На глубине ниже 2 км в океане начинается мрачная пустыня. Животных тут почти нет, света тоже нет, давление чудовищное. Редкая жизнь принимает столь причудливые формы, что наше привычное восприятие природы уже не работает. Знакомьтесь – Губка Пинг-Понговое дерево.
Известно, что подобные организмы вырастают до 50 см.
Вот представьте себе, вы учёный и управляете глубоководным дроном для исследования океанических глубин. Скукота. Пустошь есть пустошь. Мрак, камни, иногда какие-нибудь слепые креветки проплывают. И вдруг раз – вы видите дерево, на котором растут шарики! Кажется, пора отдохнуть. Или нет?
Пинг-Понговое дерево было открыто в ходе исследования глубоких вод Антарктики.
Это существо является губкой. А значит – это животное, а не растение. Хоть и очень примитивное. Более того – это хищник! Известно, что призрачные шары губка использует для охоты на планктон и даже небольших рыб и ракообразных. Поверхность шариков усыпана мелкими крючьями. Если любое животное коснётся поверхности шарика, то уже не отлипнет. А брыкаясь застрянет только сильнее. После успешной поимки добычи губка начинает медленно поглощать жертву внутрь шарика, где она и переварится.
Принцип питания очень похож на хищные растения с суши.
Пока что это все данные, которые были получены по этому забавному персонажу. Но мы никак не перестанем удивляться, насколько же много тайн хранит океан!
Антарктические воды настолько богаты планктоном, что уже даже тюлени готовы эволюционировать в китов. Это тюлень-крабоед, а чуть ниже его прекрасные дырявые зубы.
Такой милый пухляш, зачем ты пришёл к стоматологу?
После увиденного стоматолог уволился и ушёл в монастырь.
Да, разгадка столь странных зубов достаточно проста – зубы тюленя медленно, но неотвратимо превращаются в китовый ус. Похоже, в местах обитания тюленей-крабоедов криля настолько много, что животные решили отказаться от привычного для ластоногих рациона. Действительно, зачем тратить энергию, ловить рыбу и моллюсков, если можно просто нырнуть в бесконечные облака микроскопических рачков, а потом спокойно фильтровать водичку?
Способ очень простой – заглатываешь водицы, а потом фильтруешь её через эти самые дырявые зубы на предмет крошечных рачков. Всё, что осело на зубах, можно проглатывать.
Конечно, эти тюлени не полностью отказались от привычных способов пропитания, но дайте им ещё буквально парочку миллионов лет, и мы увидим первого истинного тюленя-фильтратора. А ведь киты в своё время именно так и эволюционировали из мелких наземных зверушек.
Самое время вспомнить о ежегодном обследовании зубов.
Китообразные — ребята башковитые. И дело не только в размерах черепа, но и в интеллектуальных способностях. Конспирологи скажут, что такие мозговитые животные уже давным-давно построили свою подводную цивилизацию. Просто свои супер-технологии они тщательно от нас скрывают! А вот реальные исследования говорят, что... это частично может быть правдой.
Хахахах, как легко их провести. Нашу цивилизацию никогда не раскроют!
Что такое культура и цивилизация? Социальная структура, какие-то нормы, обычаи, использование орудий труда. У китов разных мастей есть большинство этих пунктов. Прочные социальные связи для них — норма жизни. Большинство видов живут в крупных группах, где старшие особи передают знания из поколения в поколение.
Давят интеллектом. А хотелось бы зубами.
Например, белухи, косатки, нарвалы и короткоплавниковые гринды — четыре из шести видов млекопитающих, у которых есть менопауза. А знаете, кто те оставшиеся два вида? Люди и шимпанзе! Вы спросите: как репродуктивная система связана с цивилизацией? Напрямую! С точки зрения эволюции, менопауза — необычный шаг. Зачем животному потреблять ресурсы, если оно больше не способно дать потомство?
— Проходи мимо, друг, тут точно нет никакого разумного обсуждения.
Затем, чтобы передать свой опыт молодому поколению! Пожилые самки, неспособные к зачатию, становятся «бабушками». Они и повитухи, и нянечки, и воспитательницы, и учителя для «дочерей» и «внуков». Именно бабушки передают молодому поколения традиции и культуру.
