Одним из плюсов прохудившегося «железного занавеса» стал хлынувший на территорию моего детства мировой кинематограф.
Советское кино, это, безусловно, явление и ряд шедевров, и тёплая атмосфера родительского дома, но если человека день за днём пичкать только теплой атмосферой, то она в конце концов приедается. Яркий субстрат индийского кино внёс некоторое разнообразие в жизнь советского киномана. Мы хором подпевали Митхуну Чакроборти, переживали за судьбы сестёр Зиты и Гиты и даже Радж Капур прочно вошёл в наши сердца.
Но постоянно хотелось чего-то большего, чего-то неизведанного. Того, о чём едва намекали почтизападные польские и чешские фильмы, редкие новинки с загнивающего запада, прошедшие жернова цензуры. И хамоватый приятель юного Кристиана Бейла, поражавший в самое каменное сердце будущего злодея Сарумана.
Поэтому, когда стало «Можно», народ начал активно поглощать всё подряд. Боевики и фильмы ужасов, комедии, драмы, увенчанные Оскарами блокбастеры и дешёвые поделки малоизвестных кинокомпаний. Кинотеатры и телевидение безнадёжно отставали, поэтому в жизнь почтибывшего советского человека вошёл видеомагнитофон, в просторечии «видик».
Бабушки-пенсионерки, посиживая вечерком на скамеечках, хором кляли «разлагающуюся от видика» молодёжь, но уже сами сдавались под напором «иностранщины» и периодически сбивались на обсуждение горестной судьбы какой-нибудь условной рабыни Изауры. В каждом подвале у побитого жизнью телевизора на обшарпанных табуретках неизвестного происхождения собирались киноманы и за целый рубль смотрели и смотрели всё подряд. Всё, что могли достать владельцы видеозалов. Взрослые и дети вслушивались в гнусавую речь невнятного переводчика (он конечно же зажимал нос прищепкой, чтоб КГБ не узнало по голосу). Кассеты были пиратские, плохо скопированные, телевизоры часто выдавали картинку ужасного качества. Но ничто не могло испортить впечатление от фильма.
Железный Арни крошил врагов в капусту, пугал до колик обгоревший в борьбе с детьми Фредди, до тех же колик смешили Такклберри и сержант Махони. Разнузданной порнухой казались «9 с половиной недель».
Фильмомания захватила страну.
Что уж говорить о нас, подростках. Стоило одному из нашей дворовой компании посмотреть какой-нибудь новый фильм с Джеки Чаном или Брюсом Ли, как вокруг счастливчика тут же собирался десяток слушателей.
- Расскажи!
- Да ладно, - гордый своей ролью, отмахивался киновед.
- Расскажи, ну что тебе стоит! – настаивали слушатели.
- Ну хорошо, - немного поломавшись, снисходил счастливчик.
Становился заранее в боевую стойку, потому что лексикона не хватало. И рассказывал, периодически нанося невидимым противникам удары руками и ногами:
- А он его вот так – ки-и-й-я! А тут подошли двое сзади, он одному – на! Второму – на! Они и разлетелись.
Слушатели стояли, раскрыв рты и только моргали. Конечно, многое зависело от таланта рассказчика и его физической подготовки. Например, «Рокки» в исполнении Вовки, который когда-то реально занимался боксом, мне понравился с первых «кадров». А вот гонконгские боевики, в адаптации ботаника Витьки совсем не тянули на шедевры.
Возрастные ограничения, конечно, были. Но кто, по-хорошему, обращал на это внимание! Малолетних не пускали разве что на откровенную порнуху. И то, можно было договориться. Поэтому ещё в восемь лет я посмотрел чудесный добрый фильм «Чудовище в шкафу». До этого самыми страшными фильмами в моей жизни были «Полёт в страну чудовищ» (о, этот жуткий череп динозавра с горящими красными глазами) и польское творение «Заклятие долины змей» (да, да, превращение исследователя в инопланетянина). И сразу, в виде контраста – настоящий «ужастик».
Детская психика, не закалённая современным кинематографом, пошатнулась. До сих пор с недоверием отношусь к шкафам и перед тем, как открыть их, на всякий случай беру в руки что-нибудь тяжёлое.
Лет в тридцать, кстати, я фильм в Интернете нашёл и пересмотрел. Даже расстроился. Дешёвая компьютерная графика, нелепое чудовище, отвратительная игра актёров. И вообще, это на самом деле комедия. Но шкафам я не доверяю. Они какие-то подозрительные.
