Вчера чувак написал о дресс-коде в госучреждении: http://pikabu.ru/story/dresskod_dlya_posetiteley_v_gos_uchre...

Вспомнила историю, как раз о госучреждении. По долгу учёбы заслала нас с подругой научная руководительница в Химкинский диссертационный зал, чтобы жемчужин мудрости набрать для научной работы (курсовая, диплом - не помню уже).

Приехали к открытию, морозно, ветрено, прошли в холл перед турникетами, подруга говорит - ну и люди! Я присмотрелась и...не сочтите за снобизм, но народ там собрался какой-то жутковатый - не бомжи, конечно, но в одежде старой, грязной, какие-то у всех растянутые дырявые свитера, потёртые кофты, у одной колготки над брюками торчат; одутловатые лица, чёрт-те что. Пошли с подругой в буфет, выпить кофе пока зал не открылся - заходим: в буфете все окна разбиты, дубак сильнее, чем на улице; сидит на кассе седая женщина в ватнике и говорит - кофе нет.

Ну ладно, дождались пока не начали запускать народ, нашли искомое, оформили, получили, сели в зал, работаем. Вдруг вижу на меня что-то странное надвигается. Поднимаю голову - Боже, в стельку пьяная тётка, шатаясь идёт между рядами читального зала в нашем направлении.

За ней тянется шлейф алкогольного выхлопа, прошла наши места и - ТТЫДЫЩЩ! - завалилась с матерком на пол.

Я поняла тогда, что-то некоторые грызут гранит науки тупо в качестве закуси. Но, shit!!! - что это всё-таки за бред? Оказаться с утра пораньше в дупель пьяной в диссертационном зале?

- У нас семерная игра, господа! – почти выкрикнул Степан, крайне довольный тем, что не придется играть в распасы. – Выход сейчас… А, да! Серега, давай-ка!
Преферанс был его страстью, самим смыслом жизни. Кажется, ничто не цепляло его так, как эти маленькие картонные прямоугольники с портретами королей и дам, красными и черными значками мастей. Ни женщины, ни автомобили, даже выигранные деньги – всё это не могло победить жажду самой игры. Играть – и по-крупному, вот это было правильно!
- М-да… Вист, - задумчиво откликнулся Иванов. – Как говорится, всей деревней…
После того случая с начинающим бесом, когда он практически подарил свою душу за коробку скрепок, жизнь Иванова резко изменилась. Через неделю он бросил ненавистную безденежную работу, нашёл другую – гораздо доходней, хотя и тяжелее. Увлекся преферансом и, неожиданно для себя, понял, что играть ему нравится. И выигрывать легче, чем копить по рублю. Расставание с Нинкой тоже стало, похоже, вопросом времени. Возможно, именно душа, хоть и сомнительная в своем существовании, мешала ему зажить нормально. 
Бывает и так.

- Да, и я, как Васильич, типа, вист… - С сомнением глядя в карты, протянул третий участник сегодняшней игры. На вид Сергею было за пятьдесят, но Иванов точно знал, что они ровесники – всего-то по сорок с небольшим. Весь облик Сереги говорил о том, что он – неудачник. 
Классический. Патентованный, можно сказать. 
Рано поседевшие светлые волосы не придавали ему благородного очарования зрелости – напротив, торчали в стороны, словно выжженные на солнце пучки травы. Очки в тяжелой неуклюжей оправе образца 80-х годов делали его вытянутое лицо похожим на посмертную маску какого-то ученого. Разумеется, такого же неизвестного и неудачливого, как и сам Сергей. 
Помесь Дональда Трампа с завсегдатаем разливного пивняка.
- Играем, - шумно вздохнул Степан. 
Вот ему стесняться своей внешности никак не приходилось: в двадцать семь вообще сложно выглядеть плохо, особенно, когда деньги есть, а дурных привычек, за исключением игры, почти нет. Ростом удался, лицом тоже вполне. До голливудских красавцев далеко, да и то за счет немного глуповатого выражения лица. Избавиться бы от вечно оттопыренной нижней губы и убрать куда-нибудь бегающий взгляд – и, глядишь, на роль помощника главы русской мафии вполне бы взяли. В малобюджетный фильм.
«Это есть самовар и я буду пить из него водка. Медведь привязан. Ещё кокоса, шеф?»
Как-то так, но ведь тоже - роль.

