Галина Попова 30 лет назад стала учителем начальных классов, окончив педучилище в Белозерске, затем заочно Череповецкий пединститут. Два года назад, дистанционно отучившись в АНО ДПО «УрИКПКиП», овладела и профессией дефектолога.

— В то время, когда я выпустилась из педучилища, в Череповец решили перевести кирилловскую школу для глухих детей. Ее директор В.И. Кузнецов предложил нам работу, так как не хватало кадров. Из тогда пришедших сейчас работаю лишь я, — поясняет Галина Борисовна. — Из Кириллова в Череповец перевели 120 полностью глухих ребят. Потом открыли набор слабослышащих детей. Начинать мне, девятнадцатилетней, было тяжело: ребятам на тот момент было столько же, сколько и мне. Нужно было не только давать детям знания — нужно было сначала самой научиться с ними общаться.

15 лет назад в рамках президентской программы для специалистов Всероссийского общества глухих (ВОГ) Галина Попова прошла обучение на курсах сурдопереводчиков в Павловске — пригороде Санкт-Петербурга.

«Нас учили в течение двух месяцев. Среди сокурсников были якутские шаманы, священник из прихода с большим количеством глухих верующих — ему было особенно тяжело заучивать жесты для слов проповеди, — рассказывает Галина Борисовна. — У меня трудность заключалась в переучивании к правильной речи по общепринятым нормам: в школе среди воспитанников и педагогов проскакивал кирилловский диалект.

Кстати, жесты действительно различаются в регионах, поэтому совершенно нормально, что глухого из другой местности могут не понять глухие, например, в столице. Да, существует международный общепринятый язык, однако же жесты, которые совершенно обычны для Японии или США, у нас могут относиться к матерным словам. Например, очень тонка грань между общепринятым жестом, обозначающим слово «бабушка», и нашим жестом, имеющим неприличное содержание: если говорящий прикоснется к той области щеки, которая ближе к носу, получится, что он произнес нецензурное слово.

Трудность и в том, что на объяснение смысла одного слова иногда нужно много жестов. И в том, что один и тот же жест или практически идентичные жесты могут обозначать разные слова. Например, нужно быть аккуратным, показывая слово «весна»: руки должны быть на определенном уровне. Если они опустятся, то по значению это будет уже или «пюре», или «понос».

В России официально продолжаются споры между жестами, используемыми в Санкт-Петербурге и Москве: считается, что питерский вариант более классический».

Обучение — это не только теория, но и практика. Ведь сурдопереводчик, стоя перед аудиторией, должен еще и соблюдать этикет, правильно и красиво показывать жесты. Самый сложный перевод — это стихи, призналась Галина Борисовна, ведь перевод делают не дословный, а смысловой, призванный донести суть текста.

— Вот почему я перед концертами, которые проводят для детей в нашей школе, прошу заранее показывать мне незнакомые стихи — чтобы правильно донести их до аудитории. Когда водим детей на общегородские мероприятия, бывает, испытываем трудности в переводе песен. Хорошо, если ты ее знаешь. А если нет, приходится предельно концентрироваться над смыслом того, что слышишь, чтобы успевать интерпретировать это жестами.

Разная интерпретация одного и того же жеста часто приводит к конфликтам: один не понял, что другой махнул. В этом случае поможет знание дактиля. Так называется специальная азбука для глухих. Каждая буква алфавита соответствует определенной манипуляции пальцами рук. Выучил их — сможешь объясниться с глухим носителем своего языка в своей стране без проблем.

— Современная медицина помогает выявить проблемы со слухом у только-только рожденных детей. Поэтому в случае необходимости им в раннем возрасте ставят имплантаты: в мозг встраивается электронный чип, помогающий воспринимать звуки. Таких детей учат дактилю. Когда ребенок дактилирует, он одновременно учит буквы и не допускает ошибок затем в устной речи и на письме.

Кроме того, общение дактилем и жестами предполагает обязательную артикуляцию: слово произносится. Ведь с ребятами работает и дефектолог — сурдопедагог, который ставит им звуки и учит их воспринимать, а воспитатель во внеурочное время закрепляет звукопроизношение.

А вот взрослому человеку с нарушением слуха имплантат не всегда приносит пользу, так как могут возникнуть побочные явления. Если глухота настигла человека уже взрослого, то ему лучше учить дактиль и учиться читать по губам.

