Не нашел других подходящих групп, поэтому добавил в эту. Первый раз попробовал себя в написании рассказов, хочу узнать мнение со стороны.
Максимус вынул клинок из живота могучего варвара. Огромное мускулистое тело рухнуло в пыль. Раздались торжественные крики солдат. Сотни рукоятей мечей вокруг забили о щиты. Поверх голов триумфально развевались алые штандарты с золотой цифрой 13.
Вложив меч в ножны, Максимус направился к створчатой каменной двери гробницы. Опустив ладони на пыльные затянутые паутиной двери, Максимус задержался на мгновение. Момент, которого он так долго ждал. Вот он на пороге долгожданной цели.
Двери распахнулись. Взору предстало святилище: простые каменные плиты с непонятными письменами и символами на стенах. У дальней стены стоял постамент, на нем лежала диадема цвета ржавой меди.
Тит подошел сзади.
– Момент, которого Вы так долго ждали.
– Момент, которого мы все ждали Тит.
Максимус направился к диадеме. На вид она была невзрачной. Неужели все слухи про нее правда или это просто фетиш, которому поклонялись эти дикари? Взгляд скользнул по стене на рисунки, выдолбленные в камне. Мертвые посевы и скот. Разрушенные города. Пирамиды из черепов. Спиралью сцены расходились от центрального изображения диадемы: обруч из переплетенных змей, клыками вцепившихся в камень в центре.
Максимус отвел взгляд от рисунков. Диадема была прямо перед ним. Точно такая же, как на рисунках. Камень в центре был тусклым, хотя и выглядел как драгоценный. Максимус поднял диадему перед глазами. От нее стало исходить зеленоватое свечение. Внутри камня вспыхнул красный огонек.
Максимус развернулся к солдатам, столпившимся в коридоре, и водрузил диадему на голову. Ослепительный зеленый свет вырвался из нее и залил все святилище и прилегающую территорию. Камень в оправе зажегся кроваво-красным цветом…
***
Размытые контуры окружающего мира медленно начали проясняться. Тит стал смутно различать темные фигуры, затем дорогу, стволы деревьев вдалеке, тусклый свет солнца. В голове Тита не было никаких мыслей, лишь навязчивое желание идти вперед.
Тит и темные фигуры вокруг него продолжали неустанно идти. Они не делали привалов, не пели походных песен, не общались вообще. Трудно было сказать, сколько уже они вот так маршируют, но чем дольше они шли, тем яснее Тит начинал видеть мир. Но он видел его уже не таким как раньше. Он взирал на него словно через измазанную линзу сквозь масляный туман. Очертания предметов были вроде теми же самыми, но при этом они словно были закутаны в дымчатые саваны. И цвета… Цвета были совсем другие, из них как будто вытянули всю краску.
Ослепительная зеленая вспышка… И вместе с ней чувство падения в пустоту. Тит отчетливо вспомнил эти ощущения. Почему, почему он не помнит ничего другого? Кто он вообще такой, кто эти темные фигуры вокруг, в которых теперь можно было узнать людей, и куда черт возьми они идут?
Тит начал медленно тянуть руку к лицу. Оно было очень странным, кожа была высохшей и жесткой. Палец заскользил выше по щеке и утонул в каком-то углублении сферической формы. Рука подалась дальше, и кончик пальца воткнулся в кость внутри черепа. Здесь должен был быть глаз!!!
***
Тит смотрел с холма на раскинувшееся в долине у реки селение. К нему примыкали поля и виноградники. Вся растительность увядала. Поля были утыканы смердящими гумнами с протухшим урожаем.
Их готовился встретить 17-й легион. Его воины уже выстроились в боевое построение. В воздухе разносились протяжные гудки, подаваемые сигнальными рожками. Легионеры пели молитву.
– Пора, – отдалось у Тита в голове.
Тысячи гангренных ног в истлевших сандалиях зашагали в долину. Они шли почти в полной тишине. Лишь высохшая трава хрустела под ногами. Почерневшие штандарты с цифрой 13 развевались на ветру. Когда они подошли на сотню шагов к рядам 17-го на них посыпались стрелы. Мертвецы равнодушно двигались дальше.
Мертвецы подошли совсем близко, можно было различить лицо каждого из них. Пустые глазницы, иссохшая кожа в темных пятнах, оскаленные зубы.
С боевым кличем живые ринулись в атаку.
Казавшиеся вялыми и медлительными до сего момента мертвецы с удивительной прытью парировали, уклонялись и разили мечами.
17-й сражался храбро, легионеры изрубили первые ряды 13-го, но мертвецы все прибывали. Их лавина обступала 17-й с флангов. Нервы живых были на пределе, никто уже не надеялся выжить. К вящему ужасу еще оставшихся в строю солдат клин апокалиптических всадников на инфернальных скакунах врезался в их ряды. Во главе всадников был некто в нетронутом разложением серебряном нагруднике с кроваво красным камнем в диадеме на голове. Исход битвы был решен…
Максимус на своем скакуне стоял среди тел павших воинов. Рука коснулась камня в оправе диадемы, тошнотворный зеленый свет залил долину. Тела стали подергиваться и медленно вставать.
– Слава Максимусу! – прокричали они.
