годы наших бесед, что изрисованный ублюдок врет тебе в глаза? - красивое личико исказила гримаса ненависти, но лишь на секунду, снова сменившись томным спокойствием, - Милый, этого заслуживаешь не только ты, но и все! Неужели ты думаешь, что тот, кто заставлял тебя поедать собственных детей, желает людям добра?

- Я не знаю, кому из вас верить. Я видел твой голод… и он чудовищен. Эти люди в часовне - они не заслужили такой участи. Заточить их в безвременье, вплавив в каменную кладку - это не похоже на акт гуманизма, - толстяк присел в свою коляску. Теперь, когда весь мед Штоддарта уходил на другое, его организм начал сильно сдавать позиции, - У меня осталось мало времени. Я не знаю, что мне делать.

- Нарушать правила, мой хороший, - гладкие загорелые ноги разошлись в стороны, явив глазам Вулко влажную розовую щель, похожую на аккуратное ножевое ранение.

- Меда осталось совсем мало, - клоун зачерпнул ногтем из банки небольшую каплю. Подумав немного, сунул палец обратно в банку, чтобы оставить часть драгоценного вещества внутри. В конце концов, нужно совсем немного - неизбалованный женским вниманием, Вулко кончал меньше, чем за минуту.

- Иди же ко мне, родной, - бархатисто прошептала соблазнительница. Налившиеся силой конечности Вулко с легкостью оторвали его от инвалидной коляски, и он шагнул к женщине, на ходу стягивая клоунские шаровары.

- Знаешь… Милый... - слова ее прерывались резкими вздохами, когда толстяк совершал очередной толчок, - Я… Подготовила… Для тебя… Подарок… Задаток…

- М-м-м? - отозвался Вулко, оглушенный буханьем собственного сердца, потерявшийся в горячей неге.

- Я… Помню… Тебе… Нравилась… Одна… Девушка… Вот...

Вулко оторвал лицо от антрацитовой шевелюры партнерши и поднял голову. Из темных глубин подвала по стеклу и щебню шла девушка. Ярко раскрашенный купальник, сетчатые чулки, конский хвост на голове и слегка торчащие зубы взывали к полустертому образу на задворках памяти. Озорно улыбнувшись, девушка встала на руки и колесом покатилась к Вулко, ничуть не смущенная его занятием.

- Моя малышка… Розария… Помогла ей… Найти дорогу назад...

Нежные звуки ее голоса обволакивали, отдаваясь райскими колоколами в затылке, ее губы лобзали обрюзгшее и искалеченное лицо клоуна. Где-то в мельтешении конечностей кувыркающейся к Вулко девушки мелькнул темный силуэт бабочки. Наклонившись к изящному ушку, спрятанному под черными волосами он благоговейно прошептал:

- Спасибо, мама.

***

- Ты как? - шлепки по щекам медленно, но верно приводили Каргу в чувство. Ритуалист распластался на полу с вытаращенными от ужаса глазами. Вальтер методично и брезгливо продолжал хлестать Марселя по щекам, пока тот не поймал его руку.

- В норме, - наконец, ответил курд.

- Точно? - озабоченно спросил Мюллер, - Я же говорил тебе, глаза в пол! Сейчас отменю все к чертовой матери, далась мне ваша охота!

- Все в порядке, честно, - Карга вскочил на ноги, подхватив сумку с оборудованием. Вольфсгрифф удовлетворенно хмыкнул - не хватало еще, чтобы из-за этого малохольного Хорст изменил свое решение.

- Ладно, идем, тут недалеко.

Напротив очередной двери компания остановилась. Дворняга трусливо щурился - видно, сцена с Марселем его впечатлила сверх меры. Мюллер раздраженно ковырялся ключами в замке камеры, попутно прижимаясь глазом к дверной панели. Наконец, дверь поддалась. Вопреки ожиданиям, перед Вальтером предстала вовсе не тюремная камера. Комната три на три метра была пуста, если не считать огромного бетонного куба посередине.

- Так, оперативник - очисти объект и жди снаружи, - скомандовал Хорст Дворняге. Тот подобострастно кивнул и ринулся расчехлять отбойный молоток, - Карга - подготовь переход.

- Полноценный? - переспросил Карга, - Тогда придется подождать Авицену, у меня с собой только...

- Нет. Переходник не нужен, - фамильярно хлопнул его по плечу Филипп, отчего лицо курда брезгливо перекосилось, - На этот раз мы хотим, чтобы нас нашли.

- Даю одиннадцать минут, не больше, - сухо бросил Мюллер, после слов которого раздался грохот отбойного молотка.

***

- Теперь передай мне, пожалуйста, скальпель.

Стефан взял со стола остро заточенный инструмент и протянул его Глассману. Тот, слепо пошарив рукой в воздухе, жадно схватил металлическую ручку.

- Но что с вами произошло? - никак не мог взять в толк Вхлицкий, сидевший рядом на стуле с видом изгнанного аристократа.

- Предательство. Грязное, беспринципное предательство. Но главное - кража, - ответило существо из ванны со льдом. Обожженная кожа висела клоками, обезьянья морда вызывала ужас и отвращение. Руки - такие же изуродованные - обследовали грудь, натыкаясь то на торчащие ребра, то на особенно крупные клочья плоти. Сдавленно шипя, Глассман безжалостно срезал их, чтобы не повредили структуру рисунка.

- Что нам теперь делать? - спросил Малыш. Он был в замешательстве. Какую бы великую миссию ему не уготовил изуродованный неандерталец со сваренными глазами, теперь, похоже, все потеряло смысл. Что бы ни представляло из себя то, что украли из часовни - видимо, именно от этого зависели все их дальнейшие действия.

- Ждать, мой юный друг, - безразлично ответил Vitro Viro, - Ждать и зализывать раны.

- Ждать чего?

Глассман ответил не сразу. Сначала он нанес несколько поперечных порезов между ребрами, потом один вертикальный, после чего соединил хаотичные кровящие линии небрежной окружностью. Череп его оплыл, подобно свече, челюсть втянулась, надбровные дуги сдулись. Меняясь и искажаясь, его облик возвращался к первоначальному. Уже через несколько секунд в ванне сидел так хорошо знакомый и Земмлеру и Ярославу Стеклянный Человек. Лишь глаза в окружении обуглившейся плоти матово поблескивали белой мутной пленкой, сваренные зажигательным снарядом.

- Ждать, пока они с нами свяжутся. Замок без ключа столь же бесполезен, что и ключ без замка, Мышонок. Жаль, мне не удастся увидеть, как все случится, - горько проскрежетал Глассман.

***

Авицена сказалась больной несколько дней назад, взяв справку от знакомого врача. За теми, кто приносил присягу Стеклянному Человеку, Спецотдел охотился особенно рьяно - иметь человека со знаниями о конторе в стане врага Мюллер не хотел. И теперь, когда Вальтер собирал команду для поимки Малыша, она не могла остаться в стороне. Четкого плана у Бьянки не было - главной целью сейчас было хотя бы просто найти человека, который избавил ее от еженощных кошмаров. Папа, разумеется, был мертв - воскрешать ушедших Земмлер все же не умел. Но белобрысый стажер, над которым она потешалась и которого не воспринимала всерьез что-то изменил в прошлом. Изменил настолько, что, услышав ненавистный ранее голос отчима, ее не стошнило от нахлынувших воспоминаний, не бросило в мелкую дрожь, не захлестнуло волной густой, ядовитой ненависти, как это было раньше. Зимницки продолжала удивляться, как легко ей далось это слово - "папа", и как это она могла раньше ненавидеть этого доброго, работящего и временами даже слишком нежного человека, который заменил ей отца.

Собрав сумки для себя и для Марселя, она надела поводки на своих псов и заказала такси. Собачий отель был оплачен на год вперед. Бьянка надеялась, что сможет забрать своих любимцев после того, как пыль уляжется, но слезы сами собой лились градом из глаз от четкого осознания - ей за ними больше никогда не вернуться. По крайней мере, до тех пор, пока стоит Спецотдел.

***

- Переход через три-два-один, - басил Карга, - Готово!

Прожекторы привычно сменили цвет с ярко-желтого на какой-то фиолетово-серый - вольфрамовые нити потухли, их заменили тонкие, бесцветные, подрагивающие от напряжения глазные нервы Мафусаилов.

Лодырь и Вальтер практически одновременно прикоснулись к покрытой остатками цемента, изломанной и перекрученной, но все еще хищной маске Андалузского Пса .

- Да поможет вам Бог, - сам не веря в свои слова прошептал Мюллер.

Челюсть-капкан плотоядно щелкнула, маска подпрыгнула на остатках бетонного блока, как будто сожрав блондина и изуродованного едока.