Вологодской области сурдопереводчики на вес золота: число специалистов едва ли достигает двух десятков. В Череповце есть местное отделение ВОГ. Там работают два сурдопереводчика. Именно к их услугам в самых разных ситуациях обращаются числящиеся на учете 200 человек. Это не считая людей, периодически приезжающих за помощью к специалистам из других уголков области.

Галина Борисовна в свободное от основной работы время также оказывает профессиональную помощь нуждающимся, обучает навыкам сурдоперевода своих коллег и студентов, которые контактируют с детьми с ограниченными возможностями здоровья по слуху.

Сурдопереводчики, имеющие корочки, обязаны подтверждать свою квалификацию экспертам ВОГ. Норма прочтения текста, впервые увиденного на листе, составляет 130 дактильных единиц в минуту. У Галины Борисовны показатель значительно больше — 250. Однако она призналась, что с возрастом происходит некое замедление темпов перевода. Чтобы оставаться в тонусе, нужно постоянно практиковаться. А еще пополнять словарный запас жестов, ведь мир не стоит на месте, появляются новые понятия, изобретения, а с ними и новые слова и жесты.

Алина Волкова, газета «Голос Череповца»

Источник http://35media.ru/articles/2018/11/06/obidet-slovom-mozhno-d...

Альтернативы при выборе профессии не было, других вариантов я не рассматривал. Мама пыталась меня отговаривать, что-то говорила про финансовый институт (это был конец 80-х — начало 90-х, тогда финансы и экономика считались престижными специальностями), но вовремя поняла, что я уже принял своё решение. В то время я уже занимался в спортивном клубе, прыгал с парашютом, летал на вертолёте — готовился к поступлению в училище.

После окончания школы я сразу же поступил в среднее лётное училище в Бугуруслане. Это небольшое, но очень известное в гражданской авиации учебное заведение. Находится оно в Оренбургской области. Поступить туда было очень сложно. Первым делом мы сдавали физическую подготовку. Затем нас ждала очень строгая медицинская комиссия. У меня на сегодняшний день есть большой опыт прохождения медицинских комиссий и в России, и в Европе — так я вам скажу, что российские требования к пилотам намного строже, чем в Европе и тем более в Америке. После медкомиссии мы проходили профессиональный отбор — трёхчасовые психологические тесты. И только после этого сдавали общеобразовательные экзамены.

Большая часть абитуриентов отсеивалась на медкомиссии и тестах. Вот такой был порядок, не думаю, что в последнее время что-то сильно изменилось. После училища поступил в Академию гражданской авиации в Санкт-Петербурге и учился там ещё четыре года. Уже 20 лет как я в этой профессии.

Начинал летать на нашем советском Як-40, потом на «Челленджере», Global Express, CRJ-200 — самолётах как пассажирской, так и деловой авиации. До этого я работал на вологодском авиапредприятии, в 2002 году перешел на авиапредприятие «Северсталь». Сейчас летаю на всех самолётах, которые базируются у нас на предприятии, и одном деловом.

Компания «Северсталь» относительно небольшая, но чем меньше коллектив, тем он сплочённее. У нас на самом деле команда единомышленников. Нет такого, чтобы кто-то из ребят отгораживался от возникающих проблем, уходил в сторону, — решаем их сообща. И любой, к кому ни обратишься, поможет. Мы все дружим между собой. В больших авиакомпаниях иногда бывает, что пилот и второй пилот знакомятся, только когда придут в самолёт перед вылетом.

Я летаю по всему миру, не был только в Австралии. Поэтому не могу назвать какие-то конкретные города, в которых бываю.

У меня в последнее время появилось много административной работы, поэтому в неделю летаю три — четыре раза. Считается, что это средняя нагрузка. У нас нет нормативов по количеству рейсов, у нас есть нормативы по количеству часов в месяц и в год. И по рабочему времени в день.

Я не только первый пилот, командир судна, но и пилот-инструктор. Должность пилота-инструктора предполагает, что я могу обучать и вторых пилотов, и командиров судна. Могу проводить проверки своих коллег.

Любой пилот — это прежде всего сильная личность, состоявшийся человек с внутренним стержнем, и уже можно не разделять, мужчина это или женщина. Это сильная личность, которая может не только принимать решения, но и отвечать за них. Это самое главное в работе пилота.

