Закулисье Киевской Оперы
Здание Оперы не пришлось киевлянам по душе, его называли то зеленой черепахой, то уродливой жабой... Доля правды в этом есть, здание действительно не самое изящное и силуэтом действительно напоминает черепаху.
Сцена с обратной стороны. Рабочие сцены устанавливают декорации к вечернему спектаклю. Грязная тряпка с исподу на сцене волшебным образом превращается в античные развалины.
А это — скульптура из папье-маше, покрашенная под бронзу.
На первый взгляд бардак там страшенный, но на самом деле соблюдается строгий порядок. Склад за сценой поделен на секции, по количеству спектаклей, в каждом отсеке свой набор деревяшек.
Бутафорская колбаса, не отличить от настоящей
Рассказывали, как в одном спектакле использовали бутафорские пирожки и они сильно гремели. Прима пожаловалась в цех. Мастер пообещал, что к премьере его жена испечет настоящие пирожки.
Испекла. Запах — умереть не встать! Прима поет, но не очень, слюнями давится, ноты не вытягивает. И хор, зараза, тоже как-то нестройно подпевает. Только первым рядом. А второй спешно дохомячивает пирожки... Во втором акте прима тоже была не очень — теперь уже душили слезы обиды. Ну и голодные спазмы не способствовали.
А это блюдО выносят на головах, там понизу две шапочки вшито. Дети артистов, как правило, становятся звездами этого эпизода), блюдо должно быть низко — чтобы герой красиво с него что-то взял.
За кулисами сиротливо лежат часики из сказки «Лускунчик». Тут видно, что отделаны они старыми компакт-дисками
Нам дали бахилы и пригласили в танцзал. Там репетировал юноша небесной красоты и такой же прыгучести
Мы на сцене. Те самые тряпочки, которые уже декорация.
На полу — светлый линолеум, его специально стелят к спектаклю для балетных.
Сцена имеет крен в шесть градусов, чтобы зрителям было видно артистов, на плоской сцене они теряются. Казалось бы, небольшой этот наклон очень здорово ощущается, можно и в яму оркестровую загреметь.
Когда балетные учатся и репетируют, у них тоже косой пол, чтобы вестибулярный аппарат приспособился. Тяжелее всего гастролерам из других стран, выступающим на ровных сценах. Однажды гранд-звезда, прикатившая из Ла-Скала, не смогла докрутить фуэте на этой сцене, извинилась и выступление было скомканным
Вот так видят зал артисты
Бельэтаж, ложа, балкон. Балкон самый дешевый.
Когда-то давно были билеты в так называемый «рай» — стоячие места где попало, для городской бедноты. Рай, раёк. Дети райка.
Все, что блестит — отделка сусальным золотом. Это тоненькая такая фольга. Золотой брусок максимально тонко раскатывают и покрывают этой пленкой купола, например
Море тоже нарисовано на тряпочке
А это когда-то был курительный салон для чистой публики. Тут собирались перед спектаклем, курили сигары и общались. А с приходом совка это стал «красный уголок». В последнюю реставрацию, в восьмидесятых еще, закупили черт знает сколько красного бархата и оббили им все, что видели.
Это наше все, Тарас Грыгорыч. При чем он к опере? А потому что наше все.
Представители украинского Возрождения были уничтожены, имена их забыты, Леся Курбаса спустя сколько лет нашли в Сандармохе... Никого не существовало для советской власти. А Тарас Рыгорыч — в каждой дырке затычка. Рррэволюцыонер жи! Против царизьму и прочей сволочи. Значит, лепим его в оперу тоже. Над входом вкорячена его огромная башка чудовищного исполнения.
Место артиста — в буфете. Куда же им сейчас податься, бедным? Все коридоры уставлены коробами и кофрами, опера не гастролирует. Кстати, декорации везут морем, если зарубежные гастроли, самолетом слишком дорого. Сперва все едет в Одессу, а оттуда — на корабль и на два месяца в плавание. Артисты позже подтянутся, самолетом.
Люстра и потолок. Жаль, не могу это снять как следует — было темно, да и мобильное фото есть мобильное фото.
Крыша у оперы довольно хрупкая, пустотелая. Во время немецкой оккупации здесь веселились немцы, а бравые советские летчики кидали им на башку бомбы. Выпустили 4 штуки, все мимо, одна авиабомба попала, пробила крышу, убила четырех немецких офицеров тупо весом и провалилась в подвал, так и не взорвавшись. Диды воевали!
Итальянский мастер, Элио Саля, который Дом с Химерами декорировал, в отделке Оперы использовал звездообразные пентаграммы и это спасло родной декор от варварской «коммунизации», пентаграммы сошли за сов-звезды и обошлось
Коридоры бельетажа
Венецианские зеркала, их там два, друг напротив друга, можно очутиться в зеркальном коридоре.
Венецианское стекло отличается многослойной амальгамой, в 10-12 слоев. Понять, действительно ли перед вами такое зеркало, просто — поднесите фонарик или спичку и вы увидите несколько отражений
Самое красивое место во всей Опере