Холодный, гладкий как каток пол ударил Вальтера в грудь с силой несущегося на всех парах грузовика. Рядом, издав глухой стон, приземлился Мауэр. Не без труда Вольфсгрифф оправился от падения и, кряхтя, поднялся на ноги. Тусклая, привычная не-тьма позволяла разглядеть огромное помещение душевой - как в Спецотделе, только гораздо больше. Ржавые подтеки кровавыми пятнами покрывали мелкую потрескавшуюся плитку.

- Где мы? - спросил Вальтер скорее самого себя, чем Лодыря, но тот поспешил ответить:

- Сигетская тюрьма. Место, где Лупеску оставил свою душу.

Из душевой вел узкий серый коридор, сжатый с обеих сторон тюремными камерами. Во мраке за решетками что-то шевелилось, но Вальтер, памятуя об опасности видений клиппотических миров, старался не всматриваться.

- Так кто такой этот Андалузский Пес? Почему Мюллер его так боится? - поинтересовался Вольфсгрифф, с некоторой долей ревности.

- Это был великий человек, - воодушевленно и мечтательно пропел Мауэр, широко раздувая надорванные ноздри, - И великий едок.

- И чем же он был велик?

- Он и остался таковым, но перестал быть человеком. Ты же помнишь, почему едоков казнят по истечении их "срока годности"? - ухмыльнулся Лодырь.

- Откуда ты...

- Каниль мне все и рассказал.

- И тебя это не пугает? - с интересом спросил блондин.

- На какой работе еще так платят? - беззаботно ответил вопросом на вопрос едок и кисло усмехнулся.

- Так что он такого натворил, этот Пес?

- Ну… Много чего, на самом деле. Когда-то он был большой шишкой в преступном мире. Но ровно до тех пор, пока не встретил первого в жизни клиппота. По натуре Андалузский пес — охотник. И ему всегда было слишком скучно охотиться на людей, - развел руками Мауэр, - Румыны — ребята нерасторопные, заметили они его уже в тюрьме, куда он попал, когда начал резать подельников. Там и предложили контракт едока.

- Так за что его заперли в Изоляторе?

- Я застал этот момент лишь мельком. Попал к нему в подчинение, еще будучи молодым и зеленым. Лупеску уже тогда был, кажется, не совсем человеком. Когда кто-то настолько бесчеловечен - сложно понять, где провести грань. До своего последнего дня он успешно сдавал анализы, и все было в порядке.

- Но как это возможно? Изменения затрагивают весь организм, он не мог производить сперматазоиды, будучи Поврежденным, - удивился Вальтер.

- У него был хороший друг, который снабжал его материалом. С тех пор тесты ужесточили, хотя я не могу этому не радоваться, - окслабился Лодырь, - Видел тех пухлогубых медсестричек?

- Так ты поставлял ему материал, чтобы обмануть Спецотдел? - Вальтер даже остановился, чтобы посмотреть в лицо Мауэра - настолько его поразил этот наглый подлог, о котором теперь совершенно открыто говорил заговорщик.

- Все мы, едоки. Он был нам, как отец, понимаешь? Он знал все, умел все. Под ним ходила вся контора, а этот сухарь Мюллер только подписывал бумажки, - восхищенно рассказывал Филипп.

- Так значит, мог грянуть передел власти? - понимающе кивнул Вольфсгрифф.

- В чем Хорсту не откажешь - так это в его умении чуять угрозу. А вот просчитывать наперед он не умеет. Он решил задержать Каниля прямо здесь, в Общем зале, в присутствии едоков, оперативников и информатиков.

- Вы за него вступились? - удивленно спросил Вальтер. Если так - почему Лодырь не в Изоляторе, вместе с зачинщиком.

- Не успели, к счастью. Того, что он сделал, не ожидал даже Мюллер, - Лодырь мечтательно взглянул в серый потолок, с которого свисали неработающие лампы, - Когда старик в окружении Волкодавов ворвался в Общий Зал, Лупеску стоял как раз в центре толпы, слушая какой-то брифинг, кажется, по Педофилу - тогда он еще не работал на нас.

- И?

- Волкодавы стали стрелять без предупреждения. Помню, он даже не изменился в лице, когда ему прострелили ногу - хотели взять живым. Только щелкнул челюстью маски.

- Той самой? Через которую мы прошли?

- Да, он держал ее в руке. И свернул пространство вокруг себя. Вырвал кусок реальности вместе со всеми, кто был рядом. Он захватил человек пятнадцать, не меньше. Переход в тот же день закатали в бетон и убрали подальше.

- Почему же Хорст ее не уничтожил?

- Думаю, как раз на такой случай.

Исцарапанные металлические двери тюремной столовой распахнулись от сильного толчка Вальтера. В нос блондину тут же ударил чудовищный смрад, висящий мерзкой тошнотворной пеленой в воздухе. Пахло дерьмом, кровью и гнилью. На другом конце помещения, за рядами длинных столов и скамеек ему не сразу удалось разглядеть гротескный трон, на котором в оранжевой робе восседал создатель карманного измерения.

- Мауэр! - прогрохотала фигура на своем странном громоздком седалище, напоминающем издалека то ли кучу дерьма, то ли беспорядочное нагромождение грязных мешков. С каждым шагом подходя ближе, Вальтер различал отдельные тела и их части, из которых было собрано это мерзкое сооружение. Человек, венчавший этот жуткий памятник был огромен, лыс и распространял вокруг себя ауру какой-то дикой, звериной мощи, - Не казнили тебя еще, грязный ты пидор?

- Чья бы мычала, подстилка ты тюремная! - в тон ему ответил Мауэр. Из-за разорванных в нескольких местах губ было сложно понять, но, кажется, он улыбался.

Громадень спрыгнул со своего трона с легкостью, приземлившись на одно колено. Даже так, полусидя, он казался намного крупнее Марселя. Левая нога волочилась по полу незакрепленным протезом, словно и не принадлежала своему владельцу, перекрученная, изломанная, она казалась какой-то абстрактной скульптурой. По бычьей шее змеилось переплетение тюремных татуировок, залезая на правую щеку. В сломанных, борцовских ушах болтались многочисленные кольца.

- А кто эта "златовласка"? Это Мюллер меня задабривает? - с натужным сопением многократно сломанный, будто вмятый в лицо, нос принюхивался к гостям.

- А почему это он должен тебя задабривать? - сквозь зубы ответил Вальтер, - Вроде как это ты сидишь в бетонной коробке.

- А кто сказал, что мне здесь плохо? - Лупеску свистнул, и от трона отделилась тощая грязная фигурка. Неловко переступая на четвереньках грязными загнившими культями, нечто, потерявшее человеческий облик подползло под искалеченную ногу бывшего едока, приподнялось и поползло вперед, неся на себе тяжелую тушу, - Смотри, какое у меня здесь прекрасное царство-государство!

Трон развалился еще на десяток ампутантов. Разлагающиеся заживо, потерявшие любые половые признаки и черты, они ползли следом, перекатываясь, шаркая и размазывая по кафелю гнилостные разводы. Лица всех были каким-то чудовищным образом пересобраны, модифицированы какими-то крюками и железками, так что теперь отдаленно напоминали маски едоков. Красные воспаленные глаза сочились животным, слепым голодом.

- И что ты здесь делаешь? Трахаешь и жрешь их помаленьку? Зачем тебе вся эта армия, если выйти отсюда тебе не грозит? - Вольфсгрифф дерзко заваливал вопросами хозяина этого жуткого места, не обращая внимания на Лодыря, что дергал блондина за рукав.

- Ну, смотри, иногда бывают и приятные сюрпризы! - теперь бывший едок был совсем близко. Его глаза - почти черные, как у акулы - хищно рассматривали визитера. Челюсть плотоядно приоткрылась, и глазам Вальтера предстали треугольные, заточенные до бритвенной остроты зубы, - Пожалуй, я начну с этого слащавого личика.

- Подожди! - встрял Мауэр, - Мюллер прислал нас, чтобы предложить тебе сделку.

- И что же эта наглая крыса придумала? Амнистию? Пусть тогда спустится и приподнесет мне ее сам, стоя на коленях. Потому что все, что ниже — я скормлю своим щенкам, - Андалузский Пес хищно щелкнул зубами перед самым лицом Вольфсгриффа, но у того не дрогнул ни единый мускул, - А пока я буду довольствоваться тем, что есть. Дети! У нас сегодня пир!

Жуткие ампутанты медленно, неуклюже, но при этом неотвратимо окружали Вальтера, отрезая его от Лодыря. Вот задергался чей-то тощий зад, будто тварь готовилась к прыжку, вот нетерпеливо зацарапали пол чьи-то переломанные пальцы, клацали бесчисленные челюсти, голодно хрипели пересохшие глотки.

