Око Эмпирей. Помощник
Искры взлетали в воздух, исчезая на фоне ночного неба над головой. Ложки звенели и стучали о банки, пока небольшая группа мужчин сидела под звездами и ела свой скудный рацион. Адам пошевелился, чувствуя на бедре вес своего нового пистолета, пистолета Макбрайда, в противовес старому.
Шериф засунул очередной кусок пайка под усы, прежде чем хмыкнуть, как будто он что-то вспомнил, и потянуться за спину, откуда он вытащил вложенный в ножны нож и бросил его Адаму.
– Кажется, это твое.
Он поймал его одной рукой и поставил банку, из которой ел, рядом со своим ботинком, вытащив нож из ножен, только для того, чтобы увидеть знакомый декоративный блеск. Он почувствовал, как его лицо слегка покраснело, и когда он посмотрел на шерифа, увидев выражение лица мужчины, он понял, что тот знает.
– Простите, шериф, – тут же начал извиняться он, – я правда не знаю, что на меня нашло, я…
Громкий смех мужчины прервал его.
– Не нужно извиняться передо мной, парень. Тот человек был для меня тем еще подонком и заслуживал гораздо большего, чем потеря ножа, – он фыркнул и прислонился спиной к камню. – Зачем, однако, такому честному гражданину, как ты, брать его? Не похоже на человека твоего профиля.
Адам, все еще немного краснея, потер затылок.
– Я… ну…
Тут-то и вмешался Рамирес, наклонившись над огнем и очень громко объявив:
– Чтобы девушку впечатлить.
Адам бросил суровый взгляд на Рамиреса, ухмыляющегося до ушей
— О, девушку! – воскликнул шериф. – Это уже что-то. А ну-ка расскажи нам об этой даме.
— Как насчет того раза, когда он бросил ее, а затем решил тосковать по ней? — снова ответил за него Рамирес.
Адам свирепо посмотрел на морпеха в надежде испепелить его, но когда внезапного самовозгорания не произошло, он просто вздохнул и слегка поник на своем месте.
— Послушайте, не хочу вдаваться в подробности или жалеть себя, но я не совсем в том состоянии, чтобы... встречаться прямо сейчас. Это несправедливо по отношению к ней, и я отказываюсь втягивать ее в свои неприятности, особенно в те, на которые она не подписывалась.
Сидя у костра, он видел, как остальные мужчины в основном закатили глаза.
— Если она хоть какая-то женщина, то это не имеет значения, — сказал один из них. — Настоящая женщина всегда прикрывает твою спину, проверяет твои слепые зоны и стреляет, когда ты перезаряжаешь оружие. Настоящая женщина делает тебя лучшим мужчиной, в то же время ты делаешь ее лучшей женщиной.... Конечно, это при условии, что ты сам хоть какой-то мужчина
Адам глубоко и протяжно выдохнул через щеки.
— Очень поэтично, но давайте предположим, что из меня никакой мужчина.... По крайней мере, не прямо сейчас, и она этого не заслуживает.
— И что, ты надеялся обрести свою мужественность здесь, в компании бандитов и хулиганов? — спросил один из них, указывая на ландшафт позади него.
Адам снова вздохнул.
— Вообще-то, нет, – он указал на Рамиреса. — Вот он вытащил меня сюда, чтобы подбодрить, но за время нашего нахождения здесь мне угрожали, у меня было ужасное похмелье, меня били по лицу, похищали, снова угрожали, я упал с лошади и получил по лицу второй раз.
— Хорошо провели время! — выпалил кто-то.
Группа рассмеялась, и он засмеялся вместе с ними.
— В общем, она любит оружие, очень любит, абсолютно любое, поэтому нож навел меня на мысли о ней, и я подумал, что, когда я вернусь, может быть, мое извинение будет лучше, если я сначала задобрю ее.
— Или дашь ей оружие, чтобы она в ярости разделала тебя им.
Он фыркнул и слегка улыбнулся.
— Наверное, тут вы правы. В любом случае я не рассчитываю вернуть ее, но я, по крайней мере, хочу извиниться, набраться мужества и объяснить ей, почему я сделал то, что сделал. Я был так запутан в то время, что не дал ей никакого толкового объяснения, и я думаю, что она заслуживает знать правду. Я надеюсь, что это тот случай, когда лучше поздно, чем никогда, а не слишком поздно.
Рамирес вздохнул и покачал головой, но промолчал.
Шериф наблюдал за ним с некоторым интересом, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, изучая его, как будто он был каким-то странным насекомым, которое мужчина нашел под камнем.
Адам взглянул на нож, который теперь крутил между двумя пальцами, прежде чем пристегнуть его к поясу,
Он ожидал, что шериф или один из его помощников продолжат говорить об этом, но они сменили тему, и вместо этого шериф наклонился ближе к огню.
