Лучший
Речь пойдет про московского монгола, который ближе всего ознакомился с лошадью, когда после концерта Ланы дель Рей мимо него проехал наряд конной милиции, и все же нестерпимо хотел быть аутентичным.
Сказано - сделано. На лето его отправили к родне в Улан-Батор, где посвятили во все тонкости круглосуточных клубных тус. Но это было "несколько не то".
Нашли родственников с еще более яркой этнической окраской, проживающих в степной деревушке и обладающих необходимыми нашему герою табуном коней, соколом и спутниковым интернетом.
И вот поклонник истории Монгольской империи и сериала "Марко Поло" уже на лоне природы, вдыхает свободу и пряный полынный аромат. В деревне все настроены сделать его трип максимально увлекательным.
Желаешь мчаться на ретивом скакуне, взметывая пыль? Не вопрос.
Так в эпосе появляется первый монгол, свалившийся со стоячей лошади, не выехав из стойла.
Главный персонаж повествования долго уклонялся от объяснений этого происшествия. Но потом сдался и признал, что выпал из седла, пытаясь сделать с конем селфи.
Итак, с верховой ездой не сложилось. Настал черед соколиной охоты.
Впрочем, до охоты дело не дошло. Московского терпилу (не сдерживая язвительности, назовем его Бату, что в переводе означает "Ослепительный") решили представить самому старому, мудрому и доброму соколу, который обожает туристов и дает себя пожмякать детям.
В присутствии своего колоритного дедули-хозяина сокол обходился с Бату более чем благосклонно - тихо клекотал и не кусал селфи-палку. Зато стоило почтенному пожилому монголу куда-то отлучиться, птица со всей силы клюнула Ослепительного, после чего немного погоняла его по всей комнате.
Местные утвердились во мнении, что Бату просто сказочный придурок и напрочь запретили ему делать что-либо аутентичное. Бату погрузился в мрачные думы, скачал себе депрессивной музыки и в тайне ото всех отправился бродить по степи в гордом одиночестве.
Уже через час он провалился одной ногой под землю и не смог ее вытащить. Предположительно, конечность оказалась заключена в один из ходов, которые в большом количестве роют суслики.
Смеркалось. Докричаться до помощи все не получалось. Ослепительный пересрал.
Но ему не было суждено умереть узником сусличьей норы и кормить стервятников. К счастью, поблизости как раз выгуливал того самого сокола тот самый дедуля.
Сокол либо почуял сердцем, либо узнал наметанным глазом свою недобитую добычу, спустился и начал наскакивать на матерящегося последними словами Бату.
Пожилой монгол приблизился, усмирил свою птичку и вызволил ногу заложника обстоятельств.
Бок о бок они побрели в сторону деревни. Бату то ныл, то погружался в тяжелое молчание. В конце концов, почтенный старец остановил его, положив мозолистую ладонь на плечо и сказал:
- Послушай, сынок, вместо того, чтобы злиться и расстраиваться, оглянись на весь свой путь в Монголии и вспомни, что Темуджин (Чингизхан) и Бортэ смотрят на тебя с Вечного Голубого Неба... и как же они ржут!