- Твои коллеги? - обвел Вальтер взглядом толпу уродцев.

- Они самые… О, как волшебно мы повеселились! Время здесь течет иначе, а смерть не наступает, пока я не разрешу, - гнусно ухмылялся монстр, - То, что я сделал с их телами не идет ни в какое сравнение с их душами… Ах, если бы ты мог их увидеть, задрожал бы. Каких здесь только нет - безногие души, безрукие души, окаянные, обмороженные, сожженные заживо, съеденные и высранные… Думаю, с тобой я поступлю именно так.

- Занятные партаки , - небрежно бросил оперативник за секунду до того, как акульи челюсти должны были сомкнуться на его лице, - Ты, похоже, неплохо разбираешься в татуировках. Думаю, тебе было бы интересно пообщаться с ним.

- Ты же говоришь о... - плотоядная похоть сменилась охотничьим азартом.

- Да, о Глассмане.

Бычья шея хрустнула, когда бывший едок посмотрел на потолок, но глядел он будто насквозь - туда, в реальный мир, где ходили люди, светило солнце и время шло своим чередом. После чего хрипло гаркнул:

- Все на борт!

И потерявшие человеческий облик создания подобострастно подползали к ногам Лупеску, припадая лохмотьями губ к его тяжелым армейским ботинкам.

- Я этого делать не буду, - с усмешкой Вальтер протянул руку Канилю и тот сдавил его кисть до хруста своей циклопической пятерней. Лодырь же прижался всем телом к спине едока, обнимая его за шею. Вольсфгрифф готов был поклясться, что на секунду черты изуродованного лица Мауэра разгладились, и вместо злобного оскала или глумливой ухмылки, он впервые увидел умиротворенную, счастливую улыбку.

Продолжение следует...

Автор - German Shenderov

Photo by Robert Gumpert

#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov

+++ATTENTION !!!+++

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Ccылка на первую часть: https://pikabu.ru/story/torzhestvo_koshmarov_part_i_6241568

Ссылка на вторую часть: https://pikabu.ru/story/torzhestvo_koshmarov__part_ii_624695...

Ссылка на третью часть: https://pikabu.ru/story/torzhestvo_koshmarov_part_iii_625249...

Потери личного состава были чудовищны. Цифры ужасали - после подобного до сих пор не удалось оправиться ни одной из организаций, противостоящих Бездне. Но Мюнхенский Спецотдел являлся самой влиятельной и финансово обеспеченной службой, поэтому сейчас телефоны у информатиков разрывались от звонков, а звук у компьютеров был отключен - мессенджеры и электронные почтовые ящики звенели нескончаемым гулом входящих сообщений. Оставшиеся Волкодавы лично обзванивали военные училища и полицейские академии, выдергивая перспективных сотрудников прямо посреди обучения. Дворняги носились с высунутыми языками по всему городу, стучась в двери к наиболее надежным Ночным Сменщикам с типовыми договорами. Доги, запершись в конференц-комнате перекладывали личные дела сотрудников из стопки в стопку, перебирая возможные кадровые рокировки, летели звонки и электронные письма в тюрьмы, психиатрические лечебницы, лагеря беженцев и даже дома престарелых с требованиями предоставить кандидатов на должности едоков. Спецотдел спешно зализывал раны.

Вальтер наблюдал за всей этой суетой, царившей в подземельях Театинеркирхе со смесью апатии и презрения. Как они могут делать вид, что все в порядке? Как им удается сохранять невозмутимое выражение лица, затыкая пальцем пробоины в тонущем корабле?

За сотрудников, потерянных в схватке, Вальтер странным образом ничуть не переживал - если эти обленившиеся идиоты проигнорировали многочисленные отчеты, описывающие предыдущие столкновения с Vitro Viro, значит, они заслужили эту ужасную и мучительную смерть. Покоя ему не давало другое - предательство стажера. Меньше суток не прошло с присяги, как выяснилось, что говнючонок дурил всем головы, являясь на самом деле злейшим противником Спецотдела и человечества. Вольфсгрифф готов был биться головой о стену до тех пор, пока череп не треснет и мозг не полезет наружу, от осознания того, что он лично шефствовал над своим собственным заклятым врагом. Как долго Глассман мог так скрываться? Год, два? Почему раскрыл себя сейчас? Была ли это злая ирония - принять клятву и тут же ее нарушить, или долгоиграющий план, чтобы уничтожить главного защитника и благодетеля его родного города? Вальтеру вспомнилось, как он вступился за Малыша перед Мюллером за драку на операции и до боли стиснул зубы. От невеселых размышлений его отвлекла жуткая образина Лодыря, незаметно оказавшаяся совсем рядом.

- Чего тебе, Мауэр? - неприязненно спросил блондин.

- О, я пришел всего лишь выразить тебе свое сочувствие, - глумливо ухмыльнулся едок, - Потерять своего стажера, сразу после присяги — это, должно быть, болезненно?

- Наверное, не так болезненно, как потерять любовника, не правда ли? - хотел было съязвить Вальтер, но в голове всплыл образ Марго, поэтому ответ звучал жалко и плаксиво.

- Ха! Нет, мы с Клещом не трахались, если ты об этом. Он оказался слишком старомоден, чтобы понять всю тонкую суть моих развлечений, - махнул Филипп рукой, - Но мне вот что интересно - что ты намерен делать дальше?

- В смысле - что?

- Ну, от тебя сбежал оперативник, который на самом деле оказался замаскированным Стекольщиком, теперь он обладает информацией, способной подкосить нашу работу на годы вперед. Более того - лысый ублюдок нанес тебе личное оскорбление не только предательством. Вспомни - это ведь именно он вытащил убийцу твоей красотки из-под стражи, пока ты прохлаждался в медотсеке.

- К чему ты ведешь? - раздраженно спросил Вальтер, которого эти воспоминания вовсе не успокаивали.

- А ты тугодумистый, я погляжу! - едок хотел было хлопнуть Добермана по плечу, но, поймав его взгляд, передумал, - Нужна операция по устранению.

- Кого, Глассмана? - Вальтер посмотрел на Мауэра так, словно тот ляпнул несусветную глупость.

- Ну или Малыша. Как тебе больше нравится.

- И как ты себе это представляешь?

- Ну, знаешь, у меня к твоему птенчику тоже есть небольшая вендетта, - едок ткнул пальцем на свое лицо, теперь напоминавшее мерзкую рожу пленника "Албанского кино", - Думаю, я смогу помочь.

- Ты подбиваешь меня на крестовый поход против того, кто превратил две дюжины оперативников в кровавую кашу? Так и пойдем, на пару, взявшись за руки?

- Нет, мы пойдем втроем, - редкозубо ощерился Мауэр.

***

Путь через зеркало оказался вовсе не близким. Войдя в собственные отражения в примерочной кабинке модного бутика, Глассман и Стефан шли вот уже добрые сорок минут по нестерпимо блестящему коридору, словно собранному из зеркальных осколков. Кое-где попадались некие окна разных размеров, ведущие то в спальни, то в ванные, то вновь в примерочные кабинки.

- Вопреки тому, что обо мне болтают - телепортироваться я не умею. Телепортация - это сокращение расстояния между двумя точками до нуля, здесь же смысл исключительно в том, что нас не смогут остановить. И не будут мешать нам общаться, - вещал Глассман на ходу, стирая грим с лица обрывком рубашки. Земмлер шел сзади и наблюдал изрисованную письменами спину - никаких следов недавней битвы на ней не было.

- Кто вы такой? - наконец спросил он, бросив попытки переварить произошедшее самостоятельно.

- Я-то? На самом деле, всего лишь доброжелатель. И всего лишь хочу изменить все к лучшему. Мне на самом деле жаль, что так получилось. Если тебя это утешит - я листал личные дела тех, кто погиб сегодня. Как мне помнится, семей у них нет.

- Если вы такой могущественный, почему вы просто не уничтожили Спецотдел и все прочие организации? - подумав немного, Стефан добавил, - Лично я бы это сделал.

- Это контрпродуктивно, мышонок! - весело отозвался лысый.

- Это еще почему?

- Какой смысл ломать то, что ты сам строил?

- Хотите сказать, что Спецотделы основали вы? - недоверчиво спросил Стефан.

- Ну, не все, некоторые стали дочерними организациями более крупных отделений, но мюнхенский - точно моих рук дело. Правда, раньше они обитали в церкви Святой Девы, пока та не стала туристической Меккой, - с раздражением добавил Стеклянный.