Благодаря слаженной команде косатки – единственные хищники, способные охотиться на большую белую акулу.
Да-да, вы не ослышались. У разных групп дельфинов и косаток формируются разные лайфхаки, стратегии в охоте и предпочтения в еде. Это не врожденные навыки отдельных популяций, это то, чему детёнышей обучают с детства. Знания передаются через поколения.
Смотрите и запоминайте, детки, вот эти крошечные сухопутные приматы — наши главные конкуренты за мировое господство!
Животные даже говорят по-разному! Учёные насчитали 44 вида дельфинов, у которых меняется язык в зависимости от места проживания. В далёких друг от друга группах появляются особенные диалекты и местные «наречия». Стаи из разных краёв попросту не поймут друг друга! Чем вам не культура, язык и обычаи?
Уже давно существует практика, где дельфинам дают порисовать в океанариумах. Хоть эти рисунки и трудно расшифровать, но животные стараются и явно вкладывают какие-то смыслы в творчество.
Но повторить путь человеков подводным млекопитающим не суждено. А всё потому, что они не могут развести огонь! Ладно, шучу. Строить империи, развязывать войны, создавать произведения искусства, строить экономику и задумываться о покорении других планет дельфины не могут, потому что у них лапки! А точнее, плавнички. С такой анатомией за орудие труда дельфины могут взяться исключительно ртом. Чем они, собственно, и занимаются.
— Да идите вы! Мне нечем дать вам пять!
Например, чтобы не покарябать морду во время поиска провианта на дне, китообразные берут в пасть губку. А камнями они пользуются для того, чтобы глушить крупную рыбу и разбивать раковины моллюсков. Только вот смастерить составное орудие труда — копьё или молоток — одним ртом не получится. А значит, никакого технического прогресса от них ждать не стоит. Хотя, кто знает, может, они ускорятся в развитии и прокачают телекинез?
В СССР обожали масштабные проекты. Электрификация всей страны, ликвидация безграмотности, распашка целины и засаживания всего и вся кукурузой — лишь часть задач, которые осуществились за относительно короткое время существования советского государства. Но некоторые из них были слишком радикальны даже для Страны советов, поэтому остались на бумаге. И один из таких безумных проектов — одомашнивание китов.
Как проект по одомашниванию китов выглядел на бумаге.
Даже на уровне концепции идея выглядела максимально странно. Крупных китов: кашалотов, косаток, финвалов и других, предлагалось запирать в бухтах искусственных островов и держать на диете из планктона (для усатых китов) или рыбы (для зубатых китов), выращенных на специальных фабриках. Причём животных планировалось использовать не только для производства мяса, но и для получения китовьего молока. Ну как тут не утащить пару сотен литров, если молоко китов обладает жирностью до 54%, бешеной калорийностью и консистенцией пасты?
Молоко китов обладает такой консистенцией не только, чтобы обеспечить питание молодых гигантских организмов, но и чтобы ценная жидкость не растворялась в воде. У китов нет щёк, поэтому они не в состоянии высасывать молоко прямо из желёз, мамам приходится брызгать им в стороны своего потомства.
Но идею не стали развивать, потому что с экономической точки зрения она была просто ужасна. На одного только финвала, например, нужно выращивать до 2 тонн живого планктона в сутки! Содержание стайки из 5-10 китов потребует строительства огромного перерабатывающего комплекса и отдельного городка для рабочих. А вот максимального размера кит достигнет лишь спустя 25-30 лет такой кормёжки, и с него получится не более 30 тонн мяса. Стадо коров за такой срок выдаст намного больше говядины! И это мы молчим про огромные траты на остальные аспекты китоводства!
Вот вам информация по разделке туши кита. Надеюсь, не пригодится.
Но, справедливости ради, в прошлом концепция выглядела более разумной и привлекательной, чем сейчас. Мы с вами привыкли, что китовье мясо – это редкий и крайне ценный деликатес, попробовать который удастся не каждому. Но с 1947 по 1972 год советские китобои добыли около 125 тысяч китов. И все они пошли на внутренний рынок в форме мяса, консервов, муки и колбас. В тот период мясо морских млекопитающих воспринималось как что-то обыденное, поэтому и проекты по укрощению китов рассматривались всерьёз.
