Первая часть сказки про Колобка находится в предыдущем посте по ссылке.
Окончание этой части в следующем посте - длины одного поста на неё не хватает, "хвост" - около 8 тысяч знаков.
На следующий день с самого утра Андрей повёл ребятню на берег озера учить выживать в дикой природе.
- Дело-то, конечно, хорошее – всякие магазины, готовые продукты, особенно сгущёнка и тушёнка, но если вы уходите на две-три недели? Или вокруг начался зомби-апокалипсис, и вам необходимо бежать из города? Как добывать себе пищу? Правильно, одно из самых безопасных занятий - рыбалка. Если, правда, при таком конце света не появятся мутировавшие под действием зомби-вируса щуки или сомы. Впрочем, хоть какая-то рыба должна остаться, которую можно употребить в пищу, ведь иначе всем абзац?..
Мы с вами познакомимся с очень старым способом рыбной ловли, который за века отточен до мелочей. Его тоже осваивать надо – смотреть какое дно, какое течение, какая рыба водится, какое время года, какая растительность. В общем, уметь надо, поэтому сегодня мы с вами приступим только к основам ловли на закидушку.
Ребятня вяло слушала Черепа, то есть Андрюху, и клевала носом – встали мы рано, не завтракали, только попили чаю, заваренного на скорую руку, и выдвинулись к озеру. Ничего, как рыбка пойдёт, и станет немного теплее, проснутся, как миленькие.
- Так, ребятня, никакой ловли не будет, если вы забыли крючки. В наших пресных водах для относительно мелкой рыбы они нужны примерно следующего размера. - на его ладони появились крючки с номерами 3,5-4, и он продолжил. – Дальше нужно взять леску, толстую, ноль-пятую, и для поводка с крючком – 0,3 мм.
Андрей сопровождал свои слова наглядным примером и сноровисто показывал, что, куда и как крепится.
- Ну, а теперь самое главное, - сказал он, по очереди закинув метров на тридцать три крючка с наживкой из заранее накопанных червей, - ждать. Обратите внимание, я нарезал ивовых прутиков, чтобы подпереть леску с колокольчиком. Сразу два дела – нам не нужно ничего держать, а, если повезёт, пруты укоренятся, и из них потом вырастут деревья.
В то время года, когда мы пошли, плотва, на которую особо рассчитывал мой друг, клевала неохотно, осторожничала, но всё равно с пяток рыб мы за пару часов поймали. После первой, когда Череп, кстати, прозванный так в армии за ярко блестевшую после бритья голову, показал, как подсекать и тянуть, молодёжь оживилась, а после второй… после второй в глазах у них появился сдержанный азарт, потому что вытягивали они её самостоятельно и почувствовали себя великими добытчиками-рыболовами…
Днём мы снова вышли в лес по грибы, набрали опят, маслят и рыжиков. Тут уже отличились наши выживальщицы – Катя и Наташка. Ребятня после сбора была приспособлена для рытья ямы, сушки и очистки добычи от грязи и прилипшего мусора, а также заготовки дров, которые закладывались в яму и поджигались для создания сушильного жара…
Когда дневные и вечерние дела были, наконец-то, закончены, мы снова уселись вокруг огня, и я после вопросов о том, что же случилось со Степаном Фёдоровичем, моим прадедом, после поездки в город, продолжил.
- Острый солнечный луч впился деду в веко и старался добраться в самую глубину головы, разрушая на своём пути всё подряд. Во рту Степана Фёдоровича будто прошлась с туалетными делами целая стая котов, а в бок помимо этого впилось что-то острое и очень твёрдое.
«Пиииить», – то ли проскрипел, то ли прохрипел дед.
«Ой, сейчас, держи, родной мой Стёпочка», – судя по голосу, это засуетилась Варвара Сергеевна.
Дед вытянул наугад руку, и в неё вложили кружку с чем-то приятно холодным. Квас! Пенный! Никогда ещё в жизни он не испытывал такого облегчения. Горло перестало напоминать корку высохшего во время засухи поля и стало похоже на русло полноводной реки, заполненной до краёв. Благодать… Осталось только разобраться с тем, что упирается в бок. Пара движений, и на свет Божий появилась тряпица. Прадед мой развернул её и понял, что лежал он на четвертинке Колобка, который с немым укором смотрел него, мол, «Не мог в другое место положить, а не под самый зад?»
