Человек, который помнил всё, знал цвет, вкус и форму каждого слова: Соломон Шерешевский.
Двойка для него была беловатая, девятка представляла собой камень с углом, а все когда-либо виденное и слышанное навечно занимало свое место в его памяти. Соломон Шерешевский был уникумом, благодаря которому и в современном мире учатся запоминать и забывать. И если в первом Шерешевскому не было равных, то избавление от воспоминаний так и оставалось трудноосуществимым.
Как в обычной интеллигентной семье вырос необычный мальчик
Шерешевский Соломон Вениаминович родился в городе Торжке Тверской губернии в 1892 году. В его семье, еврейской, очень религиозной, было девять детей, Соломон был вторым. Через некоторое время Шерешевские переехали в Литву, там отец открыл книжный магазин, мать помогала ему в торговле.
Ни родители, ни братья с сестрами не отличались какими-либо выраженными особенностями, у них не было ни отклонений, ни особенно ярких способностей. Дети росли начитанными, с малых лет приучаясь к следованию религиозным ритуалам, в частности, к произнесению молитв на иврите – для маленького Соломона этот язык был незнаком, и запоминал он слова, не понимая смысла. Зато текст молитвы ассоциировался у него с «клубами пара и брызгами» - а потому даже спустя много лет он мог безошибочно повторить те слова.
Позже, уже став взрослым, он будет рассказывать о своих младенческих воспоминаниях – цвета, ощущения, чувство движения – все это он хранил в памяти с годовалого возраста.
В школе Шерешевский не считался каким-либо выдающимся учеником. Его способности к запоминанию уроков, литературных произведений оставались не замеченными учителями.
Он поступил на медицинский факультет Рижского политехнического института, но бросил – требовалось работать, чтобы содержать семью. Уже в двадцать один год Шерешевский стал отцом семейства, он женился на Аиде Рейнберг, выпускнице Института благородных девиц. В браке родился сын Михаил. Пришлось искать способы заработка – и Соломон переменил самые разные занятия, он был наборщиком в типографии и страховым агентом, писал сатирические стихи для разных изданий и играл на фортепьяно в кинотеатрах. Но все в его жизни круто изменилось, когда он пришел работать в редакцию газеты.
Уникальные способности к запоминанию и вклад Шерешевского в науку
Это было в 1929 году. Во время планерки редактор раздавал, как обычно, указания сотрудникам, и обратил внимание на то, что один из них, новенький, слишком небрежно относится к поручению – не записывает ни слова, в отличие от остальных. В ответ на замечание начальника Шерешевский сообщил, что вообще не имеет привычки ничего записывать, поскольку может запомнить все сказанное и увиденное. Само собой, такому заявлению редактор сходу не поверил, но, подвергнув репортера нескольким испытаниям, убедился: перед ним – человек с уникальными способностями. Он направил Соломона Шерешевского к Александру Лурие.
Это был советский врач-невропатолог и психолог, активный участник «круга Выготского», в будущем – доктор педагогических и медицинских наук, профессор и академик, внесший огромный вклад в развитие отечественной психологической науки. Случай Шерешевского вызвал его большой интерес. Приступая к исследованиям, по его собственному признанию, он никак не мог ожидать, что работа вызовет у него «состояние смущения и озадаченности, на этот раз не у испытуемого, а у экспериментатора».
Потому что вскоре выяснилось, что пределов – ни по объему, ни по длительности – память Шерешевского не имеет. Он помнил вообще все – запоминал длинные последовательности слов. в том числе не связанных никаких общим смыслом или иностранных, любые наборы чисел и цифр. Первым заданием стало запомнить 50 слов в течение 30 секунд, и Шерешевский с легкостью это выполнил – причем хранил в памяти эту последовательность и позже – как будто убрал информацию туда, откуда ее всегда можно с легкостью извлечь.