- Но зачем же тогда весь этот театр? Зачем вы заявились с Парезами и той тушей за Вхлицким? Почему не забрали меня раньше, без крови и без боя? И зачем вы меня забрали? - бывший оперативник даже остановился, недоумевая над вопросами, которые сам только что задал.

- Все просто, молодой человек. Полководец не может управлять войсками, находясь в гуще битвы. А битва здесь не на жизнь, а на смерть!

- Но зачем вам я? Кто я вообще такой? Я ведь не человек, верно? - горько спросил Стефан, надеясь на любой ответ, кроме самого простого и очевидного.

- Я очень старался это изменить. И, кажется, у меня это получилось. Более того - ты человечнее многих тех, кто родился человеком, - Vitro Viro обернулся и посмотрел на Стефана одновременно с гордостью и печалью.

- И кто я? Мафусаил? Вий? Может быть, Скульптор? Или Торговец Зеркалами вроде тебя? - в отчаянии Земмлер выкрикивал вопросы в тихонько звенящий стеклянный коридор, в глубине души не желая слышать ответы.

- Пожалуй, я бы не использовал вашу стандартную классификацию. Она слишком угловата, примитивна и не отражает сути. Я много раз спускал более достоверную информацию, но ее беспощадно упрощали, - горько усмехнулся татуированный, - У тебя много имен. Некоторые ты, возможно, даже помнишь. Имя "Витя" тебе о чем-то говорит? - неожиданно спросил Глассман на чистом русском, но странным образом, Стефан его понял. Перед глазами бывшего оперативника пронеслись картины какого-то незнакомого, но одновременно такого родного прошлого - детская площадка с "лазилкой", белочка, написанная акварелью, фигурка Халка, привезенная отцом из командировки и нестерпимо длинный тихий час в детском саду...

- Значит, последнюю ты все же помнишь, - удовлетворенно кивнул Стеклянный, - Остальные, видимо, уже слишком глубоко. Но свою роль они сыграли, я это вижу.

- Какую роль?

- Ты прожил тысячи жизней, друг мой. В разных телах, под разными именами, в разных странах и культурах. Но учился ты одному и тому же - быть человечным. Каждый раз, когда люди вынуждали тебя сбросить маскировку, я плел для тебя новую, одну за другой, словно слои матрешки - знаешь, есть такая русская игрушка?

- Зачем все это? Зачем я вам нужен?

- Все это было, чтобы загнать как можно глубже твою истинную суть. Твое истинное я. Научить тебя его контролировать, заставить тебя полюбить человечество, даже со всеми его грехами и пороками, со всей грязью и жестокостью. Я воспитывал тебя всю свою жизнь, но не имел возможности находиться рядом. Мне приходилось наблюдать за твоим обучением издалека, чужими глазами.

- Не-е-ет, - Стефан отшатнулся от Глассмана, неверяще уставившись на него, - "Люк, я твой отец"? Вы же не серьезно?

- Конечно, нет. Я не знал твоего отца. Не уверен, что он у тебя вообще был, - задумчиво ответил татуированный.

- А мои...

- Нет. Ни один из них не являлся твоим родителем. Хотя Ирина была бы тебе куда лучшей матерью, чем Ирма, - с ноткой грусти заметил Стеклянный.

- И все же - на мой главный вопрос вы не ответили - зачем я вам нужен?

- Пора тебе, Мышонок, познакомиться с твоей настоящей матерью.

***

Вулко нервно глядел на часы. Если его расчеты верны, осталось немного. До дрожи в поджилках, он боялся и одновременно нетерпеливо выжидал возвращения того, кто считал себя хозяином грустного клоуна и скованной матери. Наживка уже была насажена на крючок, и старый сентиментальный стервятник заглотит ее без сомнения. Главное, чтобы все произошло вовремя. Вскоре пройдет больше суток с момента последнего кормления, а значит, Глассман должен вернуться хотя бы на минуту раньше, иначе весь план полетит к чертям.

Через толстые линзы бинокля клоун наблюдал за темным окном мансарды старого отеля, сжимая в руке дешевый кнопочный мобильный телефон.

***

- Герр Мюллер? Разрешите? - пока Лодырь расшаркивался, Вальтер уже прошел к столу своего начальника и нажал пальцем на рычаг серого пластикового телефона.

- Вальтер, ты охерел? - Хорст отнял трубку от уха и возмущенно воззрился на подчиненного, - Я битый час не могу дозвониться до траста и выбить нам дополнительное финансирование, тебе здесь чего надо?

- Герр Мюллер, разрешите обратиться с инициативой, - отвратительно заискивающим тоном заюлил Лодырь.

- Я предлагаю отрядить миссию на поимку Стефана Земмлера, предателя и шпиона, - отчеканил Вольфсгрифф тоном, не терпящим возражений, точно на время поменялся местами с главой Спецотдела.

- И пободаться с Глассманом? Хотите сдохнуть — так я вам найду применение! Городу вон новый Хранитель нужен, помирать, так с пользой, а? - проскрипел Хорст и нервно хохотнул.

Мюллер, казалось, постарел за эту ночь еще лет на двадцать. За начальственным столом сидел дряхлый, маленький человечек, сгорбившийся от свалившейся ему на плечи ответственности.

- Информированность предателя превышает все разумные пределы. Его дальнейшая деятельность угрожает существованию не только Спецотделов, но и человечеству в целом, - монотонно, но твердо гнул свою линию блондин, горя яростью и жаждой мести.

- Это все очень здорово, Вальтер, только ты мне вот что скажи - какими силами? - горько усмехнулся Мюллер, - Видишь эту стопку? Сплошные похоронки. У нас, считай, остались одни Доги, которые только жопу в кресле умеют просиживать, да информатики-задроты.

Оперативников - кот наплакал. Ты думаешь, я тебя отпущу на самоубийственную миссию с этим, - кивнул он на Лодыря, - Узником в железной маске? Нет уж, Вольфсгрифф, давай, успокаивайся, приводи себя в норму, ты мне нужен здесь, на плацу. Будешь учить Ночных Сменщиков распылителями пользоваться.

- Хорст, я либо пойду один, либо ты мне поможешь, - настаивал Вальтер.

- Да чем я тебе помогу? У нас ни денег, ни экзоскелетов, ни едоков! Отдать тебе Каргу с Авиценой? Не дождешься, хочешь загнуться поинтереснее - вперед! Только не смей мне тут агитации проводить! - взорвался Хорст, - Я для тебя ничего не могу сделать!

- Вообще-то можете, - елейно пропел Мауэр, подходя к столу и заметив, как начальник скривился, - Есть один старый друг, которому, как мне кажется, эта схватка вполне по плечу. Но ему нужна небольшая награда… При том, авансом.

- Вот еще! Говорю же - Траст Святого Георгия не отвечает, у меня ни копейки на счету - все уйдет на новый найм и экипировку, - словно заправский кладовщик ворчал начальник.

- Этому другу не нужны деньги. То, что мы собираемся предложить ему в качестве гонорара, ничего вам не будет стоить. Всего лишь амнистия.

- Не-е-е-ет! Нет-нет-нет! Об этом не может идти и речи! Нет! - в ужасе замотал головой Хорст.

- Подумайте, как следует, герр Мюллер, для вас это всего лишь закорючка на приказе, а мы получим шанс устранить самого опасного и могущественного врага человечества! - змеем-искусителем шипел едок, подкладывая под руку старику чистый лист бумаги, - Возможно, нам даже удастся захватить его в плен и доставить в Изолятор. Только представьте, герр Мюллер - сам Глассман у Спецотдела на коротком поводке. Его знания позволят нам создавать клиппотов под любые нужды и подчинять их! Это наш шанс подмять под себя всех остальных бездноборцев. Всего лишь одно маленькое прощение!

- Ты не понимаешь, о чем просишь! - шептал Мюллер, уже начав писать приказ об амнистии дрожащей рукой, - Я не уверен, что хуже - Глассман или он.

- О ком, черт побери, идет речь? - спросил Вальтер, которого порядком достала эта комедия.

- Андалузский Пес! - хором с ужасом и благоговением ответили Лодырь и Мюллер.

***

- И что теперь? - Карга потирал шишку, оставшуюся после падения в фонтан - Кажется, наш семейный психолог изволил сбежать с Глассманом.

- Плевать! Мы найдем его! - Авицена решительно выбрасывала из шкафа личное снаряжение, - Пусть бы он сбежал хоть с самим дьяволом!

- Ну, ты не так далека от истины, - заметил Марсель, - Ты же слышала, что у Оманских Клинков Vitro Viro проходит под кодовым псевдонимом "Иблис"?