К тебе, как к пилоту, стекается много различной информации, и за короткий период времени ты должен правильно её расшифровать, проанализировать и, самое главное, принять верное решение, что особенно важно в какой-то стрессовой ситуации. Наверное, самая большая сложность — это эмоциональная нагрузка, которую испытывают пилоты. Усталость способна накапливаться, и особенно она чувствуется во время ночных рейсов. Ночью внимание бывает более рассеянным, и за этим надо чётко следить. Причина всего этого, конечно, в физиологическом строении человека, ведь человек ночью обычно отдыхает. Современные самолёты не требуют больших физических усилий, но зато предполагают сильные эмоциональные нагрузки.

Как часто приходится испытывать сильные стрессы? Они, конечно, бывают. Мы не можем победить стихию, природные явления, но мы можем что-то предпринять, чтобы не оказаться в опасных условиях. Поэтому сложные метеорологические условия, например грозовая деятельность, турбулентность, сдвиги ветра при посадке, — это довольно большие стрессы для пилота. Важно принять правильное решение и из сложной ситуации не попасть в катастрофическую. Для этого и существуют люди нашей профессии.

Однажды попали в очень неприятную ситуацию во время грозы при заходе на посадку в Йошкар-Оле, в другой раз большие сложности возникли при полёте из Нью-Йорка в Детройт. Вы знаете, какой здесь ещё есть момент? Как вы решаете, хороший водитель за рулём машины или плохой? Мы с вами едем, перед нами кто-то резко выскочил на дорогу. Вы чудом ушли от столкновения и проехали дальше. Если вы после этого остановились на обочине, у вас трясутся руки и вы не можете ехать — это один вариант. Если вы, немножко отдышавшись, поехали дальше и забыли про этот инцидент — это другой вариант событий. Я считаю, что пилот не должен давать эмоциям волю.

Сложная ситуация, пот по спине бежит, но ты справился, и ты — молодец, но об этом надо забыть, ведь если ты перед следующим рейсом начнешь думать, что снова попадешь в такую ситуацию и не справишься, то тебе как профессионалу грош цена.

За мою практику было два отказа гидравлической системы самолёта, но любые пилоты, экипажи к этому готовы: раз в полгода мы на тренажёрах отрабатываем действия в различных ситуациях вплоть до самых страшных пожаров. Я не скажу, что это штатная ситуация, но она не катастрофическая и не вызывает какой-то паники у пилотов. Самолёт — это железо, а любая техника имеет свойство когда-нибудь выходить из строя.

Как справляюсь со стрессовыми нагрузками? Провожу время со своей семьёй. Большинство людей стараются провести отпуск где-то на море, где весело и шумно. Я вместе с семьёй пытаюсь уехать куда-то, куда не доходит сигнал мобильного телефона. Ещё один хороший способ отвлечься (собственно, и авиационные врачи так советуют) — это отдыхать в обществе людей, которые никак не связаны с нашей профессией и даже не знают, чем ты занят на работе. У нас узкий профессиональный мир, в силу разных объективных и субъективных причин мы много общаемся с людьми своей профессии. Поэтому стараюсь уезжать в места, где можно отдохнуть и провести время с людьми, которые к авиации не имеют никакого отношения.

Когда люди всё-таки узнают, что я пилот, самый традиционный их вопрос: не страшно ли мне летать? Нет, не страшно. Это моя работа. Я не расцениваю это как что-то необычное. Я вот, например, считаю как раз необычной профессию журналиста, который умеет найти подход к любому человеку и затронуть какие-то струны в душе, чтобы вывести собеседника на откровенный разговор. А пилотирование самолётов — это просто моя работа. Если каждый полёт превращать в подвиг, то ничего хорошего не выйдет. Если всякий раз, пролетев из пункта А в пункт В, считать, что ты сделал что-то необычное и неземное, так недолго и к другим врачам угодить. Просто работаешь и работаешь.

Честно говоря, когда ты взлетаешь и пробиваешься выше облаков, настолько уходишь от всех проблем, бытовых мелочей, что они представляются уже не столь значительными, не столь сложными, как казалось вначале. Многое, что осталось на земле, кажется суетным и пустым. Когда ты находишься в небе, в душе появляется какое-то необъяснимое высокое чувство и многие вещи, которые происходят на земле, как бы это кощунственно ни звучало, видятся лишь муравьиной возней.