- Зайду-ка я с бубей, - суетливо прошептал Серега и бросил на стол восьмерку. Играл он так же бестолково, как и выглядел, но деваться было некуда – Иванов накрыл сверху тузом, чувствуя, что они просто подарили Степану лишнюю взятку.
Комната Иванова, в которой они играли, со времен продажи души претерпела разительные перемены. Во-первых, он заставил Нинку, стенавшую от пары затрещин за историю с деньгами, помыть окно. Впервые за несколько лет. Вторым шагом была покупка обоев – посмотрев на заначку, Иванов мысленно плюнул на покупку мопеда (чай, не подросток, куда ему?) и пошел в строительный магазин за углом. Поклеили кривовато, особенно по углам, но комната стала значительно светлее. Третьим решительным жестом стала покупка нового раздвижного стола, за которым и шла сегодня напряженная схватка. Предыдущий стол-долгожитель был торжественно вынесен на мусорку, из-за чего Иванов поругался с дворником, но обратно нести не стал. 
Кому мешает – может хоть сжечь, ему-то что?
- Спасибо, Сергей Ильич, - почти пропел Степан, широко улыбаясь. Ну точно, подарили взятку…
- Не за что, Степан Аркадьич! – буркнул Серега. Вот так всегда – сперва сходит, потом думает, что ж за человек такой?!
Иванов притворно хмурился, но в душе был вполне доволен. Они со Степаном выигрывали, Серега же был в глубоком минусе. Навскидку получалось, что тысяч на пятнадцать он проседает, из которых его, Иванова, было не меньше шести. Очень недурно!
Партия была доиграна. Степан действительно взял восемь из-за Серегиной глупости, посмотрел на часы, потянулся и сказал:
- Что ж, господа! Пора бы и заканчивать. Договаривались на три часа игры, а прошло даже больше. Мне за подружкой пора ехать.
Сергей завистливо глянул на лежавший на столе брелок с ключами от машины. Вот пацану везет! Буржуй чертов, неведомо чем зарабатывает, а уже и машина в его годы… Да и подружка, небось… Не в пример некоторым бегемотам.

Сергей закончил подсчет вистов и растерянно поднял голову. Через толстые линзы его уродливых очков небольшие серые глазки смотрели прямо-таки умоляюще. 
Со слезой они смотрели.
- Мужики… Я, короче, проиграл… 
- Ну да это понятно, - нетерпеливо бросил Степан, крутя в руках брелок. – Сколько кому?
- Тебе двенадцать. И Васильичу шесть с половиной.
Иванов позволил себе довольно ухмыльнуться. Серегу жизнь ничему не учит.
- Только у меня… Ну, нету столько, - слеза в глазах проигравшего стала зримее и объемней. 3-D такая слеза стала. – И, это… Через месяц только отдать смогу.
Степан перестал крутить брелок и уставился на Серегу.
- А чего играть сел? Мне срочно они и не нужны, но, блин, думать-то надо!
Иванов скрипнул стулом (вот бы его тоже выкинуть!) и веско произнес:
- А мне позарез нужны. Как хочешь, Серега, но деньги-то – на стол.
Затравленно оглянувшись на отбивающую час кукушку в починенном мелким бесом механизме, Сергей начал суетливо шарить по карманам. Сперва он вытряхнул из кошелька несколько мятых тысячных купюр. Потом из внутреннего кармана пиджака достал пару смятых сотенных, а затем, порывшись в кармане, выгреб стопку мелочи. Присмотревшись, одну из монет он отложил в сторону и собрался сунуть обратно.
- Тут тыщи четыре, где-то так, не больше, - проронил Степан, внимательно наблюдавший за его манипуляциями. – А что за монета? Чего прячешь?
- Это… Это, в общем… Ну, дорога она мне, как память… - затараторил Серега, не попадая от волнения рукой обратно в карман. 
- Дай-ка глянуть, дружище! – строго велел ему Иванов. Сам он никогда ничего не коллекционировал (дорого же!), но школьный приятель, Толик Кузьмин, в свое время весь мозг пробил как раз на почве нумизматики. В общем, так получилось, что кое-что Иванов в монетах понимал.
Сергей удрученно вздохнул и отдал ему монету. Небольшой, как два рубля, но увесистый кружок. Похоже, золотой, если не подделка, потертый весь. Баба с тяжелым подбородком в короне, глазастая, написано по кругу «Б.М. Анна Iмператрица». На другой стороне год выпуска – 1730. Единица такая чудная, на букву Л похожа! Ага, «I Самодерж. Всеросiиская». И герб посередине.
- Подумаешь, монетка! – сказал Иванов. – Ну, похоже, что Анна Иоанновна, по году издания и имени на то похоже. Золота не до черта, даже номинал не написали. Грамма 3-4 будет. Как раз в уплату долга нам со Степой и пойдет.
Серегу аж передернуло. Он ткнул пальцем в переносицу, поправляя съезжавшие на нос очки, и возмущенно закричал:
- Вы чего? Это ж, это - семейная реликвия! Она денег стоит немеряно! Не отдам я её!
- А чё сразу – не отдам! Как раз за долги и отдавай! – наскакивал на него Иванов. – Степан, скажи ему!
Степан задумчиво пролистнул несколько страниц в смартфоне, молча перегнулся через стол и взял из рук Иванова монету, сравнивая ее, видимо, с картинкой на экране.
- Степа… - жалобно забубнил Сергей. – Да отдам я вам всё, ну, попозже чуток, но отдам же… Не голодаете, вроде. Я долги всегда…

