История времен ВоВ. Может, правда, а может и нет
В Ленинграде городе в начале октября 1941 был сбит Мессершмидт. Пилот не дотянул до своих и посадил машину в городе. Пока патруль его арестовывал собралась толпа зевак, в которой затесался профессор — химик. Из пробитых баков самолета стекало топливо и профессор заинтересовался, на чем летают в Европах. Подставил под струю пустую бутылку и с полученной пробой в лаборатории провел ряд опытов.
Изучал на досуге результаты и сравнивал с нашими нормативами. С думами, чем это может помощь нашим соколам», типа Все для фронта — все для победы», лег спать. И как Менделееву во сне ему пришло озарение. Он сосредоточил внимание на одном показателе. Температура замерзания трофейного авиационного керосина была -14 гр. С, против нашего -60 гр. С. Мужик оказался настырный. Добился аудиенции у зам. командующего ВВС Сев.-Западного фронта. И так сразу с порога в лоб сообщил тому, что знает способ уничтожения всех вражьих ерапланов. У "военного" возникли некоторого рода опасения, хотел даже людей в белых халатах вызвать. Но выслушав человека-науки проявил к полученной информации интерес. Для полноты картины химику доставили образцы с аналогично приземленного U-87 S.T.U.K.A., потом еще разведчики из-за фронта притащили с аэродромов. В общих чертах результаты совпадали. Тут уж военные в обстановке строго секрета приготовили немцам «козу» и как рыбаки стали ждать «у моря погоды». Все начальники, кто были в курсе дела, по несколько раз на дню задавались вопросом: «Вы не подскажете скока счас градусов ниже нуля?» Ждали, ждали и наконец дождались. В середине ноября утром немцы обалдели от небывалой активности наших ВВС. Типа «Ни @уя, ни @уя, ни @уя, а потом @уяк, @уяк и до @уя» В воздух поднялось все, что могло летать. И флотские и фронтовые и самолеты ВВС разом набросились на вражьи ерадромы, а там даже завестись не могут. Керосин застыл. После этого «разгрома под Ленинбургом», немецкие самолеты город до апреля 1942 особо не тревожили, некому было. А профессору за проявленную инициативу и за идею дали орден боевого красного знамени.
Изучал на досуге результаты и сравнивал с нашими нормативами. С думами, чем это может помощь нашим соколам», типа Все для фронта — все для победы», лег спать. И как Менделееву во сне ему пришло озарение. Он сосредоточил внимание на одном показателе. Температура замерзания трофейного авиационного керосина была -14 гр. С, против нашего -60 гр. С. Мужик оказался настырный. Добился аудиенции у зам. командующего ВВС Сев.-Западного фронта. И так сразу с порога в лоб сообщил тому, что знает способ уничтожения всех вражьих ерапланов. У "военного" возникли некоторого рода опасения, хотел даже людей в белых халатах вызвать. Но выслушав человека-науки проявил к полученной информации интерес. Для полноты картины химику доставили образцы с аналогично приземленного U-87 S.T.U.K.A., потом еще разведчики из-за фронта притащили с аэродромов. В общих чертах результаты совпадали. Тут уж военные в обстановке строго секрета приготовили немцам «козу» и как рыбаки стали ждать «у моря погоды». Все начальники, кто были в курсе дела, по несколько раз на дню задавались вопросом: «Вы не подскажете скока счас градусов ниже нуля?» Ждали, ждали и наконец дождались. В середине ноября утром немцы обалдели от небывалой активности наших ВВС. Типа «Ни @уя, ни @уя, ни @уя, а потом @уяк, @уяк и до @уя» В воздух поднялось все, что могло летать. И флотские и фронтовые и самолеты ВВС разом набросились на вражьи ерадромы, а там даже завестись не могут. Керосин застыл. После этого «разгрома под Ленинбургом», немецкие самолеты город до апреля 1942 особо не тревожили, некому было. А профессору за проявленную инициативу и за идею дали орден боевого красного знамени.