Непредвиденные обстоятельства
Переезд...? Аллергия...? И прочее...
Сколько поводов для предательства?
Будут литься рекой многоточия...
В "Непредвиденных Обстоятельствах"...
"Проживет как-нибудь на улице!
Ничего! Он же кот! Он справится!"
И идет шерстяной... сутулится...
В "непредвиденных обстоятельствах"...
Подметает асфальт лапами...
Смотрит под ноги в замешательстве...
Если б мог - он конечно заплакал бы!!!
В "непредвиденных обстоятельствах"...
Морда белая вся обуглится -
В ежедневной грязи измажется...
Год живет шерстяной на улице,
А ему - уже десять кажется...
Из еды - только кости рыбные...
И вода раз в неделю - лужами...
Он, как правило, чаще обидами
Заполняет голодные ужины...
Переезд!? Аллергия??! Нет! Прочее...
Столько поводов для предательства...!!!
И рыдают мои многоточия
В этих диких, пустых обстоятельствах...
"Он же кот! Да чего там... Выживет!" -
Утешаем себя аргументами
Безнадежно-фальшиво-бесстыжими
Бессердечными элементами...
Кот ночует всегда под колесами...
(Прижимается ближе к газели)
А душа кровоточит вопросами,
Что давно уже в ней накипели...
Переезд...? Аллергия...? И прочее...
Что за, черт их возьми, обстоятельства?!
Не измерить моим многоточием
Трагедийность такого предательства...
Полужив - полумертв на улице...
В фазе полного помешательства...
Еще больше он стал сутулиться
В "непредвиденных обстоятельствах"...
Невозможно за год искалечился...
Раза три перенес инфекцию...
Что угодно, но сердце - не лечится!!!
Я не буду читать лекцию...
Переломы срастаются волнами...
Ну какие нужны доказательства!??...
Я хочу, чтобы все это помнили
В "Непредвиденных обстоятельствах"!!!
@ЕвгенияПотемкина
И не надо выдумывать глупостей. Огромная трагедия для страны, но мы не одиноки в подобном горе …
28 октября 1938 года в Марселе (Франция) полностью выгорел универсальный магазин Nouvelles Galeries площадью 3 тыс. 500 кв. м. В четырехэтажном здании 1895 года постройки погибли 73 человека. Пожар не удавалось ликвидировать больше суток из-за растерянности местных пожарных, не располагавших современным оборудованием. В борьбе с огнем, который перекинулся на соседние здания, марсельским пожарным помогали коллеги, переброшенные из Тулона и Лиона. После ЧП своего поста лишился мэр Марселя Анри Тассо, муниципальная пожарная команда была расформирована, и с тех пор вместо гражданских пожарных борьбой с огнем в городе занимаются военные моряки.
22 мая 1967 года в Брюсселе (Бельгия) на улице Нев при пожаре в крупнейшем городском универманге Innovation погиб 251 человек, еще 62 человека пострадали. Пятиэтажное здание универмага, возведенное в 1901 году в стиле ар-нуво по проекту архитектора Виктора Орты, выгорело практически полностью. Огонь быстро распространился по деревянным перекрытиям, атриум в центральной части здания вызвал воздушную тягу, усилившую горение. Часть окон на фасаде здания была заделана металлическими рекламными панно, которые пожарным пришлось вырезать с помощью автогена. С 5 мая в универмаге работала выставка американских товаров, которую пикетировали левые активисты, выступавшие против войны во Вьетнаме. В СМИ высказывались предположения, что причиной пожара мог стать поджог.
13 мая 1972 года крупный пожар произошел в универмаге "Сэннити" в Осаке (Япония). Жертвами пожара, начавшегося в магазине готового платья, стали 118 человек. Большинство из них оказались заблокированы огнем и погибли от отравления продуктами горения в помещении популярного кабаре Playtown на шестом этаже здания. 22 человека разбились, выпрыгнув из окон. Еще 78 человек получили ранения различной степени тяжести. Универмаг не был оборудован системой пожаротушения, аварийные выходы были захламлены, сигнал о возгорании поступил в пожарную охрану с опозданием. Причиной ЧП стал брошенный окурок. 29 ноября 1990 года трое управляющих универмага и кабаре были приговорены судом к различным срокам тюремного заключения.
19 ноября 1973 года в Кумамото на юге Японии при пожаре в девятиэтажном здании универмага "Тайо" погибли 103 человека, еще 124 человека пострадали. Система пожаротушения была отключена из-за проводившихся на нескольких этажах здания строительных работ. Для отделки стен универмага использовались материалы, которые при горении выделяли токсичный дым. На нижних этажах продавались товары повышенной горючести, после их воспламенения огонь и дым отрезали выход с верхних этажей. Причину возгорания установить так и не удалось.
29 марта 1996 года в индонезийском городе Богор (55 км к югу от Джакарты) в результате крупного пожара в трехэтажном торговом центре погибли не менее 80 человек, еще десятки покупателей и продавцов получили ожоги и травмы. Пожарные боролись с огнем в течение 15 часов. Причиной возгорания, предположительно, было короткое замыкание в электросети. Утром в день пожара индонезийские власти предупредили владельцев многих магазинов, ресторанов и клубов в крупных городах страны о массовых нарушениях противопожарной безопасности.
26 мая 1997 года в Индонезии в ходе беспорядков на завершающем этапе кампании перед всеобщими парламентскими выборами произошли массовые беспорядки в городе Банджармасин (провинция Южный Калимантан, юг острова Борнео). Сторонники различных политических групп устраивали потасовки друг с другом и с силами правопорядка. Были подожжены сотни магазинов, частных домов и других зданий. В результате действий погромщиков полностью выгорел четырехэтажный торговый центр Mitra Plaza, в огне и дыму погибли 139 человек. Около 180 человек смогли спаслись из горящего здания, получив ожоги и ранения.
26 декабря 2000 года в результате пожара в торговом центре "Дунду шаньша" в городе Лоян (китайская провинция Хэнань) погибли 309 школьников и их родителей, которые пришли на детскую дискотеку. Еще несколько десятков человек пострадали. Причиной пожара стало неосторожное обращение с огнем при ремонтных работах в здании.
15 февраля 2004 года крупный пожар произошел в торговом комплексе "Чжунбай" в городе Цзилинь (одноименная провинция на северо-востоке Китая). Погибли 53 человека, 68 человек получили ранения и ожоги. Возгорание произошло на втором ярусе пятиэтажного здания, в котором находились магазины, рестораны, бильярдные залы и дискотеки. Борьбу с огнем в течение четырех часов вели 260 пожарных. Некоторые из них получили травмы и были госпитализированы.
1 августа 2004 года в столице Парагвая Асунсьоне в результате пожара в торговом центре Ycua Bolanos погибли 396 человек, еще более 500 получили ранения различной степени тяжести. После начала пожара охранники ТЦ заперли двери, чтобы не допустить возможных краж. Запасной выход был наглухо заварен, людям пришлось покидать помещения через окна. Кроме того, в здании отсутствовала автоматическая система пожаротушения, а дымовая сигнализация не работала.
Причиной пожара была названа неисправность вытяжки одного из заведений общественного питания на первом этаже ТЦ. 5 декабря 2006 года отец и сын - владельцы ТЦ, а также бывший охранник заведения были признаны виновными в непреднамеренном убийстве и приговорены к различным срокам тюремного заключения, не превышавшим пяти лет. 2 февраля 2008 года приговоры были пересмотрены, сроки заключения для владельцев сгоревшего центра увеличены до 10 и 12 лет лишения свободы.