- Хрениблис! Ты хочешь жить нормальной жизнью, или нет? - яростно воззрилась на него Бьянка, - Думаешь, я не знаю, почему ты здесь? Ты все еще пытаешься спасти ту девочку в Эль-Амаре! И каждая твоя операция - это попытка загладить вину! Но ты ни в чем не виноват! И Стефан докажет тебе это!

- Ты понимаешь, что попытка связаться с Земмлером будет означать нарушение присяги, и - с хорошей вероятностью - предательство человечества? - горько заметил Карга, - Если нас поймают - то казнят.

- Я тебе уже сказала - это неважно, - отрезала Зимницки, запихивая препараты в медицинский чемоданчик, - Я предам хоть самого Иисуса Христа на пару с Девой Марией, если это позволит нам жить нормальной жизнью вместе. Он исцелил меня. Он вернул мне отца. Подумай, неужели ты и правда хочешь и дальше бегать по чужим измерениям? Неужели ты мечтаешь закончить свою жизнь, как Клещ или Хирше? Потерять все, как Вальтер?

- Нет, не хочу.

- Так ты со мной?

- Я всегда с тобой, - Марсель тяжело вздохнул и прижал к себе Бьянку, щекоча ей шею густой черной бородой.

***

В какой-то момент Глассман остановился перед одним из окон в стеклянном тоннеле и сделал приглашающий жест.

- Наша остановка.

Стефан шагнул в зеркальную гладь и вынырнул в темную комнату в мансарде, обставленную в стиле деревенской спальни. Кровать была застелена, напротив зеркала стоял огромный дубовый комод, а на плетеном кресле, лежа на подстилке, с присвистом сопел старенький рыжий бульдог.

- Добро пожаловать в отель "Ам Инн", Крайбург! - раздалось из-за спины. Лысый вышел из зеркала и с наслаждением вдохнул затхлый воздух помещения. После чего его взгляд упал на песика.

- Маленький! Чертов толстяк, я же его просил...

Татуированный подошел к животному и заботливо наклонился над ним.

- Бедняга, - ворковал он, - Как же ты, должно быть, мучаешься! Что это он на тебя нацепил...

То, что произошло дальше, Стефан наблюдал будто бы в замедлении. Вот испещренная символами рука тянется к боку собачки, собираясь потянуть за край изоленты, которой был щедро обмотан песик. Вот раздается противный, механический писк, а в следующую секунду темная отельная комната озаряется ярким оранжевым светом, и песика вместе со Стеклянным Человеком охватывает яркое пламя. Ноздри тут же забивает аппетитный запах жареного мяса и смрад паленой шерсти. Перед Малышом стоит Глассман, с трупиком бульдога на руках, а грудь, лицо и руки Стеклянного шкворчат и пузырятся, пока по ним бегают шустрые синие огоньки. Полный боли крик заглушает какой-то чудовищный, куда более сильный объемный звук, от которого Земмлер падает на пол и хватается за уши, пока горящий человек в панике мечется по комнате, сбивая пламя.

Звук нарастает, обретает материальную форму, вкручиваясь штопором в мозг, заставляя юношу закрыть глаза, до хруста сжать челюсть и свернуться клубком в ожидании, что пытка закончится. При всем желании, шум, разрывающий голову Земмлера надвое, охарактеризовать не удавалось - это было похоже одновременно на полный боли и злобы крик, который почему-то звучал, как многократно усиленная тишина, которая бетонной плитой наваливалась сверху, придавливала к земле, отрицая собой все законы физики.

Когда, наконец, все кончилось, Стефан с опаской поднялся с пола. Перед ним на остатках кресла лежало обугленное тельце несчастного животного. Из ванной доносились стоны, перемежаемые смешками. Пошатываясь, юноша проследовал в уборную, приготовившись к самому страшному, но увиденное им не поддавалось никакому описанию и объяснению.

Глассман, теперь больше похожий на страшный анатомический экспонат, лежал в ванне, наполненной водой и посмеивался, прерываясь на то, чтобы вскрикнуть от боли, снимая с себя остатки сгоревшей кожи. Выглядел он ужасно - торс весь обгорел до мяса, татуировки пропали, а черты лица исказились до неузнаваемости. Хищное и утонченное раньше лицо теперь напоминало гротескную маску, и никакие ожоги не могли вызвать такие изменения - надбровные дуги сильно выдались вперед, глаза уменьшились и как будто бы отупели, лоб смазался, скулы набухли, а череп удлинился. Нос стал гротескным, словно у тролля из детской книжки, а зубы, торчащие теперь наружу над массивной челюстью увеличились, стали кривыми и плоскими. То, что лежало в ванной, теперь больше всего напоминало лысую обезьяну.

- Что с вами? - недоуменно спросил Земмлер, когда к нему вернулся дар речи.

- Это называется сопутствующий урон, мышонок. Толстяк решил сбежать, и, кажется, перестарался. Откуда же ему было знать, что мои татуировки - то не только контракты? - болезненно посмеивалось создание, потирая прожженную до кости ключицу.

- Кто сбежал?

- Вулко. Окажешь мне услугу? Подойди к окну и посмотри на холм. Расскажи мне, что ты там видишь, - просяще посмотрел на юношу Глассман слепыми, сваренными вкрутую глазами.

Проглотив ком в горле, Земмлер вышел из ванной и сорвал обгоревшие остатки занавесок. То, что предстало его взгляду не вписывалось в рамки нормальности - это было откуда-то оттуда, из карманных измерений чудовищ, оттуда, где гравитация и время пасовали перед извращенными законами Бездны. Перекрученное, изломанное и практически неузнаваемое строение висело над холмом, медленно вращаясь, такое чуждое и нереальное в свете луны. Каменная кладка, лениво отрываясь, улетала куда-то вверх, в звездное небо, деревянные балки топорщились в разные стороны, точно ребра мертвеца, пульсировали церковные скамьи, расставленные по вертикально зависшему полу, то разлетаясь в щепки, то собираясь вновь. Нечто, отдаленно похожее на часовню, висело в воздухе, растекаясь во все стороны, точно кубик рафинада в горячей воде, а венчал всю эту безумную конструкцию перевернутый крест.

- Ну что там? - раздалось из ванной.

- Какое-то сумасшествие, - прошептал Стефан, но Глассман его услышал и издал горестный стон.

- Ну почему я был такой слепец? Почему? Неужели я не мог это доверить кому-то другому? Зачем? Старый дурак...

- Что это значит? - спросил Земмлер, не в силах оторвать взгляд от фантасмагоричного зрелища.

- Что твое знакомство с матерью откладывается, мышонок. Толстяк сбежал не один.

И Глассман вновь рассмеялся, каркающим, печальным и полным страдания и скорби смехом.

Автор - German Shenderov

+++ATTENTION !!!+++

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Ccылка на первую часть: https://pikabu.ru/story/torzhestvo_koshmarov_part_i_6241568

Ссылка на вторую часть: https://pikabu.ru/story/torzhestvo_koshmarov__part_ii_624695...

***

Эхо от громких женских криков металось меж кафельных стен, с силой врываясь в пустую раздевалку. Шум воды не заглушал ни тяжелого дыхания Карги, ни писклявого стона Авицены. Покрытые испариной, они трахались за пластиковой перегородкой между кабинками, как всегда — будто держась на расстоянии, соприкасаясь лишь необходимыми частями тела.

- Не шуми, иначе папочке придется тебя наказать! - словно что-то вспомнив, выдал невпопад Марсель.

- Перестань, не надо. Я не хочу так больше, - прошептала она ему на ухо, прижимаясь всем телом, как никогда не делала раньше.

- Что такое? Ты превратилась в неженку? - со смешком поинтересовался Марсель, - Меня это не может не радовать.

Игриво мурлыкнув, блондинка повернулась к курду и с нежностью поцеловала его. Впервые по собственной инициативе.

***

Мерзкий, пронзающий сознание визг носился по подземелью. На секунду Стефану показалось, что у него из ушей пошла кровь. Мюнхенский ангел скорбно скулил, скрючившись над трупом Хирше, будто заправская плакальщица.

- Земмлер, почему прервано кормление? - недовольно проорал в микрофон Райтер, - Почему ангел больше не ест?

-Хирше мертв, - хотел было ответить Малыш, но ком в горле сделал слова неразборчивыми, непонятными.

- Что ты там бормочешь? Вынь хер изо рта!

- Фритц мертв! - выкрикнул Стефан, глядя прямо в свиные маленькие глазки бюргермейстера через стекло, - Казнь состоялась!