Китобойная база «Советская Украина» была способна перерабатывать до 75 китов в сутки.
Только вот именно благодаря такому отношению к величественным животным, популяции китообразных сейчас находятся в угнетённом состоянии, а многие из них балансируют на грани между выживанием и небытием.
Новый год уже за углом, и тазики салатов уже готовятся к ударным праздникам. На такие объемы просто так продуктами не запасешься, придётся выкручиваться. Но природа придумала решение проблемы для любителей крабового салата — гигантский тасманийский краб!
Мама, смотри какой красивый! Можно его оставить?
По своим размерам членистоногое уступает только дылде из Японского моря. Австралиец, однако, сложен намного крепче. Просто представьте обычного краба, а потом увеличьте его до размеров собаки, и вы получите эту хтонь с Юго-Западных берегов Австралии. Почти 17 кг живого веса точно хватит, чтобы сделать салатик на всех гостей. А для более эпичного эффекта животина отрастила конечность профессионального армрестлера — удвоенную по размерам клешню. Правда, такой аппарат присутствует только у самцов.
Ты. Я. Армрестлинг. Сейчас.
Клешнерукий ингредиент обретается на небольших глубинах от 20 до 200 метров, не опускаясь с континентального шельфа. Оно и понятно, там холодно, темно и немного туго с провиантом. Совершенно неприемлемые условия для медалиста и рекордсмена!
Пацаны, не поделитесь сигареткой?
А вот на мелководье полно живности, и эта живность периодически умирает. Стоит бренному телу опуститься на дно, на горизонте уже маячит рельефный панцирь тасманийского краба. Кроме мертвечины, огромный краб может похрустеть такими же нерасторопными обитателями дна — моллюсками, морскими звездами и крабами поменьше. Даже своих собратьев он не пожалеет. Еда — это всё, что меньше и слабее тебя.
Ужин тасманийского краба можно считать несостоявшимся, если на нём не было акулы. В качестве главного блюда.
Но и на такого гиганта нашлась управа. Тасманийские крабы в погоне за провиантом часто оказываются в людских ловушках на омаров и лобстеров. К счастью для краба, хомосапиенсы почти сразу ввели строгий лимит на вылов. Большая часть членистоногих не отправляется на праздничный стол, а летит обратно в океан после распаковки ловушки.
— Док, она опухла! Что мне делать?
Зато в ловушке чувств животины оказываются гарантированно. Загвоздка в том, что крабы не могут делать амурные дела по своему велению — всё их тело закрыто хитиновой броней. Поэтому сезон размножения всегда приходится на линьку раз в несколько лет, пока панцирь ещё не успел окрепнуть. Причем окна у разных полов разные: 4-5 лет — у самцов и 9 лет — у самок. Такую возможность упускать нельзя, поэтому многодетность крабы довели до максимума: они пускают в воду миллионы икринок!
Я жесткий снаружи, но внутри мне тоже хочется любви!
Впереди у будущих крабов два месяца ада, беспомощности и безвольного левитирования в водной толще, до того момента, пока они не смогут опуститься на дно. Большинство будет проглочено уже тут, но выжившие крабики позавидуют мёртвым. Они будут годами ждать очередной линьки, лавируя между хищниками рифов и своими старшими собратьями. Но такова цена места на пьедестале!
Все же знают, что мировой океан учёные изучили хуже, чем космос? И на это есть веская причина! Дело в том, что водяные пространства изменяются не только по ширине и долготе, но и по глубине. В зависимости от удалённости от поверхности, морские существа принимают неземные, инопланетные формы.
В этой статье мы разберём все уровни мирового океана по глубине. Будем постепенно погружаться в самую бездну и посмотрим как устроен каждый уровень.
На дне океана так тяжело плыть, что даже рыбы там стоят.
Уровень 1: Нейстон.