Степан поднял глаза от телефона. Взгляд его был странным, словно он смотрел куда-то сквозь проигравшего. Потом положил телефон на стол, так же молча достал бумажник, отсчитал из толстой пачки семь тысячных банкнот и протянул их Иванову. Ничего не понимая, тот взял деньги.
Аккуратно спрятав бумажник, Степан медленно вытащил из подмышки небольшой угловатый пистолет, одновременно взводя курок.
- Степан Аркадьич, - жалобно пролепетал Сергей. – Ты чего же это…
Иванов впал в полный ступор, не в силах даже сказать что-то, только до боли в пальцах сжал семь тысяч в руке.
Выстрел оказался совсем не громким – в кино обычно грохочет куда сильнее.
Сергей резко дернулся, словно ударенный по лбу великанской рукой, и, вместе со стулом, опрокинулся на пол. Ровно посередине лба у него будто приклеили кусок окровавленной ваты. В тишине мягко звякнула упавшая на пол гильза.
- Жену позови… - совершенно другим, не своим голосом сказал Степан. – Быстренько.
- Нина!!! – взвыл Иванов, прекрасно понимая, что сейчас произойдет, но стараясь хоть чуть-чуть, хоть на немного задержать неизбежное. – Ниииинка!
Послышались торопливые тяжелые шаги по скрипучему полу, дверь распахнулась и жена, тяжело дыша, ввалилась в комнату. Через плечо ее линялого безразмерного халата было переброшено полотенце, в руке половник. Хозяюшка…
- Что ты орёшь-то, Васька? Ой, господи! Плохо Сережке стало? – увидев лежащее на полу тело, запричитала она. – Скорую надо срочно! С сердцем, поди, чего?!
- Хорошо теперь Сережке… - тем же чужим медленным голосом сказал Степан и выстрелил в нее. 
Один раз. 
Второй.
Половник со стуком упал на пол, потом, схватившись рукой за простреленное сердце, тяжело рухнула и сама Нинка. Задравшийся при падении халат обнажил толстые ноги в синих прожилках вен. Правый тапочек отлетел к стене, а левый, словно еще был нужен хозяйке, остался плотно сидеть на ноге. Жена Иванова несколько раз дернулась, уже на полу, словно пытаясь встать, но затихла.
В комнате едко пахло. Иванов не чувствовал такой запах лет двадцать, с самой армии.
- Ну что, Василий… И твой черед, конечно, - тихо сказал Степан. – Ничего личного, как говорится. Просто монетка-то дорогая… Очень.
Умирать оказалось не больно – черная точка дула расцвела огненным цветком, и всё. Падавшее на пол тело Иванова уже не было им, так, мертвый кусок мяса с руками, ногами и пробитой головой. Второго, контрольного выстрела, он уже не слышал и не чувствовал.
Вытирая свои отпечатки со всего, чего мог коснуться, Степан встал и вышел из комнаты, равнодушно перешагнув через лежащих. Едкий запах пороха понемногу улетучивался, его сменял тяжелый кровяной дух.