Взято из …
Десерт на основе итальянских Zuccotto и Panna cotta =)
Италия, 18 век.
На Палермо опустилась ночь, с улиц исчезли последние жители и город погрузился в темноту. Многочисленные сверчки завели свои ночные песни про сверчковую любовь, быт и свои мелкие трудности.
Вдруг, благословенную тишину сонного города разорвал страшный скрежет, будто толпа пьяных слесарей заводила с толкача давно списанный, гусеничный бульдозер.
Молодая и прекрасная в своем многообъемном теле, прелестная девушка Лауретта, протирая глаза вышла посмотреть, что же там происходит. Под балконом обнаружился юноша, которого все знали как Джакомо, и который из последних сил мучая потрескавшуюся, старую гитару, безголосо орал серенады для своей безответной любви.
- Ты самая прекрасная! - вопил под какафонию старой гитары Джакомо - Лауретаааа!!! - Я так люблю тебя, даже несмотря на твой балкоооон и большую попуууу!!! Приди же ко мне, о прекраснаяааа!!! - вдохновенно, но совершенно не забивая голову, что бы хоть как то срифмовать слова, надрывался влюбленный юноша.
На последнем завывании лопнула струна и наступила оглушающая тишина, лишь только было слышно, как за углом, старый Джузеппе кряхтя, проклиная жизнь и ночного певца тащил на горбе огромное полено, сами знаете для чего.
- Знаешь, Джако - Лауретта зевнула так, что даже полная луна, висевшая на черном небосводе, содрогнулась от уважения, - Время уже час ночи и если ты будешь продолжать столь не музыкально будоражить жителей нашего района, то вполне имеешь шанс приодеться головой в собственную гитару с помощью моего papà. А ты моего papà знаешь.
Джакомо хорошо знал папу Лаутретты. Это был сморщенный лицом, с огромным, горбатым носярой, сильный, злой и, что самое страшное, бастроногий человек. Раньше Джако ухмылялся, когда возлюбленная пугала его своим папой, справедливо полагая, что старый и жирный papà никогда не сможет догнать молодого, стройного и быстрого как лань Джакомо. Но когда тот, несмотря на возраст все таки догнал юношу, то не вступая в витиеватые и эмоциональные предисловия, свойственные всем коренным итальянцам, сосредоточенно и со знанием дела, весьма не романтично натянул гитару неудавшемуся менестрелю по самые уши. С тех пор Джако как то решил немного опасаться этой дикой семейки. Но гормоны делали свое дело и голос разума быстро стихал за их бурлением.
Но в этот раз все должно было быть иначе. Ведь именно сегодня Джакомо украл из лавки старого Марио два восхитительных десерта, Zuccotto и Panna cotta, за которые многие девушки Палермо были были не прочь послушать серенады Джако.
Но все обернулось немного не так, как планировал пылкий юноша. Нет, Лауретта с удовольствием скушала лакомство и даже не совсем гигиенично облизала пальцы, но потом вдруг внезапно сообщила, что она устала и пошла спать.
- О! Коварная!!! - воскликнул расстроенный Джако. Сеньорита-бабэна-путана-удодо-тупэно-скотино-панеле-стояло!!! - огорчился певец ночных серенад.
А Лауретта обернулась и ласково улыбнувшись произнесла: - Милый Джако! Это называется - динамо. Ты еще не раз с ним столкнешься.
***
21 век, наши дни
- Слух, чота итальянского десерту хочу, - Совершенно без прелюдий объявила мне соседка. - Панакотту и Цукотту
Тут надо сделать небольшое пояснение - если у тебя есть соседка и она любит итальянские десерты, то тут надо выбирать, либо ты научишься их готовить, либо у тебя не будет соседки. Нет, в плане "человек противоположного пола проживающий в одном подъезде" она никуда не денется, но вот в другом плане ты можешь ее и потерять. А покупать эти десерты бедному, старому и безработному мне как то не по карману.
А теперь по существу.
Есть в Италии два очень вкусных десерта - Панакотта (Panna cotta) и Цукотто (Zuccotto). Это два самостоятельных десерта, разные по вкусу, по технологии приготовления, в общем совсем разные. Первый, это загущенные сливки, этакий густой крем, а второе, это бисквитный купол с кремом из маскарпоне, рикотты или еще каким национальным кремом. Оба безумно вкусные и, надо отдать должное, не очень сложны в приготовлении.
Но готовить два десерта это неинтересно и поэтому я, как смелый и иногда странный на голову человек, принял решение объединить их в один. Понимая, что тем тем самым стал врагом номер один для оскорбленных кулинаров Козы Ностры.
От Цукото мы возьмем бисквитный купол и наполним его не кремом, как предписывают традиции, а Панакоттой.
Итак - готовим бисквитный купол с начинкой из Панакотты. Названий этому нет, что бы описать одним словом :)
Купол, поскольку в оригинале покрывается кремом, обычно собирается из полосок или треугольников плоского бисквита в чаше, потом она заполняется кремом, он застывает, затем конструкция переворачивается и получается такой купол, который сверху тоже обмазывается кремом. Но в данном случае швы, которые остались из-за стыков бисквитных кусков, спокойно прячутся под кремом и их не видно. Я же хотел облить будущий торт зеркальной глазурью и эти швы, как трещины в пустыне, под глазурью проявились бы весьма не эстетично.
Нужен был целиковый, бисквитный купол. И я придумал как это сделать. В общем то моей заслуги тут не много, так как решение лежало на поверхности. Точнее, в ящике для посуды и в... ящике с инструментами.
Я взял форму, которую приобретет будущий купол, положил на дно три уголка
Теперь ингредиенты:
Для бисквитного купола:
1. Яйца - 8 шт.
2. Сахар - 2 ст.
3. Мука - 2 ст.
4. Ваниль - пакетик или 2 ст.л. жидкого экстракта.
Для бисквитного дна:
Все то же самое, но в два раза меньше.
Все. Никакой соды с уксусом, никаких разрыхлителей не нужно.
Для панакотты:
1. Сливки (жирность от 20 до 30) - 1 л. Я люблю не жирные, но тут дело вкуса.
2. Желатин - 18-20 гр.
3. Сахар - 100 гр.
6. Ванилин - 2 пакетика или 2 ст.л. жидкого экстракта.
7. Пищевые красители
Для глазури:
1. Сахар - 150 гр.
2. Инвертный сироп (сироп глюкозы) - 150 гр.
(Инвертный сироп готовиться просто - растворяем 350 г. сахара в 160 мл. горячей воды, доводим до кипения, добавляем 2 гр. лимонной кислоты и варить на медленном огне 30 мин. Медленный, то есть маленький, но сироп все равно кипит. Периодически наблюдать, как только начнет темнеть, то снять с огня, даже если еще не прошло 30 минут. Затем добавляем 1,5 гр. соды.Пойдет страшная реакция, но бояться не надо, все норм. По окончании реакции сироп осветлится и мы получим то, что надо. Кстати, если не претит лимонная кислинка, то соду можно не класть)
3. 150 гр. темного шоколада (у меня 75%)
4. Вода - 75 мл.
6. Сгущенное молоко - 100 гр.
7. Желатин - 15-18 гр.
8. Пищевые красители.
