Как охотятся на кита на Чукотке
Коренной народ Чукотки — один из немногих, кому официально разрешено охотиться на китов. Для жителей отдалённых деревень, расположенных в вечной мерзлоте, поход на опасный промысел — это способ выжить и прокормить семью. На берегу Берингова моря, в самом большом национальном селе Лорино, за год по квоте добывают 140 китов.
Чукотка — один из самых отдалённых районов Крайнего Севера. Чтобы долететь из Москвы до Анадыря, столицы региона, понадобится 9 часов. Чтобы увидеть, как живут и работают чукотские китобои, нужно на винтовом самолёте добраться до села Лаврентия, а из него — в прибрежный посёлок Лорино.
Лорино — самое большое национальное село на Чукотке, расположенное на берегу Берингова моря. До ближайшего американского штата — Аляски — здесь всего 150 километров. Здесь живёт около тысячи человек. В основном местные жители занимаются китобойным промыслом, рыболовством, а также выращивают ездовых собак.
В советское время охоту на китов вели китобойные флотилии, на долю СССР приходилось более 40% всех добытых в мире китов. В конце 70-х численность животных сильно сократилась и условия промысла ухудшились. В 1982 году, чтобы сохранить численность китов, Международная китобойная комиссия приняла мораторий на китовый промысел. Он начал действовать с 1986 года, и большинство стран, за исключением Японии, Норвегии, Исландии, СССР и Фарерских островов, поддержали эту инициативу. Однако фактически СССР прекратил охоту на китов в 1987 году. Из-за убыточности китобойные флотилии постепенно расформировывались и продавались за границу.
За время активного коммерческого промысла народы Чукотки почти разучились охотиться традиционными способами. В основном местные жители занимались лишь разделкой туш, которые привозили советские флотилии. В 90-е годы на Чукотку перестали завозить продукты, и, чтобы выжить, местным жителям пришлось заново учиться традиционному промыслу, с которым на тот момент были знакомы только некоторые старики.
Сейчас Чукотка — один из немногих регионов, где разрешена некоммерческая охота на китов и моржей. Чукчи, как и другие коренные народы Севера, могут добывать 140 серых китов в год по квотам китобойной комиссии.
Охота на китов начинается в апреле. С добычей первого кита в чукотских посёлках впервые за долгое время появляется свежее мясо.
Если в каком-то населённом пункте не успевают выработать китовые квоты, осенью их перераспределяют. Добыть дополнительных китов могут самые густонаселенные деревни. Однако воспользоваться этим успевают не все: бывает, что у китобоев не хватает топлива, чтобы выйти в море.
Охота на китов некоммерческая, но китобои получают зарплату: около 25–27 тысяч рублей. Работа очень опасная: испуганный кит может напасть на людей и перевернуть судно, поэтому на промысел всегда выходит не менее трёх лодок, так есть больше шансов спасти товарищей, которые оказались в ледяной воде.
Обычно китобои вооружены огнестрельными и гарпунными ружьями. Раньше чукотские охотники использовали ручные американские гранатометы даттенганы. Но доставать боеприпасы с Аляски оказалось тяжело.
После выхода в море китобои внимательно всматриваются вдаль и ищут фонтаны китов.
Как только кто-то замечает кита, все лодки несутся к нему и ждут, пока животное вынырнет. Кит уходит под воду на 5-8 минут.
В основном чукотские охотники добывают серых или калифорнийских китов. Длина взрослой самки не превышает 15 метров, а самца – 14,6 метра. Масса животного — 20–35 тонн. Они гораздо меньше гренландских китов. Средняя длина «гренландца» — 21 метр, а его масса может доходить до 150 тонн.
Охотник, вооруженный гарпуном, приготовился к нападению.
Из воды показалось дыхало кита.
Китобой бросает первый гарпун.
Охотник попал в цель. Его гарпун состоит из наконечника и древка. После броска наконечник гарпуна остаётся в теле кита, а древко отстёгивается и падает в море. Его тут же подбирают, чтобы в следующий раз использовать снова.
К наконечнику привязана верёвка (линь), на конце которой ярко-красный буй. Чукотские китобои называют его «пых-пых». Поплавки нужны для того чтобы вымотать кита и заставить его как можно чаще подниматься на поверхность. Кроме того поплавки — отличные маркеры местонахождения кита.
Хвост кита.
Раньше в качестве «пых-пыхов» использовали наполненные воздухом шкуры тюленей или желудки моржей.
Обычно, чтобы кит потерял скорость и больше не смог уйти под воду, нужно 4–5 гарпунов с буями.
Иногда киты подныривают под лодки и носом выбивают людей их из воды. Для китобоев это особенно опасно: многие из них не умеют плавать, так как из-за сурового климата им просто негде учиться.
В кита летят последние гарпуны. Вырвать их наконечники из тела животного почти невозможно. Позже, на берегу, их вырежут с куском шкуры.