Когда в прихожей еле слышно щёлкнул замок, возле окна, на привычном для себя месте, материализовался тот самый начинающий бес. Он задумчиво оглядел комнату, погибших, приветливо кивнул починенным им же часам и задержал взгляд на Иванове.
- Да… Пожалуй, что обманул я вас, Василий Васильевич – и душу забрал, и взамен ничего не дал. Скрепки не в счет, конечно. Мне за курсовую даже тройку ставить отказались – не по правилам, говорят, люди с нами дела иметь не будут, если всех так кидать… Мы, конечно, лжецы и отцы лжи, но получилось совсем уж… Чересчур. Придется мне вас починить в этот раз, это уплата вполне достойная будет. Но только раз, дальше уж сами как-нибудь.
Из глаз начинающего беса к голове Иванова протянулись такие же красноватые линии, как в прошлый раз к часам. За несколько мгновений исчезло отверстие во лбу, сменившись привычной ивановской морщиной наискось, втянулись кровь с пола и валявшиеся вокруг желтоватые кусочки мозга, потом на место встали кости затылка.
- Исполнено, - удовлетворенно сказал бес все тем же звонким пионерским голосом и растворился в воздухе.
Иванов открыл глаза и увидел совсем рядом с собой мертвый взгляд Сергея. Казалось, тот внимательно смотрит на него, через так и не свалившиеся очки, словно спрашивая: «А ты чего ж, дружок? Жить дальше собрался?».
Иванов протяжно, мучительно закричал.


Юрий Жуков©
Зпизжено с сайта падонкаф.

Он тихо ненавидел эти дни – пятое и двадцатое каждого месяца. Аванс и, соответственно, получка вызывали в Иванове приступ неконтролируемой злобы. 
Из-за мизерных сумм, понятное дело.
Сегодня было пятое. Сняв с карточки всю зарплату, насколько позволяли купюры банкомата (заряжают не меньше тысячных, для буржуев!), он привычно довел до нервного срыва сбербанковскую девушку в кассе, заставив ее выдать даже горку мелочи с карты. До копеечки, ага!
Теперь он был дома. 
Хотя… Ну, разве это дом?! Скользнув глазами по засаленным от времени обоям, вытертому ковру на полу и мебели времен начала даже не строительства, а проектирования БАМа, Иванов сел за качающийся стол, за которым когда-то он сам делал уроки. Столу вообще было лет шестьдесят – чемпион по стойкости среди мебели даже в этой комнате. Ножки разной длины и расколотая в шести направлениях столешница не мешали четырем поколениям Ивановых использовать его по назначениям – когда поесть, а когда и выпить.
Сегодня назначение было только одно – приготовив лист бумаги, обкусанный карандаш и коробок скрепок, Иванов изогнулся, вывалил на стол из кармана потертых брюк смятую кучку купюр, покопался еще и, криво улыбнувшись, достал оттуда же несколько монеток. Самая мелкая, копеек десять, упала на пол и провалилась в щель между досками.
Иванов проводил ее взглядом и хотел встать, но решил, что успеет и потом.
Всё было готово к ритуалу – распределению скромного дохода по направлениям. Вот эта пачка купюр, заботливо зажатая скрепкой, украшена поясняющим кусочком бумаги с надписью «Коммуналка», другая, самая толстая – «Еда». Денег было мало, поэтому работа спорилась.
Иванов, сколько себя помнил, был беден и жаден. 
Сами по себе эти качества не делают человека ни плохим, ни хорошим – всё дело в причинах и следствиях. Причина была одна – он не любил и не умел работать, как раньше не любил учиться. После школы Иванов решил, что морщить ум в каком-то институте – перспектива сомнительная, поэтому, потаскав с годок ящики на складе, был призван в ряды вооруженных всем на свете сил. Армия оставила в нем смешанные чувства. Особенно возможность есть от пуза, ничего при этом не делая, полученная уже перед дембелем. Следствия, впрочем, происходили от причины.
Сразу после службы Иванов женился. Это нормальная реакция молодого организма на увольнение из рядов. Не успели кончиться деньги, данные родителями на «отметить», как им же, скрипя сердцами и вздыхая легкими, пришлось собирать на свадьбу. Нинка была сиротой, поэтому надеяться на помощь «с другой стороны» родителям Иванова не приходилось. 
За прошедшие после этого двадцать два года Нинка из стройной большеглазой девушки с немного испуганным лицом превратилась в настоящий колобок. То ли гормональный переполох в никогда не рожавшем теле, то ли дешевая еда – кто его знает? Но нынешние сто с чем-то килограммов, тяжело топтавшие подгнившие доски пола квартиры, никак не походили на выходившую за Иванова замуж красавицу.
Иванов вздохнул от накативших мыслей, потер наметившуюся на затылке лысину, и стал прикидывать, в какую кучку распределить оставшиеся 372 рубля и тридцать копеек. Отложить на зимнюю куртку? Вроде бы, и старой всего восемь лет, походит еще. Синтепон только из швов лезет, но это и зашить можно. Нинка года полтора уже ноет, что её нужна шапка, мол, на улице зимой в платке холодно и все подряд ругают «деревней» и «понаехавшей». Нет, шапка ей точно ни к чему. Да и ругают ее больше из-за бесформенного массивного тела и вороватого характера. Лучше б работу нашла нормальную – из третьего магазина за год выгоняют. И, главное, какой прок в ее предприимчивости? Вот, из последнего сперла подвернувшийся моток кабеля. Триста метров непонятного фуфла для каких-то компьютерных сетей – ни использовать, ни продать… А работы опять нет.
Или плюнуть на всё, и отложить на мопед? Детская мечта, «Рига-11», давно почила в бозе, но ведь полно сейчас китайских скутеров! Дорого, правда, до дикости. Даже бывшие в употреблении стоят не меньше восьми тысяч… Отложено же было меньше двух. Добавить туда эти деньги, да еще гривенник с пола?