- Тело должно быть поглощено полностью! Почему он мертв? Ты что-то сделал, да, говнюк? Ты понимаешь, что из-за тебя Мюнхен останется без помощи на целый год? - неистовствовал Дог, плюясь в микрофон, - Ты понимаешь, что с Октоберфеста теперь прибыли будет минимум? На что мы будем содержать этих ссаных беженцев? Ты правда думал, что все это из ваших налогов? Так вот — нет. Или ты думал, третье место в списке самых благополучных городов мира за восемнадцатый год - это заслуга муниципалитета? Так вот не дождешься! Я не собираюсь побираться весь год из-за твоих проделок! Маркус, включи запись!

Тяжело вздохнув, бюргермейстер, принялся монотонно наговаривать приговор:

- На основании экстренных обстоятельств, я, член внутренней коллегии Спецотдела Федеральной Службы по Дератизации и Дезинфекции города Мюнхена, исполняющий обязанности бюргермейстера Дитер Рафаэль Райтер приговариваю младшего оперативника Спецотдела, Стефана… как там его второе имя? А, плевать! Приговариваю оперативника Стефана Земмлера на основании статьи номер четырнадцать - «препятствование правосудию» и статьи «Предательство человечества, часть первая: преднамеренное убийство» к смертной казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Маркус, заблокируйте дверь.

Ангел, будто поняв, что на замену несостоявшемуся блюду ему предложили новое, двинулся к Стефану, раззявив надрезанный в уголках рот. Лишенные ногтей пальцы тянулись к лицу Малыша, но вызывали не ужас или омерзение, но дикую, животную ярость. Черные волосы застилали глаза, практически ослепляя Стефана, загораживали все, кроме отвратительного мученика, ставшего символом города и его же палачом. Руки сами потянулись и схватили бледные шишковатые запястья твари, сдавили, надломили тонкие кости, словно сухие ветки. Клиппот в изношенной монашеской рясе рухнул на колени, визжа и беспорядочно шевеля обожженными остатками крыльев.

- Какого хера происходит? Остановите его! - разрывались динамики, но было уже слишком поздно.

Надкусив черный камень в кольце, Стефан почувствовал, как по его языку растекается такая странно знакомая, почти родная горечь. Почему-то в голову влезли неуместные воспоминания о маме, но Земмлер никак не мог вспомнить ее лица. Сыворотка ушла по пищеводу вниз, и Малыш вцепился зубами в изуродованный нос клиппота. Тот гнусаво верещал, пока младший оперативник, мотая головой из стороны в сторону будто пес, отрывал полуразложившуюся плоть от покалеченного лица.

Наконец, отхватив кусочек хряща, Малыш натужно сглотнул, и клиппотическая плоть направилась в желудок. Мюнхенский ангел уползал прочь, в колодец, держась за нос, и уже сознавая, что обратно уже никогда больше не вылезет.

- Мразь! Что ты наделал? Этому городу придет конец, и все это из-за тебя! Заблокируйте дверь! Я похороню тебя в это погребе заживо, ты понял? Ты никогда отсюда не выйдешь, предатель! Никогда! - надрывался Дог за стеклом.

Стефан тем временем уже поднимался по старой, крутой лестнице. Наверху его встретила монолитная, кажущаяся нерушимой металлическая дверь. Никаких болтов, выемок, даже ручек на ней не было — никто не хотел, чтобы ее можно было открыть с этой стороны. Но это и не было нужно.

Малыш, наклонив голову, внимательно посмотрел на дверь. Сколько здесь стоит эта дверь? Десять, двадцать лет? Наверняка, сравнительно недавно — металл чистый, петли блестят. Когда там была мода на хромированные поверхности? Лет пятнадцать назад? Наверняка, дверь заменили. А значит, был момент, когда ее тут не было. Стефан листал год за годом, отматывая время назад, просматривая прошлое, как картинки. Вот оно — какие-то рабочие в блестящих комбинезонах с эмблемами городской службы на плечах снимают старую металлическую дверь, а их охраняют трое оперативников с распылителями в руках. Самое время. Земмлер шагнул в представшую перед ним картинку и оказался прямо перед опешившими служителями ратуши и вооруженным помповым ружьем бюргермейстером.

- Предатель! Что ты такое? - шипел он, наводя оружие за Стефана.

- Предатель здесь не я, - ответил Земмлер, вперив в него глаза цвета стали. Черный металл ружья в руках Райтера порыжел, стал мягким и осыпался красноватой пылью прямо на безупречный костюм бюргермейстера.

Крутанув замковый штурвал на двери, Малыш оказался в коридоре с живыми стенами. Серые создания, прикидывавшиеся камнями лениво скручивались вокруг себя, не обращая никакого внимания на идущего мимо оперативника. За спиной Малыш услышал частый топот и тяжелое дыхание — следом бежал бюргермейстер. Обернувшись, Стефан безразлично посмотрел на жестокого ублюдка, бросавшего на съедение клиппоту своих бывших коллег.

- Ты не можешь просто так уйти! Я уже отправил сигнал! Тебя встретят снаружи, - запыхавшись, Дитер с трудом выплевывал слова, пытаясь отдышаться. Опираясь на колени, он смотрел в пол, не замечая, что слева, справа и сверху к нему тянутся тонкие щупальца ложных камней, - Сдайся мне. За то, что ты оставил город без Хранителя меня по головке не погладят. Сдайся мне, и я выхлопочу тебе место в Изоляторе, обещаю!

- Это вам всем место в Изоляторе! - озлобленно бросил Стефан, - Вы и есть настоящие чудовища!

- Идиот! - рычал Райтер, - Тебя загрызут прямо на площади! Десять, двадцать, тридцать едоков ты убьешь, но тебя загрызут! Я вызвал Волкодавов, с ними тебе не сладить! Сдайся!

Стефан не собирался отвечать, но он бы и не успел. Жуткие стражи коридора, наконец, поняли, что бюргермейстер забыл включить соляную завесу. Тысячи маленьких ручек вцепились с двух сторон в Райтера и потянули. Тот, кажется, даже не успел понять, что происходит - одним рывком твари разделили тело Дога на тысячи мелких клочков, обдав Стефана фонтаном горячей крови. Аппетитно почавкивая открывающимися где попало ртами, они будто не замечали Малыша, который беспрепятственно проследовал к лифту.

Земмлер нажал на кнопку, но ничего не произошло. "Ключ!" - запоздало подумал он и обернулся на груду ошметков на полу, из которой голодные твари продолжали вытягивать куски, словно кексы с праздничного блюда. Копаться в останках бюргермейстера решительно не хотелось. С усилием Стефан в подробностях представил, как именно выглядел ключ, как затыкал собой круглое отверстие в лифтовой панели, как повернулся. Двери со скрежетом сошлись, и кабина медленно поползла вверх.

***

- Что это с тобой сегодня? Ты себя даже в первый раз так не вела, - шептал Карга на ухо Авицене, зарываясь носом в ее светлые волосы. Та, облокотившись на широкую грудь курда, сидела с прикрытыми от блаженства глазами.

- Ты точно хочешь это сейчас обсудить? - ответила Бьянка, тоже шепотом. Разговаривать не хотелось.

- Ты же знала, что мне это не нравится, но все равно настаивала. Теперь же тебе этого больше не хочется. Почему? - неугомонно вопрошал Марсель.

- Не знаю… Такое впечатление, будто с меня сняли какие-то цепи или проклятие… Не знаю, - тряхнула девушка головой, чуть не ударив в подбородок своего любовника.

- Уж не я ли это постарался?

- Похоже, все-таки не ты, - задумчиво произнесла Зимницки, отстраняясь. Ее набухшие соски сильно выдавались вперед, словно пытаясь компенсировать малый размер груди. Взгляд Марселя сам собой пополз вниз, по ребрам и плоскому животу, изуродованному еще свежим, багровым шрамом от скальпеля, к светлому кустику в ложбинке между ног, продвинулся дальше…

- Эй! Ты удалила шрамы? - удивленно воскликнул курд.

- С чего ты взял? Где?

- Не делай из меня дурака! Я их все выучил наизусть. Тут - на внутренней стороне бедра у тебя были следы от зубов твоего…

- Знаю! - перебила она.

- Из здесь, на спине! Куда они делись? - недоуменно вопрошал Карга, проводя пальцами по бледной коже над торчащими ребрами там, где раньше белели сигаретные ожоги и вздымались рубцы от пряжки ремня.

- Знаешь… Я все помню. Помню отчима, и его… воспитание, но как будто бы смутно. Словно прочла об этом в книжке, или видела в фильме. Может быть, этого никогда и не было? - обернулась Бьянка, взглянув в глаза своему парню - в бледно-голубых озерах плескались недоумение, удивление, нежность и спокойствие. Сколько Карга не всматривался - никакого взгляда загнанного в угол зверька, никакой паники, никакой боли изнасилованного ребенка не было.