– Свежее мясо, – подумал Максимус, – Ничего скоро они научатся говорить без слов. На столицу! – Отдал Максимус ментальный приказ своей армии.
Пока Максимус вербовал новобранцев Тит с передовым отрядом проходил селение, на окраине которого состоялась битва. В спешке оставленные дома, разбросанное тут и там имущество. Рои мух витавшие над помоями и трупами. Тит наступил на что-то мягкое. Опустив голову вниз, он увидел детскую игрушку – шерстяного медвежонка. Брюхо зверька было вспорото, и из него вываливалась пакля. Один пуговичный глаз оторвался, второй повис на нитке. Медленно Тит начал вспоминать, чей это был медвежонок. Рядом с игрушкой, протянув к нему руку, лежала девочка. Похоже, ее задавили в толпе. Тит поднял ее и понес подальше из Октавии. Он похоронил ее под деревом на берегу реки, вырыв могилку собственными руками. Медвежонка Тит забрал с собой. Он похоронил свою младшую сестру там, где она больше всего любила проводить время. Он не желал ей продолжения существования в чудовищной противоестественной форме.
***
Два дня спустя. Стоянка 13 легиона у стен Мидаса – столицы Империи. Максимус восседал на резном стуле в особняке знатного аристократа. В руке он вертел золотой кубок с вином. Несмотря на все могущество, что давала диадема, ему не хватало вкуса вина и пищи.
– Вы вызывали меня генерал, – сообщил Тит, войдя в комнату. Зал освещали лампы с маслом. Пол был выстлан роскошными коврами и шкурами зверей. Стол был заставлен едой достойной застолья знати. К удивлению Тита еда только начинала портиться. Роскошь, власть, достаток – только ради этого Максимус зашел так далеко?
– Мой дорогой Тит, – заговорил Максимус некогда привычным для них обоих способом. Затем встал, подошел к Титу и похлопал его по плечу.
– Ты отлично справился с отвлекающей атакой на Октавию. Знаешь, я намерен поручить тебе штурм главных ворот. Ты мой самый надежный и преданный офицер.
– Это… честь для меня, – сухо ответил Тит.
– Мы очень похожи с тобой Тит. Оба выходцы из провинции без имени, богатства и связей. Армия дала нам уникальную возможность проявить себя и добиться того, что мы заслуживали своими силами. И мы хорошо себя показали.
Максимус с минуту разглядывал трепещущиеся пламя в лампе.
– Император был стар, ему оставалось меньше года Тит. У меня было мало сторонников, чтобы прочно закрепиться на троне надолго после победы в борьбе за власть. И тут этот поход на северную границу в земли этих дикарей. Конкуренты позаботились, чтобы меня отослали подальше от столицы. Думаю, ты хорошо помнишь ту шаманку. Она рассказывала об артефакте невиданной силы.
– Чтобы добиться высот, мало иметь волю и способности, нужны также знания Тит. Обширные знания. Если бы ты знал, сколько времени я провел в библиотеках. История шаманки имела подтверждение в одном из архивов столицы. Что было дальше, ты знаешь: мы нашли это место и теперь мы здесь.
Максимус взял виноградину и разжевал гнилыми зубами. Капли сока падали сквозь прорехи в омертвевших тканях на пол.
– Мы зашли слишком далеко Генерал.
– О чем ты Тит?
Тит бросил на стол игрушку Оливии.
– Где ты это взял Тит?
–Это принадлежало моей сестре. Она погибла из-за всего того хаоса, который вы учинили генерал. Она жила в семье дяди в Октавии. Я сделал эту игрушку для нее перед уходом в армию. Кроме нее у меня никого не было. Похоже вам не знакомо, что такое семейные узы генерал.
– Ты зазнался Тит Плиний, вернись в строй и начинай штурм немедленно, – отдал ментальный приказ Максимус. Сухожилия Тита дернулись, но он смог удержать себя на месте. Кипевшие в нем ярость и ненависть заглушали власть Максимуса над ним.
– Нет, Лукреций Максимус, сегодня я остановлю вас, я вызываю вас на поединок, – с этими словами Тит выхватил меч и рассек серебряный нагрудник генерала. Завязался бой на мечах. Максимус был сильней, в добавок зов диадемы сковывал Тита. Максимус снес Титу руку с мечом, опрокинул его ногой на стол и вонзил меч в грудь по самую гарду, пригвоздив Тита к столу.
– И ты Тит против меня!!! Хватит, пора забрать у тебя дар, которым я тебя наградил, – Максимус начал тянуться к камню в диадеме.
Последним отчаянным движением Тит выхватил вилку оставшейся рукой изпоросенка на блюде и вогнал ее прямо в сочленение рубина с оправой. Дидема треснула, камень выпал и разбился о каменный пол, рассыпавшись на десятки мелких осколков – гранатов. Которые очень быстро потухли. Максимус отпрянул назад и тут же развалился. Та же учесть постигла весь 13-й легион. Вся армия мертвых превратилась лишь в кучу пыли, костей и тряпья.
Никто так и не узнал, почему остановился марш мертвецов. Империя была спасена, и еще спустя столетия главным праздником оставался день жизни в честь избавления от смерти на пороге.