Эпизод V. Кабанчик.

Новый год самый лучший праздник детства. Даже день рождения так не будоражит. Что такое день рождения? Твой личный праздник. Посуетятся родители, придут друзья, схомячат твои пирожные, выпьют лимонад, подарят лучший подарок в СССР – книжку, еще карандаши, может быть, альбом там, и на этом всё. А новый год начинает наступать уже в начале декабря. Суета на всю страну. Предчувствие будущих зажигательных дней, улыбок, мандаринов и подарков с конфетами.

Самые лучшие конфеты в подарках это «Гулливер», «Грильяж» и «Мишка на Севере». Мишка вообще блаженная конфета. Шоколадная, с рассыпчатой начинкой, обложенная вафельными хрустящими полосками. Откусываешь и жуёшь, прикрыв глаза от блаженства, а во рту хруст, хруст, хруст – это вафельные полоски рассыпаются у тебя во рту. Подарок заменяет тысячу любимых игрушек. Содержимое пакета высыпается по десять раз на дню. Конфеты перебираются, сортируются, разглядываются, складываются обратно в бумажный подарочный пакет и…опять высыпаются.

Детский сад готовился к новогоднему утреннику, на который традиционно были приглашены родители. По сценарию должен быть девчачий танец снежинок, а мальчишек задействовали в спектакле – сказке. Весь спектакль, минут на 15 но, чего он стоил и во что превратился в итоге, никто не предвидел. Сразу оговорюсь, успех был грандиозный, после того утренника могли по миру гастролировать и зарабатывать валюту в бюджет страны.

Из сундуков были вынуты все костюмы, девочкам платья снежинок, а участвующим в спектакле атрибуты согласно роли каждого. Не помню, что за сказка ставилась и как называлась, помню, что задействованы были зайчик, медведь, лиса и кабанчик. На участие отобрали и меня, а что, разглядели талант, что тут скажешь.

Сперва мне выдали костюм зайчика, в виде комбинезона и капюшоном с ушками. Одевай, сказала воспитательница. Одел. Воспитательница и няня рыдали друг у друга на плечах. Я ведь был худой, как велосипед «Орлёнок», а костюм зайчика на два размера больше меня, и по росту тоже был великоват. Стоял зайчишка зайка серенький, а в районе щиколоток вся лишняя кожа собралась в кучу складок. Плечи у локтя, хвостик висит в районе коленей, а уши висят тоскливой лапшой по бокам. В общем, зайчик получился унылый.

Снимай, сквозь слёзы прошептала воспитательница. Попробуй костюм медведя. Померил. Медведь должен быть веселый, новогодний и упитанный. Из меня медведь вышел, худой, голодный и несимпатичный. Ещё голова медвежачья вечно набок съезжала. Таких медведей сразу усыпляют. Меня пощадили, только шкуру содрали (отобрали костюм).

И тут достают костюм кабанчика. Костюм был сделан с любовью. Не знаю, что там курили дизайнеры, закройщики, швеи-мотористы (костюмы зверушек поставлялись в садики по разнарядкам и бесплатно, между прочим), но кабанчик вышел хоть куда. Два слоя материи, между которой набили толи поролон, толи вату. Огромный, вытянутый, мясистый пятак, приделанный к голове кабанчика. Шортики до колен и копытца в виде клоунских ботинок Юрия Никулина с кожаной подошвой. Но, костюмчик сел, что говорится. Копытца, правда, были неудобные. Приходилось высоко задирать ноги, что бы носок не цеплялся об пол.

Роль мне досталась не обременительная. Пока на сцене разворачивалось представление, я должен был стоять за кулисами. В нужный момент меня подталкивала воспитательница со словами «Вперёд» и я вылетал из-за кулис, бежал по сцене к противоположным кулисам с криком «Хрю-хрю-хрю, хрю-хрю-хрю, хрю-хрю-хрю» и попадал в объятия няни. Потом, в нужный момент, уже няня отдавала команду «Вперёд», и я, хрюкая, бежал обратно. Как это сочеталось в целом с постановкой – не знаю. Роль свою я знал хорошо, слова выучил твёрдо, а как это соотносится с режиссерской задумкой, меня мало волновало. Так, в репетициях, актёрских интригах, в волнении пролетели дни, и настал час премьеры.

Родителей пришло много. Общий зал был забит до отказа. Аншлаг, просто грандиозный аншлаг. Ещё бы! Девочки танцевали танец снежинок, кто-то читал стихи, потом кто-то спел «Крейсер Аврора» и занавес опустился и поднялся для нас, зайчика, медведя, лисы и кабанчика. Всё шло хорошо, пока не настал мой час. Репетировали мы в группе на импровизированной сцене. А в зале репетиций не было, поэтому и случилось. Покрытие пола было другим, чем в группе, что-то напоминающим ламинат. И когда я помчался по сцене, задирая ноги, мой крик хрю-хрю-хрю, хрю-хрю-хрю слился с громкими шлепками кожаной подошвы об пол. Такое сочетание звуков никто раньше не слышал. В зале некоторые родители загыгыкали. Но на этот тревожный сигнал внимание ни кто не обратил.

Так бегать мне нужно было три или четыре раза. На очередном рывке, носок моего копытца предательски заскользил по полу, и загнулся назад к подошве. Пытаясь выправить ситуацию, я запрыгал на одной ноге и тут же медленно начал заваливаться верёд. Я воткнулся животом в пол, как гвоздь под молотком. Мой пятачок кабанчика проделал ту же втыкательную операцию. И всё это время я не переставал хрюкать. Падая, хрюкал отчаянно. В таком костюме я не мог подняться самостоятельно и, изображая лежачею свинью - хрюкал. Ко мне бросились воспитательница и няня, а я хрюкал. Они меня поднимали, я хрюкал. Я хрюкал даже тогда, когда меня волокли со сцены. Родителей прорвало, кто-то корчился на полу, кто-то бился об стену, другие выбежали в коридор, отталкивая друг друга от двери.

Кто-то из персонала садика вовремя решил, что этот балаган, этот цирк Шапито нужно немедленно прекращать. Он объявил родителям, что вот мол, какие мы молодцы, как старались, станцевали танец снежинок и показали спектакль и т.д. А сейчас артисты выйдут на поклон, а мы им дружно будем хлопать в ладоши. Нас повели на поклон.

Стоим мы рядком, ждём команды. А я насмотрелся по телику, как кланяются артисты – в пояс, до самой земли. Поклонитесь дети, - громко попросила воспитательница. И все начали кланяться. Я сложился пополам, держа руки плотно прижатыми к бёдрам, однако не учёл вес головы кабана, хоть и не большой. Чуть качнулся вперед и во второй раз воткнулся головой в пол. Пару секунд я неподвижно стоял, изображая букву «Л», потом, не меняя позы и не отрывая рук от бёдер, рухнул на правый бок, продолжая изображать ту же букву, только лежачею. Родители, работая локтями, в истерике кинулись в дверь, что бы задушить свой смех там, подальше от детей. Никого не осталось в зале, кроме заведующей. Она одна не смеялась.

Потом были хороводы, стихи деду морозу, я был в шортах и рубашке. А родители, как только натыкались на меня взглядом, начинали ржать, как…и убегали в коридор. По крайней мере, настроение праздничное я создал.

На этом, пожалуй, всё. Я думаю друзья, это был последний рассказ из моего репертуара.