Первый уровень океана — нейстон. Он располагается всего в метре от поверхности. Нейстон — царство микроорганизмов. Это отличное место для фотосинтеза, а значит, десятки видов водорослей кормят миллионы видов креветок, рачков, бокоплавов, личинок рыб и раков. Великанами здесь считаются животные размером в пару сантиметров.
Всего лишь малая часть разнообразия планктона.
Гигантов в микромире немного, но недостаток количества они компенсируют странностью. Тут водятся скачущие по поверхности морские водомерки, ползающие по обратной стороне улитки, похожие на инопланетные корабли слизни и португальские кораблики — колониальные животные, которые изобрели парусное судоходство раньше, чем придумали конечности и мозги.
Голубой дракон — обитатель нейстона. Трогать не советую, он ядовит.
Уровень 2: Фотическая зона.
Второй слой океана — фотическая зона. Её глубина не больше 200 метров, но именно здесь обитает 90% биомассы океана. Практически все рыбы и морские звери живут тут. Кальмары, акулы, киты с дельфинами и морские черепахи — лишь часть огромного разнообразия этого региона.
Голубой марлин, одна из самых быстрых рыб планеты, передаёт вам привет прямо из фотической зоны!
Ключевая фишка фотического региона — постоянные вертикальные миграции. Днём обитатели спускаются ниже, а ночью поднимаются к поверхности. Их место занимают вторженцы из более тёмных глубин океана — из сумеречной зоны.
Размеры фотической зоны сильно зависят от мутности воды. В некоторых регионах она всего 50-60 метров.
Уровень 3: Сумеречная зона.
Сумеречная, она же мезопелагическая зона. Именно здесь кажется, что чем глубже ты погружаешься, тем ближе приближаешься к аду. Обитатели этого места существуют исключительно за счёт ресурсов, что создали первые две экосистемы. Здесь все ещё есть свет, но его недостаточно для успешного фотосинтеза, поэтому местный планктон занят переработкой останков. Но даже ему живётся непросто — слишком уж нестабильны условия. В мезопелагической зоне сталкиваются и смешиваются основные океанические течения, поэтому температура, солёность и насыщенность кислородом сильно колеблется в течение года.
Рыбье разнообразие во всей красе!
Так как пищи тут меньше, то и разнообразие крупных животных ниже. И всё же на глубинах от 200 до 1000 метров обитает от 2 до 10 миллиардов тонн рыбы. Большинство видов, правда, гастролёры, они поднимаются за пропитанием выше к поверхности. Остальные представлены преимущественно засадными хищниками: гигантскими кальмарами, морскими удильщиками и топориками.
Чего вы так глаза выпучили? Это рыба-топорик — типичный обитатель сумеречной зоны.
Но 90% всех глубоководных рыб представлены всего одним семейством — миктофовыми, или светящимися анчоусами. Их стаи настолько большие, что рыбы сбивают с толку исследовательские сонары. Скопления рыб не раз принимали за океаническое дно!
Как вы понимаете, миктофовых не просто так назвали «светящимися анчоусами».
Уровень 4: Батиальная зона.
А что там, под анчоусами? А там батиальная зона — 3 километра вечной тьмы. В отличие от мезопелагической зоны, условия здесь невероятно стабильны. Исследователи предполагают, что они не изменились ни на йоту за последние 8 тысяч лет. Наши знания об этом регионе разрозненны, ведь его крайне сложно исследовать. Но и жить тут очень тяжело.
Именно в батиальной зоне обитают гигантские изоподы – жутковатые раки, смахивающие на наземных мокриц. Что неудивительно, ведь мокрицы – тоже раки.
Да, здесь обитают акулы, кальмары, осьминоги, удильщики и глубоководные угри, но мы лишь примерно представляем их численность и состав. Большинство местных обитателей не имеют окраски, их кожа прозрачна, а движения замедленны. Этому уровню достаётся ещё меньше ресурсов, поэтому ценность каждой калории возрастает многократно.
Пеликановидный большерот – родич угря из батиальной зоны. Способен подниматься сильно ближе к поверхности, в верхнюю часть сумеречной зоны.
Уровень 5: Абиссальная зона.