Для оформления:
1. Белый шоколад
На вид кажется, что все сложно и много, но на самом деле все намного быстрей, чем я тут рассказываю. Я постарался обойтись минимум фотографий, но некоторые процессы все таки требуют визуализации. Проще показать на фотографии, чем на пальцах. Там, где можно обойтись одним описанием процесса, я так и поступил.
Готовим бисквит.
1. Разделить белки и желтки.
2. Белки взбить в крепкую пену.
3. Не переставая взбивать, добавляем сахар маленькими порциями.
4. Взбиваем до растворения сахара. У меня на это уходит минут 10.
5. Не переставая взбивать добавляем по одному желтки.
6. Как только они разошлись, добавляем ваниль. Ваниль размешалась, останавливаем миксер.
7. Добавляем муку и аккуратно вмешиваем ее. Не взбиваем, а именно вмешиваем, что бы не осадить воздушную яичную массу.
8. Чашу внутреннего диаметра обматываем пекарской бумагой, подвязываем бечевкой (что бы бумага держалась) и смазываем ее сливочным маслом.
9. Смазываем форму сливочным маслом и устанавливаем на дно уголки. Уголки обязательно тоже надо смазать маслом, и погуще.
10. Аккуратно, что бы не сместить уголки заливаем бисквитное тесто так, что бы оно покрыло уголки на пару сантиметров.
11. В чашу внутреннего диаметра ставим груз. У меня это штук восемь роликов от подшипников, каждый весом 350 гр. Это нужно для того, что бы во внутренняя форма не всплыла сейчас и ее не выдавило при приготовлении.
12. Аккуратно и очень медленно, что бы уголки, лежащие на дне не разъехались, опускаем чашу в бисквитное тесто до того момента, пока она устойчиво не встанет на уголки.
13. В щель между внутренней и внешней чашой доливаем тесто. На самом деле сколько нужно теста, угадать довольно таки сложно. Если недолить, то вся работа пойдет на смарку. Если перелить, то тесто при приготовлении вылезет. Но при выборе двух вариантов, лучше остановиться на втором. Лучше потом обрезать лишнее, чем тесто не дойдет до верха и не хватит высоты купола.
14. Проверяем, что бы расстояние между бортиками чаш было одинаковое и ставим в предварительно разогретую до 180 гр. духовку.
15. Готовность проверяем традиционной зубочисткой. Я проверяю шпажкой, мне так удобней. Она длинная и достает до самого дна.
Видите? Я теста перелил и оно вышло за края формы. Оно, конечно не пропало, я его потом съел. А воду налил, что бы остудить грузики и чашу. А то они почему то горячие из духовки.
1. Шоколад ломаем (если он в плитке) на куски и немного подогреваем. Топить его не нужно, достаточно, если он будет комнатной, или чуть выше температуры.
Я свой шоколад вытащил из холодильника, поэтому чуть-чуть подогрел на водяной бане. Кстати, на фото специальный сосуд под водяную баню. Сбоку, в рубашку наливаться вода, а весь внутренний объем и получаться водяной баней. Очень удобная штука. На фото я просто поставил сверху миску, поскольку мне не надо плавить шоколад.
2. Желатин замочить в воде, как в инструкции к нему. Лучше использовать листовой. Я взял гранулированный и десять раз пожалел.
3. В высокую посуду (где будем блендерить) положить шоколад, сгущенку и отжатый желатин (фото слева)
4. В сотейник положите сахар, инвертный сироп и воду. На маленьком огне греть до полного растворения сахара. Добавить огня до максимума и кипятить до 103 гр.
5. Вылить в посуду с шоколадом, сгущенкой и желатином. Дать минуту постоять (что бы шоколад совсем размягчился) и пробить блендером. Причем блендер нужно наклонить, что бы была циркуляция, не поднимать его высоко. (фото в центре). Иначе вместо однородной глазури мы получим пенистое нечто. Но если такое случилось, то процедите глазурь пару раз через мелкое сито и пузырьки уйдут.
6. Что бы не образовалась пленка на поверхности, прямо по зеркалу глазури положите пищевую пленку (фото справа)
Готовим начинку "Панакотта"
1. Замачиваем желатин согласно инструкции на упаковке.
2. Сливки, ваниль и сахар ставим на плиту и помешивая доводим до кипения. Как закипели - снимай.
3. Отжимаем желатин и соединяй его со сливками.
4. Тщательно размешиваем, добавляем краситель (у меня розовый) и процеживаем через ситечко.
5. Остужаем и ставим в холодильник до состояния "еще жидкое но уже вот-вот перестанет"
Сборка торта.
1. Вынимаем купол из морозилки, помещаем его в форму, в которой он запекался и заливаем Панакотту.
3. Залили и ставим обратно в морозилку до того момента, как панакотта совсем загустеет. Не когда купол подмерзнет, а именно пока не загустеет начинка. Почему не в холодильник? Что бы купол не успел размякнуть.
4. Все, панакота загустела, вынимаем купол из морозилки и вынимаем, пока еще полуторт из формы. Торт, как собственно и сама панакотта (если ее готовить отдельно) легко вынимается, есть чуть-чуть подогреть внешнюю сторону формы. Я налил в чашу горячей воды из под крана, на пол минуты поместил в нее форму с тортиком и после этого он вынимается легко и непринужденно.
6. Если что торчит совсем уж некрасиво по бокам, можно прогладить лопаткой. Она хоть и не сделает идеально ровные поверхности, но явные шероховаторсти умерет.
Странное дело, но за пять часов торит не заморозился в лед, как я планировал. То ли желатин не дал ему это сделать, то ли еще что то, не знаю. Но тем не менее он стал твердый и готовый клазивки глазурью.
8. Рабочая температура глазури - 30-35 гр. Если будет горячей, то она просто стечет с торта и покроет его очень тонким, просвечивающимся слоем. Если будет холодней, то просто не стечет до низа, и по бокам остануться подтеки. Температура 35 гр., это для замороженных в лед поверхностей. Для более мягких (как получилось у меня), температура - 30 гр. Приготовленную глазурь еще раз аккуратно пробиваем блендером и замеряем температуру. Если низкая, можно подогреть в СВЧ, но только очень недолго. Я перегрел всего на 8 гр. и после этого ждал час, пока остынет до 30.
9. Переносим торт с помощью пленки на подставку, чуть меньшего диаметра, чем сам торт. На это поставке он теперь будет стоять, пока его не скушают. Потом аккуратно, подгибая край пленки под себя, вынимаем ее из под торта. То есть берем двумя руками край пленки, загибаем его и заводим под себя (между пленкой и подставкой). Тамик образом можно аккуратно и не повреждая торта вытащить пленку.
10. Конструкции для заливки тортов у всех разные, я использую ту, что есть под рукой. А именно решетку из духовки и большого диаметра сковороду под ней. Дальше все просто. В центр льем глазурь и смотрим, что бы она равномерно покрывала все участки. При необходимости можно взять решетку и наклоняя ее в разные стороны добиться более равномерной заливки.
Можно, конечно было сделать и ровнее поверхности. Причем вопреки множеству мнения, что на бисквите нельзя сделать зеркало, я все таки делал. Можно было и тут сделать, но тогда потерял бы боровую фактуру. Да, было бы зеркально, но как то уныло.