Внезапно свет, шедший из давно немытого окна, украшенного еще с зимы по щелям кусками уплотнителя из кассовой ленты, что-то заслонило.
Иванов испуганно вскинулся от стола и резко привстал. Прямо у окна откуда-то взялся невысокий тощий паренек в потрепанных джинсах и клетчатой рубашке навыпуск. На вид ему было лет пятнадцать. А, может, и двадцать – не имевший своих детей Иванов с трудом определял возраст нынешней молодежи.
- Ты кто такой? – хриплым от волнения голосом спросил он у появившегося. – Чё энто за дела?
- Не волнуйтесь, я сейчас всё объясню, - спокойным голосом ответил паренек. Голос был молодой, звонкий, напомнивший Иванову пионерское детство. Почему-то именно голос его успокоил и приободрил – ну, на вора этот малый не похож, и ладно.
- Могу я присесть? – поинтересовался паренек.
- Нет! – чуть менее хрипло откликнулся Иванов. – Стой, где стоишь. Откуда ты взялся?
- Вы мне, наверное, не поверите, - так же звонко сказал незваный гость. – Дело в том, что я – бес. Ну, чёрт… Чёртик. Начинающий. Имя не скажу, извините, анонимный я бес.
- Ааа… Чёртик... – Иванов сел обратно, совершенно сбитый с толку. – А чем докажешь?
Паренек задумчиво оглядел комнату, задержав взгляд на давно сломанных часах с кукушкой, висевших больше для того, чтобы закрывать здоровенную дыру в обоях. Маятник стоял, обе гири лежали на полу, сколько помнил если не Иванов, то Нинка точно. Птица наполовину высунулась из приоткрытых створок и сильно завалилась вниз, словно ее тошнило от происходящего.
- Могу часы вам починить, Василий Васильевич… - задумчиво протянул начинающий чёртик. – Прямо сейчас.
- А давай, - довольно хмыкнул Иванов. Его даже на работе все звали Васькой, так что обращение льстило, несомненно. – Только бесплатно, а то потом заломишь за работу!
- Конечно, бесплатно, о чем разговор! – Чертик наклонил голову на бок, не отрывая взгляда от часов. Из глаз протянулись к ним тонкие красноватые линии: один в один две лазерные указки, светящие через легкий туман.
Кукушка медленно, скрипя какой-то железкой внутри часов, приподнялась и скрылась за створками, те захлопнулись. Что-то тонко зазвенело внутри механизма, гири с трудом оторвались от пола и подтянулись на цепях вверх, задев качнувшийся кукушкин домик. Маятник дернулся раз, другой и, наконец, начал равномерно раскачиваться, наполнив комнату давно забытым тиканьем. Последний взгляд чертик бросил на стрелки, передвинув их строго на положенные по московскому времени места. Линии из глаз после этого погасли.
Иванов смотрел на происходящее с удивлением, но без особого интереса. Починка часов доказывала, что непонятный паренек что-то да умеет, только вот пользы от этого большой не было.
- Ладно. Верю. Чёртик ты, - сказал Иванов уже своим, не хриплым, голосом. – А надо было чего? Часы чинить на холяву?
Паренек немного подумал, на лице его отражалось какое-то сомнение, но потом он решился:
- Дело в том, Василий Васильевич, что вам выпала огромная удача…
- Ты мне пылесосы-то не продавай, не надо! И фильтры для воды… - Иванов примолк, вспомнив буроватую жижу из крана. - …Короче, ничего мне не нужно. Всё есть.
- Ни в коем случае, - театрально прижав к груди руки, продолжил чёртик. – Я, наоборот, хочу у вас купить кое-что.
- Ничего лишнего у меня нет! – твердо отрезал Иванов, поудобнее расположившись на скрипучем стуле. – Хотя… Часы вот, можешь, приобрести. Антикварная вещь, на ходу, опять же. Восемь тысяч рублей – и забирай.