Но мы всё ещё не добрались до дна. Добро пожаловать в абиссальную зону, океаническую пустыню. Тут реально почти ничего нет. Да, об абиссали мы знаем ещё меньше, но даже нашей куцей информации достаточно, чтобы понять, что делать тут особо нечего. Органики в воде мало, она вся спрессована в глубоководный снег и быстро опадает на дно, образуя своеобразную «пустыню праха». Кислорода тоже недостаточно — его источники слишком далеко. Зато органических и неорганических солей в избытке.
Эту рыбу обнаружили на глубине 8370 метров. На сегодняшний день на больших глубинах рыб не обнаружено.
Ещё там были замечены вот такие странные призрачные рыбы. Они называются морские слизни.
Уровень 6: Дно Абиссали.
На абиссальных равнинах, у самого дна, ситуация несколько лучше. На первый взгляд тут ничего нет, но на слое многократно переваренной органики собралась экосистема, включающая в себя до 1500 видов беспозвоночных. Ракообразные, черви, жуткие морские пауки и даже моноплакофоры — родичи улиток, которых считали вымершими 300 миллионов лет назад. А над всеми ними парят угри и другие немногочисленные рыбы, способные выжить на таких глубинах.
Это кто-то из стрекающих. Кажется, медуза. На самом деле никто не знает точно, что это.
Впрочем, есть в этой безрадостной местности и настоящие оазисы жизни: геотермальные источники, мёртвые киты и просто места, куда прихотливые морские течения заносят особенно много органики с поверхности. В некоторых из таких регионов живности настолько много, что она лежит слоями друг на друге! Но стоит отодвинуться от точки активности на сотню-другую метров — и перед нами та же пустыня со скучными микроскопическими червяками.
Плотное скопление креветок у геотермального источника. Подберутся чуть ближе – сварятся в сверхгорячей воде. Отодвинутся подальше – замёрзнут.
Итак, это всё, однако давайте не будем забывать, что глубоководные исследования в нашем мире проводятся очень редко. Это крайне дорого и сложно. Потому действительно знать о том, что происходит во мрачных глубинах океана пока что не представляется возможным.
«Токсичных морских камуфляжных крокодилов не существует. Но экологическая ниша-то отличная! Надо бы её занять!» — примерно так думали плоскоголовы, когда превращались в тех рыб, которыми они являются сейчас. И не прогадали!
К нам сегодня приходил странный рыбокрокодил...
Плоскоголовые рыбы — это семейство из 80 видов. Все они обитают в тропических водах Индийского океана, а также в центральной и западной части океана Тихого. Территория эта обширная, но встретить рыб-крокодилов можно не везде. Они обитают только на песчаных, гравийных, илистых или поросших водорослями побережьях и не погружаются ниже 100 метров. Особо отчаянные виды забираются даже в эстуарии — русла рек, где солёная вода смешивается с пресной.
Это я в 3 часа ночи залипаю в телефон и стараюсь не думать, что спать осталось всего 3 часа.
Но даже если вы точно знаете, что плоскоголов обитает на этом конкретном пляже, вы вряд ли его найдёте. 99% своей жизни рыбодилы проводят в режиме экономии энергии. Они неподвижно лежат на дне, практически невидимые благодаря продвинутой маскировке. Уплощённое тело почти не поднимается над субстратом, а способность изменять цвет чешуи и кожи позволяет притворяться небольшим холмиком песка или гравия.
Это я на следующий день подавлен собственной глупостью.
Способность к изменению цвета у крокорыбы схожа с системой маскировки рыб семейства скорпеновых. Что, в общем-то, неудивительно, ведь они ближайшие родственники. Оказавшись на новом ландшафте, плоскоголов приказывает клеткам кожи перераспределить пигменты внутри себя. Он может стать заметно темнее или светлее всего за несколько часов! А если плоскоголов задержится на местности на пару недель, то пигментные клетки перераспределятся таким образом, что создадут уникальный, идеально подходящий для маскировки узор.
Сложность случайного обнаружения: невозможно.
Плоскоголовы прячутся настолько хорошо, что вы вполне можете наступить на них. Только вашим ступням такая встреча не понравится. Спинной плавник у рыбы жёсткий и колючий, а шипы перед ним ещё и со встроенными ядовитыми железами. Отравление вас не погубит, но подарит несколько дней зудящей боли и повышенной температуры. Вывод: наступать на рыб не стоит, пусть лежат себе дальше.