— Вы, парни, довольно неплохо сработали. Вы хорошо стреляете, а в баре показали хорошую командную работу, — он искоса посмотрел на Адама. — Я не могу поручиться за интеллект человека, который придумал повалить бандита прыжком с собственной лошади на скорости сорок километров в час, но, полагаю, говорить наверняка еще рано.
Рамирес и Адам с интересом подняли головы.
— Вы пытаетесь что-то сказать, шериф?
Мужчина сделал паузу, все еще внимательно разглядывая их.
— Ну, Макбрайд и его люди уже некоторое время беспокоят наше сообщество, и это нужно прекратить. Мы поймали некоторых из них там, но Макбрайд — это тот, за кем мы действительно охотимся, без него вся его шайка развалится и уползет обратно в ту выгребную яму, из которой они пришли, — он сделал паузу, задумчиво постукивая ботинком по грязи. - Нам нужны хорошие бойцы, чтобы победить их, и вы двое...
Рамирес и Адам оба наклонились вперед с некоторой степенью волнения, широко раскрыв глаза.
— Вы двое не раз доказали свою полезность, когда дело доходит до боевого аспекта, так что... я более чем готов назначить вас помощниками шерифа, пока мы не поймаем Макбрайда. Мы будем рады любой помощи.
— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДА!
Шериф чуть не свалился со своего бревна, когда они оба вскочили на ноги в неистовом и необузданном восторге.
Несколько помощников шерифа только покачали головами.
— Городские, — прошептал один из них, но улыбка на его лице ясно дала понять, что в его словах не было никакого пренебрежения.
— Угомонитесь! Иначе передумаю, — пробормотал шериф, явно пытаясь казаться более раздраженным, чем был на самом деле, и встал. — Оба поднимите свои правые руки или что там обычно делают.
Они вдвоем сделали, как было сказано, ухмыляясь от уха до уха.
— Итак, властью, данной мне системой правосудия округа Брэмбл, бла-бла-бла, я настоящим назначаю вас помощниками шерифа, чтобы вы могли вершить правосудие и все такое прочее. Клянетесь ли вы защищать этот округ и всех его граждан?
— Клянемся.
— Молодцы, — они продолжили смотреть на него, выжидающе ухмыляясь. – Чего еще?
— Вы сами знаете.
Он вздохнул, поворчал и подошел к своему седлу, сунул руку в сумку и вытащил два блестящих золотых значка, оба в форме звезды. Он перебросил их над костром двум мужчинам.
— Вот, и постарайтесь не обмочиться.
Они, естественно, не обмочились.
Но все же был момент почти девичьих криков и прыжков вверх-вниз вокруг костра, чего, вероятно, не следовало делать перед группой людей, уважение которых они пытались завоевать.
Когда они, наконец, сели обратно, прочистив горло и неловко поправив шляпы, другие мужчины уставились на них с некоторой долей увлеченности и беспокойства, хотя никто ничего не сказал.
Конечно, ни одного из них на самом деле это не волновало.
Рамирес все еще любовался своим значком, когда его лицо внезапно помрачнело, и он потянулся к своей рубашке.
— Вот блин.
— Что такое?
— Дырка в рубашке.
Адам повернулся и увидел, что в рубашке Рамиреса действительно была дыра.
— Черт, мне понравилась эта рубашка.
— Ой, перестань ныть, дай ее сюда.
— Что?
— Просто дай мне рубашку.
— Если ты хотел увидеть меня без рубашки, ты мог бы просто спросить, — сказал Рамирес, сидя теперь с голым торсом и ухмыляясь.
— Мне будут интересны твои потные мужские сиськи, когда ад замерзнет, — ответил Адам, не отрываясь от дыры.
Вокруг костра раздалось легкое хихиканье, а Адам полез в свою сумку и вытащил небольшой набор для шитья. Группа мужчин наблюдала, как смачивает конец нити слюной, прежде чем ловко продеть ее в маленькое отверстие. В течение следующих нескольких секунд он затягивал дыру в рубашке, пока она не была аккуратно зашита, и он вернул ее Рамиресу.
Он уставился, переводя взгляд с Адама на зашитую рубашку.
— Чувак... это идеальный шов. С каких это пор ты умеешь шить?
Адам выглядел почти оскорбленным.
— Серьезно, Рамирес, подумай пять секунд о том, кто моя мама.
— Ну, это да, но ты точно не производишь впечатление человека, который сидит в гостиной и шьет с мамой.
Адам скрестил руки на груди.
— Знаешь, однажды у меня была жизнь. До того как я присоединился к ККОН, я сам шил костюмы для конвенций. Мама научила меня всему, что знает сама, и, поскольку в школе у меня было не так уж много друзей, я довольно неплохо научился шить.