Раненый кит становится очень агрессивным. Он может резко уйти под воду вместе с буями и утонуть. Тогда охотники останутся без добычи.
Когда кит выбивается из сил, его добивают из карабина.
Тушу буксируют на берег. По традиции голова кита достается тому, кто вонзил первый гарпун. Охотники отрезают куски китового мяса первыми. Самой вкусной частью считается кожа (мантак). Её едят сырой, с солью и перцем, или варят. Так как китовый промысел на Чукотке некоммерческий, продавать мясо и кости нельзя. Каждый житель может прийти на берег и отрезать столько мяса и сала, сколько ему нужно.
Охота на китов и моржей запрещена практически во всём мире. Коммерческим промыслом сейчас занимаются только в Норвегии, Исландии и Японии, которая возобновила охоту в этом году.
Природоохранные организации часто осуждают и коммерческих, и аборигенных китобоев, считая охоту на китов слишком жестокой. Многие экологи пытаются убедить коренные народы прекратить охоту и направляют для них гуманитарную помощь.
Традиции лоринцев: морская охота помогла им выжить в 1990-е
Морская охота — традиционное занятие обитателей Чукотки. Благодаря ей многие сёла восточного побережья самого северного региона Дальнего Востока смогли выжить в непростые 1990-е, улучшить своё материальное положение и войти в новый век, сохранив знания. Одной из таких общин стало Лорино.
Нетипичный морзверобой
В конце весны в Анадыре состоялась премьера документального фильма Алексея Вахрушева «Книга моря», посвящённого быту и жизни морзверобоев Восточной Чукотки. В фильме показали семьи морских охотников как часть этого уникального мира.
Одним из героев ленты стал Владимир Пины — морской охотник, именно с него в семье появилась эта традиция. Он рано остался без матери и отца, взятый на попечение своим братом, начал постигать непростую науку морской охоты уже в 11 лет. Позже окончил Провиденское СПТУ №2 по специальности «охотник-промысловик по переработке рыбы и мяса». Сейчас он является заместителем председателя ТСО «Лорино» и имеет самый высокий — пятый разряд по своей специализации. Вместе с дядей на охоту часто ходит десятилетний племянник Юрка, будущий преемник.
«Я должен был уметь всё в этом возрасте — разжигать примус, таскать воду, приносить дрова, правильно держать крючок, помогать собирать фал (снасть для подъёма и спуска парусов — прим. DV) — это первые обязательные навыки ученика. Главные принципы — смотри, учись и запоминай. Тем более тогда были очень хорошие наставники-старики, они вкладывали душу в ученика, чтобы он остался на промысле. Был, например, такой старик Тынель (у многих старых чукчей не было русских имен — прим. DV), который держал всех в кулаке, даже тех, кто был младше его на шесть-семь лет. Мне было очень интересно ходить за стариками, наблюдать, как они по часам, по компасу и по солнцу определяли в тумане, где ты находишься, когда придёшь на место. Сейчас цивилизация — мобильные телефоны, гаджеты, GPS-навигаторы. А раньше было интересно наблюдать за их работой, сформировавшейся за много веков», — вспоминает охотник.
Морпромысел, который спас село от краха
Владимир начал работать звероводом, а после армии в 1997 году перешёл на должность ученика охотника. Правда, к середине 1990-х практически всё хозяйство в селе пришло в упадок. Развал Советского Союза Лорино ощутило на себе очень сильно. Охотники и звероводы получали хорошую зарплату при советской власти, а когда началась перестройка, село оказалось на грани краха. Начали уезжать специалисты, руководство.
Как вспоминает Пины, морзверобойный промысел и оленеводство долгое время удавалось сохранять, всё остальное было безвозвратно загублено. Не было завоза, люди обеднели, продукты выдавали по спискам вместо заработной платы. Людям тогда пришлось очень туго, но именно промысел помог им пережить те непростые времена.
«Я пришёл после армии, и тогда как раз начали сокращать бригады. Восьмую рыболовную бригаду, ходившую далеко в море и заготавливавшую рыбу, сократили первой, потом ещё две. Сократили и меня, но я попросил о переводе. Начал работать в коровнике, потом перевёлся в гараж, работал слесарем, помогал водителю. Тогда из всей техники остался один «Урал», а мы были Кулибиными, постоянно ремонтируя его. Ездили с водителем по базам, развозили уголь, ремонтировали домики, довозили в дальние базы топливо и стройматериалы. Это была единственная техника, которая могла в любое время года доехать до отдалённых баз. Потом меня взяли обратно на промысел. Кстати, русские тоже приходили на берег и брали мясо. За счет морзверобойного промысла народ выжил», — рассказывает морзверобой.
Новое начало и вековые традиции
Всё изменилось в начале 2000-х, когда новые региональные власти возобновили поддержку промысла. У морзверобоев появились зарплата, новое оснащение, в сёла начали приходить пароходы с продуктами, топливом. Тогда же и появились регаты, на которых охотники соревновались на скорость прохождения трассы. Но если раньше соревновались только охотничьи бригады, потом подключились женщины, юноши и девушки.