«Стёпа, может, поешь чего?» - закудахтала снова Варя. – «Я даже щи сварила тебе. Знаю, что после такой оказии, как у тебя, лечиться нужно ими».
Желудок деда, было взбунтовавшийся при упоминании еды, благосклонно успокоился и замер в ожидании.
«А, наливай! Только пойду, умоюсь». – ответил озадаченный преследователь Колобка.
Вернувшись с улицы, дед сел за стол и заработал ложкой.
«Варь, а Варь? Мы часом не попали в Рай?»
«Ой, что ты. Не помнишь разве, как вчера приехал вместе с купеческими приказчиками, как целую телегу продуктов привёз? Они тебя в дом занесли, положили на печь и кое-как уехали, сбив пару плетней и распугав всех кошек в округе. Только бумагу какую-то оставили».
«Сейчас доем и посмотрю». – неразборчиво ответил мой дед, скорее всего из-за ложки во рту.
После завтрака, выпавшего на полудень, дед, исправно посещавший церковь и обученный при ней грамоте, взял бумагу, на которой было написано следующее.
Контрахт.
Я, Степан Фёдорович, обещаю добыть три медвежьих шкуры, по пять волчьих и лисьих хвостов в течение четырёх седмиц, а также доставить их в город купцам Иннокентию Всеславовичу, Роману Михайловичу …
После перечисления имён купцов и записи о награде в тысячу рублей шли подписи шестерых человек – деда и работников торговли, судя по всему, ведущейся ими в промышленных масштабах, а также гильдейские печати. Старик пригорюнился, а память, будто проснувшись, услужливо показывала картинки. Вот он стоит у мясника и за зайца договаривается о снятии шкур с лисы и волка и предупреждает, что есть зверька нельзя. Вот он стоит посреди торговой площади и кричит: «Кому лучшие воротники для жён? Рыжий и серый! Кому уникальный охотничий трофей – медвежья шкура без единой дырки от рогатины или пули! Таких нигде больше нет! Цена двести пятьдесят рублёв!» Следующая картинка была немного смазанной – он бьёт кулаком, держа в нём кружку, по столу и заливает сидящих за столом упитанных купцов пивом, но те только смеются, а он продолжает: «Да запросто, хоть три! Круче меня не найти!»
«Ну, чего, старый, ты так притих?» - тревожно спросила его жена.
«Старый» озвучил написанное в «контрахте», и тогда они уже вдвоём стали молча сидеть за столом, думая, что делать дальше. От «бумажки» с такими печатями никак не отмахнуться. Не выполнишь условия договора, кинут в долговую яму, и пиши пропало.
«Варя, вспоминай, из чего ты этого Колобка делала». – дед вытащил на белый свет бывшего беглеца, сильно уменьшившегося в размерах. – «Если не вспомнишь, мне точно хана».
«Помела, поскребла, вроде паутина с пауками была, мышиные хвосты припоминаю, заплесневевшие зёрна…»
«Хорошо… Нужно, чтобы ты ещё раз замесила тесто по точно такому же рецепту для него», - дед указал на Колобка. - «Дальше подлатай беглеца и испеки ещё с десяток штук таких же, но поменьше, он подскажет, каких».
«Дед, ты что, совсем сдуре…» - Варя осеклась, когда Колобок подмигнул ей и показал язык, но затем ошалело продолжила. - «Стёп, я всё вымела и из амбара, и из сарая, у нас точно нет ничего, только то, что ты привёз вчера поздно ночью. Свежее и хорошее».