- Что с тобой произошло? Когда ты так изменилась?

- Малыш! - точно вспомнив что-то важное, Авицена вскочила на ноги и принялась спешно одеваться.

- Он-то тут причем? - Марсель никак не мог взять в толк, что происходит в этой белокурой головке, которой он раньше должен был колотить об изголовье кровати, чтобы Бьянка могла хоть что-то почувствовать.

- Я вспомнила! - принялась она горячо объяснять, перестав одеваться. Черные трусики так и остались в районе колен, - Я вспомнила, когда все изменилось. Это был Малыш. На ферме Хирше я… я опять вела себя отвратительно, и он… Вместо того, чтобы ответить мне тем же он обнял меня и посмотрел в глаза, и тогда...

- И тогда что? - Карга и сам не заметил, как его мышцы напряглись, а ноздри принялись яростно раздуваться.

- Тогда он мне сказал одну вещь. Пообещал, что никто не посмеет мне больше навредить. И в тот момент во мне будто что-то изменилось, знаешь. Как будто мне и правда никогда никто не причинял вреда. Словно и не было тех жутких восьми лет после смерти папы. И мне кажется, он и правда что-то сделал, - растерянно отвечала Авицена, сама не уверенная в том, то говорит.

- Он использовал на тебе Пасть Забвения? - прорычал Карга.

- Пф-ф-ф! - девушка усмехнулась, натянув, наконец, белье, - А ты точно ритуалист? Иначе бы знал, что Пасти работают только на кратковременную память.

- Тогда что?

- Не знаю. Но что-то он изменил. И как будто не в моей памяти, а в моем прошлом, - Бьянка метнулась к Марселю и обняла его, - Нам нужно к нему, к Стефану.

- Это еще зачем?

- Ты думаешь, я не слышала, как ты кричишь по ночам? Думаешь, я не знаю, почему отводишь взгляд, когда видишь детей?

- Причем здесь...

- Он исцелит тебя. Так же, как меня. То, что ты сделал во время службы в Легионе… Ты это забудешь. Словно этого никогда и не было! А может, он сделает так, что этого и правда не было!

- Что ты несешь? - Карге все это уже давно не казалось смешным. Неужели его девочка спятила? Что с ней сделал этот чертов стажер на ферме?

Бьянка же вскочила, точно получив удар током. Подскользнувшись на кафеле, растянулась на полу, больно ударившись коленом, но, не обращая на это внимания, принялась рыться в горке собственной одежды, оставленной на скамейке. Выудив телефон откуда-то из кармана брюк, она быстро нашла нужный номер и прислонила трубку к уху. Бледная, почти обнаженная, Авицена сидела на полу с рассеченной коленкой, пялясь куда-то в пустоту, вслушиваясь в длинные гудки - она и правда походила на сумасшедшую. Этот эффект усилился, когда на той стороне ответили, и из глаз девушки брызнули слезы. Прижав руку ко рту, чтобы остановить рыдания она тихо спросила собеседника на том конце:

- Папочка?

***

- Да. Отправьте в ближайший морг и перешлите мне адрес. Я заберу тело как только выберусь в Энтенбах. Да, благодарю за соболезнования. Нет, мне не нужна психологическая поддержка, спасибо. Да, хорошо. Конечно, пришлите мне счет за оставшиеся месяцы.

Вальтер повесил трубку и вгляделся в свое отражение. Зеркало хотелось разбить - небритые щеки, мешки под глазами, нечищеные зубы - все то, что он так ненавидел когда-то теперь стало частью его облика.

Мама мертва. Ничего особенного, ей было уже немало лет, она просто уснула и не проснулась. Марта Вольфсгрифф прожила тихую и размеренную жизнь в тени своего мужа, ни разу не столкнувшись ни с настоящим горем, ни с настоящими проблемами. Отец Вальтера умер первым, но к тому моменту мама уже ничего не соображала. Ее жизнь завершилась тихо и безболезненно. Жалости к ней Вольфсгрифф не испытывал - вместо этого он отчаянно жалел себя. Стоя перед зеркалом в раздевалке для старшего персонала, он упивался горечью своего состояния, намеренно тонул в пучине отчаяния и сильнейшей, глубочайшей ненависти.

- Ну же, урод! Покажись! Вот он я! Ты ждал дня, когда я призову тебя! Вот он я, призываю! Покажись, дрянь!

Кулак врезался в зеркальную поверхность, и осколки впились в костяшки, амальгама резала пальцы, смешиваясь с кровью, но ранения тут же зарастали, а боль почти не ощущалась. Ужасно хотелось ширнуться. Вдруг коммуникатор на поясе отчаянно запищал. Приняв сигнал, Вальтер прослушал голосовое сообщение:

- У нас предательство и прорыв на Мариенплатц. Субъект вооружен и очень опасен. Всем действующим Доберманам, Волкодавам, Ротвейлерам и едокам немедленно выдвинуться к ограждению на пересечении Нойхаузер и Резиденцштрассе в полной боевой выкладке и ждать сигнала. Дворняги уже очищают периметр от гражданских.

"А вот и повод!" - почти радостно подумал Вальтер, доставая из внутреннего кармана инъектор с сывороткой.

***

Когда Стефан вышел из лифта прямо на улицу, глазам его предстало нечто странное, точно кто-то баловался с настройками телевизора, а кассету зажевало. Небо было абсолютно зеленым, а луна и солнце висели параллельно друг другу, словно братья-близнецы. Стены внутреннего дворика ратуши то осыпались, то возводились сами собой вновь, повсюду кишели люди, огромной толпой, они проходили друг через друга, будто не замечая. Вот полноватый почтальон в желтой цыплячьей форме прошел прямо через укутанного в лохмотья прокаженного с колокольчиком на шее. Стражник с алебардой самозабвенно ковырял в ухе, пока какая-то девушка в деловом костюме листала бумаги прямо у него под носом. Шеренга мужчин в черной военной форме воздевали руки к небу, словно отдавая честь черному парню, одетому, как Боб Марли. С неба сыпались бомбы и зажигательные снаряды, разрываясь прямо под ногами ничего не замечающей толпы, будто живущей какой-то своей жизнью. Мир менялся, мигал и мерцал, как слайды, порядок которых кто-то перепутал. Малыш стоял на месте, силясь понять, что происходит, голова раскалывалась от гула голосов, шума стройки и грохота взрывающихся бомб. Не без труда он сфокусировал взгляд на смутно знакомом лысом мужчине, загримированном под мима, который целенаправленно шел прямо к нему. Подойдя ближе, уличный артист хлопнул в ладоши и сказал:

- Успокойся, мышонок!

Наваждение тут же исчезло. Внутренний двор ратуши принял свой обычный вид - серый камень, пыльные окна и скалящиеся горгульи.

- Что это было? Кто вы?

- Куда более интересный вопрос - кто вы! - паясничая, мим ткнул Стефана пальцем в грудь, - Но, боюсь, у нас не так много времени на знакомство! Предлагаю продолжить его в более спокойном месте за бутылочкой шираза. А пока нам нужно как можно скорее найти зеркало.

***

У Спецотдела были отработанные схемы и протоколы на все случаи жизни. Разумеется, Мюллер предусмотрел и возможность того, что Мюнхенский Ангел попробует покинуть ратушу, поэтому создал план по распределению сил на Мариенплатц. На что никто никак не рассчитывал, так это на то, что задерживать, а, возможно, и убивать придется вчерашнего стажера. "Моего стажера!" - со странной смесью гордости и злобы подумал Вальтер.

Молчаливыми тенями расселись на крыше Хугендубеля снайперы. Из-за Эпплстора светили фарами катапультных мотоциклов едоки. Под прикрытием колонны Святой Марии целились из соляных южноафриканских гранатометов Ротвейлеры. Свисали со стен, соседствуя с горгульями, массивные, закованные в экзоскелеты Волкодавы. Доберманам - тем, кто еще остался - досталось место рядом с информационной точкой для туристов - справа от арки. Пискнул коммуникатор:

- Всем отрядам - полная боевая готовность. Vitro Viro выходит из арки, повторяю, Vitro Viro выходит.

"Что? Речь ведь шла о вскрывшемся Мафусаиле. Не может же быть, чтобы Стефан был..." Догадка, сразившая сознание Вольфсгриффа выбила почву у него из-под ног. Как он мог пропустить? Как проглядел? Словно не замечая, что делает, он запустил руку во внутренний карман плаща, достал оттуда баночку со сладкой серой дрянью и, щедро зачерпнув пальцами засахарившуюся жижу, отправил себе в рот. В ночи раздался знакомый насмешливый голос:

- Господа оперативники! - лысый мим в арке кричал, сложив руки рупором у рта, - Ни к чему форсировать ситуацию! Я снова пришел всего лишь, чтобы забрать своего старого знакомого! Я не желаю вам зла! Сложите оружие, а лучше - отправляйтесь домой, к своим семьям. Хорст, ты здесь, старый пройдоха? Сходи к дочери в гости уже , наконец, еще не поздно!