Сложнее всего морским охотникам в новом мире сохранять свою самобытность. И если сберегать традиции они могут, то с чукотским языком всё несколько сложнее. Молодёжь сейчас в основном говорит на русском, но охотники на промысле стараются общаться между собой на чукотском, чтобы молодое поколение запоминало речь и основные термины — арельгын (верёвка), туккен (гарпун), гатте (тесла), алыгатте (топор).
«Говоришь с ребятами по-чукотски, и они тебя понимают. Различные детали называешь на чукотском, так всё быстрее запоминается. Например, зверей. Ръэв — кит, рыркы — морж, умкы — белый медведь, кэпэр — росомаха, кораны — олень, ыннэн — рыба. Произнести ребятам слова порой бывает трудно, но они их запоминают, просто пока стесняются говорить», — рассказывает Пины.
Промысел решает и ещё одну важную задачу для села — борьбу с алкоголизацией населения. Поскольку морзверобой — это луораветлан (настоящий человек) и самый уважаемый на селе, требования к себе у него повышенные. Каждый коренной житель, который видит охотника, видит гордость своего села. Этот человек работает в трудных условиях и кормит всех жителей населённого пункта.
«Ученики, занятые в морпромысле, не интересуются алкоголем, не прогуливают работу. Рано встают, готовятся к охоте, потом ставят сетку на рыбу. С утра и до вечера человек занят, сходит на тренировку, делает вёсла и байдары. Он старается быть физически крепким, не смотрит в сторону, где пьют. Молодёжь хочет быть спортивной, участвовать в регатах и гонках, тем более перед глазами есть наглядный пример бригады, которая постоянно ездит на Восточный экономический форум во Владивосток, участвует в международных регатах. Проблема с алкоголем сложная, но благодаря промыслу с ней можно бороться», — уверен Владимир Пины.
Море-кормилец
Природоохранные организации по всему миру настаивают на том, что китовую охоту нужно запретить. Однако суровые природные условия, в которых живут лоринцы, диктуют именно такие законы. Здесь ничего не растёт, нет ни коров, ни свиней, главный рацион чукчей составляет лишь то, что удаётся взять у моря. А основная провизия доходит в населённый пункт в консервных банках или в многократно размороженном и замороженном виде.
«Мы научились готовить из кита всё — котлеты, колбасы, коптить кожу. Это безотходное производство, принятое испокон веков. Если не будет морзверобойного промысла, село станет похоже на те, которые забыли традиции и промысел, забыли, что такое море. Море кормит нас рыбой, мясом, морепродуктами. Любой житель села может прийти после охоты на берег и взять бесплатно столько мяса, сколько ему нужно», — рассказывает Пины.
Мастерство лоринцев давно признали и за рубежом. Несколько лет назад в село приезжали представители племени мака из штата Вашингтон (США), добывшие последнего кита в 1905 году. Морзверобои обучали их промыслу, выходили с ними на охоту, учили правильно делать гарпун. А после перестройки в Лорино побывали исландцы, которые предложили научить местных охотников правильно добывать китов.
Утром все вышли в море, через 15 минут лоринцы добыли первого кита, через 25 минут — второго. Исландцы развели руками и сказали, что учить тут некого.
Подробнее на: https://dv.land
Как чешутся киты
Сотрудники нацпарка "Берингия" на Чукотке сняли на видео серого кита, который для кормления подошел вплотную к берегу и "чешется" о гальку.
"В ролике видно, как серый кит зачерпывает (всасывает) и фильтрует грунт, при этом успевая почесываться о гальку около мыса Чаплина на Чукотском полуострове", — говорится в сообщении национального парка.
Ученые отмечают, что серый кит не опасается кормиться на мелководье и иногда зачерпывает грунт даже у самой кромки берега. Животное не рискует оказаться полностью на суше, так как у серого кита есть функция "заднего хода": двигая одновременно головой и хвостовым плавником, он может "выползти" почти с любых мелководий.
На Чукотке 200 белых медведей пришли объесть тушу выброшенного на берег кита
На Чукотке больше двух сотен белых медведей собрались у туши гренландского кита, выброшенного на берег. Кадры "пиршества" опубликовал сайт чукотского заповедника "Остров Врангеля".
По самым скромным оценкам, ученые насчитали 230 животных. Были и самцы, и самки с медвежатами разного возраста. А обнаружить их удалось благодаря тому, что в этот момент вдоль берега проплывало судно с туристами, передает "Россия 24".
"Остров Врангеля" известен как место, где насчитывается одна из крупнейших в мире популяцией белых медведей.
В августе сообщалось о том, что в Охотском море, на острове Большой Шантар (Хабаровсккий край), московские блогеры стали случайными свидетелями и помощниками в спасении гренландского кита, который застрял на мели из-за отлива. Эта история закончилась счастливо: киту помогли люди, а с приливом он ушел в большую воду.