Пошёл на вечернюю тренировку. Осень, холодно, дождь, ветер, если был бы двенадцатилетней девочкой, то подумывал бы о самоубийстве. Подхожу к остановке, жду свой троллейбус, дождь усиливается, и вот он едет, мой спаситель от плохой погоды. В троллейбусе оказалось мало людей, 3-4 человека и кондуктор-мужчина лет 40. Я сел, включил музыку, и вдруг слышу, что у меня за спиной кто то начал громко говорить. Я обернулся и увидел, что кондуктор стоит около женщины и начинает рассказывать стих. Просто начал читать по памяти. Рассказывал минуты 2-3, с выражением и поставленным голосом. После сказал, что понравился стих и ему захотелось его выучить.
P.S.
Тут должен быть вывод о нынешней молодёжи, и этом мужчине, но я устал после трени.
Я расскажу легенду прошлых дней
(Пусть каждый понимает так, как сможет)
О сером степном волке и о ней,
О той, что всех была ему дороже.
История красива, но грустна,
Не ждите здесь счастливого финала,
Не ждите здесь борьбы добра и зла,
Добро бороться и проигрывать устало...
I
В краях далеких, где резвится ветер,
Где воздух пахнет вольною судьбой,
Давным–давно жил там один на свете
Красавец одиночка волк степной.
Он жил один, вдали от целой стаи,
И не нуждался более ни в ком.
Его за это даже презирали,
Везде считая зверя чужаком.
А он гордился тем, что был свободен
От чувств и предрассудков, от других
Волков, что были по своей природе
По рабски слепы в помыслах своих.
Тяжелый взгляд наполнен благородством,
Чужих законов волк не признавал,
Жил по своим. Так гордо и с достоинством
Смотрел врагам в глаза и побеждал.
Волк становился все сильнее с каждым годом
И одиночества свою печать хранил.
Была терниста и трудна его дорога,
Но милости к себе зверь не просил.
И этой доли был он сам избранник,
Он выбрал путь, и сам хотел так жить.
Среди чужих – не свой, среди своих – изгнанник,
Готов был жизнью за свободу заплатить.
II
Зверь вышел как-то утром на охоту
И вкус кровавой жертвы предвкушал,
Ведь хищника жестокую породу
Бог для убийства слабых создавал.
Пронзительным и острым волчьим глазом
Охотник вдруг оленя увидал.
Расправив грудь и выгнув спину разом,
К еще живой добыче побежал.
Но не успел достигнуть своей цели,
Последний вздох олень издал в чужих клыках.
Своим глазам сначала сам он не поверил:
Волчица серая стояла в ста шагах.
Она была как кошка грациозна,
И вместе с тем по-женски не спеша
Трофеем наслаждалась хладнокровно
Безжалостная хищная душа.
Один лишь взгляд, да и того довольно,
Не понял сам, как навсегда пропал.
Забилось сердце зверя неспокойно.
Забыв про все, он за волчицей наблюдал.
Она была пленительно красива,
Свободная охотница степей.
Держала голову свою так горделиво.
С тех пор все мысли были лишь о ней.
III
Матерый злился на себя, не понимая,
Что так влечет его? Он потерял покой.
И чем взяла его волчица молодая?
Боролся с чувствами, боролся сам с собой.
Он не любил и никогда не думал,
Что существует нечто больше, чем инстинкт.
Потерянный ходил он в своих думах,
Пытаясь ту охоту позабыть.
Но как волк не старался – все едино,
Обречены попытки были на провал.
Забыть не смог. И так неумолимо
Сердечный ритм все мысли заглушал.
Однажды он сказал себе: «Ты воин!
Чего хотел, всегда имел сполна.
Так и сейчас возьми, чего достоин,
Какая б не была за то цена!»
Цена была большая…но об этом дальше…
Быть вместе им пророчила судьба…
Но плата за безумство счастья
Порой бывает слишком велика…
IV
Волк и волчица так похожи были,
Две одиноких родственных души
Всю жизнь брели среди камней и пыли
И, наконец, судьбу свою нашли.
Они дыханием одним дышали
И мысли все делили на двоих.
Чего завистники им только не желали,
Но что влюбленным было до других…
Им море было по колено,
Да что там море… Целый океан!