Тут призадумались они, как из ситуации выйти, но Сергевна была женщиной умной, смыслящей во многом, поэтому не прошло и пяти минут, как она сказала:
«Знаю, как быть. Зайду к соседям. Тем, что немного лучше нас живут. Предложу им услуги по уборке и чистке амбаров и сараев от прошлогоднего мусора. Чай, перепадёт нам за это пара картошечек, так ещё и наскребу составных частей на новых колобков. Кто же будет следить, куда я мусор набранный выбросила? Тогда-то и подлатаю четвертушку и новых, но поменьше, напеку. А для чего, кстати, они нам понадобились?»
«Жёнушка ты моя, голова светлая, руки золотые, узнаешь ещё. Беги, добывай скорее продукты под рецепт, я ещё и сам до конца мысль не обдумал. Нужно посидеть, хорошо обмозговать, как «контрахт» выполнить. Как надумаю, поделюсь с тобой без утайки мыслёй умной».
Прошлась бабка по деревне, прикинулась ветошью, посетовала малость на мужа деревенским бабам, мол, загулял на неделю, вернулся с долгами, а кушать нечего, так те и уговорили своих мужей пустить её на уборку. Возиться лишний раз с грязью не хотел никто. Три дня ходила она выскребала все нужные для рецепта основы, а Степан сидел под домом на завалинке, попивал квас и думал, головы не щадя. Заодно советовался с Колобком. Этот товарищ удивил деда неожиданной просьбой:
«Колобков много, а я, Колобок с большой буквы, один такой, тоже хочу ещё одно имя».
«Как тебе имя «Нафаня»? Нравится?»
«А что? Козырное имя. Ох, представляю, как бы вы кричали, когда я с окна на завалинку соскочил: «Куда же ты, Нафааааня?». Годится, теперь и так тоже называй меня».
В общем, дед объявил на семейном совете следующее. Сначала готовятся колобки поменьше, и приводится в божеский вид сам Колобок. Он вообще оказался умным малым. Пока дед целую неделю шастал по округе и городу, твердобок впитывал мудрость от людей учёных, простых, торговых, мастеровых. Слушал да помалкивал. В итоге смекнул, что кататься по земле не очень удобно, особенно там, где сыро или густые заросли. Поэтому ему нужны колобки поменьше: приспособить по два на каждую ногу и по три на каждую руку. По минимуму.
Далее после починки и испытания нового способа передвижения Нафаня пойдёт в лес на разведку, искать нужных зверей. Как только он найдёт кого-то, отправит в автономном поисковом режиме колобковый модуль за Степаном, а там только нож и мешок понадобятся, и тесто для починки бочков. Мало ли, медведь прожорливый попадётся или волк с отменным аппетитом.
Во время семейного совета Колобок пояснял и растолковывал тонкие моменты своего плана по части поиска. Дед и бабка, слыша при этом «автономный», «модуль», «минимум» или словосочетания вроде «умная сеть с самообучением», начинали креститься и хвататься за Библию, чтобы отчитаться от нячистой силы, но продукт кулинарной технологии и случая скаламбурил и успокоил их: «Нисы, всё будет колоб-ОК».
За пару дней Нафаня приспособился к перемещению в новой форме, научился даже отправлять в автономном режиме малые колобки на поиск и разведал лес не только вокруг деревни деда, но и у соседних мелких деревушек. Дед же в это время сходил к бывалым охотникам и следопытам, пообщался, раздобыл хорошую карту. Потом два разума в мозговом штурме несколько часов находили общий язык в том, где же именно расположены лёжки медведей, норы лис и волков, обсуждали, что и где растёт. От внимания Колобка не ускользнули места с крайне редкими и чудными травами типа Остроглаза, Стосила и Розаванды – даже при полном духе от него растения не вяли и не засыхали. Отдельно разговор зашёл о болотных кикиморах. Колоб заприметил очень старых особей, почти потерявших подвижность, но густо обросших листьями. Дед, получивший от своей матери крайне важные знания по травкам и редким растениям, аж привстал от волнения и начал с особым тщанием расспрашивать, где именно они попрятались и насколько сильно приросли к корягам.
Через два дня Степан Фёдорович вышел на тропу войны с распоясавшимися волками и лисами, а также тремя старыми, но крайне вредными медведями. В заранее рассчитанных точках были раскиданы малые колобки, через которые большой и очень важный Колоб следил за происходящим в окрестностях и при необходимости перемещал свои составные части в нужное место для подстраховки и получения дополнительной информации.