- Часы мне ни к чему, - так же твердо ответил паренек. – Хочу у вас душу купить, если честно. Курсовая работа у меня такая, чтобы понятнее было. В чертовом колледже.
- Ду-у-у-шу? – протянул Иванов, заметно огорчившись, что с часами не вышло. Такой скутер бы можно взять было! – Так души нет. И Бога нет. Да и вас, чертей, только алкаши видят. А я почти и не пью, мне денег жалко!
Юный чёрт подумал еще немного. Потом решил объяснить подробнее.
- Но ведь я же – есть. И часы вам, Василий Васильевич, починил. На расстоянии, заметьте! А это сложное колдовство. И душу готов приобрести, никаких проблем. Вот вам зачем душа, скажите?
Иванов изучающее посмотрел на него, одновременно думая – а ведь, и правда, зачем ему душа, которой нет? Да даже если и есть – вот на хрена она?
- Ладно. Давай так – бессмертие, короче, молодость, денег миллионов семь. С половиной. И… - он скривился, как от проглоченного по ошибке червяка в яблоке. – Жену новую. Чтобы с возрастом не толстела.
- Постойте, Василий Васильевич! Постойте… Я же начинающий, и это не дипломная даже работа, курсовая только. Я это все не могу. У меня ограниченные пока возможности, да и вы… - чертик помялся, но добавил. – И вы не царь, не президент, не ученый какой великий. Душа у вас не то, чтобы ценная.
- Да понимаю… - вздохнул Иванов. – Ладно, сколько дашь-то?
- Я могу так сделать - вот что у вас на столе лежит, каждый день будет восполняться. Это взяли, израсходовали, а ровно в полночь – бац! И все на месте.
Иванов задумчиво посмотрел на стол. Почти разложенные по кучкам восемнадцать тысяч пятьсот семьдесят два рубля. И тридцать копеек. А на полу еще десять копеек есть, надо бы поднять, доложить к этим. И так каждый день?
Быстро умножив на клочке бумаги, он увидел ошеломительную цифру – это же в месяц больше полумиллиона! Это ж куда столько можно тратить?! Круто как… А если еще заначку на мопед на стол добавить? Так это вообще!
- А давай, - махнул рукой Иванов. – Чего там от меня надо? Кровью там чего-то подписывать?
- Да нет, - обрадовано протянул чертик. – Сейчас, я заклинание начну произносить, да оно само все и выйдет. Как скажу «исполнено», значит, сделка состоялась.
- Эй, погоди, погоди… Ты начинай заклинание, а я пойду заначку свою еще доложу на стол, других денег нет в доме, но тоже плюс изрядный!
Чертик согласно кивнул и беззвучно начал шевелить губами. Иванов отбросил стул и выбежал из комнаты.

В приоткрытую дверь осторожно заглянула Нинка. Увидев на столе разложенные пачки мелких купюр, он бросилась вперед и смахнула их в обширный карман линялого цветастого халата. Ничего, сама распорядится! А этому недоумку на проезд выдаст – и довольно.
Чертик покосился на жену Иванова, но ничего не сказал, продолжая произносить заклинание. Нинка его явно не видела, раз не к ней пришел. Такая вот она, черная магия и прочее враждебное человеку колдовство.
Жена опрометью бросилась из комнаты, спеша спрятать неожиданную добычу, и, когда Иванов со свертком старых носков, в котором прятал свои накопления, забежал обратно, он услышал только одно слово: «Исполнено!». Силуэт стоявшего у окна начинающего чертика расплылся в воздухе и исчез.
На столе лежали клочок бумаги, огрызок карандаша и коробок скрепок. Теперь это будет обновляться каждую полночь, принося Иванову обещанные благополучие и покой.


Честно зпизжено с ресурса созвучного со змием.