Самое красивое в небе, пожалуй, это когда поднимаешься выше облаков, то солнце и звёзды там ярче, чем на земле, они завораживают. Очень интересно лететь ночью над океаном: звёзды, тишина и где-то под тобой огромный океан. И кажется порой, что ты один в бесконечном пространстве. Это очень впечатляет. Тогда вы лучше всех можете понять ощущение вечности, чувство вселенского покоя. Да, я стал философски относиться к жизни. Многое приходит и уходит, и не стоит за это цепляться и заострять внимание, ведь обязательно что-то будет дальше.

Есть мнение, что пилот — это одновременно и аналитик, и романтик. Что касается аналитического склада ума, вот что я скажу. Настоящий пилот должен мысленно лететь впереди самолёта. Прежде чем ты сделаешь какое-то действие, движение, выполнишь какую-то эволюцию самолёта, ты должен продумать, к чему это приведёт. Допустим, перед тобой грозовое облако, в которое ты не имеешь права входить. Ты должен думать, как тебе его лучше обойти: может быть, справа, а может быть, слева, сверху или снизу. Грозовую деятельность минут за 10 уже видно. Если у тебя курс влево, то лучше обойти слева? А если ты видишь, что грозовая деятельность тоже движется влево? Тогда, наверное, лучше справа обойти. Ты должен все это успеть сделать вовремя.

Романтизм в душе тоже должен присутствовать. Особенно у молодых людей, которые только осваивают профессию. Если у парня глаза горят, то это 50 процентов того, что из него что-нибудь получится. Может быть, в человеке должно быть немного авантюризма, совсем немного, совсем чуть-чуть. Все-таки профессия пилота очень непростая: ты находишься в неестественной для человека среде, под ногами нет земли, и просто необходима капля здорового авантюризма, чтобы суметь работать в этом не всегда доброжелательном человеку пространстве.

Какие качества пилотам противопоказаны — излишняя нервозность и категоричность. Людей с таким типом темперамента, как холерик, отсеивают ещё на уровне училища. Их не берут на обучение. Если характер взрывной, если человек вначале делает, а потом думает, то такой тип людей в авиации обычно не уживается.

У меня трое сыновей, хвастают налево и направо, что их отец пилот. Они говорят, что им завидуют все дети. В мире ничего нового не произошло: как я с малых лет был в кабине у отца, так и они теперь. Вожу их по самолётам и всё показываю. Конечно, сейчас они хотят пойти по папиным стопам, только младший хочет быть военным лётчиком. Ребята часто бывают в кабине, обо всем расспрашивают, я, конечно, рассказываю. Они знают все типы гражданских самолётов. А в последнее время стали интересоваться профессиональными тонкостями. Показывают, что не просто так сидят здесь, а что-то понимают. Если они захотят в будущем выбрать ту же профессию, что у меня, я отговаривать не буду».

Источник https://www.gorodche.ru/news/society/87154/

Действительно, чуть только скучный среднерусский петрозаводский пейзаж взъерошивается рваными скалами, в глаза бросаются огромные надписи. «Маша + Саша», «Старая Русса», «Ира — коза». Не мелом — красками. Кто-то не пожалел времени, приехал с набором баллончиков.

Людей во все времена неудержимо жгло желание оставить о себе память на камне. Что сейчас, что в XIX веке, что 20 тысяч лет назад. Над древними рисунками мы плачем от умиления, современные встречаем с тряпкой и растворителем. Разница очевидна: древним охотникам приходилось сильно потрудиться, чтобы добыть краску, соорудить кисточку и нарисовать бегущего мамонта. Современные «художники» тоже мечтают оставить о себе память, только сказать им по большей части нечего, краска с кисти уже капает, а мамонта они не умеют.

Когда Сергей занялся резьбой по камню, решил попробовать не просто убрать дурацкие надписи, а сделать что-то большее. Тем более что скульптурной резкой на скалах в России раньше никто не занимался. Так родился некоммерческий проект «Долина зайцев».

Сергей рассказывает: «Это животное имеет очень много образов. Можно показать, как заяц бежит, прыгает, сидит, затаился. Плюс это не агрессивный зверь, на него хорошо реагируют дети. Заяц - это тот персонаж, к которому никто не испытывает негатива. Было бы странно, если бы мы начали с волков.