Однажды мне повезло. Над моей квартирой проживал какой-то буржуй, купивший видеомагнитофон ещё в конце восьмидесятых. И однажды, накручивая режимы настройки на своём стареньком черно-белом «Рекорде» я неожиданно накрутил иностранный фильм. Экран дико снежил, качество звука было вообще на грани восприятия. Но если в комнате выключить свет и придвинуть ухо к динамикам, можно было в общих чертах понять, что происходит. Мой телевизор каким-то чудом ловил сигнал с соседского видеомагнитофона. А днём его сын включил приставку, настоящий «Сюбор» и я мог наблюдать первый в своей жизни игровой стрим.
Спасибо соседу за моё разностороннее образование. Но вкус к э-э-э, специфическим фильмам у него был странный. Я даже на всякий случай перестал заходить с ним в лифт.
Побочным явлением киномании стало появление многочисленной печатной продукции. В школе самым ходовым товаром, на уровне вкладышей от жвачек «Дональд» стали «фотки». Непонятно откуда взявшиеся постеры к американским боевикам, уменьшенные до размеров обычной открытки. «Фотками» менялись, их покупали. На них копили, экономя на завтраках. Гордостью вовкиной коллекции была фотка с Чаком, который держал в руках два автомата «узи». А за спиной непобедимого героя рушились в бездну танки и вертолёты. Было понятно, что Чак всего с двумя «узи» способен завалить целую армию.
Мне, кстати, больше нравилась другая «фотка». На ней худощавый Брюс Ли, кричал на кого-то и замахивался ногой. Вокруг Брюса вился дракон, а грудь супергероя распарывали четыре параллельные царапины. Я отлично понимал, что царапины Брюсу, как слону дробинка, и сейчас он тому, кто эти царапины оставил, наваляет «по самое нихочу».
Чуть позже в наш книжный магазин завезли плакаты. И началась бесконечная война с матерями и обоями. Везунчики, которые жили в своей детской комнате, тут же завесили целые стены изображениями Арни, Ван Дамма и Сталлоне. Плакаты крепились к обоям изолентой. Особо хитрые тащили у матерей иголки и прикалывали плакаты к стенам.
Я тоже не удержался. Купил в книжном широкую спину будущего губернатора Калифорнии, свернул в трубочку и притащил домой. Куда вешать? Конечно же такую красоту хотелось в зал, на самое видное место. Но я отлично соображал, что мать меня не поймёт. Поэтому примостил Арнольда над своей кроватью в детской. Да, одолжил у матери иголочки.
Мать пришла с работы усталая и примерно часа два не замечала нового жильца. Потом вошла в комнату, где я упорно делал уроки и застыла напротив плаката, молча его разглядывая. Я вжал голову в плечи и начал делать уроки с удвоенной силой.
- Кто это? – тихо спросила мать.
- Арнольд Шварценеггер, - так же тихо ответил я.
- Штангист? – спросила мать.
- Типа того, - радостно кивнул я.
- А чего он в трусах? – подозрительно прищурилась мама.
- Так надо. Спорт такой, - не найдя ничего лучше, соврал я.
- Ну ладно, - мать вытащила на свет из шкафа мою рубашку и потащила её утюжить.
Я вздохнул с облегчением. Начало было положено.
Следующие полгода стена заполнялась. Рядом с Арни появились Ван Дамм на шпагате, Дольф в белых штанах, обязательный Чак, Брюс Ли с драконом. Чуть позже коллекцию пополнили Сильвестр в чёрных очках («Кобра»). Снова Сталлоне с Дольфом в паре («Рокки»). Из женщин я решился только на Синтию Ротрок. И то выбирал самый целомудренный плакат. Ибо мама не дремала.
Плакаты и супергерои из-за океана меняли мою жизнь. Именно из-за плаката с Арни я пошёл в ржавую заводскую качалку, а из-за фильмов серии «Нико» со Стивеном Сигалом серьёзно занялся джиу-джитсу.
И таких как я было много. Лихой дворовой компанией мы добывали деньги, любыми правдами и неправдами прорывались в подвал видеосалона. И смотрели, смотрели, смотрели…
Собирали и обменивали «фотки», вешали на стену яркие плакаты. Арни с автоматом и раскрашенным лицом («Коммандос»), он же в форме советского милиционера («Красная жара»), он же в набедренной повязке и с мечом («Конан»).