Бескрайние просторы неба
Клал волк возлюбленной к ногам.
Им было больше ничего не надо,
Друг друга только ощущать тепло.
Всегда повсюду вместе, рядом,
Всем вопреки, всему назло.
На свете не было и никогда не будет
Столь преданно смотрящих волчьих глаз.
Поймет лишь тот, кто до безумства любит
И так же был любим хотя бы раз.
V
А дальше было все предельно просто,
Все точки жизнь расставила сама….
Но по порядку… Осень
Осталась в прошлом,
Взамен нее пришла зима…
Степь занесло и замело снегами,
Повсюду были заячьи следы.
И с солнца первыми холодными лучами
Ушла волчица в поисках еды.
В то утро волк проснулся не от ласки,
Не от дыхания возлюбленной своей.
Вскочил, услышав звонкий лай собаки,
И голос человека, – что еще страшней.
Охота началась. Завыла свора,
В погоню за волчицей устремясь,
На белоснежном чистом фоне
Смешались клочья шерсти, кровь и грязь.
Она дралась как одинокий воин,
Бесстрашно на куски рвала врагов.
Соперника подобного достоин
Не был никто из этой стаи псов.
Они волчицу взяли в тесный круг
И в спину подло свои клыки вонзали.
От волчьей смелости пытаясь побороть испуг,
Охотники добычу добивали.
А человек за сценой наблюдал,
Ему хотелось крови и веселья,
Он ради смеха жизни клал
Без малой доли сожаленья.
VI
Все лапы в кровь – матерый гнал по следу.
Душа кричала: «Только бы успеть!»
Он так хотел подобно ветру
К любимой на подмогу прилететь.
Но не успел…
Своею грудью он закрыл лишь тело
И белоснежный оголил отчаянно оскал.
Вдруг, человек, взглянув в глаза ему несмело,
Оставить волка своре приказал.
Охота кончилась, и свору отозвали,
Оставив зверю щедро право жить.
Но только люди одного не знали,
Что хуже участи и не могло уж быть.
Такую боль в словах не передать,
И не дай Бог ее почувствовать кому-то.
Волк жизнь свою мечтал отдать,
Чтоб для любимой наступило утро.
Но смерть сама решает, с кем ей быть,
Трофеями своими не торгует.
Нельзя вернуть… Нельзя забыть…
Здесь правила она диктует…
VII
И вот опять…как прежде одинок…
Все снова стало на круги своя.
Свободой обреченный степной волк
Без воли к жизни, без смысла бытия.
Померкло солнце, небо стало черным,
И в равнодушие окрасился весь свет,
С тоской навеки обрученный,
Печали принявший обет.
Зверь ненавидел этот мир,
Где все вокруг – напоминанье,
О той, которую любил,
С кем вместе жил одним дыханьем.
С той, с кем рассветы он встречал,
И подарил всего себя,
Ту, что навеки потерял,
И память лишь о ней храня.
Волк день и ночь вдвоем с тоской
Как призрак по степи блуждал,
Не видя участи иной,
Он смерть отчаянно искал.
Зверь звал ее, молил прийти,
Но слышал эхо лишь в ответ…
Забытый всеми на пути,
И жизнь ушла, и смерти нет…
Так еще долго в час ночной
Уставший путник слышал где-то
Вдали печальный волчий вой,
По степи разносимый ветром.
*
Летели дни, недели, годы,
Пора сменялася порой
Слагались мифы, песни, оды
О том, как волк любил степной.
И только самый черствый сердцем,
Махнув презрительно рукой,
Промолвил: «Все вы люди лжете,
Нам не дано любви такой…»
Не те
бляди,
что хлеба
ради
спереди
и сзади
дают нам
ебти,
Бог их прости!
А те бляди -
лгущие,
деньги
сосущие,
еть
не дающие -
вот бляди
сущие,
мать их ети!
Знакомая звонит: «У нас аврал!
Оболтус-сын сидит в тоске-кручине.
Писал доклад для школы и застрял.
А Интернет, собаки, отключили!
Как подступиться к теме основной?
Хоть намекни. Поможешь? Чмоки-чмоки…»
– «А тема?» – «Я горжусь своей страной».
И я завис: какие здесь намеки?