Но если кто захочет, рассказываю - берем обыкновенный пульверизатор и пшикаем на торт со всех сторон, после чего ставим его в морозилку. Когда вода замерзнет, вынимаем, опять пшикаем и паять в морозилку. И так несколько раз. После того, как мы наморозили небольшой слой, перед тем, как заливать глазурью, нужно прогладить теплыми ладонями поверхность. Так очень хорошо чувствуются все лишние, торчащие кусочки. А заодно от тепла рук поверхность приобретает гладкость. Но это нужно делать быстро. И разумеется, крупные дефекты таким образом не убрать, их надо шлифовать до морозилки.
В качестве оформления я взял белый шоколад, растопил на водяной бане и обыкновенной кисточкой сделал вот такие зигзаги. (И да, позвольте дам совет исходя из собственного опыта - сколько мне нужно панакотты я не знал, поэтому воспользовался онлайн калькулятором для расчета полусферы. Как вы понимаете, "полусфера", это как раз и есть наш купол)
11. Вот и все. Ставим торт в холодильник до застывания глазури. А потом - на стол.
Этот торт вполне хорошо переносит заморозку, но хранить его долго не вижу смысла.
Да и зачем хранить, когда можно его скушать? С соседкой или без.
Жизнь и смерть двух "уродов"
Основано на реальных событиях, имена изменены.
Автор: Елена Кучеренко
Я люблю кладбища. Кажется, я даже уже об этом писала. Там есть о чем подумать. Идешь тихо, смотришь на могилы и понимаешь, что за этими одинаковыми камнями и крестами – судьбы. Разные, неповторимые… Радости, беды, надежды, разочарования, любовь, ненависть… Кем были эти люди? Как жили? Как умирали? Хорошо, плохо? О чем мечтали?.. Бог весть…
Больше всего люблю сельские кладбища. И особенно весной. Рядом со смертью – рождение новой жизни. Пробуждается и поёт природа, греет солнце, щебечут птицы. И именно в этот миг чувствуешь, что смерти-то этой и нет. Просто открылась дверь, и ушёл туда человек. Куда? И что будет теперь с ним? Знает только Господь…
***
В этом году в нашей деревне меня опять туда потянуло.
У одной могилки сидела старушка. Кто у неё там – муж, сын? Посидела, перекрестилась и пошла куда-то. Рядом с другой очень деятельно копошились молодые мужчина с женщиной. Она рвала траву, он красил оградку. И о чем-то оживлённо и совсем не по-кладбищенски болтали. Когда я шла обратно, они тоже уже собирались. Женщина напоследок протирала фотографию на памятнике. А ее спутник зачем-то, тоже заботливо, пристраивал рядом на земле рюмку водки.
В тот день я случайно обратила внимание на одну могилу. Не потому что она была заброшенной и неухоженной – таких там много. А потому что покосившийся ржавый крест, воткнутый в землю, был явно самодельным, из каких-то двух труб. И всё – ни ограды, ни цветов. Только заросший, давно забытый холм. И даже на фоне других неприкаянных могил он выглядел особенно сиротливо. Как будто никогда и не был никому нужен…
Весь вечер этот грустный холм так и стоял у меня перед глазами. И увидев соседку, старенькую уже тётю Машу, я спросила про него.
– Тот, на отшибе, с трубами? Так это Серёжка-урод, – ответила она. – Бедолага…
Она вздохнула и задумалась, что-то вспоминая…
***
Серёжка, правда, был бедолагой. С рождения. Бабка его, которую все в деревне звали просто Петровна, и которая единственная из всех человеческих существ на земле хоть как-то тепло к нему относилась, вздыхала, глядя на внука, и шамкала беззубым ртом: «Эх, горемычный, лучше бы ты помер».
Может и лучше. Но Серёжка жил.
Выжил он, когда мать его, Маринка, местная алкоголичка, сквозь пьяный угар осознав, что беременна, выпила какой-то абортивный отвар, который дала ей местная знахарка, и сама чуть не померла…
Выжил он, когда полусумасшедший от беспробудного пьянства отец его Степан зашвырнул в скулящего уже от голода сына топором и снес ему половину лица. Так Серёжка в четыре года стал уродом. Маринка заголосила, хотя к сыну особых чувств не испытывала. Степан протрезвел, сам пошёл в местную милицию, его посадили, в тюрьме он помер.
Маринка по мужу убивалась недолго, пока другой алкаш, Генка, не пришёл к ней с бутылкой и со словами: «Щенок, пойди погуляй», – отвесил на ходу забинтованному Сережке пендаля. Маринка на это тупо заржала и плотоядно вытаращилась на водку…
Выжил Сережка, когда неделями дома было нечего жрать, и он таскал еду с соседних огородов.
Иногда, правда, бабка Петровна, тоже пьющая, но с перерывами, подкармливала его. Но это было нечасто и до очередного ее запоя. А потом она померла, и кормить пацана вообще стало некому.
Выжил, когда с ним, уродом, грязным и оборванным, брезговали общаться даже подобные ему оборванцы – тоже дети пьющих родителей, которых тогда в деревне было больше половины.
Только стал диким и злым.
Выжил, когда допивал за спящими прямо на грязном полу мамкой и Генкой «паленку», а потом блевал сутками и обещал себе, что у него всё будет по-другому.
Выжил в двенадцать лет, когда «обдолбанные» парни из какой-то залетной компании полночи насиловали его в лесу, а потом, еле дышащего, оставили умирать. Но утром на него наткнулись грибники. Завели дело, извращенцев поймали, а Сережку ещё больше стали сторониться, как прокаженного, а он сам стал ещё нелюдимее.
И даже тогда выжил, когда вешался из-за рыжей Ольки. Любил он ее, все знали. Но ни подойти, ни заговорить не решался. Потому что урод. Лишь злобно зыркал на неё глазами, как будто и любя и ненавидя одновременно за свои муки, и ускорял шаг, чтобы пройти быстрее мимо. А потом Олька вышла замуж за местного красавца Ивана. Несколько дней деревня пила, пела и гуляла. А Сережка сидел у своего дома на лавочке и прислушивался. А потом пошёл в сарай и повесился. Только оборвалась верёвка, и его лишь чуть придушило. Как будто даже смерть брезговала им.
***
Пацаном в местной школе Сережка появлялся нечасто. И то, потому что пригрозили: «Не будешь учиться – помрешь в тюрьме, как папаша твой». Быть как отец он хотел меньше всего. А потом настали девяностые, люди поехали в города, а кто остался – либо спился, либо сторчался, либо помер. За редким исключением, и то – стариков. Учиться в школе стало некому, и до сих пор стоит она, заброшенная и никому не нужная. Сережка к тому моменту со скрипом окончил восемь классов, просидев в некоторых по два года.
Что он теперь делал? Пил, как и все. Только в одиночку. Хотя когда-то обещал себе, что не будет. Ну и устроился на работу сторожем на еле ещё дышащий районный завод. Его взяли с какой-то злорадной готовностью и шёпотом за спиной: «Вот урод. Такой рожи любой вор испугается…»
«Он всегда был один»
Так прошло несколько лет… Померла мамка Маринка, замёрзла спьяну зимой в сугробе. Исчез Генка. Сережка не чувствовал, что он остался один. Он всегда один и был. Так уныло и «дошкандыбал» бы он, наверное, по жизни до того своего могильного холмика.