Народная мудрость гласит, что не надо забывать про овраги, даже если на бумаге всё выглядит превосходно. Несмотря на предварительные расчёты и заранее отработанный метод охоты на зверей всё, как водится, пошло не по плану.
«Дед, дед, там что-то странное творится». – вдруг сказал Нафаня заскучавшему во время ожидания зверей в нужных местах Степану Фёдоровичу. – «Тебе самому нужно посмотреть на троицу медведей, с которых мы шкуры добывать собрались».
Делать нечего, пошли они вдвоём по пеленгу в самую глухую часть леса. Долго шли, петляли по зарослям, кустам. Часто приходилось обходить овраги и непроходимые буреломы. Наконец окольными путями кое-как выбрались на край тихой и небольшой поляны. Выглянул дед из кустов и видит, что в центре неё сидят три медведя вокруг большого пня, в карты за ним режутся.
«Тройка! Пика! Туесок! Мёёёд!» - слышались непонятные, но крайне азартные возгласы зверья.
Степан Фёдорович от удивления аж привстал и вовсю вытаращился на енто дело, но всё равно из-за кустов было непонятно, как играют медведи, и кто побеждает. Поэтому полез дед на стоящее рядом дерево, примостился на ветке и начал наблюдать за творящимся форменным безобразием сверху, откуда все картёжники оказались видны как на ладони.
«Ах, ты ж, Мохнатыч опять выиграл». – возмутился один медовед и так топнул лапой, что дерево, на котором сидел дед, заходило ходуном.
«Мне сегодня везёт, не то, что тебе». – ответил ему другой медовед и тоже топнул.
Дерево затряслось ещё сильнее, ветка с дедом стала плясать как бешеная, и Степан Фёдорович вдруг с ужасом осознал, что он висит в воздухе на виду у хозяев леса в трёх метрах над землёй, а на нём сошлись три крайне тяжёлых медвежьих взгляда…
«Сам слезешь, мил человек, или тебе помочь?» - спросил его один из картёжников.
«Сам слезу». – буркнул дед и аккуратно спрыгнул на мягкую траву. «Неужто в карты играете, уважаемые? Как мне вас величать?»
«Играем. Поделился с нами недавно один купец своим товаром. Мы вышли к нему на стоянку, узнать есть ли у него шахматы или, на худой конец, шашки, так, пока подошли, его и след простыл. Ни шахмат, ни шашек не было, нашли только карты. Не пропадать же добру? Остальное трогать не стали, без надобности. Неудобно получилось, не расплатились, но что уж теперь поделаешь?
Меня, кстати, зовут Михаил Мохнатыч, справа от меня сидит Михаил Рыкатыч, а слева – Михаил Лохматыч».
«Меня величают Степаном Фёдоровичем. Будем знакомы, уважаемые медведи». – мысли в голове деда крутились со страшной силой. – «Может быть, перекинемся в картишки? Я вот за вами немного понаблюдал, заметил, что вы только в какую-то необычную игру играли, хочется освоить. Объясните правила?»
«Степан Фёдорович, мы её сами придумали. Правила простые. Надо в каждые лапы раздать из колоды карты, потом по порядку кидать на пенёк с выкриком. Кто задорнее и громче это делает, тот и выигрывает. Мы так хотели сначала в шашки-шахматы поиграть, но не было их у купца в обозе».
«Вот оно как обернулось, Михалычи, в смысле Потапычи, тьфу, то есть медведи…» - протянул дед.
- «А как вы определяете, кто победил? Например, скажет Лохматыч, что он веселее всех кричал, а Мохнатыч – что громче, а Рыкатыч - что всех раскатистее и задорнее. Как тогда?»
«Ну, мы переигрываем, так и определяем победителя. Что тут сложного? И, кстати, можешь барлогами нас называть или орсками».
«Чёт в первый раз такое слышу, ладно, балроги и орки, могу и так». – ответил дед.
«Дык это, ты не путай, как те, кто наших предков с запа́дной для солнца стороны выгнал.