Мой одноклассник Юрик не любил всей этой суеты и фанатизма по заграничным суперменам. Он был парень приличный, из хорошей семьи. И мама запрещала ему общаться с нашей дворовой гоп-компанией. Но у Юры нарастал подростковый протест, и он всё равно общался. Демонстративно приходил со школы, выдвигался в подъезд, садился рядом с Сашкой, потому что Вовка вечно курил (а мама ругала бы Юрика за то, что его одежда провоняла сигаретным дымом). И слушал. Слушал, как Мишка бесконечно пересказывает «Хищника», а Витька ржёт над очередным приколом из «Полицейской академии».
Юрику западные боевики не заходили. Он был воспитан на театральных постановках, концертах Шопена и Моцарта. В нашей компании его привлекал только протест. Ну, и Светка с Алесей.
А мы отдали бы всё на свете, чтоб встретить своих кумиров, хоть кончиком пальца прикоснуться к ним. И нам было абсолютно всё равно кто бы это был: Чак Норрис, Брюс Ли (абсолютно не смущал факт его смерти), Ван Дам или Кэри Хироюки Тагава. Юрик скучал, слушая обсуждение очередного блокбастера. Но не уходил. А мы его не прогоняли. Сидит и сидит. Никому же не мешает.
А в 1997-м году, окончив школу, Юрик поехал в Штаты по какой-то блатной студенческой программе. Помог папа, связи с заграницей, папа и знакомые папы. Это я так, завидую. На самом деле Юрик и сам грыз гранит английского языка, говорил на этом английском лучше нашей инязички, участвовал во всех программах, до которых сумел дотянуться. Ну и папа, конечно помог.
Два месяца Юрик воспитывал негритят в каком-то штатовском пионерском лагере. Про его взаимодействие с гопниками из Бруклина и Гарлема можно написать отдельную повесть. Но из этой борьбы Юрик вышел победителем. Ещё бы, он ведь несколько лет общался с белорусскими гопниками, а опыт не пропьёшь. К концу второй смены половина негритят фанатела от Шевчука и коряво подпевала «Что такое осень, это небо…»
Третий месяц у Юрика был свободен. И, чтоб не ехать домой, он устроился грузчиком в мебельный магазин, благо остатки визы позволяли. Вечерами и ранним утром Юрик гулял по Нью-Йорку.
И вот как-то гуляет он в летних сумерках. Смотрит, а по улице бежит здоровенный мужик в банном халате и тапочках. Юрик привычно решил, что это либо спортсмен, либо очередной наркоман, к которым он в Нью-Йорке уже привык. Но для наркомана мужик выглядел слишком здорово. Юрик шагнул было в его сторону, но тут откуда-то из-за спины заорали, и Юрика погнали прочь со съёмочной площадки. Мужик в халате оказался актёром, которого снимали в очередном боевике. А Юрик влез в кадр.
Юрик не обиделся на грубых ассистентов режиссёра, но с площадки не ушёл. И заметил, как здоровый актёр плюхнулся в тряпочное кресло с именем на спинке. Юрик пригляделся, прищурив близорукость и разглядел, что на спинке латиницей написано русское имя. Набрался наглости, подошёл.
- Привет, можно сфоткаться?
Актёр, заслышав русскую речь, тут же вскочил.
- О, здорово, земляк! Парень, а ты откуда?
- Из Беларуси, - не стал скрывать Юрик.
- Ну, раз из Беларуси, то можно, - охотно согласился мужик.
Сгрёб пробегавшего мимо парнишку с кофе, облапил Юрика и заставил американца сделать несколько снимков на фотоаппарат Юрика. После чего пожал свалившемуся на голову белорусу руку и пошёл снова бегать по улице в халате.
Что за актёр Юрик знать не знал. Но приехал обратно в наш город, проявил плёнку и в качестве небольшого презента подарил фотку с актёром всем нам. И мы заскрипели зубами от зависти. Потому что на сонной ночной нью-йоркской улочке нашего ботаника и любителя интеллектуальных фильмов обнимал никто иной, как Олег Тактаров. Кто такой Тактаров Юрик не знает до сих пор. Поэтому фоткой не гордится. А у меня она до сих пор лежит в пыльном альбоме. Юрик и Тактаров.
Везёт же некоторым.
Рассказ из сборника «Обрывки»
Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)
Группа автора в ВК https://vk.com/public139245478
Уважаемые читатели. Сегодня в издательстве «Четыре четверти» вышел очередной сборник рассказов Доктора Лобанова. Следовательно, в «медицинской» серии уже пять книг.
Спасибо всем, кто поддерживал автора, помогал историями в процессе написания книги. Всем, кому обещал, сборник вышлю.
И да, сел дописывать шестую книгу «Обрывки». К лету обещаю сдать рукопись в издательство.