Но однажды поздней осенью напился он, как всегда, один, упал где-то по дороге домой и заснул, как когда-то мать, в снегу. И так же замёрз бы там. Но проснулся оттого, что кто-то лизал его уродливое лицо. Открыл он мутные глаза и увидел такую же страшную, как он сам, одноглазую и одноухую собачью морду. Пёс схватил его за ворот тулупа и потянул, мол: «Вставай, дурак, помрешь же».
И Сережка встал. Шатаясь, дошёл он до своего дома, открыл дверь и впустил увязавшегося за ним пса.
***
Что это был за покалеченный пёс и откуда он взялся, Серега не знал.
– Тебе пожрать, наверное, – пробормотал он. – А нет ничего. Ладно, полежи.
Парень кинул на холодный пол старое одеяло, оделся и вышел.
– Тебе как всегда? – спросила его Нюрка-самогонщица, у которой он брал выпивку.
И не дожидаясь ответа, протянула мутную бутылку.
– Нет, мне это… Костей каких-то. Ну или просто…
– Чего-чего?
– Я заплачу.
– И этот допился, – со знанием дела прошептала Нюрка вслед Сереге, когда он уходил с остатками супа, который она ему продала.
Уродливый пес поел, а потом благодарно лизнул парню руку. Тот от неожиданности даже задохнулся и ошарашенно вытаращился на место, которого коснулся шершавый язык. До этого самое доброе, что он видел и слышал в жизни, были слова бабки Петровны: «Эх, горемычный, лучше бы ты помер». А потом медленно, робко и неумело положил эту руку на обезображенную кем-то песью голову.
Так «притулились» друг к другу два одиноких уродливых и никому не нужных существа. И стало им теплее.
Впервые в жизни Серегу кто-то ждал дома. И впервые он спешил туда, в этот дом, покупая так же у Нюрки какие-то объедки. И как же был он счастлив, когда открывал дверь, а навстречу с радостным лаем бросался его единственный в этом мире друг. Нет, он и выпивку тоже брал, но уже не так часто. А потом стал чего-то готовить. Ел сам и угощал Одноухого – так он назвал пса. И было им хорошо.
Над ними посмеивались: «Надо же, два урода, нашли друг друга». Но и замечать стали, что глаза у Сереги могут быть не только дикими и злыми, но и ласковыми и добрыми. Наверное, в эти минуты он думал о том, что и его теперь ждут и что он кому-то нужен.
Со временем он сделал Одноухому во дворе будку, посадил на длинную цепь, и тот старательно охранял дом, облаивая всех, кто проходил мимо. Хотя охранять-то было незачем. Брать у Сереги было нечего, и все это знали.
***
А потом Одноухий пропал. Сорвался, наверное, с цепи и убежал. Многие тогда видели, как Серега подолгу стоял у забора и всматривался вдаль.
Через несколько дней деревенские мужики принесли пса на одеяле с перебитыми ногами. Тот еле дышал, но был жив.
– Это Петька с компанией… Мы видели, – сказали они и положили Одноухого на землю.
Петька был местный наркоман и просто дебил.
Серега опустился на колени рядом с псом и обнял его. А тот слабо лизнул его в нос.
– Пойдём выпьем, что ли, – пробормотали мужики, как-то растерянно всхлипнув. И тихонько побрели.
Сережка с трудом поднял Одноухого и понёс в дом. Вечером к ним постучалась Нюрка.
– Я это… Вот, сварила вам… Поешьте, что ли… Да убери ты свои деньги!
Пёс выжил, но ходить уже больше не мог, только ползал. И однажды Серега, взяв тяжёлую палку, пошёл туда, где чаще всего гулеванил Петька с компанией, покалечивший его единственного друга.
Разное потом говорили. Кто-то – что Серега хотел просто попугать, кто-то – что так же перебить ноги, как это сделали с Одноухим. Но через два дня нашли его с ножом в спине. Хватились бы, наверное, и позже, а может, и вообще не хватились бы, но выл пес на всю деревню, и заподозрили люди неладное. А Петьки после этого и след простыл.
Собрались мужики, сколотили гроб, похоронили Серегу. Да что там похоронили. Закопали на местном кладбище за деревней – и все. Дом заколотили. А Одноухий? Одноухий опять пропал…
***
– Мы долго удивлялись тогда, куда этот пёс мог деться, он же не ходячий, – вспоминала старенькая соседка тетя Маша, которая мне все это рассказывала. – А потом Нюрка-самогонщица вся в слезах прибежала с кладбища.
Ходила Нюрка на могилу к своей покойной матери. Проходя мимо места, где недавно похоронили Серегу-урода, замерла, как громом поражённая. На могильном холмике, обняв покалеченными лапами землю, лежал Одноухий. Он был мертв…
… Тетя Маша украдкой вытерла слезы.
– Сколько лет прошло, а не могу спокойно вспоминать. Ты там была, видела, что это далеко. Как он дополз-то, бедный, как нашёл?…
«Что мы, хуже собаки?»
… В тот день у Серегиной могилы собрался народ. Нюрка, мужики, женщины, нестарая ещё тетя Маша… Они стояли, смотрели на Одноухого и думали о чем-то своём.
– Сделайте Сереге крест какой, что-ли, мужики, – сказала вдруг Нюрка. – Что мы, хуже собаки? С меня бутылка.
– Что мы, не люди, – ответил кто-то.
– А ведь мужик он был неплохой, зла никому не делал, – раздался другой голос.
– Отмучился, бедолага…
– Эх…
Так появился на том холмике наскоро сваренный крест из двух труб. А потом прошло время, ещё много народу разъехалось, Серегин дом совсем развалился, могила заросла и все всё забыли…
------------
… На следующий день я нарвала маленький букет – одуванчики, какие-то синие цветочки – и пошла на кладбище.
Так же звенела природа, пели птицы, порхали бабочки, и казалось, что смерти нет.
– Почему Господь дал тебе всё это? – думала я. – Где ты сейчас? Как тебе там?
И мне почему-то казалось, что всё у Сереги сейчас хорошо. Вот чувствовала я это, и всё. А ещё я думала о том, что будь в жизни у него чуть больше любви, всё было бы по-другому.
Как же важна Любовь! Если даже любовь собаки сумела осветить и согреть жизнь несчастного одинокого парня, что смогла бы сделать любовь человеческая. Да, любовь творит чудеса! А отсутствие ее убивает всё живое. И почему умел любить тот же уродливый пёс Одноухий, а мы, люди, часто не умеем? Мы же не хуже собак…
Устройство и виды наручников
Первые наручники один человек надел на другого сразу после того, как было изобретено железо. А первая массовая партия стальных браслетов вышла в начале 16 века. Кстати, тогда наручники назывались "Darby", в переводе – «ручные кандалы». Эта модель наручников благополучно дожила до начала двадцатого века. Darby можно было надеть и на руки, и на ноги. Выпутаться из таких браслетов было не очень-то легко, но у них был один существенный недостаток - не регулировался размер.
Человек с маленькими руками мог из Darby просто выскользнуть. Поэтому производители вынуждены были со временем наладить выпуск по меньшей мере трех разных размеров. Самые большие (их производили самыми крупными партиями), конечно предназначались для мужчин, средние - для женщин и, наконец, самые маленькие - для малолетних преступников. Кстати, детские наручники использовались еще и для того, чтобы заковывать хрупких женщин с тонкими кистями.