- Поздно! Пол-одиннадцатого ночи, Глассман, - раздался, усиленный мегафоном голос Мюллера откуда-то с крыши, - Огонь!

***

С громким шипением в сторону арки ратуши полетели снаряды гранатометов. Врезаясь в брусчатку, они взрывались острыми соляными осколками и удушливыми белыми облаками. Стефан было двинулся вперед, с ненавистью глядя на бывших своих соратников, когда в грудь ему врезалась странно знакомая изрисованная рука.

- Не вмешивайся, мышонок. Тебе это ни к чему.

Глассман запустил обе руки себе в живот и вытянул оттуда окровавленное скопление ребер.

- Как Человек-Скелет, помнишь? - весело спросил Малыша татуированный и бросил разрастающийся на лету ком из костей в арку. Едва коснувшись земли, отвратительная масса принялась шириться и разрастаться во все стороны, закрывая проход, загораживая Стефана от разгорающейся битвы.

***

Зачем-то закрыв за собой проход, Vitro Viro резко скрестил руки, воткнув пальцы в пространство между лучевой и локтевой костью. Сильным движением он вырвал из своей плоти костяные клинки в два лезвия и принял боевую стойку.

- Волкодавы - вниз! - прошептал коммуникатор, и тяжелые громадины сорвались со стены фасада ратуши, словно перезрелые фрукты. Из-за белых соляных облаков, окружавших Глассмана, не было видно, что конкретно происходит, но Вальтер нервно загибал пальцы, отсчитывая падающие тени Волкодавов. Лишенные конечностей, с развороченной броней, они отчаянно отползали от пятачка, где кипела схватка. Свистели железные тросы, разрезая воздух, но миновали плоть мима, крутящегося в самозабвенном танце битвы. Трещали шокеры, проходя мимо цели, клацали капканы масок, кусая пустоту. Слепо метались в белом тумане лазерные прицелы снайперов. Глассман был неуязвим. В пылу битвы, он не переставал кричать на пределе легких, обращаясь с главе Спецотдела.

- Хорст, отзови своих людей! Ты разоришься на выплатах по страховке! - даже не запыхавшись, татуированный ублюдок говорил так спокойно, словно не бился сейчас с сильнейшими оперативниками Спецотдела, а цедил "Кристалл" на светском рауте, - Я не хочу никому вредить! Оставьте нас в покое, и я уйду!

"Наглый, самоуверенный ублюдок! Ты никуда не уйдешь!" - Вальтер ринулся туда, в соляной туман, бросив оземь визжащий коммуникатор. Глассмана загораживала массивная фигура Волкодава, безуспешно пытавшегося достать того раскаленным добела металлическим хлыстом. Вольфсгрифф ткнул оперативнику пяткой под колено, поставил вторую ногу на плечо, сделал шаг вверх, словно взбираясь по лестнице, и прыгнул прямо на Vitro Viro. Тот как-то медлительно, неуверенно переводил взгляд с бронированной туши на Добермана, ему не хватало скорости, чтобы увернуться, и блондин в прыжке вложил весь свой вес в удар по покрытой гримом скуле. Лысая голова мотнулась, кажется, даже послышался хруст шеи. Костяные клинки выпали из рук Стеклянного Человека и покатились по брусчатке.

- Получай, ублюдок!

Удары, сравнимые по силе с гидравлическим молотом сыпались на лицо Глассмана с чудовищной скоростью. Взгляд татуированного не успевал сфокусироваться, клиппотический мед вкупе с плотью Матери, текущие по венам Вальтера наполняли его невероятной мощью. Два оставшихся Волкодава, подойдя со спины, вонзили огромные крючья в плоть противника, и те вышли спереди под ребрами. Раздался рев мотоциклов - к ослабленному врагу приближались едоки. Безумно хохоча, Вольфсгрифф продолжал месить Глассмана, когда услышал слабый грустный шепот:

- Я ведь просил...

Покрытые причудливой вязью руки ожили, схватились за полосатую рубашку, разорвали ее надвое, обнажив вытатуированные на груди и животе символы, печати, сигилы, схемы и надписи. Тонкие белые пальцы почти филигранно надорвали кожу под сосками, и Вальтер зарычал от отчаяния и досады, когда увидел, как кожа Глассмана начинает покрываться блестящей, напоминающей ртуть, отражающей поверхностью. Развернувшись на носках, Вольфсгрифф бросился к фонтану-"рыбке", где стояли в смятении Карга и Авицена. Подхватив сослуживцев за пояс, он ухнул вместе с ними за бортик, породив тучу брызг. Прижав оперативников к себе, Вальтер погрузился под воду, убедившись, что их полностью скрывает заграждение из песчаника - инструкции на случай события "Кривое Зеркало" были весьма четкими.

***

Взрывы за костяной стеной затихли, и Стефан даже поначалу подумал, что все кончилось. Но секундой позже раздались крики. Казалось, что там, за аркой ратуши открылись врата в ад, и теперь вопли грешников наполняли ночное небо над Мюнхеном. Чудовищные стенания резали слух, надрывный вой, перерастающий в нечеловеческий визг заставлял сердце Стефана холодеть, а желудок - выворачиваться наружу.

Наконец, все звуки затихли. С треском и хрустом костяная стена просела, вздохнула и осыпалась, обратившись в прах. За ней стоял совершенно невредимый, невозмутимый, как статутя, мим с голым торсом. Вокруг все было белым и блестело, словно только что выпал снег. Малыш осторожно шагнул вперед и огляделся. На этот раз сдержать тошноту не удалось. Желтая жижа надула щеки, наполнила рот едкой кислятиной и изверглась наружу, прямо на кевларовые сапоги.

- Ох, мне жаль, юноша, что тебе пришлось это наблюдать, но, к сожалению, твои коллеги оказались гораздо настойчивее, чем я предполагал.

Мариенплатц усеивали тела. Гротескные, изуродованные, они напоминали самые смелые полотна Босха и Пикассо . Казалось, будто кто-то расплавил плоть этих людей, будто свечной воск, а потом вновь заставил застыть в непригодном для жизни положении. К огромным, размером с комоды головам были будто бы прикручены маленькие, скрюченные тела. Растянутые во все стороны рты издавали предсмертные стоны, стекшие на подбородки кривые глаза сочились кровью и страданием, изломанные, перекрученные и вывернутые конечности тянулись в сторону Глассмана в мольбе о пощаде.

- Это все… вы? - в ужасе спросил Земмлер, отплевавшись от рвоты, навязшей липкой массой на зубах.

- К сожалению, да. Большинству я все же дал время уйти, пострадали только те, кто был слишком близко. Иначе они бы не дали тебе выйти.

- Я бы справился сам! - возмущенно ответил Стефан, - Зачем нужна была такая жестокость?

- Я не зря тебя учил, - лысый по-отечески хлопнул его по плечу, - Ты абсолютно прав. Ты бы справился лучше. Быстро и безболезненно. И именно поэтому я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал сейчас.

- Пообещал? Вам? Мы даже незнакомы! - недоуменно спорил Стефан, стараясь отвлечься на что угодно, лишь бы не смотреть на искалеченные тела своих бывших сослуживцев, которым он еще сегодня клялся в верности.

- Знакомы. Просто ты не помнишь. Называй меня Глассман, так тебе будет проще, - с какой-то тоской ответил мим, - А сейчас пообещай мне вот что, мышонок. Больше никогда, ни за что в своей жизни не смей убивать людей. Обещаешь?

- Глассман? Ты? - задохнулся Земмлер от удивления.

- Да. Пообещай мне! Прямо сейчас!

Стефан окинул взглядом площадь еще раз. В глаза ему бросилось искалеченное тело Клеща, которого было легко узнать по характерной маске - того скрутило колесом, так, что он сросся головой с собственными пятками. Едок судорожно дергался, словно рыба, вынутая из воды и истошно, на одной ноте приглушенно ревел через маску.

- Обещаю, - кивнул Малыш.

- Вот и здорово! Как мне помнится - ближайшее зеркало должно быть в "Людвиг Бек". Магазины уже закрыты, но, думаю, одно разбитое окно сегодня уже погоды не сделает, верно?

Продолжение следует...

Автор - German Shenderov

Artwork by Eric Peterson WOTC (c)

#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov