после огня остается зола и прах,

ветер играет с пеплом и воет дико.

все, что шепчу, читай на моих губах -

это прощанье. нам захлебнуться криком

времени нет, обнимемся, помолчим.

горечь паденья сладостью от полета

не отменить, но выход всегда один,

я начинаю путь, не хватает счета...

раз - мое сердце бьется в твоей груди,

два - отпустить тебя, расцепив ладони,

я не могу, но надо, послушай, три -

это приказ, лети, пусть тебя не тронет

зов, что сведет с ума, и четвертый счет

нас разведет по разным концам пустыни.

знай, мне плевать на крылья и на полет,

и на себя плевать, только б где-то были

реки, леса, живые, как мы с тобой,

просто свободней, словно из сказок птицы.

что я могу? путь названный мне судьбой,

верю, однажды все-таки завершится,

но а пока, на счете проклятом пять,

шаг в пустоту, пусть крылья поймают ветер.

мне научиться плакать и забывать

видно уже не выйдет на этом свете.

корчится небо кровью, темнеет страх,

гарью пропахли сердца в груди раскаты.

после огня остается зола и прах,

что мы оставим

после себя,

Крылатый?

не беги и не бойся, все решено, вдыхай.

вот осеннее солнце ходит в далекий край,

прячет бок за высоткой, мерзнешь в ее тени.

жизнь бывает короткой, чуешь полынь? беги,

пусть отчаянья завязь с прошлым переплелись,

говори, заикаясь, видишь, как в ком-то жизнь

истекает водою крана, что сбил резьбу?

это стало тобою, гневайся на судьбу,

закрывай ставни, двери, прячься пока жива.

чередой наваждений вымучены слова

и желанья, и мысли, чем заменить бы их?

а конец чьей-то жизни комом в тебе затих -

не сглотнуть, не отплакать, не отмолить вины.

а травы горький запах - знамя твоей войны

поднимается гордо, белым туманом флаг,

и сжимается горло, и наступает мрак,

и осеннее солнце сносит тебя за край.

не беги и не бойся, время пришло, вдыхай

горечь метки гортанью, воздух колеет в стынь

но мы встретимся, знаю,

там, где цветет полынь.

_________________________________

пару дней назад я предлагала вашему вниманию, дорогие подписчики, первые главы своего нового романа в жанре городской мистики. полынная проза рождает полынные стихи.

мой ангел, открой, это я у ворот, со мной не случилось беды -

я тропку нашел из дремучих болот, из морока темноты

с тобой повидаться пришел я сюда, люблю - этим был спасен.

пусть с неба под ноги струится вода, и листья бросает клен,

пусть дикий шиповник лютует багрян, и сыростью пахнет луг.

казалось тогда, я до одури пьян касанием нежных рук,

казалось тогда, что по тропке иду, а травы плетутся у ног,

но зов я услышал себе на беду, как грозен со мною рок!

та дева молила ее обогреть, и голос в ночи манил...

о, я позабыл про топор и про плеть, к ней бросился, что есть сил

на помощь, мой ангел, не видя тропы, тебя позабывший в миг,

а топей ковер мои сгладил следы, туман заглушил мой крик.

я деву нашел у болота в логу, бледна была, словно снег,

и понял тот час, что уйти не смогу из лога того вовек.

она потянулась рукою ко мне, рука ее - ветвь кости,

и замерло все в одурманенном сне, меня, мой ангел, прости,

но к деве безвольно в болото шагнул, припал к леденелым устам,

услышал я крики, услышал я гул, не ведая, что кричал

я сам, утопая в объятьях ее, холодных, как будто смерть.

над логом кружилось одно воронье, а дева молила согреть...

как тленом пропахли покровы и плоть, я силюсь забыть в бреду.

мне зов ее было не перебороть, но верил - к тебе приду,

как только согрею разлучницы стан я сердца живым огнем.

и все, что имелось, той деве отдал, чтоб снова зажить вдвоем

с тобою, мой ангел, под кровом родным, мне ж холод остался и топь...

пусть пахнет мной тлен, можжевельника дым и коркой застывшая кровь,

но тропку к тебе отыскал я в ночи, мне вороны дали знак,

задуй поскорей огонечек свечи, огонь теперь - худший враг,

пусть с неба под ноги струится вода, и листья бросает клен,

домой, о мой ангел, пришел навсегда, люблю - этим был спасен.

тоску по тебе не забыл я, ох, нет, она даже смерти сильней.

открой же молю, пока дремлет рассвет,

и тело

мое

согрей.

Здравствуйте, дорогие пикабушники!

Пока моя первая фэнтези-сказка варится в котле издательского процесса, я с удовольствием представляю вам вторую книгу.

"Там, где цветет полынь" - это совсем иная, мистическая проза, с другим настроением и посылом. она о смерти, одиночестве и вине. о темных улицах Москвы и Подмосковья, о том, как страшно бывает смотреть в глаза прохожим и о вере, конечно. вере в то, что это все однажды закончится.

Аннотация - Что можно разглядеть на самом дне чужих глаз? Сомнения, боль, страсть, нежность? Ульяна умеет видеть смерть во взгляде того, кто стоит напротив. И мир гаснет, и тихнут звуки, и воздух нестерпимо горько пахнет полынью. Но как жить ей, покинутой всеми, с этим страшным даром на холодных улицах Москвы? Как сохранить рассудок, если он ускользает, словно песок сквозь пальцы? Ответов нет, есть лишь полынь и неминуемое, что не выходит предотвратить, как ни старайся.

Как и в прошлый раз, я буду рада новым читателям! Вдруг вас заинтересует моя история? Присылайте мне письма на oiptica@gmail.com и я поделюсь ссылочками на онлайн-чтение или вышлю готовые главы файлом)

как под пеной морскою соль да песок сокрыт,

как неведом воде ни страх, ни сомнений стыд,

как пучиною манит юного моряка,

только, нет, не напиться ею, и от глотка

соль наполнит тебя, о, станешь ты пеной пен.

слушай песню мою, нас много - сестриц сирен,

мы тебя убаюкать можем, вдохни скорей

пену жгучую грудью сильною, нет морей,

океанов и рек, ничего больше нет, молчи,

слушай песню мою рассвета от до ноч'и.

ветер будет ласкать прибоем чело и стан,

свет померкнет, и стоном взмолишься ты к устам

моим сладким, холодной пеной тебя приму...

никому не отдам, моряк мой, о, никому

не достанется тело сильное, только мне.

и в холодной ночи, в пронзительной тишине

сам попросишь глотка морского изведать ты,

соль отринет твой страх, тебе поднесу воды

я в ладонях своих, и сделаешь ты глоток.

верь, моряк, так и будет, времени малый срок

и пройти не успеет, песню тебе спою,

как качаются волны, с ними ты на краю,

как под пеной морскою соль, что мое - мертво.

будет песня сирен,

а после же

ничего.

лето сладкой дугой исходится, травы пахнут, как терпкий мед,

а за старой моей околицей птаха вольно себе поет

о краях, уступивших осени, о лесах в золотой листве,

о прощальной небесной просини, о тебе да и обо мне.

как вода нам журчала талая, прочь бегущая ото льда,

тайну главную, небывалую как скрывала от всех она.

как поля наливались силою, как шумели кругом леса,

как назвал ты меня любимою, как раскинулись небеса

над тропою моей доверчивой, звезды гроздьями разбросав,

как с тобою я стала венчана, опьяненная медом трав.

и как гнусной стальной прохладою заморозил меня твой взгляд,

мне казалось тогда, что падаю сквозь землицу в кромешный ад.

я осталась одна, так водится - счастье сковано, мерзлый лед.

но за старой моей околицей птаха песней своей зовет

в край, где нет ни тебя, ни осени. прочь от леса и от полей,

от прощальной небесной просини

улетаю я вместе с ней.