В 1912 году в производстве наручников произошла революция. До этого они, честно говоря, больше всего напоминали висячий замок. Но инженеры компании Peerless решили, что этого недостаточно, и, для того чтобы сковать человека надежно, нужен индивидуальный подход. Так появилась конструкция с дужкой, которая проворачивалась насквозь. Теперь наручники можно было подгонять под размер кистей каждого конкретного человека.
В 1932 компании Peerless и "Smith&Wesson" окончательно доработали дизайн новых наручников. С тех пор их применяют полицейские всего мира. Например, в России НПО "Спецматериалы" из Санкт-Питербурга выпускает копию с модели Peerless. В России эти наручники остроумно называются «Нежность».
Устройство наручников
Классические наручникисостоят из двух замковых устройств, с вращающимися на оси зубчатыми секторами, соединенных между собой двухзвенной цепочкой и ключа (фото 1).Запорная часть наручников позволяет их защелкивать без применения ключа, а также фиксировать защелку от дальнейшего ненужного опасного пережимания.
Размер наручников позволяет их использовать на сколь угодно маленькой руке (мы говорим о совершеннолетних!), т.к. в крайнем положении дужки сжимаются до овала со сторонами 5 и 4,5 см, но так же они могут быть защелкнуты на запястьях достаточно большого размера или даже на лодыжке.
Виды наручников
В настоящее время достаточно много фирм производят наручники, которые различаются по форме и конструкции. Все они могут применяться сотрудниками милиции и частных охранных предприятий, поэтому в пособии имеет смысл рассмотреть основные, наиболее известные и распространенные модели.
Darby - в переводе "ручные кандалы", именно такого типа наручники являлись мировым стандартом на протяжении приблизительно 300 лет. В некоторых штатах США подобные наручники до сих пор используются полицией. Аналогичные наручники можно найти в музеях нашей страны, относятся они к царскому Фото 2 периоду. Производство HIATT. Эта фирма до сих пор их производит для коллекционеров. Открываются вкручиванием ключа, который представляет собой трубку с внутренней резьбой. Ключ накручивается на заканчивающуюся резьбой защелку, и после вытягивания его, замок открывается. Для защелкивания ключ не требуется.
Представленная модель не подгоняется по размерам запястья и фирмы производители вынуждены были производить наручники разных размеров, были отдельно для мужчин, для женщин и даже для детей.
Peerless ("несравненные") - известные и широко распространенные американские наручники, патент 1912 г., дизайн 1932 г. В 1970-х гг. патент потерял свою силу, и теперь компании по всему миру повторяют их. Имеют Фото 3 антиотжимные штифты и канавку на дуге. Имеют фиксатор, позволяющий заблокировать дальнейшее движение дуги и предотвратить возможное чрезмерное затягивание. Включается фиксатор вдавливанием штифта на боковой стороне специально предназначенным для этого штырьком на ключе. Российский аналог данной модели наручников с названием «Нежность» широко распространен среди работников право-охранительных органов.
«Нежность-2» - производство НПО Спецматериалы Санкт-Петербург. Половинки наручников соединяются вместо цепочки тремя металлическими серьгами, которые дают им только немного поворачиваться (склады- Фото 4 ваться), что, обеспечивает более жесткую фиксацию рук и не дает возможности, например, забраться в карман расположенный с другой стороны от скованных рук. Имеют антиотжимные штифты и канавку на дуге. Имеют фиксатор, позволяющий заблокировать дальнейшее движение дуги и предотвратить возможное чрезмерное затягивание. Включается фиксатор вдавливанием штифта на боковой стороне специально предназначенным для этого штырьком на ключе.
«БР-С» – основная модель наручников, поступающая на вооружение отечественных сотрудников органов внутренних дел.
"БР2-М" –упрощенный вариант. Антиотжима и фиксатора нет. Защелка аналогична механизму "Нежность-1". Самые маленькие по габаритам из цепных. Секретность замка оставляет желать лучшего, т.к. отсутствует штифт, препятствующий доступу к механизму замка, замочная скважина сделана гораздо Фото 6 больших размеров, чем следовало. На противоположной щеке сделано отверстие под ключ, которое тоже является причиной снижения секретности.
«Краб» Дуги наручников большого размера. Из-за больших зубьев на закрывающей дуге - на защелке механизма сделан всего один зуб. Фиксатор выступает наружу, что позволяет их фиксировать без применения ключа, в отличии от многих других моделей. Антиотжимная проточка выполнена только с одной стороны Фото 7 дуги. Ключ согнут из плоской металлической пластинки. В отличии от других фиксируемых моделей, фиксация снимается при повороте ключа в ту же сторону, что и для открытия.
Пальцевые наручники. Эти наручники надеваются не на запястья, а на пальцы рук. Очень легкие и удобные для ношения в кармане. Открываются стандартным ключом. Имеют блокировку, которая активируется также Фото 8 вдавливанием штырька на ключе или поворотом ключа.
Забытый Изалит не забыт в наших сердцах!
Моховая песня
Под лестницей сидело... Ну, оно сидело. А что это, понять было затруднительно. Виднелись лишь носки ботинок и серый, кажется, свитер. Похоже, это нечто целиком влезло в свитер. От головы до ног. Рядом лежал рюкзак.
– Э-эй, вы в порядке? – позвал Андерс.
– В полном, – глухо прозвучало из глубин свитера. – Мне просто тут нравится. – Андерс удивленно поднял брови. Нравится сидеть под лестницей, забравшись в свитер от головы до ног... Кто бы там ни прятался, этот кто-то – знатный оригинал.
– И не смотрите на меня такими глазами. Тут хорошо, между прочим.
– Да вы даже не видите меня!
– Я чувствую.
– Зачем вы вообще забрались под лестницу, да ещё и целиком влезли в свитер? – Андерс сел рядом и вытянул ноги, поплотнее кутаясь в вязаный длинный кардиган. Ещё чуть-чуть – и придется перебираться в пальто. Осень наступала неотвратимо.
– Мне тут нравится, – кажется, что-то в свитере пожало плечами. – Дома надоело сидеть, а гулять я не хочу. Компромисс такой. Да и думается тут хорошо.
– О чём?
– Да о разном. Я рисую – когда мысль не идет, иду сюда. Думаю, иногда читаю или просто наблюдаю за лестницей. Если что-то приходит в голову, то зарисовываю.
Оба замолчали. Андерсу в голову шли всякие дурацкие мысли. А вдруг там вообще не человек, а кто-нибудь ещё? Жар-птица, например. Ага, в ботинках, причём явно не на золушкину ножку. Или там, под свитером, щупальца. Не, это совсем дурь. Хотя под свитером таких размеров можно спрятать что угодно. Хоть вход в другую вселенную.
По лестнице кто-то зашагал.
– О, это хаски с хозяйкой, – донеслось глухо из свитера.
– Вы тут живёте, да?
– Да. А вы? По голосу я вас не помню.
– Не, я в гости ходил.
Мимо действительно прошла девушка в курточке, ведя на поводке хаски. Их она явно заметила, но ничего не сказала.