Те самые ядовитые шипики.
Во время лежания на дне наши герои не только экономят силы, но и поджидают добычу. Плоскоголовые рыбы — отличные засадные хищники, перенявшие часть фишек у крокодилов. Их плоская широкая пасть похожа на морду аллигатора и тоже предназначена для ловли вёрткой добычи. А съехавшие на макушку глаза обеспечивают замечательное бинокулярное зрение. Плоскоголовы точно рассчитывают расстояние до добычи, а затем атакуют её, грамотно совмещая две охотничьи тактики.
Последнее, что видит жертва, перед тем, как её съедят.
Когда рыбка, креветка или рак подбирается достаточно близко, плоскоголовая рыба бросается на них, как и любой другой засадный хищник. Но вместо того, чтобы просто прихватить челюстями зазевавшуюся животину, она использует технику «пылесос»: резко и широко открывает пасть, создавая вакуум, и обед затягивает внутрь вместе с потоками воды.
Всасывалка готовится к поглощению.
Такая тактика охоты достаточно эффективна, чтобы рыбы не испытывали недостатка пищи и могли позволить себе поддерживать высокую численность. К тому же люди им не особо досаждают. Да, мы ценим эту рыбёшку за вкусное и плотное филе, но лишь австралийцы смогли наладить коммерческую добычу подводных рыбокрокодилов. И даже они соблюдают чёткие квоты, чтобы не допустить перелова.
Природа жестока... бла-бла... выживают только сильнейшие... бла-бла-бла... В условиях нехватки ресурсов на эволюционной арене останется только группка приспособленцев... К черту это! Планктон плевал на экологические правила!
Типичная сходка подростков-неформалов!
Этот парадокс так и называется — парадокс планктона. Его суть заключается в том, что ограниченное количество ресурсов поддерживает сразу множество видов микроскопических организмов. Тем самым принцип Гаузе идёт лесом. Это то самое правило конкуренции: если два вида сцепились за ресурсы, то рано или поздно объявится победитель. Он отожмёт еду, территорию, расплодится, а его конкурента ждёт вымирание.
А сколько микрочеликов на одном снимке насчитали вы?
Но в экосистемах, где правит планктон, всё происходит не так. Десятки, сотни видов, крупные популяции и местечковые виды с окраин — все мирно уживаются друг с другом даже во время дефицита провианта. И никто почему-то не вымирает. Такое устойчивое разнообразие долго не могли объяснить — теория расходилась с практикой. Может, всё дело в хаотичной болтанке жидкости? А может, микроорганизмы распределяют добычу по размеру? Или во всём виновато непостоянство условий?
Нормальные виды: выбирают комфортные условия и изобилие еды. Планктон: давайте будем жить в темноте, кипятке и отраве на дне моря и создавать сложные экосистемы?
В парадоксе помогла разобраться царица всех наук — математика. Учёные составили модель. Правила игры на первом этапе были всё те же: сильнейшие вытесняют слабейших. Но вот в чём дело: поедая какой-то ресурс, мелкие организмы выделяют вещества, пригодные для питания других видов.
Огни большого стабильного сообщества. Так выглядит некоторый биолюминесцентный планктон при большой выдержке фото.
Так питательная цепочка превращается в целое дерево, где один вид планктона питается ресурсами извне, второй — питается отходами жизнедеятельности первого, а третий может съесть всё и сразу. Многие виды и вовсе начинают «договариваться». Кто-то приобретает для себя один ресурс, а другими делится. Кто-то делит между собой пищу в определенных пропорциях.
— Пацаны, давайте делиться ресурсами? — Зачем? — Там люди придумали правило, что так никто не делает. — Лол, давай.
Правило конкуренции оставалось рабочим: более эффективные виды вклиниваются в экосистему, отжимают экологические ниши, но при этом создают новые. В конечном итоге микроскопическая суета уляжется — экосистема становится очень стабильной, при том, что в ней осталась целая орава конкурентов. Чем больше видов планктона оказывается в системе, тем крепче получается сообщество.