Мне говорили, что лучше бы высечь на скале героев «Калевалы». А ещё лучше — копии беломорских и заонежских петроглифов. Но я сразу был против резки историй из «Калевалы», потому что 95% жителей Карелии её не знают. Они знают каких-то героев, но кто за что отвечает и какие роли у этих персонажей - никто не в курсе. «Калевалу» даже в Карелии не все читали. Ну, будет мужик бородатый на скале — и что? Кто это?

Не хочу делать ничего, связанного с историей, потому что, опять же, её знают только те люди, которые имели отношение к этой истории. Образы должны быть понятны любому человеку. Зачем повторять то, что уже было сделано: этих лыжников, куниц, медведей? Петроглиф — наскальный рисунок, заяц тоже. Увидят наших зверушек, заинтересуются, поедут на Залавругу и Бесов Нос.

В Карелии многие достопримечательности находятся на большом расстоянии друг от друга. Так почему бы не создать новые объекты, которые гости могли бы посетить по пути? «Долина зайцев» — один из них.

С этой скалой мы можем легко попасть в Книгу рекордов Гиннесса. Потому что пока нигде в мире нет тысячи каменных зайцев. Если Долина зайцев дополнительно привлечёт в республику туристов, это будет круто.

Я вообще люблю с камнем поговорить, есть те, которые сами просятся в руки. Вначале резка здесь давалась очень тяжело — и не из-за того, что не мог инструмент правильный подобрать. Казалось, что скала сопротивлялась. Я с ней много разговаривал. Всякой фигней делился, той, которой никому больше не говорю. Словами ласковыми называл. Сейчас она как будто открывается — давай, давай больше, быстрее.

Работать непросто — инструмент тяжёлый, жара. А ещё надо готовить скалу — смывать надписи, ровнять и чистить, расчищать подходы, откалывать и убирать камни. Подготовка скалы занимает больше всего времени. Скала длиной метров двести, высотой местами до семи.

На каждого зайца уходило сначала по два-три часа, теперь час-полтора. В день можно вырезать по пять-шесть фигурок, если подготовлена скала. Изначально она простукивается, очищается, чтобы во время работы ничего не упало и не осыпалось. Глубина наскального рисунка 1-2 см. Размеры фигур от 20 до 60 см.

Работаю я в наушниках, слушаю музыку, перед глазами только скала. Дорога за спиной. И однажды у меня свистнули болгарку с новым алмазным диском! Лежала рядом с генератором, метрах в трёх от меня. Пылил, шумел, остановился взять другой инструмент, а его и след простыл. Видно, кто-то на машине подъехал, побродил и прихватил на память. Каменный век какой-то».

Создавать новую достопримечательность Сергею помогает Семён — тату-мастер из Петрозаводска. «Это моя пятая смена, за это время уже десять зайцев выпилил. Первый день был трудным, была неуверенность, так как до этого болгарку в руках никогда не держал. Но потом приноровился. Удовольствие получаю, когда выпиливаю их», — рассказывает он.

Вместе с альпинистом Алексеем Быковым зачистили новый отрезок скалы. Попробовали резать на высоте — при помощи альпинистского снаряжения — и вернулись к мысли о строительстве лесов. Работать на весу намного труднее, к тому же есть риск случайно зацепить диском веревку. Опять же на земле в этом случае всегда должен быть человек, который будет забрасывать инструмент наверх.

Изначально Сергей продумывал более сложные рисунки: карельские ландшафты, которые пересекаются с узорами, а в разных точках стоят животные, но из-за того, что сама порода вся в трещинах, начал максимально упрощать. Начал перебирать животных. Единственное, кто подходит — это заяц.

Вместе с карельским дизайнером Виктором Забурдаевым Сергей разработал два десятка заячьих шаблонов. Каждому персонажу дал имя и придумал биографию. К примеру, Лакки — местный лекарь, который лечит лесных зверей. Зайчиха Лилуай — хранительница мифов и легенд карельского леса, а Алёша Кнопочкин — фотограф, снимающий важные события заячьей семьи. Есть зайцы Петрович, Наталья Михайловна, Аку, Иту, Надежда Патрикеевна Лапкина и многие другие.

«Это фактически новые петроглифы. Люди, которые найдут скалу через несколько веков, будут думать, наверно, что карелы поклонялись зайцам. Может, в то время уже и зайцы существовать не будут», — говорит автор проекта.

Сергей планирует украсить скалу и фигурами других животных. Они будут размещаться в неожиданных местах, чтобы людям было интересно рассматривать скалу. Ему хотелось бы ещё сделать ограждение на вершине скалы, рано или поздно люди пойдут туда фотографироваться.