Барлоги - потому что мы, бары, в просторных норах лёжки себе устраивали. Бывало, разбудят нас зимой голодные запа́дники, а у нас глаза кровью наливаются и шерсть краснеет. Раньше наше настроение по ней было видно, когда страшными становимся. И злыми. Вот и давали «отважные охотники» на спящих дёру, путая буквы, балрогами называя. А у нас ни рогов нет, ни танцев – только песни и пляски. И сам ты орк, мы – орски, в шутку кличем так друг друга весной «ооооооррррссск», когда на душе грустно».
«Чё-то вы, граждане барлоги загнули, но спасибо за науку. Так как же вы играете? С вашими правилами полдня можно потратить на то, чтобы выяснить, кто выиграл. Давайте я вас научу играть в одну игру, «Коготь» называется. Она и сложная, и простая одновременно».
«Ладно, старый, съесть мы тебя всегда успеем, а перекинуться в «Коготь» можно и научиться». – хором сказали медведи. – «Название нам нравится».
«Игра называется так, потому что надо набрать двадцать один коготь, но не больше, по следующим правилам…»
Дед быстро объяснил, сколько когтей «весит» каждая карта, как правильно тасовать колоду, как сдавать и просить карты, и они сели играть.
Прошёл час, другой, третий, а они всё играли и играли. Процесс захватил могучих зверей настолько, что они забыли о еде и питье. Наконец все участники устало отодвинулись от пня и откинулись на зелёную траву.
«Хорошо…» - сказал Рыкатыч под одобрительные возгласы Мохнатыча.
«Интересно». – промолвил Лохматыч.
«Это ещё что». – вставил пять копеек дед. – «Самое интересное, когда есть чем за игральным пнём перекусить, попить, и когда ставки имеются».
«Это что ещё за беда? Перекусить мы всегда рады, а про ставки не знаем». – лениво поинтересовались у Степана Фёдоровича сильно подобревшие хозяева леса.
«Вот, как бы вам объяснить? Что толку без пользы мусолить карты? Быстро надоедает. Теперь представьте, что принёс бы один из вас лукошко с грибами, другой – с ягодой вкусной, третий – туесок с берёзовым соком. Поставили бы всё это на пень и начали играть. Кто лучше играет и всех обыгрывает, тот и забирает себе всё. Вроде, можно и без условного туеска остаться, но можно и прийти в берлогу после игры, похрустеть грибами, пожевать ягоды, запить соком. Красота…»
«А ведь это и вправду интересно». – ответил Лохматыч. - «Друзья, попробуем? У меня как раз кое-что в запасе есть. Сейчас зайцу скажу метнуться кабанчиком за лукошком ко мне домой».
Через некоторое время игра за пнём закипела с новой силой, страсти разыгрались нешуточные. Стоит ли говорить, что сначала дед, весьма поднаторевший в отрочестве в игре в карты, немного поддавался, и медведи постоянно выигрывали друг у друга? Постепенно ставки повышались и повышались, и в итоге дед Степан сорвал банк и, как говорится, и раздел косолапых до трусов, которых у них, конечно, не было. Ему даже на дерево пришлось залезть, пока за ним до упаду бегали топтуны. Когда хозяева леса успокоились, он слез с дерева и спросил:
«Ну, как, интересно было?»
Сил у мохнатых после многочасовой игры и беготни уже совсем не было, и они только закивали в ответ.
«Я бы вас и в дурака научил играть, и в лото, и в шашки, и в шахматы, и в городки, но не буду, хоть они намного интереснее».
«Степан Фёдорович, ты, что, обиделся на нас?»
«Какая тут обида? Вы мне три своих шкуры проиграли, да ещё по передней лапе когтей волчьих и лисьих хвостов, это не считая туесков с ягодами – трёх, лукошек с грибами – тоже трёх, и корзинок с ягодой – двух… нет, трёх. Какой мне интерес с вами играть, коли вы за свой проигрыш не рассчитываетесь? У меня даже свидетель есть». – Дед крикнул из лесу Колобка, который всё это время просидел тише воды, ниже травы.