С психологом Шерешевский будет сотрудничать на протяжении нескольких десятилетий. Уже после смерти Соломона ученый выпустит «Маленькую книжку о большой памяти», где опишет феноменальные способности Шерешевского и историю их совместных исследований.
Оставаться работать в газете Шерешевский не захотел, выбрав для себя сцену – он выступал по всему Советскому Союзу, демонстрируя свои способности. Карьера профессионального мнемониста приносила деньги и славу. Основной, любимой аудиторией его были студенты, педагоги и врачи – те, кто перенимал навыки Шерешевского для использования в собственной профессиональной деятельности.
Потому что и сам Соломон Вениаминович активно изучал природу своего дарования, формулируя правила и методики, которыми сам пользовался интуитивно. Например, при запоминании ряда понятий он мысленно «расставлял» их образы вдоль какой-то хорошо знакомой улицы – московской или торжокской, и, таким образом, мог, «прогуливаясь», вспоминать слова в нужном порядке.
Обнаружилась и другая феноменальная особенность Шерешевского: Лурия выяснил, что мнемонист обладает способностью к синестезии – то есть «одновременному ощущению». Каждое слово имело для него вкусовые, зрительные и осязательные ощущения – а вкусы, звуки и образы, в свою очередь, вызывали ассоциации со словами и понятиями. Это, с одной стороны, позволяло практически бесконечно расширить возможности запоминания, с другой – забивало, перегружало ощущения Шерешевского – близкие вспоминали, что даже ложку он оборачивал тканью, чтобы звук ее соприкосновения с тарелкой не запускал связанные с ним образы.
Какими неприятностями оборачивались уникальные способности Шерешевского
Пожалуй, единственным, что плохо запоминал Шерешевский, были человеческие лица – слишком, по его словам, изменчивые. Что касается голосов, они тоже связывались в его мозгу с разными образами – зрительными, осязательными – например, как «пламя с выступающими из него волокнами». Мозг, который хранил всю когда-либо полученную информацию, стал мешать нормальной жизни в семье, общению с близкими. Шерешевский был крайне непрактичным, разучился вникать в суть явлений, а потому оказался перед необходимостью научиться забывать.
Это оказалось куда сложнее, чем запоминать, а ведь порой приходилось выступать трижды за один вечер! Шерешевский разрабатывал собственные алгоритмы «забывания» информации, тоже через образы: например, написав информацию на грифельной доске и стерев ее, или же сжигая бумагу с текстом. Но все эти способы были не очень эффективны.
У мнемониста, к тому же, была ярко выражена двойственность, черты раздвоения личности. Он выступал одновременно актером, участвующим в действии, и зрителем, наблюдающим и запоминающим его. Лурия описывал его склонность к диалогам между этими разными сторонами «я». При этом шизофренического расстройства у Шерешевского не диагностировали, зато для других исследователей, в частности, Сергея Эйзенштейна, Соломон стал интересным объектом наблюдения, принципы взаимодействия этих «я» и «он» режиссер использовал в обучении актеров.
По всей видимости, возможности Шерешевского так и не были исследованы полностью. Известно, что он мог согреться силой образов, или заглушить боль. Он много практиковал самолечение, записывая свои наблюдения за воздействием разных трав на организм. Записывал, разумеется, не для себя, в этом не было необходимости, – а стремясь оставить информацию другим.
Последнее выступление на публике Соломона Шерешевского состоялось в 1953 году – уже на спаде интереса к его способностям. Он умер от острой сердечной недостаточности спустя пять лет.
Феномен Шерешевского хорошо известен в профессиональной среде, но далекими от психологии людьми имя этого уникального мнемониста парадоксальным образом оказалось практически забыто. При этом многочисленные мнемотехники, используемые в настоящее время, изобретены либо сами Шерешевским, либо созданы на основе изучения его возможностей.
Автор: kulturologia
https://kulturologia.ru/blogs/111019/44387/
(с.) kulturologia.ru