Горжусь пейзажем: то цветет ранет,
То чистый снег бодрит капустным хрустом…
А вон вдали два стога… то есть нет –
Доярка загорает кверху бюстом!
Горжусь фольклором. В сказках суть вещей.
Я как-то осознал, платя по чеку,
Что вынужден бессмертным быть Кощей,
Чтоб погасить долги за ипотеку.
А ратный дух? Нам битвы нипочем.
На поле боя каркали вороны:
«Кто к нам придет с мечом, уйдет с врачом…»
А древние секреты обороны?
Так делали дороги, чтоб враги
По рытвинам тащились еле-еле –
Теряли ружья, шапки, сапоги…
Враги ушли – секреты уцелели.
А женщины? Их чары, шарм, фасон…
Шпионку Чапман сняли голой в ванной…
Теперь спецслужбы, позабыв про сон,
Следят за Семенович - тоже Анной.
Горжусь Отчизной, но замру порой:
Не кровь, а словно жидкость тормозная…
Мне кажется, что есть подтекст, пароль,
Какой-то код – а я его не знаю!
Раскусишь шифр – все встанет на места.
Вот в шахматах, допустим, есть шпаргалка:
Ферзь ходит так, как хочет, неспроста.
Вглядитесь, у него во лбу - мигалка!
Секрет ландшафта (мы – страна равнин),
Мне объяснил гаишник: «Взятки – гладки».
Но если ты обычный гражданин –
Кругом одни шарады да загадки.
Мне нравится красавица Москва.
Зачем здесь сносят очаги культуры?
Еще чуть-чуть сломаем - и «Дом 2»
Зачислят в образцы архитектуры.
И почему, начхав на чин и ранг,
Мы свято чтим все праздники и даты?
Под выходные даже бумеранг
Вернется весь в помаде и поддатый!
Я мучаюсь, шарпеем морщу лоб.
Как покорить секретные вершины?
Автозаводы нам поют взахлеб,
Как хороши в Отечестве машины.
– Удобная модель! – твердят опять.
– А в чем удобство? Вид, как после фронта…
– Так это ж ВАЗ 102-03-05!
А цифры – телефон: насчет ремонта…
Где взять наводки или чертежи?
Вон школьница стоит – на юбке прорезь.
– Ты знаешь, где пароли? Подскажи!
– Дядь, где пороли, там и напоролись…
Гляжу - дедок, одетый в камуфляж,
Купил, пыхтя, арбуз и сигареты.
При чем тут камуфляж? Арбуз – муляж?
И так до смерти – шифры да секреты.
Мне чудится могилка на бугре.
Рожденье, смерть – две даты, все в порядке.
А между ними – длинное тире:
Один большой затор на Ленинградке…
«О чем писать-то?» – голос теребит.
Бубню, что тема проще табуретки.
Ученых вспомнить пару, пару битв…
У нас же замечательные предки!
Их подвиги ничем не умалишь.
Один Суворов – целая страничка.
Приехал в Альпы ради горных лыж,
Но даже там разбил врага - привычка!
Чайковский – светоч, Пушкин - как заря.
Уже два века на цитаты тащим…
Мы все гордимся прошлым, и не зря.
А мне бы так хотелось - настоящим!
Патриотизм – не смерть, когда припрет.
Он больше в мелочах рассредоточен.
Подходишь к дому – вроде патриот.
Войдешь в вонючий лифт - уже не очень.
Попряталась прилежно детвора.
Ведущий ищет, бродит сиротливо…
Вы думаете: прятки, мол, игра.
Нет, это ход военного призыва!
Чтоб дух героя призывник обрел,
А мы прониклись трудовою славой,
Быть может, нужно городу Орел
Другое имя дать - Орел Двуглавый?
Младенцев можно пеленать в блины,
Чтоб возлюбили Русь без укоризны.
А Ваньки-встаньки – те вставать должны
Не абы как, а лишь под гимн Отчизны!
Не разыграть ли взятки в «Спортлото»?
Или одеть матрешек современно –
Нарисовать им стринги… Нет, не то!
Но что-то нужно делать непременно.
Начать хоть с лифта, например. Пора.
А у знакомой больше нет печали:
«Ой, появился Интернет! Ура!
И дети что-то там уже скачали…»