Резка по камню — это хобби. Послушать Сергея, так все важные решения в жизни сваливались на него буквально ниоткуда. «Стою как-то, думаю, а не купить ли мне бар…» — так начинается примерно каждая из его историй. Вообще Сергей предприниматель — и телом, и душой. С изрядной долей авантюризма и веры в собственное чутьё. Обычное продолжение: «Ну купил, стою думаю: а что тут делать-то?..»

Так получилось и с резкой по камню. «Лет пять назад сижу я дома, делать нечего, и говорю: «А не снять ли мне гараж?» Нужно было чем-то заниматься. С моей милой, Наташей, у нас разница в возрасте 12 лет и она просто не поняла меня. Ну не видела она этой культуры, когда все сидели в гаражах и что-то чинили. Ладно, снял я гараж, стою в нём, пустом, счастливый, и снова думаю: а чем бы заняться? Пошёл бродить вокруг этих гаражей, смотрю — какой-то камень лежит. Родилась мысль: а давай-ка я его затащу туда и что-нибудь попробую с ним сделать».

Сегодня в гараже Сергея полноценная мастерская. Арт-объекты, выходящие из-под инструмента Сергея, он дарит городу. Готовые работы раскиданы по разным местам Петрозаводска — например, огромный отшлифованный камень лежит рядом с кофейней Сергея «Crema Caffe» на центральной улице города. А однажды вырезал на большом камне «петроглифы нового времени» — «Знаменитую битву карельских аборигенов с тираннозавром». Это всё было сделано с юмором, на позитиве. Многие восприняли на ура. Притащил на набережную недалеко от ЗАГСа.

Позже установил в городе валун, в котором выпилил узор в виде отпечатка пальца, куда потом закладывался мох. Этот камень был на площади Кирова, возле музея «Кижи». Но Сергей зарёкся делать такие вещи: люди мох выдирают. Вместе с городской администрацией обсуждал создание в Петрозаводске сада таких камней, с лавочками и фонтаном. Но бюрократия всё убила.

Целых три года автор пытался согласовать идею Долины зайцев с местной администрацией. Он не просил ни денег, ни лишних рук, ни рекламы. Просто чтобы не мешали. Во всех заявках изначально прописывал, что денег не просит, только согласование.

Все боялись: в России нет аналогов подобных арт-проектов. Случись что, кто потом отвечать будет? Только когда добрались до замсекретаря Совета безопасности Рашида Нургалиева, который учился в Петрозаводске и город любит, дело сдвинулось. Пришлось пробивать проект через Москву, но сейчас он согласован с министерством культуры Карелии, информационным туристским центром и — что ещё более важно — с федеральным казённым учреждением Упрдор «Кола». Каких трудов это стоило Сергею, знает только он.

Искусствовед Мила Бузова говорит, что образ зайца точно появился неспроста. «Во многих культурах заяц как фольклорный персонаж был провокатором, — объясняет она. — Он не знает границ, не видит их и идёт сквозь все ограничения. Можно вспомнить кровожадных заек из средневековых бестиариев, зайцев из русских сказок, всем известного Братца Кролика… Так же, как все эти герои, Сергей как будто не знает социальных, нормативных и бюрократических ограничений. Делая своё дело, он довольно легко преодолевает все перипетии, которые другого остановили бы ещё на этапе формулировки самой идеи. Неосознанный выбор Сергея оказался точным отражением его самого».

Сергей хочет продолжить тему со смешными стилизациями под петроглифы на набережной. Например, такой сюжет: НЛО похищает корову. А если переедет в мастерскую побольше, то можно будет организовать и выставочное пространство, где проводить мастер-классы по резьбе.

Ещё есть десяток работ Сергея в лесу. Два года мотался он по карельской тайге, вырезал разные фигуры на камнях. Но не делал даже фотографии, и точки локации никому не давал. Все осколки после работы собирал и уносил, чтобы не оставалось следов и не было видно, что это новодел. Пройдет пару лет - камень потемнеет, сольется с ландшафтом и начнётся самое интересное. Представьте, идёт грибник и натыкается на сюрприз: лицо, узор - не важно, разные есть вещи. Для него это будет лёгким шоком. Спустя несколько лет ещё кто-то наткнётся и напишет об этом. Так и рождаются легенды, которые так любят туристы.