Существо в свитере стало что-то тихо напевать. Слов было не разобрать, но звучало завораживающе. У Андерса крутились вопросы на языке – от того, как зовут существо, до того, что оно поёт, – но он не смел их задать, опасаясь разрушить атмосферу. Оставалось лишь откинуться на стену и слушать. Песня лилась и лилась. Казалось, в подъездном полумраке вырастает лес. Не привычный жителю средней полосы светло-зеленый солнечный лес с вечной весёлой птичьей песней, словно на картинах живописцев, а тёмный, с крупными валунами, заросшими мхом, густыми кронами деревьев, молочными туманами, лишайниками, ветками, задевающими голову и мрачным уханьем сов по ночам. Андерс прикрыл глаза и, покачивая головой, ушёл в песню. Вопросы исчезли сами собой, оставив блаженную пустоту. Казалось, что ты – часть этого леса, причём даже не птица, рыба в ручье или зверь, ты дерево или камень. Ты стоишь и покрываешься с годами мхом, ты на своём месте и ничто не может тебя сдвинуть. Сменяются сезоны, годы, льют дожди, идёт снег, пробивается сквозь кроны солнце, а ты стоишь посреди этого и наблюдаешь...
Это могло бы длиться вечно, но, к разочарованию Андерса, хлопнула дверь, чьи-то ноги взбежали вверх по ступенькам и песня оборвалась. С великой неохотой он выплывал из этого восхитительного состояния. Очень не хотелось принимать то, что он снова в подъезде с кремовыми стенами, а не в лесу, и напротив – не толстый ствол со внушительной чагой, а серые почтовые ящики с номерами квартир, написанными маркером.
– И что это было? – спросил он, нарушая тишину.
– Песня, – прозвучало глухо из глубин свитера.
– У меня появилось ощущение, что я зарастаю мхом... – задумчиво сказал Андерс.
Несколько минут длилось молчание. Несмотря на исчезновение прекрасного видения леса, в воздухе пахло влажным мхом.
– А ты не хочешь вылезти? – Андерс лениво повернул голову к этой пародии на камень.
– Ты не впечатлишься.
– Да ладно, я многое видел.
– Вряд ли ты видел такое, – раздался хмык из свитера, но тело зашевелилось. Пролезли руки в рукава и, всё ещё прячась, высовывая лишь пальцы, потянули вниз горловину, являя свету лохматую темно-русую голову. Лицо было в паре мест испачкано землей, а в волосах запуталась трава и мелкий лесной сор вроде веточек. Девушка запустила ладонь с растопыренными пальцами в волосы, попробовала прочесать.
– Опять запутались, – недовольно проворчала она, осторожно вытаскивая руку. На пол шлепнулся кусочек мха. Обычного такого зеленого лесного мха, будто содранного с камня во влажном месте. Девушка цыкнула и осмотрела тыльную сторону руки. Андерс потряс головой и сощурился. Теоретически, в полумраке может многое привидеться, но, кажется, тонким слоем покрытая мхом бледная кожа не была обманом зрения. Руки были исцарапанные и, кажется, даже искусанные, с парой пластырей, в некоторых местах мох, начинавшийся от костяшек, был содран. Судя по случившемуся только что инциденту, отдирание мха боли ей не причиняло. Под ногтями, кажется, наблюдалась грязь, а на некоторых местах – видимо, с особо крупными царапинами – был, к веселью Андерса, приклеен прозрачным пластырем подорожник. Девушка осторожно встала, пригибая голову, вышла из-под лестницы, выпрямилась во все свои никак не меньше ста семидесяти, потянулась, позволив свитеру немного задраться, показав узкую полоску спины, также покрытую мхом, перемялась с ноги на ногу, даже немного попрыгала и залезла обратно, уставившись на Андерса карими глазами:
– Ну, и как тебя звать, чудо?
– Андерс. Если уж на то пошло, то чудо здесь вы. Природы. А вас как зовут?
– Ядвига. Не комментируй, я уже сама всё знаю про свое имя. Лучше просто Яда и на ты. А чего тебя ко мне-то под лестницу потянуло?
– Сначала забеспокоился, в порядке ли, а потом просто интересно стало. Встречный вопрос: что это была за песня?
– Да так... – Яда неопределенно повела плечами. – Личная. Захотелось. В интернете не найдешь.
– А можно задать невежливый вопрос? – Андерсу было крайне неловко, но любопытство побеждало. Яда же после ответа про песню задумчиво отковыривала мох с тыльной стороны руки, обнажая бледную сероватую кожу.
– Валяй.
– А ты всегда... такая или только после песен? – выпалил Андерс и смущенно уставился на вытертые колени своих джинсов.
– Всегда, только после песен сильнее. И сезоны ещё влияют. Хочешь кофе? – внезапно и невпопад спросила она.
– Ну... Можно.
– На, – Ядвига извлекла из рюкзака термос и сунула Андерсу. – Только он не простой, я его с соком набодяжила, но это вкусно. Попробуй угадать, какой. – Андерс налил себе кофе в крышку термоса и осторожно понюхал. Пахло вкусно. Глотнув, он задумчиво погонял часть кофе по рту, не глотая с ходу. Кофе был кисло-сладкий и немного терпкий.
– Гранатовый, что ли?
– Бинго! – Яда хлопнула в ладоши, а потом задрала сбоку свитер и принялась там шарить ладонью. Бок тоже был в мхе, частично содранном, со стебельками и мелкими кустиками.
– На-ка, – на ладони Яды лежало немного черники. Андерс уставился на новую знакомую круглыми глазами.
– А ты чего думал, что девушка-природа – это такая вся зелёная деваха в цветочек и с мелкими тварями? Сюрприз! Они могут выглядеть так, жить в квартире и зарабатывать на жизнь экологией, рисуя на досуге.
Андерс молча взял черничину, переваривая то, что на некоторых людях (ну, если честно, то не совсем людях) может расти лес в миниатюре. Яда тем временем заграбастала термос себе и тоже отпила. Андерс осторожно взял в рот одну ягодку и прожевал. Черника как черника, вкусная. В голову пришла книжка, которую он читал в детстве – «Муфта, Полботинка и Моховая Борода», где у последнего персонажа в моховой, собственно, бороде росли ягоды. Только это, кажется, была брусника, а мох был вроде ягеля. А тут больше смахивало на кукушкин лён и ему подобные.
– Как тебя вообще в город занесло?
– Сложилось так. – Яда пожала плечами и отпила ещё кофе. – Я с детства живу в городе, хотя на лето всегда уезжала к бабушке, она жила на отшибе деревни, почти в лесу. Натуральный домик бабы Яги был. Ты думаешь, я одна такая в семье с таким идиотическим именем? Как бы не так! У меня бабушка – Янина, мама – Руслана и сестра – Резеда, простихоспади. Ей даже хуже, чем мне, в этом плане. – Ядвига отдала ему термос и стала вытаскивать лесной сор из волос. – Ну, я выбрала работу с возможностью почаще бывать на природе, да и до снегов я часто сваливаю куда подальше. К бабушке, например, – всякая мелочь сыпалась из разговорившейся Яды, как будто она лезла через лес, не завязав волосы, как минимум несколько часов. Андерс слушал мелкие подробности из жизни и думал, прилично ли будет достать телефон и начать конспектировать. Вроде и просто о семье говорит, а интересно – жуть! А может, это от его любви к людям.
– ...А мелочь у меня хитра! – под мелочью имелась в виду Резеда, та самая младшая сестра. – Заделалась фрилансером, накопила денег, выкупила какой-то заброшенный участок с заросшим садом, а сейчас там у неё дом и такие урожаи, что Мичурин обзавидуется! А я тут как дура сижу в центре города со своей экологией. Хоть профессию меняй и вали к бабушке.