«Да, подтверждаю». – важно сказал Нафаня, выбравшись из зарослей на краю поляны. – «Я вёл учёт, у меня все ходы записаны».
«Прости нас, дед. А что, и вправду другие игры интереснее?»
«Намного увлекательнее и азартнее, но учить вас им я не буду, сами знаете, почему».
«Эх, погоди немного, сейчас чуть-чуть полежим, и отведём тебя почти к тому месту, где карты нашли у купца». – сказал Михаил Лохматыч. «Не серчай на нас. В его крытых повозках, мы, пока искали шахматы, приметили шкуры наших братцев, потому и убрали с дороги подальше весь товар. Даже хвосты в избытке есть нужные. Живодёр тот купец, одним словом, но тебе отдадим товар, ты только научи нас другим играм. Тоска смертная заедает в лесу, особенно летом, когда пропитание легко добыть».
«Ладно, братцы-медведи, не буду серчать на вас, но я, как выигрыш свой получу, на неделю должен буду отлучиться – по глупости обещал добыть шкуры и хвосты купцам. Надо с ними рассчитаться, иначе мне кранты настанут».
Медведи помогли поздней ночью доволочь повозки с товаром домой к деду, снабдили его кучей ягоды и грибов из зимних кладовых и пошли, распевая весёлые песни, к себе в лес. Таким образом закончилась странная охота Степана Фёдоровича с Нафаней на пару.
Целую неделю дед и бабка приводили в порядок меховой товар незадачливого купца, стирали клейма, начёсывали, сушили. За малую плату деревенские умельцы подсказали, как привести добычу в превосходный вид и скрыть небольшие дефекты.
…………………………………………………………………………….
«Вижу, вы довольны, и наверняка ваши главные купцы тоже будут довольны. По этим цельным шкурам», - дед мысленно перекрестился, - «сразу будет видно, что люди они далеко не бедные и не простые. Да и жёнам вашим я лисьи хвосты отменные добыл, прекрасно на воротники подойдут. По рукам?» - спросил дед цокающих языками купцов и уже мысленно пристроивших высококачественные волчьи хвосты к своим шапкам.
Мужики ударили по рукам, и дед получил на руки сразу тысячу рублей. По тем временам - сумасшедшие деньги. Степан Фёдорович закинул их в заплечный мешок и потихоньку пошёл на постоялый двор в комнату, снятую за целых 20 копеек в сутки. Сидит в своей комнате и думает:
«Нет денег – проблема, а есть деньги – тоже проблема, особенно, когда деньги большие. И что мне теперь с ними делать?»
Нафаня, ставший ещё умнее за время их приключений, даже малость позеленел. Тут было непонятно, то ли от того, что он в чащобе провёл некоторое время, то ли от волнения.
«Ладно, была не была! Вложу в хорошее дело, что их, копить что ли или спать на них?»
В итоге пошёл дед в ломбард, купил особые приспособления для варки зелий, сушки трав и несколько старинных книг с рецептами лекарских снадобий, а также хороший букварь. Еле-еле в сто рублей уложился, потому что из особых запасников пришлось литературу доставать. Свои-то, куцые, котелки и тонкостенные колбы мало на что годились, и теперь дед радовался аки дитя сладкой конфете. Особенно волнительно у него замирало в груди при мыслях о кикиморах. Эти дивные существа, вырастающие из слёз несправедливо и горько обиженных детей или молодых девушек, к концу жизни обрастали чудными листьями, из которых можно было при подходящем ухвате сварить снадобье, после приёма которого даже серьёзные раны переставали гнить и начинали правильно зарастать. Простым людям такого зелья в их время даже не понюхать…
Там же в ломбарде нашлись коробки с играми, даже мячи для лапты. Подобная мелочь стоила дёшево, хватило всего 50 копеек, чтобы набить ещё один заплечный мешок до отказа.
Напоследок дед взял много сладостей – леденцов, карамелек и большой брикет халвы, килограмм на пять.
