Люба
Район у нас весёлый. Весёлый и пьющий. Вдобавок окна квартиры выходят на замечательную асфальтированную площадку – наиудобнейшее место для алкоголизма и вытекающих последствий. Последствия, как правило, вытекают в громкие скандалы, хлёсткий звучный мордобой и вызванных полицаев. Собственно, полицию я вызывал так часто. что остаётся лишь удивляться, почему они до сих пор спрашивают моё имя при звонке.
При всём, на первый взгляд, сумбурном ярмарочном фестивале, определённые тенденции в нём присутствуют. Например, за вечер не меньше трёх алкашей пытаются ломиться в пивнуху, чьи двери выходят аккурат под моё окно. Их не смущает, что пивнухи нет уже несколько месяцев, а помещение выставлено в аренду. Надежда, как известно, умирает последней. Иначе завидное постоянство колотящих кулаками в железную дверь бухариков не объяснить.
И ещё есть Люба. Люба живёт в нашем же подъезде, на нашей же лестничной площадке, в квартире по диагонали. Там много кто живёт на самом деле. Престарелые непьющие родители. Периодически прикладывающиеся к бутылке их великовозрастные дети. Основатель нажирающиеся в хламину всяким денатуратом внуки. И есть Люба. Номинально она считается женой одного из детей (не внука), которого по иронии судьбы зовут как и меня – Дима. Дома Люба почти не появляется, предпочитая семейному быту разудалую уличную жизнь, ключей от квартиры у неё нет, домофон ей не открывают.
Поэтому Люба пользуется единственной оставшейся возможностью поддерживать связи с семьёй – она подходит под окна на асфальтовую площадку и начинает громко кричать: "Дима! Дима!", каждый раз заставляя меня вздрагивать. Минут через десять открывается окно, и нужный Дима начинает её поливать матом. Люба терпеливо дожидается окончания эмоциональной встряски, после чего требует сбросить ей какую-нибудь финансовую поддержку на очередной денатурат. Иногда срабатывает. За вечер Люба взывает к семейным узам по два-три раза и опять растворяется в тумане.
Люба не гнушается никакими напитками, равно как и способами заработка. С соседями и знакомыми здоровается обычно словами: "Привет, дай двадцатку!" Вне зависимости от возраста и пола собеседника. К незнакомым обращается примерно так же, но без "Привет". Люба умеет разграничивать личное пространство.
При всех недостатках Любы, соседи к ней относились с пониманием и терпением. Кто-то периодически подсыпал мелочь, большинство просто здоровалось и закрывало глаза на редкие ночёвки в подъезде да посиделки на лавочке возле дома. Обычное безобидное существо, не приносящее никакой пользы. Как добрая дворовая собака, виляющая хвостом, когда её угощают прокисшими котлетами.
А сегодня Люба умерла. Мне об этом сказал отмечающий это событие её муж Дима. В речах его не звучало никакой тоски, глаза не заволокло слезами. Напротив, Дима активно пользовался возможностью и поводом выпить. Я не знаю, почему она умерла, своей ли смертью, не очень-то интересуюсь.
Сейчас первый час ночи. Обычно в это время Люба во второй раз за сутки начинает кричать под окнами. Сегодня же непривычно тихо. И будет тихо и завтра, и послезавтра. Пока не заведётся новая люба. А она обязательно заведётся, такой уж у нас район.
Я не могу похвастать какой-то симпатией к ней. Чего уж там, порой приходилось бороться с презрением, а то и вовсе отвращением при виде Любы. Однако сейчас мне немного грустно. Умер человек. Человек, родившийся всего 25 лет назад с какой-то важной задачей в жизни, реализовать которую не удалось по неизвестным мне причинам. Человек, о котором никто не вспомнит уже завтра, никто не взгрустнёт, никто не пожалеет о его смерти.
Пусть хотя бы этот пост послужит своеобразным реквиемом на уход нелепого, выпавшего из мира существа. Без Любы наш весёлый район стал на чуточку грустнее...