Примечательно, что любой человек может стать владельцем наскальной заячьей фигурки, получив именной сертификат с номером зайца. Среди обладателей ушастых есть не только жители России, но и Ирландии, Америки, Финляндии. Есть даже компании, например, карельская турбаза «Зайкина дача».

Такой заяц отмечает на скале опасное место. Рядом с ним лучше не фотографироваться, есть риск осыпания камней:

Скалу найти просто. На трассе Петербург — Мурманск нужно искать указатель на Кондопогу (30 км) и Кивач (52 км). Рядом будет поворот на Гирвас, под мост. Туда и надо — смотрите направо. Место идеальное: и возле дороги, и не слишком оживлённое. К тому же ещё и огороженное отбойником, от которого до зайцев метров шесть свободных: гуляй — не хочу. Даже ребёнка спокойно можно отпустить.

На яндекс-картах объект обозначен.

«Кто-то скажет, что затея бредовая. Придёт ли нормальному человеку в голову бросить всё и резать каменных зайцев, когда вокруг мрак, тлен, снова Путин и вообще все мы скоро умрём? А мне кажется, хорошо, что во мраке и тлене есть место зайцам и таким вот позитивным проектам», — сказала корреспондент Евгения Волункова.

И я с ней абсолютно согласна.

Источники:

https://iz.ru/775754/video/v-karelii-mestnyi-umeletc-vyrezae...

https://tass.ru/v-strane/5397975

http://www.aif.ru/society/people/zdes_byl_vasya_kak_izbavits...

Меня взяли в 20 лет - повезло, подфартило. Пришёл после армии — и устроился. Две недели обучали в автошколе: сдавал правила, вождение, отдельно проверяли, как мы работаем с людьми. Потом приступил к работе. Три года был самым молодым таксистом в Череповце. Люди завидовали, а я гордился, поскольку работа почётная.

Тогда работали только профессионалы. Столько личных автомобилей не было, а на такси проехать не каждый мог себе позволить, это было довольно дорого. Настоящий таксист не мог попасть в аварию. И пассажиры понимали, что платят не только за доставку из пункта А в пункт Б, но ещё и за безопасность.

Многие таксисты занимались автоспортом. Из таксопарка вышло много мастеров спорта.

Таксист должен обладать многими качествами: не только быть профессионалом, но и грамотно общаться с людьми, быть психологом. Люди попадаются разные, многие доверялись, некоторым я помогал советом, опытом. Настоящих таксистов в городе сейчас остались единицы. Водителей много, не все из них хорошие, а таксистов очень мало.

В советские времена за каждое нарушение из таксопарка просто увольняли. Проштрафился — тебя заменят, попал в аварию — уволят, неправильно рассчитался с пассажиром — уволят, нагрубил — уволят.

Тогда таксисты были трудоголиками, работали иногда по 12 часов. Сейчас в Череповце очень много таксопарков, а пассажиры часто не могут вызвать машину. Всё потому, что водители, которые считают себя таксистами, просто не хотят работать, а сидят дома на диване.

В то время в Череповце в таксопарке было 160—170 автомобилей. Это был единственный таксопарк, частников не было. Тогда был лимит — одна машина на тысячу жителей. Из-за этого были очереди на вокзалах, на стоянках, многие голосовали прямо на улицах, хотя удовольствие это было далеко не дешёвым. Поездка из города до Юбилейной стоила около рубля. На этот рубль можно было кормить ребенка в школьной столовой неделю.

Ездили по счётчикам, все машины были оборудованы счетчиками. Сейчас цена поездки фиксированная: из района в район, через район. А тогда было по-другому: проехал немного — заплатил немного, проехал далеко — заплатил больше. Это было правильно. Работали мы только по графику. Все машины были распределены по бригадам. Обязательно две бригады работали ночью, то есть 40—60 автомобилей. За смену по городу наезжали 450—500 километров. При этом 75% пути нужно был проехать за деньги, остальные 25% можно и без пассажиров. Высадил пассажира — ищи нового или езжай на ближайшую стоянку. Так что даже маму приходилось возить за деньги. Сейчас это может показаться диким.

Тогда диспетчерской службы не было в принципе. Не было и раций. Пассажиров мы брали на стоянках такси или просто голосующих, а город знали очень хорошо — все улицы и практически все дома. Хотя тогда и город был меньше. По 10—15 человек стояли в очереди на стоянках, до 40 человек — на вокзале.

