Это они считают, что весь мир должен их обожать, а тех, кто думает иначе они называют неудачниками.

Это они постоянно твердят о маст-хэве, либо вы снова — неудачники.

Это они так падки на лакшери. Угадайте кто вы, если не согласны?

Секунд, минут, часов – нули.

Сердца с часами сверьте!

Объявлен праздник всей Земли:

“День без единой смерти”.

Вход в рай забили впопыхах,

Ворота ада – на засове,

Без оговорок и условий

Все согласовано в верхах.

Старухе Смерти взятку дали

И погрузили в забытье -

И напоили вдрызг ее

И даже косу отобрали.

Никто от родов не умрет,

От старости, болезней, от

Успеха, страха, срама, оскорблений.

Ну а за кем недоглядят,

Тех беспощадно оживят -

Спокойно, без особых угрызений.

И если где резня теперь -

Ножи держать тупыми!

И если бой, то – без потерь,

Расстрел – так холостыми.

Указ гласит без всяких “но”:

Свинцу отвешивать поклоны,

Чтоб лучше жили миллионы, -

На этот день запрещено.

И вы, убийцы, пыл умерьте, -

Забудьте мстить и ревновать!

Бить можно, но – не убивать,

Душить, но только не до смерти.

Конкретно, просто, делово:

Во имя черта самого

Никто нигде не обнажит кинжалов.

И злой палач на эшафот

Ни капли крови не прольет

За торжество добра и идеалов.

Оставьте, висельники, тли,

Дурацкие затеи!

Вы, вынутые из петли,

Не станете святее.

Вы нам противны и смешны,

Слюнтяи, трусы, самоеды, -

У нас несчастия и беды

На этот день отменены!

Не смейте вспарывать запястья,

И яд глотать, и в рот стрелять,

На подоконники вставать,

Нам яркий свет из окон застя!

Мы будем вас снимать с петли

И напоказ валять в пыли,

Еще дышащих, тепленьких, в исподнем…

Жить, хоть несильно, – вот приказ!

Куда вы денетесь от нас:

Приема нынче нет в раю Господнем.

И запылают сто костров -

Не жечь, а греть нам спины,

И будет много катастроф,

А смерти – не единой!

И, отвалившись от стола,

Никто не лопнет от обжорства,

И падать будут из притворства

От выстрелов из-за угла.

И заползут в сырую келью

И вечный мрак, и страшный рак,

Уступит место боль и страх

Невероятному веселью!

Ничто не в силах помешать

Нам жить, смеяться и дышать, -

Мы ждем событья в радостной истоме.

Для темных личностей в Столбах

Полно смирительных рубах:

Особый праздник в Сумасшедшем доме…

И пробил час, и день возник,

Как взрыв, как ослепленье!

То тут, то там взвивался крик:

“Остановись, мгновенье!”

И лился с неба нежный свет,

И хоры ангельские пели,

И люди быстро обнаглели:

Твори, что хочешь, – смерти нет!

Иной до смерти выпивал -

Но жил, подлец, не умирал.

Другой в пролеты прыгал всяко-разно,

А третьего душил сосед,

А тот – его… Ну, словом, все

Добро и зло творили безнаказно.

Тихоня, паинька, не знал

Ни драки, ни раздоров:

Теперь он голос поднимал,

Как колья от заборов, -

Он торопливо вынимал

Из мокрых мостовых булыжник,

А прежде он был тихий книжник

И зло с насильем презирал.

Кругом никто не умирал,

А тот, кто раньше понимал

Смерть как награду или избавленье -

Тот бить стремился наповал,

А сам при этом напевал,

Что, дескать, помнит чудное мгновенье.

Ученый мир – так весь воспрял,

И врач, науки ради,

На людях яды проверял,

И без противоядий.

Вон там устроила погром,

Должно быть, хунта или клика,

Но все от мала до велика,

Живут, – все кончилось путем.

Самоубийц, числом до ста,

Сгоняли танками с моста,

Повесившихся – скопом оживляли.

Фортуну – вон из колеса! -

Да! День без смерти удался -

Застрельщики, ликуя, пировали.

Но вдруг глашатай весть разнес

Уже к концу банкета,

Что торжество не удалось,

Что кто-то умер где-то

В тишайшем уголке Земли,

Где спят и страсти, и стихии, -

Реаниматоры лихие

Туда добраться не смогли.

Кто смог дерзнуть, кто смел посметь,

И как уговорил он Смерть?!

Ей дали взятку – Смерть не на работе!..

Не доглядели, хоть реви, -

Он просто умер от любви.

На взлете умер он, на верхней ноте

Нашел чудо в магазине для веганов.