— В следующий раз ты скажешь мне, что умеешь вязать.
— Рамирес, я свяжу тебе лучший шарф, который ты когда-либо носил, и, может быть, пару хороших варежек в придачу.
Они уставились друг на друга, не разрывая зрительного контакта.
— Я еще неплохо вяжу шапки.
Рамирес начал смеяться.
— Ты никогда не перестаешь меня удивлять. В смысле, ты можешь и вязать, и шить. Что еще ты умеешь?
— Я также довольно неплохо умею вышивать крестиком и пользоваться швейной машинкой.
Другие мужчины у костра начали смеяться, но смех был добродушным.
Адам пожал плечами.
— Смейтесь сколько хотите, но мне никогда не приходилось беспокоиться о дырках в штанах.
— Это всё?
— Ну, нет. Раньше я мог накладывать макияж для своих костюмов, мог практически изменить структуру своего лица. Я бы сказал, что у меня неплохо получалось, — он нахмурился, слегка потирая подбородок. — Вообще было много вещей, которым меня научили родители…
— Почему... почему ты остановился? Все это звучит так интересно.
Адам задумался, а затем пожал плечами.
— Я.... ну, я вступил в ККОН, а потом у меня действительно больше не было времени заниматься этими вещами. Они просто как бы... отпадали, пока я не забыл, что вообще могу их делать.... То же самое было с верховой ездой и работой по дереву.
— Ты ведь тоже когда-то рисовал, не так ли?
— Немного, наверное, вышло бы неплохо, если бы я практиковался, но на это тоже не было времени.
Один из помощников шерифа ткнул в огонь палкой:
— Значит, позволил своей работе захватить твою жизнь?
— Наверное.
— Нехорошо это для человека, — шериф обвел жестом окружающих. — У всех здешних парней есть дела, которые они любят делать вне работы. У меня вот есть небольшая ферма. Мне нравится копаться в грязи и наблюдать, как все растет. Клейтон сам делает выпивку и довольно хорош в этом, бог не даст соврать. Том и его пассия любят танцевать, выиграли несколько конкурсов, не так ли, Том?
Адам потер затылок:.
— Ну, у меня есть вещи, которые я люблю делать вне работы, например, летать или смотреть старые фильмы.
— Ты летчик-истребитель, Адам, так что это не считается, а старая научная фантастика слишком близка к реальности.
— Ладно, ладно, — он вздохнул, — может быть, я слишком сильно позволил работе поглотить мою жизнь.
— Может быть? — Рамирес фыркнул.
– Хорошо, да, я определенно это сделал.
— Не потеряй себя, парень. В тот момент, когда ты позволишь своей работе определять тебя, всегда есть шанс, что ее могут отнять, и тогда ты полностью потеряешь свою индивидуальность.
Адам поморщился при этой мысли, но понял, что они… были правы.
Кем он был?
И существует большая вероятность, что он может потерять свою работу. Он не был уверен, как это произойдет, но был уверен, что это возможно. Всегда была вероятность того, что политика прогонит его с занимаемой должности, если он станет слишком важным. Или, возможно, он просто состарится, и они больше не будут ему доверять.
В любом случае однажды он останется без работы, и когда это произойдет, ему нужно было убедиться, что он достаточно стабилен, чтобы справиться с этим. И если он не мог справиться со своей реальной жизнью прямо сейчас, то он был уверен, что не сможет справиться с собой, если потеряет ее.
— Поспите немного, все вы, мы выезжаем завтра… надо успеть на поезд.
Мужчины поворчали и переложили свои седла в более удобное положение, оставив одного человека на вахте.
Адам откинулся на седло, разглядывая звездное небо.
Он чувствовал… какое-то ошеломляющее чувство, которое возникало при взгляде вверх, — знакомое ощущение, которое он испытывал с детства. Звезды над головой были успокаивающими и знакомыми, но сегодня вечером они также казались далекими. Он подумал, что какое-то время они были далеки друг от друга, и эта мысль наполнила его глубокой печалью.
Когда он успел потерять ее… эту детскую мечтательную любовь к тому, что он делал.
Когда он успел стать таким... потерянным?
Существовал ли момент, который он мог бы точно определить, был ли случай, на который он мог бы оглянуться назад и увидеть?
Или это происходило медленно, пагубно и коварно, медленно подкрадываясь к нему сзади, чтобы схватить его и обвязать сомнениями и нерешительностью.
Он закрыл глаза, и в своих снах он летел по небу, пропуская звезды через пальцы.
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются.
Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Ссылки на все рассказы можно найти здесь.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Рассказ
Тамблер
Ваттпад