Как я отношусь к подработке в такси? Человек отработал восемь часов на производстве, устал, садится за руль такси, не прошел медика, машина не проверена. О какой безопасности речь? Другое дело — профессиональные таксисты, которые нигде больше не работают. Токарь должен быть токарем, сапожник — сапожником, а таксист должен перевозить пассажиров.

Сейчас машин на улицах стало намного больше, но тогда дороги были намного хуже. Некоторых дорог, по сути, вообще не было. Так что сложностей тоже хватало. Сейчас до Мяксы и обратно можно за час обернуться. А тогда в Мяксу я выезжал в восемь утра, а приезжал в два-три часа дня, хотя это всего 32 километра.

Профессия таксиста считается очень опасной. В советское время водитель такси занимал четвёртое место в списке опасных профессий наравне с пилотами и шахтёрами. Но я уверен, что из 90% опасных ситуаций можно найти выход.

Хотя у меня были случаи, когда решался вопрос жизни и смерти, когда у виска держали заряженный пистолет, брали на испуг. Когда я устроился на работу, это был май 1979-го, через месяц где-то убили молодого коллегу Сашу Мельникова. Мы работали в ночь, он повёз двоих пассажиров в Климовское, где его и задушили. А у него ребёнок остался маленький.

За 37 лет работы я похоронил 12 коллег. Всех убили на работе. Так что таксисту всегда нужно держать ухо востро.

Нам разрешали принимать меры предосторожности: лежала в машине монтировка или какой-то нож. Сейчас это все запрещено по непонятным мне причинам. Думаю, нужно разрешить таксистам иметь что-то для самообороны.

За рубежом таксист сидит в отдельной кабине, его место отделено от пассажиров, деньги передают через окошко, а не переднее сиденье пассажиров обычно не сажают. У нас же всё пущено на самотёк.

Однажды к нам устроился бывший хоккеист Костя Евстропов. Он долго играл за «Металлург», а потом пришёл в такси, но проработал всего пару месяцев. Я был бригадиром, общался с ним. Как-то в декабре, мороз был, ночью мы ехали на стоянку напротив колхозного рынка, подъезжали одновременно, я пропустил его вперёд. К нему сели двое молодых людей и девушка, у меня пассажиров не было. Мы поравнялись на Красноармейской площади, я показал знаками, что поехал в гараж, а он показал, что сейчас отвезет пассажиров и заканчивает. В шесть утра мне звонят и говорят, что Костю убили. Убили его эти молодые люди у деревни Лесное, потому что им нужна была машина. А поехал бы я первым — они бы сели ко мне.

А насчёт аварий, гарантий нет, что кто-то сзади не въедет, к примеру. Единственная серьёзная авария у меня была около 15 лет назад на Октябрьском мосту. Ехал из Зашекснинского, когда с Парковой на меня вылетел автомобиль с лысой резиной. Справа от меня ехал 18-й автобус — уйти нет возможности. Он влетел мне в бок, машину отбросило к заднему колесу автобуса, развернуло, закрутило и выбросило на встречку. На мое счастье, машины только заезжали на мост. Ни я не пострадал, ни пассажир.

Я спортом занимался всю жизнь, в основном футболом, поэтому особых проблем со здоровьем нет. Я ещё и профессиональный судья, больше 15 лет ездил по всему Союзу, судил первую и вторую лиги. И сам играл. В таксопарке бывали серьёзные баталии, на уровне города мы дважды становились чемпионами. Так что мышцы в тонусе, даже когда судишь. Меня сын сейчас подключает, сужу футбол в коммерческой лиге.

Гаишники раньше были злее. В 90-х они ещё и наглые были. Хотя грех обижаться, больших претензий у меня к ним нет. Взятки не давал. Если знал, что провинился, то выполнял требования, если знал, что прав, то старался это доказать, беседовал с инспектором. Мы им помогали часто. Диспетчеры много раз передавали просьбы гаишников обратить внимание на пьяных водителей. Мы по рации сообщали, где видели пьяных, блокировали, помогали задержать.

А настоящий таксист — как фигурист на льду. Должен уметь уворачиваться от любых опасностей».

Источник: черинфо точка ру /news/83687-taksist-aleksandr-belaev-nastoasih-taksistov-v-cerepovce-ostalis-edinicy