– А я уж и не помню, когда был в лесу подолгу. Наверное, года полтора назад... – Андерс углубился в воспоминания о прошлой весне и просыпающемся лесе и не сразу заметил округлившиеся глаза Яды.
– Бедненький... – в голосе Ядвиги было столько неприкрытой жалости к прожженному городскому жителю, что Андерс искренне удивился.
– Ну, я иногда бываю в Битцевском лесу... – он не успел договорить. Яда презрительно скривилась и фыркнула:
– Это не лес, детский сад. Так, большой парк. Не более.
Андерс вспомнил про битцевского маньяка, но решил смолчать. Были у него подозрения, что если Ядвига с таким встретится, то немедля набьет морду.
– Надо тебя к Резеде вывезти. У неё хорошо... Ещё не все плоды отошли, яблоки осенние ещё на деревьях, а в лесу-то как... Утром туда хорошо ходить. Идешь, а там всё уже желтеет, всё в росе, влажное, запах, этот прекрасный осенний запах, и ещё грибы есть. А в малиннике ещё осталась сухая малина, страшно вкусная вещь. Колешься, конечно, но всё равно обрываешь и ешь. Совсем другая, чем свежая или просто сушёная, но в этом её прелесть. А паутина в росе, боже, залюбуешься! Сядешь, достанешь блокнот, карандаши и яблоко, а тут нарочно ровно в центр прибегает толстый паук – и вообще картинка, только успевай рисовать. А как закончишь – примешься за яблоко. А они у Резеды что надо. Твердые, сладкие и хрусткие. Она их хранить умеет, всю зиму лежат. А вечером устраиваешься в гостиной, или у костра, или у жаровни во дворе с чаем. Резеда-то умница, сдает несколько комнат в доме, ей самой столько не надо, а селятся у неё, как на подбор, художники, поэты, писатели, журналисты, путешественники и вообще просто интересные люди. В прошлом вот году была у них одно время девочка. Подросток ещё, несовершеннолетняя, дай бог лет пятнадцать-шестнадцать, но уже объездила полмира с родителями. И как мыслила! Феерия. Разговаривать – одно удовольствие, какие идеи она выдавала. Она была даже в Китае! Мне за двадцать, я не была на востоке!
– Никогда не поздно, – пожал плечами Андерс. Яда с таким удовольствием рассказывала всё это, что он невольно даже подумал, что из неё может получится новый Пришвин, к примеру. И что надо ей жить ближе к лесу. Душный город – это вот для него, большого любителя людей. Андерс умел искренне наслаждаться городом, он его любил. Предпочтение, конечно, отдавалось городам побольше, хотя и в маленьких была своя прелесть. Выйти с утра на фотоохоту, позавтракать в какой-нибудь кофейне, пристреляться из своего «фоторужья» на каком-нибудь колоритном, может быть, фриковатом посетителе. Такой есть в каждой хорошей кофейне, особенно если это не огромная сеть; обычно юноша или девушка, хотя, бывает, везёт на средний возраст – или, вообще, редкое счастье – пожилые. Потом пойти гулять, идти, не думая, снимая всё и всех, не стесняясь просить у людей разрешения их сфотографировать. Добыть сэндвич, сесть на лавочку или прямо на газон или бордюр, изничтожить, посидеть, полюбоваться людьми, подумать, посмотреть отснятое. Выхватить из толпы взглядом неприкрыто счастливого человека, например, девушку с цветными волосами в джинсовом комбинезоне со стаканом холодного кофе, и броситься сломя голову за ней, потому что, если не снять её, – день зря. Успеть получить свою порцию заливистого смеха – и отправиться бродить ещё на несколько часов. Наконец сесть на троллейбус с гудящими ногами и, щурясь от последнего солнца, ехать домой, разглядывая пассажиров. Вот усталый курьер, вот бабушка с авоськой, вот влюбленная парочка, вот школьница на каникулах в шляпке и с книжкой, вот мужчина средних лет, едущий со встречи, вот молодая мама с ребёнком... А потом за пару остановок до дома как по заказу зазвонят колокола в церквях. И будешь ты ехать и слушать колокола и троллейбус.
Замолкшая Яда смотрела на него и улыбалась.
– Твои б эмоции – да в слова… – Андерс даже смутился. Это что же выходит, она чувствовала его воспоминания?
– Хочешь печенье? – внезапно спросила Ядвига.
– Ну, можно... – она полезла в рюкзак и извлекла из этой маленькой вселенной коробочку с печеньем, вручая её Андерсу.
– Вкусное... Тут клюква, белый шоколад и розмарин, да?
– Ага, – Яда рассеяно кивнула, взяла себе одну печенинку и продолжила свой рассказ. Выяснилось, что та девочка умела печь фантастический морковный кекс и что Яда коллекционирует интересных людей. «Ну, фигурально выражаясь». Она ещё говорила о лесе, о книгах, о временах года, сестре...
– А почему я тебе всё это рассказываю? – внезапно остановилась Яда и уставилась на Андерса.
– Э-э, не знаю? – ему вдруг стало немного неловко.
– Вот и я не знаю. Наверное, где-то я поняла, что ты – хороший человек... Эх, надо тебя в лес свозить, дитя города. Понравился ты мне.
В этом «понравился» было что-то нечеловеческое. Не как нравятся люди – как объекты любви, – нет... Так бы, наверное, говорила Хозяйка Медной горы Даниле. Это одновременно и напрягало, и льстило.
– Ладно, пора мне домой. – Яда легко вскочила, пригибаясь, и вылезла из-под лестницы. – Да и тебе, наверное, тоже.
– А как я с тобой потом свяжусь? – спохватился Андерс.
– Эх вы, люди, не умеющие приходить в гости просто так... – Ядвига достала из бокового кармана рюкзака блокнот, нацарапала там что-то, выдрала лист и вручила ему. – Держи, городское дитя, – на бумажке был телефон, почта и номер квартиры.
– Тогда ты – дитя леса, – немного обиделся на такое обращение Андерс.
– Может и так. Ничего плохого в том, чтобы быть ребёнком. Ну, бывай, дитя города. – Ядвига хлопнула его по плечу, закинула на плечо рюкзак и практически бесшумно побежала вверх по лестнице.
– Ой, подожди, а печенье! – вдруг вспомнил про стоящую на полу коробочку Андерс.
– Да ешь сам, контейнер потом принесёшь! – крикнула Яда по ощущениям этажа с третьего. Прошло ещё несколько минут, хлопнула тяжелая дверь, и подъезд затих. Андерс взял с пола печенье и задумался о своей адекватности. Девушка со мхом на коже, практически создающая лес в подъезде... Из гостей он вроде трезвый выходил, бокал глинтвейна не считается. Однако откуда-то должен был взяться мох на полу…
Распахнулась дверь в подъезд, вошёл уткнувшийся в книгу юноша с хвостом-пальмочкой, прошёл пару шагов и едва не поскользнулся на чём-то. Наклонился, поднял, рассмотрел.
– Тьфу ты, Ядвига! Опять линяет, лес везде и всюду! – сунув клок травы в карман лоскутной куртки, юноша опять уткнулся в книгу и, топая кедами, пошёл вверх, задевая колосками травы перила.
Нет, всё-таки окончательно адекватен. Пожав плечами, Андерс сунул печенье в огромный карман кардигана и сам пошёл на улицу. Надо будет действительно вернуть коробочку через пару дней. И спросить, где эта Резеда живет... Действительно, надо бы выбраться в лес.
Автор: Корица