Когда помолодевший на два десятка лет и ставший сразу видным молодым мужчиной Степан Фёдорович добрался домой, в голове у него окончательно сложился рисунок дальнейших действий. Дома он вкратце поведал о том, как съездил в город и погасил обязательства перед купцами, затем сказал:
«Варя, милая, мечи на стол, что есть, будем обмывать покупки и обсудим, что будет дальше».
Бабка моя, тоже похорошевшая и скинувшая с плеч ещё больше лет, споро расставила еду на столе, и все трое сели кушать.
«Значит так, жена, вижу я, что в тебе особый, редкий талант есть. Ты с ним могла бы мёртвого на ноги поставить, а находящегося при смерти - запросто. Поэтому держи букварь, изучай по вечерам грамоту. По книгам с рецептами, а также по моим наставлениям научишься готовить кое-какие лекарства и овладеешь заговорами. Я, хоть и помню всё, никогда не мог своими знаниями по части зелий в полной мере пользоваться. Особое умение нужно. Да, заговорить кого – могу, да так, что ни одна ведьма не отшепчет, но ты – настоящий талант, к тебе со всей Руси будут приезжать люди, когда начнёшь доставать с того света безнадёжных больных».
«Стёпа, а я точно смогу потянуть такое дело? А чем ты займёшься?» - спросила Варвара Сергеевна, глядя яркими юными глазами на мужа.
«Я в будущем займусь нашей деревней. Сильно нас, простых людей, все пытаются обидеть. Барины с перекупщиками сговорились, совсем занижают закупочные цены на зерно, а за аренду ломят. Куды крестьянину податься? Только батрачить, когда земли нет и ничего из животины тоже. В общине разлад, или плохой участок земли, или поздно отрезок пашут. Вот и сама понимаешь, коли не счастливый случай да твоя лёгкая и везучая рука, померли бы мы с голоду.
В общем, продолжу с лесными жителями вместе работать. Видишь мешок с кучей игр? Это я братцам-медведям набрал. Буду их уму-разуму учить, а они станут на меня работать. Правда, им это ещё неизвестно, но и халвы они тоже не пробовали. Когда отведают сего лакомства, станут как шёлковые.
Варя, кстати, держи двести рублей, купи корову, пару козочек и пяток куриц, про корм не забудь. Продукты продуктами, но и самим опять хозяйство завести надо… Нет, какая же ты умница у меня, такой уникальный колобок испекла».
«Да и ты, Стёпа, ловко как в городе дела провернул». – ответила ему Варя.
На следующий день Степан Фёдорович захватил с собой мешок с шашками, нардами и халвой, взял Нафаню подмышку и пошёл в самую глущобу, на секретную поляну. Путь был неблизким, но земля будто сама стелилась под ноги. Вести в лесу разносятся так же быстро, как и в общине, поэтому при выходе к месту предыдущей встречи деда уже ждала троица медведей.
«Чем, мил человек, порадуешь нас на этот раз?» - спросил Лохматыч. – «Соскучились по играм с тобой, целую неделю ходили, маялись, не знали, куда приткнуться. Даже мёд не помогает».
«Сегодня я буду учить вас играть в шашки. Этой игре уже столько лет, что люди уже и не помнят, когда они появились». – ответил Степан Фёдорович.
Сами понимаете, народ, играть в шашки намного проще, чем в карты или шахматы. Особенно косолапым понравилось громко щёлкать по пню деревяшками при взятии вражеских кругляшей. Дед, зная азартную натуру медведей, угостил их халвой. После этого шестерёнки в головах мишек закрутились, и пошли ставки. Хоть Степан Фёдорович объяснил все правила и показал пару хитрых приёмов, опыта в древней игре у него было больше, поэтому он снова обыграл хозяев леса почти подчистую.
Глядя на сильно приунывших медведей, дед сказал:
«Господа, что вы такие смурные сидите? Бог с ней с халвой, держите, угоститесь, у меня ещё дома есть». – и передал им кусок с полкило.
«Дело это хорошее». – оживись косолапые. Затем Михаил Рыкатыч важно сказал: «Степан Фёдорович, ты нас и в карты научил играть, и в шашки, угостил таким лакомством, что ни в сказке сказать, ни пером описать – только пробовать надо. Как мы можем тебя отблагодарить?»
«Подумал я, братцы, что вы сделать можете. Вот вы же медведи, правильно. Ведаете, где мёд находится?»
«Это, конечно, правильно, мы все дупла с пчёлками в лесу знаем».
«Тогда предлагаю вам хорошее дело. От него не только я выгоду получу, но и вы. Предлагаю вам свою суть проявить – мёд проведать. Мы с вами вместе соберём два-три десятка упавших деревьев с дуплами, перенесём их на полянку, вокруг которой лес не очень густой, и цветёт много ягодных кустов. Заодно посмотрим простых старых стволов с незанятыми дуплами. Я спилю деревяшки, их тоже доставим на полянку, на вырост для пчёлок. Пока идёт цвет, мы будем переносить нашу с вами самодельную пасеку в хорошие места. Опыт давно испытанный, пчёлки столько соберут, что хватит и вам, и им, и мне ещё много чего останется. Согласны?»
«Эх, дед, злые они, искусают так, что потом ничего не захочется. У нас особенность тут есть, аномалия. Пчёлы с палец вырастают, жало у них – врагу не пожелаешь такое в шкуре».
«Да я и об этом подумал в целом. Смотрите, видите, со мной товарищ – Колобок. Он очень умный, не только аномалии знает, но и обладает уникальным достоинством. Может он так воздух испортить, что пчёлы попадают замертво. Мы его обернём в тряпицу, тогда жужжалки сильно присмиреют, им не до кусаний станет. Пока придут в себя, мы уже всё перенесём».
Затея всем понравилась, и через неделю по всему лесу начала кочевать медовая ферма. Косолапые, видя, как быстро наполняются дупла мёдом, попросили деда сколотить квадратные ящики – улики. С ними стало намного удобнее переносить пчелиные семейства с одного места на другое. Поставил три ящика друг на друга и по заранее протоптанной дорожке доставил их на поляну со сладко пахнущим цветом.
Когда появлялось свободное время, дед учил медведей играть в нарды и шахматы. Удивительное дело, но Нафаня со своими автономными модулями не сидел без дела и предложил после наблюдений за округой приобщить к здоровой игровой культуре зайцев и других мелких лесных зверюшек. Очень уж они внимательно подглядывали из кустов за азартным занятием медведей. Дед малость доработал идею – мол, косолапые станут главными судьями на игровой поляне. При необходимости будут объяснять правила игр и разрешать споры между теми, кто взял шашки, шахматы, нарды, карты и прочие наборы в аренду. Аренду звери смогут оплачивать ягодами, грибами, фруктами, доставленными в лукошках.
К середине лета лес преобразился. Мелкие зверьки, бывало, сутками напролёт играли в игры. Они под руководством Нафани и хозяев леса вычистили от сорняков поляны с ягодами, из-за чего кусты с дарами леса стали плодоносить в несколько раз больше. Хватало, чтобы оплатить аренду напнённых игр и хорошо покушать. Глухие буреломы были разобраны и ночью на лосях отволочены к деду в качестве благодарности за науку. Между прочим, косолапые за время общения с дедом хорошо подтянули знания о многих вещах, поэтому стали легко находить общий язык с теми, кто приходил на игровую поляну, объявленную безопасной зоной для лесных жителей. В итоге вокруг поляны с пнями для игры глущоба стала очень светлым и удобным для жизни местом, но не потеряла своей секретности.
Бабушка Варя тем временем знатно продвинулась в изучении грамоты и счёте. С другой стороны, как не продвинуться, когда приходится отпускать деревенскому люду дары леса на перепродажу и старые стволы деревьев с ветками на переработку? Регулярно она варила зелья от самых разных хворей. Кому от простуды, кому от зубной боли, кому от ревматизма. Когда дед принёс из лесу листья болотных кикимор, у Вари получилось сделать на их основе такую ядрёную штуку, что к ней даже из города потянулись медицинские светила – попросить ещё за весьма и весьма нескромную плату. Во что всё это выльется, ни дед, ни бабка даже не подозревали…
